***
— Я дома, — Громко произносит Лена, закрыв входную дверь квартиры. После очередного рабочего дня ужасно хочется просто упасть. Сначала в полную ванну с пушистой пеной, а потом — в постель. Тишина, вместо привычных шагов дочери, напрягала. Женщина, почесав визжащего в ногах шпица, осторожно прошла в комнату девочки. Стоя у закрытой двери, она, глубоко вздохнув, постучала, — Ась? — Девочка, не шелохнувшись, молча продолжила медленно выводить строчки в школьной тетради, сминая её уголки пальцами свободной руки, — Ася, — Она потрепала девочку по плечу, пробуя обратить её внимание на себя, — Всё хорошо? — Зачем твои отморозки избили Витю? — Убрав руки матери, девочка развернулась на кресле, с претензией обращаясь к ней. Она нервно трепала свои пальцы и поправляла высунувшиеся из пучка пряди тёмных волос, пытливо смотря на Елену зелёными глазами. А женщина, в свою очередь, узнавала в дочери себя. «Так странно, — Подумала она, — Будто бы перед тобой сидит твоя версия из прошлого. А я ещё думала, что мы не похожи, — Мягко усмехнувшись своим мыслям, она снова попыталась обнять дочь, но тщетно». — Витя — двадцатилетний придурок, который запудрил тебе мозги. Ребята просто объяснили ему, что совращать девочек-подростков и катать их по ночам на раздолбанной девятке нельзя. А особенно, если одна из этих дурочек, — Она мягко улыбнулась, присев на кровать, стоящую напротив письменного стола, где сидела Ася, — Моя дочь. — Виктор — не придурок! — Девочка вскочила с места и злостно взмахнула руками, — Зачем, почему ты лезешь в мою жизнь?! Зачем ты калечишь жизни других людей?! — Может, потому что тебе всего семнадцать, а я, будучи твоей матерью, должна тебя оберегать? Может, потому что знаю, что у таких, как твой долбоящер, на уме? — Изо всех сил стараясь оставаться невозмутимой, женщина отчеканивала каждое своё слово, пропуская его сквозь зубы. — Разберись сначала в своей жизни! Ты занимаешься отвратительными вещами! Ты преступница! — Кричала девочка, выплёскивая свою ненависть к матери. Злость переступала черту дозволенного вместе с хамством её дочери. Из-за этих слов перехватывало дыхание от растерянности, — От тебя все мужики разбежались, потому что ты деспотичная дура! Если бы не твой ужасный характер, отец бы нас не бросил! — Женщина приподнялась с кровати и отвесила дочери смачную пощечину. Впервые. Щека девочки сразу покраснела от удара, кожу неприятно защипало, а слёзы заполнили глаза. Елене даже показалось, что у неё на руке кто-то разжёг костёр. — Блять… — Прошептала мать, осознавая произошедшее, — Ась, прости! Я не должна была этого делать, — Девочка, не слушая мать, быстро схватила серую ветровку от спортивного костюма и стремительно выбежала из квартиры, — Ася, твою мать! — Крикнула женщина, и в подъезде раздалось эхо вместе с всхлипами девочки. Она схватила лежащую в ящике комода рацию, — Ребят, возвращайте… Через пару минут заплаканную девушку привёл охранник, держа её за плечо. Она пыталась вырваться, брыкаться, но безуспешно — мужчина был гораздо сильнее взбунтовавшегося подростка. Её ресницы подрагивали, а нос мило сморщивался при рваных вдохах. — Ну и зачем этот спектакль? — Она, кивнув провожатому, закрыла дверь и обняла дочь, — Что ты устроила? — Её голос был мягким, как прежде, речь спокойная. — Почему ты такая жестокая? — Хриплым голосом выдавила из себя девочка, вздрогнув. — Почему жестокая? — Усмехнулась женщина, переспрашивая, вскинув брови в лукавом удивлении, — Ну, знаешь… Нет, пожалуй, я не буду тебе объяснять, а просто расскажу кое-что. А ты, вроде, девочка умная — сама допрёшь.***
По улице, переступая лужи и мусор, прыгающим шагом шла девушка в бирюзовом спортивном костюме с фиолетовыми вставками и новомодных импортных кроссовках, привезённых из заграницы. Она изредка поправляла кудрявые из-за химии белобрысые волосы, смотря прохожим в глаза, и надувала перламутрово-розовыми губами жвачку Bubble Gum. — Ленка! — Из серой десятки выглядывает парень, подзывая девушку к себе, — Зацени, — Он вышел из авто, — Какую ласточку ухватил… — Это ж на какие бабосы ты её взял, Санёк? — Девушка, подойдя к парню, положила одну руку ему на плечо, а второй провела по растрепавшимся тёмным волосам, приводя их в порядок. Такая неряшливость вместе с понтами выглядела смешно для Лены. Парень обвил талию подруги и прижался лицом к её груди, — Ты чё делаешь, Кибальчиш? Люди смотрят! — Чё это «Кибальчиш»? — Парень, возмутившись, сложил руки уже у себя на груди и вопросительно посмотрел на Лену. — Да ничё, — Она буквально выплюнула «чё», передразнивая парня, — Ты думаешь, что я слепая, или у меня подруг нет? — Улыбнувшись, она легко шлёпнула его по щеке. — Поехали на тусовку, — Переменив тему, молодой человек засунул руку в карман и достал оттуда небольшую пачку импортных сигарет и протянул одну подруге, — Мотор столько всяких ништяков набрал, — Через пару секунд в его руках оказался небольшой пакетик с порошком, — И ещё кое-что, — Оскалившись, он потряс им прямо перед лицом девушки. Она, опешив, ударила его по руке. — Дурак что ли? Убери! — Оглядываясь по сторонам, Михеева отошла от машины чуть дальше, — Блин… — Увидев подъезжающий BMW, девушка закатила глаза и удручённо выдохнула. Когда автомобиль остановился чуть дальше десятки, открылось окно, и из него выглянул мужчина с морщинистым лицом — признаком настигающей старости -- светло-русыми, скорее, пшеничными, волосами. Скривив губы в пренебрежительном жесте, мужчина посмотрел на парня, потом на девушку, и лишь взглядом он приказал Михеевой подойти, — Я сейчас, — Отмахнувшись от Санька, девушка беглым шагом подошла к чёрной иномарке. — Кто это? — Сдержанно спросил мужчина. — Это… парень мой, — Ей было страшно признаться, ведь ожидать от человека можно было что угодно, — Саша, — Она нервно кашлянула, когда голос предательски задрожал. — Сядь в машину, — Кротко скомандовал русый, махнув головой в сторону соседнего сидения. Хотелось возражать, послать куда подальше, но… тупой страх сковал руки и язык, запрещая сказать что-то против. — Да, сейчас, — Кивнув, девушка на секунду снова подошла к парню, и, снова оглядываясь и бросая беспокойный взгляд на машину впереди, взяла его за воротник ветровки и притянула к себе, целуя в лоб, — Прости, мне нужно отъехать. Мама прилетает сегодня, нужно встретить. — Елена! — Послышалось грозное обращение от мужчины. Он, открыв дверь авто, ждал девушку. — Иду я! — Бросила она, возвращаясь, пока юноша смущённо наблюдал за происходящим. Напряжённую тишину нарушали только песни, звучащие по радио. Мужчина прожигал девушку своими глазами-сапфирами, не решаясь к ней прикоснуться. А у неё словно ком в горле встал — ни слова и ни звука произнести не получается. — Не пара он тебе, Лена, — Наконец сказал мужчина, — Отвернувшись к окну, — Ты умная девчонка, красивая, а это… ну отребье какое-то, честное слово! И вообще, — Он достал из бокового кармана двери платок, — Губы вытри после этого ублюдка. — Пап, это моя жизнь! — Победив нерешительность, она воскликнула эту идиотскую, как она же и считала, фразу, чему сама удивилась, и сжала до посинения костяшек платок — И только мне решать, с кем быть и что делать. — Ошибаешься, Лен, — Он снова осуждающе смерил её взглядом. Выдернув из её рук платок, он замотал в него указательный палец и сам аккуратно провёл по губам дочери, — Ой, помада отвратительная… Очень ошибаешься. Скажи, вот ты хочешь быть женой сторчавшегося автослесаря, которая родила ему детей штук пять и трёх из них отдала в детдом, потому что жрать нечего? А карьера продавщицы в ночном ларьке или уборщицы в больнице и загубленная жизнь в коммуналке — твоя мечта? — Ответа не последовало, — Дочь, не молчи, а то ты меня пугаешь. — Нет, конечно, — Усмехнувшись, ответила девушка, посмотрев на отца, — Но, понимаешь, мне с ним весело, круто. У нас общая компания, интересы. — Вот это-то меня и пугает! — Лена рассмеялась, — А чего ты смеёшься? Ты думаешь, что я не знаю про ваши «общие интересы»? — Он обхватил девушку за плечи и прижал к себе, — Пожалуйста, прислушайся к папе, девочка. Он что-то, да понимает в этой жизни. Поняла? — Девушка, склонив голову, молча кивнула, — Моя принцесса, — Отец чмокнул её в кудрявую макушку и потёр её по плечу. Девушка бесшумно улыбалась, не поднимая головы. Такое простое действие, такие обычные слова вызывали прилив эндорфинов, восторга, счастья кого-то, что ли… Только самое лучшее умещалось в одном слове «любовь». Да, она часто была несогласна со своим отцом. Да, она хотела ему возразить, убежать, скрыться. Да, иногда сгоряча она могла подумать или сказать ему о своей ненависти, но снова и снова возвращалась к нему и слёзно просила прощения. А он всегда прощал. Прощал, прижимал к себе и безусловно любил. Так и должно быть, да?.. «Мне пять, — Вспоминает Лена, — Мама, как всегда занимается любимым делом — вяжет новую салфетку из белой пряжи — и изредка поглядывает на телевизор. Она такая красивая… её светлые, пышные волосы приятно пахнут любимыми духами — Красной Москвой, нежные руки с аккуратным маникюром и без лака заплетают мне косички, вплетая в них голубую ленту. Тонкие тёмные брови, большие глаза, обрамлённые шикарными ресницами, маленький нос и постоянно улыбающиеся бледно-розовые губы. Я заворожённо смотрю на фигурку балерины, стоящую в серванте. Каждый раз, когда я прошу маму дать мне её хотя бы подержать, она лишь гладит меня по голове и только показывает её ближе из своих рук, боясь, что ребёнок может легко её разбить. Маленькая Лена хочет стать балериной в будущем. Она мечтает о большой сцене, где будет танцевать «Лебединое озеро». Мечтает о полном людей зале, которые встречают и провожают её оглушающими овациями. А среди зрителей сидят мама с папой и влюблённо смотрят на их крошку, чарующую своим танцем даже самых изысканных любителей балета. Вот-вот папа вернётся с работы и принесёт кулёк самых вкусных конфет. «От зайчика» — обязательно скажет он, вручая пакет. А после поднимет на руках и закружит свою смеющуюся принцессу. Мама, улыбаясь, подойдёт к своим любимым и нежно поцелует каждого из них. Её глаза светятся от счастья, витающего в воздухе. Мне пять, — Вспоминает Лена, обжигаясь приятными воспоминаниями, отзывающимися в груди». — А куда мы едем? — Спрашивает девушка, подняв голову с плеча отца, — Разве не в аэропорт, встречать маму? — У неё самолёт задерживают, поэтому позже поедем. Она даже не вылетела ещё, — Мужчина рукой возвращает голову дочери в прежнее положение, — Пока съездим по делам кое-каким, а потом домой и в аэропорт, — Он пригладил волосы дочери рукой. «Сразу стало так спокойно» — думает девушка. «Мне двенадцать, — Перед глазами девушки всплывает картинка: мама, беспокойно смотрящая на часы, пьёт уже третью чашку чая. А я должна была пойти на танцы, как обычно, но почему-то мама не пустила меня. Даже сумку, которую я заранее собрала, она спрятала, чтобы я всё равно не сбежала туда. Подумаешь! Велика потеря! Даже не расстроившись, я включила телевизор и обрадовалась — показывают «Приключения Электроника». Так что, день обещал быть замечательным… Вдруг раздался звонок в дверь. Мама сразу же подбежала к двери и, посмотрев в глазок, трясущимися руками принялась открывать все замки. Когда в квартиру зашёл папа, она сразу же кинулась обнимать его и буквально повисла на его шее. Тот выглядел уставшим до смерти. Я, выглянув из-за угла в коридор, увидела, что за ним зашло ещё три человека — его товарищи. Мама снова заперла дверь и принялась кормить гостей. А папа зашёл в гостиную и, улыбаясь, протянул мне бутылку фанты и, обняв, потрепал мои волосы. Через несколько минут здесь же появились и его друзья. Они, смеясь, начали со мной разговаривать, и когда один из них воскликнул: «О, «Электроника» показывают!», расселись, кто на диване, а кто — на полу, вокруг меня. Папа лишь посмеялся, глядя на эту картинку, а после и сам присел рядом». — Пал Дмитрич, — Отозвался лысый бугай, сидящий за рулём иномарки, — Подъезжаем уже, — На секунду оглянувшись, он будто бы напомнил о чём-то начальнику. Сам Павел забеспокоился, чего старался не показывать, но дочь всё же заметила его волнение. — Пап? — Спросила она, — Что-то не так? — Лен, смотри, — Он указал пальцем под переднее сидение, — Там, если что, лежит чемоданчик. В чемоданчике лежат бумажки кое-какие, посмотришь потом, а ещё штучка такая интересная, — Девушку начинала выводить из себя такая речь отца, а сильнее напряжение подогревал накатывающий страх перед неизвестностью, — Пистолет называется. — Папа! Что происходит?! — Лена старалась не срываться, но выходило так себе. — Не ори! — Осадил её отец, — Я не могу тебе ничего гарантировать. Если что-то пойдёт не так, ты возьмёшь этот чемодан и будешь действовать резко, как я учил. Помнишь? — Она лишь нервно кивнула головой, — Всё, не волнуйся. Главное, голова должна быть холодной, — Раздался телефонный звонок, — Да? — Не отпуская от себя дочь, мужчина повернул голову к окну. Пейзаж удручал: серость, грязь, тёмные, облетевшие деревья. Одним словом — осень, — Подъезжаем уже, — Сердце было готово выпрыгнуть в любую секунду, — Лена со мной. Всё, брат, я сказал всё, что должен был. Она? — Он посмотрел на дочь, — Всё нормально. Передай, что если с дочкой моей что-то случится, я из-под земли всех достану. — Пап, ты уверен? — Прохрипела девушка, — Может, обойдётся? — Не знаю, дочь, — Он, отбросив телефон в сторону, обнял девочку двумя руками и готов был расплакаться, предчувствуя что-то плохое. Но будучи убеждённым, что должен быть непоколебимым, он держался, — Я тебя люблю. Люблю тебя и мамку твою. Очень, — Она, отпрянув, подняла на отца полные слёз глаза, — Глазки у тебя точь в точь, как мамины. Вся в меня, а вот характер и глаза — её. — Пал Дмитрич, — Водитель снова напомнил о себе. Машина остановилась, впереди неё виделись ещё несколько похожих иномарок и несколько человек, одетых кто в спортивное, кто в кожаные плащи. — Да, идём, — Передав сигнал по рации, лысый был готов выйти из машины, но без главного никто не осмелился начинать, — Лен, помни, что я тебе сказал. Холодная голова. Не смотря ни на что. Поехали, — Дверь машины открылась. — Пап! Не иди! — Еле слышно прошептала она, хватая отца за руки, — Нет… Я пойду с тобой! — Голос срывался. — Сиди в машине, я сказал! — Прорычал он, хлопнув дверью — и сердце в клочья. Наблюдая с заднего сидения, девушка увидела уходящую вместе с отцом бригаду, а следом за ними пошли «партнёры». Осознание того, что эта встреча с отцом может быть последней, прошибло насквозь. Слезы бесшумно лились рекой по щекам, оставляя разводы от туши. Глаза неприятно пощипывало, но было всё равно. Боль в душе сейчас была гораздо сильнее. Она сидела в машине около получаса, если верить часам. Не дождавшись ни отца, ни кого-то из его головорезов, ни даже соперников, Елена решилась заглянуть в портфель, оставленный ей. Щелчок замков — и перед ней открылись обещанные документы и оружие. Сквозь слезную пелену она не могла полноценно прочитать написанное, но некоторые слова, как «доверенность», «передача», «Михеев Павел Дмитриевич», «Михеевой Елене Павловне» отзывались эхом в голове. Отчаявшись, она на свой страх взяла в руки пистолет, и, взяв ключи от машины, вышла на улицу. Пройдя по оставленным следам, она наткнулась на какой-то пустырь среди этого леса и… к её удивлению, все люди отца и другие просто лежали на земле. Все они безжизненно валялись. Она закричала от ужаса увиденного и, зарыв рот рукой, побежала к отцу. — Папа, папа! — Она, отбросив оружие, схватила отца за пальто и начала трясти, на сколько позволяли силы, — Папа, нет! Нет! — Пронзительный крик, взявшийся непонятно откуда, ведь до этого голоса не было совсем, раздавался среди деревьев, разбавляя мёртвую тишину, — Нет! — Пальцами она провела про его грудине, на коже остались кровяные следы. «Это всё, Михеева… конец». Вдруг, услышав небольшое шевеление, девушка испугалась и вновь схватилась за пистолет. Замёрзшие пальцы совершенно не слушались. Один из отморозков с противоположной стороны попытался потянуться к брошенному пистолету, но быстро оказался замеченным. На его лице была кровь, смешанная с грязью. Вся одежда, очевидно, дорогая, тоже была запачкана. Елена, словно озлобленный волчонок, скалящий зубы, переместила палец на курок и готова была выстрелить в любой момент. Смахнув рукавом ветровки слезы, она отступила чуть назад. — Стой! Не стреляй! — Подал голос живой, — Не стреляй, пожалуйста. У меня дочка маленькая, жена молодая… — Родители пожилые, — Прервала девушка, — У моего отца тоже семья была, только вот твои суки лишили нас любимого человека. Зуб за зуб, мразь! — Почти выстрелив, она не готова была отступать, но человек снова начал свои мольбы. — Погоди! Я могу тебе пригодиться, если поможешь, — Михеева подошла чуть ближе, — Я далеко не последний человек в нашем городе, а тебе сейчас нужен помощник, да, детка? — «У меня отчаянное желание сначала отстрелить ему всё ниже пояса, — пронеслось в мыслях у Елены, — Пусть помучается» — Я готов. — Да, ты прав, — Мужчина уже обрадовался, когда девушка решительнее подошла к нему и сменила гнев на милость. На его лице даже заиграла улыбка, — Давай помогу тебе встать, — Он ухватился за её руки, — Обопрись на меня. — Вот и умница, — Радуясь своему мгновенному успеху, он не скрывал своей ухмылки. — Ага, давай, — Внезапно девушка приставила пистолет прямо к его сердцу и выстрелила, — Сдохни, тварь! Мужчина обмяк и упал на землю снова, ещё живым рассматривая Елену и бессвязно что-то бормотал ей в след.***
— Вот как-то так, — Впервые не проронив ни одной слезинки во время рассказа, Елена отрешённо смотрела в сторону, будто это не история её жизни, а просто чья-то выдумка, рассказ, прочитанный в какой-то книжке, сюжет дешёвого сериала. — Мам, — Девочка, утирая слёзы, сидела на полу, рядом с матерью, — Прости меня, пожалуйста… Я, я-я же не знала, — Женщина грустно усмехнулась, обняв дочь. — Папа научил меня прощать, — Улыбка.