***
Солнце почти закатилось за горизонт, когда Ньют очнулся ото сна. Прямо перед носом верещал Пикетт и тянулся тонкими руками-веточками к рыжим волосам. Пикетт умел весьма болезненно дёргать за пряди, а Ньюту не хотелось испытать на себе гнев маленького лукотруса, так что он сначала отодвинулся в сторону, а потом сел на кровати. — Ты проголодался? — спросил он, но Пикетт только запищал и полез в рукав пижамы, щекотно взбираясь вверх по предплечью. В животе урчало от голода. Посмотрев сначала за окно на розовый закат, затем — на лежащие под подушкой часы, Ньют прикинул, что может наскоро перекусить перед встречей. Если придётся куда-то проникать этой ночью, лучше возиться с чужими замками и чарами на полный желудок. Вечером в кафе на первом этаже отеля стало словно даже больше посетителей, чем в обед. Сдвинув столы, они оживлённо что-то обсуждали. Пару раз Ньют уловил слова, смутно похожие на названия стран, но уверенности в том не было. Миссис Трикупис по прежнему занимала место за стойкой и заполняла толстую тетрадь. Желание Ньюта перекусить раскрасило её лицо новой дружелюбной улыбкой, и на свободном столике, занятом Ньютом, вскоре появилась большая тарелка тёмного густого супа, горшочек, полный дымящегося мяса, и корзинка с хлебом. Представления о «лёгком перекусе» у Ньюта и хозяйки «Аптероса» различались довольно сильно. Когда с большей частью трапезы было покончено, Ньют предупредил миссис Трикупис, что может вернуться поздно, и вышел на улицу, весьма оживлённую для сумерек. Даже в Лондоне с наступлением темноты большинство стремилось остаться дома и посвятить себя семейным делам (если речь не шла о Сохо, конечно), здесь же магглы наоборот оживились, точно свет бледной Луны дарил им свежие силы. Они прогуливались парами и группами, сидели за длинными столами возле домов, словно сегодня был праздник, играли на музыкальных инструментах. Ньют шёл по мощёной улочке вдоль скалистого берега озера и наблюдал за танцами и песнями. Вечером Янина превратилась в один сплошной Сохо. Чем ближе к замку, тем уже становилась дорога и древнее дома. Ньют прошёл мимо укрытых лесами развалин, кофейни, перед которой курили кальян несколько мужчин в костюмах, больше похожих на что-то балканское, поднялся по выщербленным каменным ступеням и оказался прямо напротив высокого арочного прохода, за которым возвышались полуразрушенные замковые постройки и минарет. Здесь, в тени подступающих к озеру деревьев, Ньюту и предстояло ждать. Он оглядел себя, сравнил с другими гуляющими перед крепостной стеной людьми. Что ж, рыжих мужчин с чемоданами вокруг больше ни одного. Средь ветвей гулял лёгкий ветер, пахло илом и влажной листвой, с озера кричали гагары, и в иной ситуации запахи и звуки природы успокоили Ньюта, но он, напротив, слегка нервничал. И, чтобы отвлечься, принялся про себя перечислять признаки мыта у кельпи. На человека, вышедшего на площадь со стороны огибавшей замок улицы, Ньют обратил внимание сразу. Среди магглов он выделялся, как белый крикаду выделяется среди своих оранжевых и розовых собратьев, хотя одет был неярко. А может, Ньюту просто казалось, что выделяется, ведь этот человек был ему знаком. — Мистер Грейвз, — поздоровался он. — Мистер Скамандер. — Не ожидал, что «контактом» Тесея будете вы. — Потому что в Америке интерес к волшебным зверям не в чести? — полюбопытствовал Грейвз. — В том числе. И хотя с тех памятных дней в Нью-Йорке, когда под внешностью Персиваля Грейвза действовал Гриндевальд, минуло уже три года, внутри Ньюта что-то всё равно замирало, как при встрече с опасным хищником. За эти три года он видел Грейвза раза три или четыре, и хорошо помнил только похороны Литы и руку Грейвза на плече осунувшегося, выцветшего за несколько дней Тесея. Потом Грейвз ещё приезжал пару раз обсудить с Тесеем какие-то дела — Ньют видел их в кабинете брата; от брата же он знал, что Грейвз больше не работает в МАКУСА, но подробностями интересоваться не стал. Да и, судя по взгляду, Тесей всё равно бы не рассказал. — Так значит, вам нужна моя помощь, — предположил Ньют. — Украсть что-то, что стережёт химера, мантикора или кто-то столь же опасный для не разбирающегося в его повадках волшебника. — Почему сразу «украсть»? — ухмыльнулся Грейвз. — Разве я не помог вам с той бойцовской ареной? — Да, но только наводкой. Не личным присутствием. А в этот раз вы здесь, и я не поверю, что просто так. Грейвз коротко засмеялся. — Помнится, на войне Тесей мне вас описывал как наивного молодого человека с тягой к исключительно опасным тварям. Но с тех пор явно немало изменилось. Тут уже пришёл черёд Ньюта усмехаться. — Можете считать это дурным влиянием Тесея. Сложно жить под одной крышей с аврором и не перенять некоторые его повадки. Это было взаимно. Тесей помогал с животными, и его поначалу истерично-нездоровый энтузиазм постепенно перешёл в настоящий интерес. Пускай не все обитатели домашнего подвала нравились брату, но Ньюту было спокойней видеть, что пустоту в душе тот затыкает заботой о ком-то, а не огневиски, попытками умереть в борьбе с тёмными магами или помешательстве на мести Гриндевальду. — Так чего же вы от меня хотите? — добавил Ньют. — Пройдёмте. Ступая между торчащими из земли корнями, они спустились к самой кромке воды. Грейвз вытащил из рукава палочку и навёл защитные и заглушающие чары, приятной щекоткой прошедшие по коже. После чего заговорил: — На том берегу озера живёт несколько богатых волшебных семей. Нас с вами интересует вилла молодого и амбициозного политика, — на этих словах Ньют напрягся. — Алкивиад Цалдари. На политической арене он недавно, но уже набрал сторонников и приобрёл определённый вес. Любит поговорить о старых добрых античных деньках. Ньют нахмурился. — Он из людей Гриндевальда? — Это я и хочу выяснить. А вы хотите спасти сфинкса, которого он держит на цепи. Ньют закусил губу. Разумом сфинксы не уступали людям, с ними можно было побеседовать, договориться, что отлично умели египетские маги, заботившиеся о сфинксах в обмен на охрану своих анклавов. Держать столь умное и величественное создание в неволе просто непозволительно! — И каков план? — спросил Ньют. Грейвз изложил план действий, и если поначалу Ньют слушал внимательно, внутренне соглашаясь с предложенным (он бы тоже попросил Пикетта взяться за замки, защищённые от магии, а не умений лукотрусов), но последняя треть сказанного Грейвзом вызвала у него противоположные эмоции. — Это слишком большой риск! Что если вас раскроют?! — Мне приятно ваше беспокойство, мистер Скамандер, — произнёс Грейвз, — но я в своём плане уверен. — А я — нет. — Вы можете рассказать мне, как справиться со сфинксом, и уйти. У меня достаточно опыта, чтобы суметь всё сделать в одиночку. Грейвз говорил убеждённо, но Ньют ему не верил. И хотя план вызывал ряд вопросов, Ньют осознавал, что всё равно согласится. — Если у вас не получится, вы, скорее всего, погибнете. Ваша смерть причинит боль Тесею. Если у Грейвза и был заготовлен ответ на возражения Ньюта, он явно не ожидал услышать то, что услышал. Удивление, затем понимание мелькнуло в его тёмно-карих глазах, прежде чем он сказал: — Значит, нам обоим придётся друг друга беречь. Ради Тесея. Они немного постояли, глядя то друг на друга, то на гладь озера, в которой отражались деревья и усыпанное звёздами небо. — Предлагаю встретиться завтра с утра в вашем отеле, — сказал Грейвз. — Я как раз уточню планировку виллы. Обсудим сложные моменты и порепетируем. — Актёр из меня никудышный, — фыркнул Ньют. — Вам это Тесей сказал? — спросил Грейвз с непонятным смешком. Кивком головы он предложил вернуться обратно на площадь. Вокруг было достаточно прогуливающих компаний, и подозрений они вдвоём не вызывали. Посчитав вопрос риторическим, Ньют не стал отвечать. Ничего такого брат ему не говорил. Ньют знал и умел притворяться: менее проницательным, более наивным, ровно таким, чтобы всерьёз не воспринимали. В мире животных слабые и мелкие перед лицом хищника прикидываются мёртвыми, в мире же людей полезно сходить за дурака. Ньют преуспел в этом притворстве, но не сложнее этого. Втереться в доверие? Разыграть целый спектакль? Делать вид, что согласен на условия высоких начальников из Министерства, чтобы потом сделать по-своему? Вот уж чего Ньют не умел, да и не хотел. Грейвз не пытался возобновить разговор, и в молчании они дошли до улицы достаточно безлюдной и затенённой, чтобы спокойно аппарировать. — Хорошей вам ночи, мистер Скамандер, — попрощался Грейвз и исчез. Ньют же до отеля решил добраться пешком, попутно примечая и запоминая проулки, ниши и неприметные места на случай срочного отступления. Миссис Трикупис зевала за стойкой в совершенно пустом зале и, судя по опущенным шторам и закрытым створкам бара, сама собиралась спать. Уже стоя на середине лестничного пролёта, Ньют обернулся и недолго наблюдал за хозяйкой отеля. Доброжелательная, очень доброжелательная. Спать не хотелось, но необходимо было восполнить силы для завтрашней работы. Устроившись в слишком широкой для одного кровати, Ньют развлёк Пикетта игрой с пуговицей, а потом уснул, не досчитав и до второй сотни летящих через кольцо гиппогрифов.***
Вблизи вилла оказалась ещё внушительней, чем на чертежах, и гораздо нелепей. Напоминала дом семьи Певенси «Иллион», выстроенный ими недавно в качестве нового родового гнезда. Помнится, Тесей сдержанно недоумевал, рассматривая архитектуру несуразного, но грандиозного строения. Ньюту же дом напоминал скроенную из разных животных химеру, настолько странно в облике «Иллиона» переплелся древнегреческий храм, средневековая крепость и богатый особняк, коих полно в Мэйфэйре или Найтсбридже. — Впечатляет, да? — спросил облачённый в парадный костюм Грейвз. Ньют рассеянно кивнул, продолжая косить взглядом по сторонам и чувствуя себя не в своей тарелке. Ранним утром, спустившись на первый этаж позавтракать, Ньют обнаружил за одним из столиков Грейвза, дегустирующего местный кофе и оладьи с мёдом и грецкими орехами. Двери отеля ещё были заперты, а город за окнами только-только умывался первыми солнечными лучами, так что никто не помешал их разговору. — Галерея, о которой вы говорили, вон та? Между двумя куполами? Ньют не стал кивать или указывать рукой. На ведущей к вилле дорожке они были не в одиночестве, и привлекать ненужное внимание не стоило. Принесённый Грейвзом план дома был нарисован на нескольких вырванных листах чуть больше книжных и содержал множество пометок. По первому взгляду у Ньюта сложилось впечатление, что он смотрит на крепость. — Верно. А теперь давайте войдём. Не стоит заставлять хозяина ждать. Распахнутые настежь двери подсвечивали разноцветные фонари, висящие прямо в воздухе. Силен в усыпанной золотыми звёздами красной ливрее чинно принял приглашения из рук Грейвза, пробежался глазами по строчкам, подслеповато прищуривая глаза, и кивком попросил гостей пройти внутрь. Они пришли не в числе первых — в атриуме уже прохаживалось немало волшебников, общающихся меж собой и разглядывающих фрески. Ньюту же стало ещё неуютней и, помимо воли, он сделал шаг ближе к Грейвзу. — Всё хорошо? — обеспокоенно прошептал тот, и Ньют мысленно хлопнул себя по лбу. Никогда не питав любви к публичным мероприятиям, в последние пару лет он приучил себя выбираться на светские рауты с Тесеем, всего пару раз прося Тину себя подменить. «Не нужно настолько сильно меня опекать», — ворчал брат, но быстро смирился. И подбадривал, если Ньют натыкался на слишком активный интерес к своей персоне. — В полном, — соврал Ньют не особенно надеясь, что ему поверят. — Давайте найдём для вас место поспокойней. — Грейвз и не поверил. Ещё одни большие двери вели из атриума в залитый закатным светом внутренний двор с садом и прудом в центре. Между аккуратно подстриженных деревьев стояли накрытые столики с лёгкими закусками, в воздухе висели подносы с напитками, а у самого пруда разместились ряды стульев и сцена с которой, как знал Ньют, нынешним вечером Цалдари произнесёт речь перед своими потенциальными союзниками на грядущих выборах. «Алкивиад молод, но язык у него подвешен хорошо. Он говорит людям то, что они хотят услышать, и они верят», — сказал Грейвз. Уже совсем рассвело и к отелю начали подтягиваться горожане, жаждущие отведать кофе и манный пудинг миссис Трикупис, так что пришлось переместиться в номер Ньюта. Грейвз сидел на краю кровати и при дневном свете он показался Ньюту более утомлённым, чем вечером. Прибавилось седины в висках, усталости в карих глазах, точно их обладатель не спал всю прошедшую ночь. — Спасибо, — поблагодарил Ньют, найдя укромный уголок за колоннами портика, окружающего внутренний двор. — Вы выбрали хорошую наблюдательную точку, — усмехнулся Грейвз. «Когда вы спали в последний раз?» — спросил Ньют, прервав Грейвза на середине рассказа про положение дел в греческой политике. Тот оторопел, непонимающе посмотрел на Ньюта, а потом ответил: «Больше трёх часов? Дня три назад». «Вам надо выспаться», — решительно заявил Ньют. — «Можете занять мою кровать». «Простите?» «Не вынуждайте меня применять Усыпляющие чары, мистер Грейвз». Впервые Ньют видел Грейвза таким удивлённым. Впрочем, почти любая эмоция на его лице, отличная от сосредоточенности, была для Ньюта в новинку. Когда же шок прошёл, на холёном лице расцвела улыбка. «Это вы на брате натренировались такими угрозами разбрасываться?» «И осуществлять тоже». Грейвз посмотрел как-то странно. Ньют не сумел распознать эмоцию, мелькнувшую на усталом лице. «Нам нужно дождаться миссис Трикупис», — попытался возразить Грейвз. «Я вас разбужу», — заверил Ньют. — «К тому же, к её приходу мне надо навести порядок в чемодане». «Боитесь оставить на виду яд крильмара?» Грейвз разулся и забрался на кровать с ногами, расположившись на ней так спокойно, словно с самого начала планировал вздремнуть. «Яд крильмара нельзя ввозить в Грецию», — произнёс Ньют, стараясь звучать убедительно. В ответ Грейвз лишь фыркнул как большая кошка и повернулся на бок. — Я не вижу лестницу, про которую вы говорили, — прошептал Ньют. Они стояли под фреской, изображающей волшебника верхом на гранианце. Отсюда и впрямь хорошо просматривался вход во двор, значительная часть сада и почти вся сцена. Где-то за ней и прудом и должна была находиться ведущая на второй этаж лестница, но дальняя часть двора утопала во мраке. — Из-за темноты. — Грейвз взял бокал с одного из проплывавших мимо подносов. — Оставлю вас ненадолго. Побуду ради приличия хорошим гостем, покажу своё расположение хозяину и посмотрю, не добавилось ли каких неприятных защитных чар. — Хорошо, — кивнул Ньют. — А я осмотрюсь пока. Они разошлись, и Ньют неторопясь пошёл вперёд вдоль портика, соотнося видимое с планом виллы. Вот гобелен с Музами — за ним скрывается дверь в одну из внутренних комнат, обозначенную на плане как «передняя» и из которой можно попасть в коридор к нескольким подряд идущим гостиным. Им с Грейвзом предстояло проделать весь этот длинный путь, чтобы воспользоваться другой лестницей на второй этаж. Ньют остановился и поднял голову к совсем уже потемневшему небу. На нём уже высыпали первые звёзды, казавшиеся совсем маленькими и блёклыми, как крупицы соли на синем бархате. Но этот вид напомнил Ньюту о Хогвартсе, Большом зале, и как они с Литой таскали с ужинов кексы, выковыривали из них изюм и скармливали потом авгурею профессора Сарос. «Спасибо, что приехали, мистер Грейвз». — Они столкнулись в вечер после похорон, когда Тесей уже спал под действием зелья, а Тина ещё сидела в библиотеке и готовилась к собеседованию в Аврорат. «Я должен был», — произнёс Грейвз после недолгого замешательства, точно он не знал, какие выбрать слова. Он был после ванной, в толстом синем халате и с неуложенными волосами, и Ньют запоздало осознал, что это их первый в жизни разговор. И что сложись обстоятельства иначе, он бы… «И всё равно спасибо», — торопливо проговорил Ньют с намерением вернуться в спальню и проверить своих подопечных. Грейвз открыл рот, собираясь сказать что-то ещё, но промолчал. В ту неделю они так больше толком и не разговаривали. — Кириос Скамандер, верно? Отвлёкшись от неба, Ньют посмотрел на обратившегося к нему волшебника. Высокий, светловолосый, кудрявый, он походил на ожившую античную статую из тех, что идеализировали юность и потому все были на одно лицо. — Вы не ошиблись, — подтвердил Ньют, внутренне готовясь занимать оборону. — С кем имею честь беседовать? — С хозяином этого скромного вечера. Неужели кириос Грейвз не упоминал обо мне? — Он был краток. Цалдари словно и не огорчился, а, напротив, улыбнулся. — Весьма в его стиле. Вижу, вы без своего знаменитого чемодана? Вопрос Ньюту не понравился. — Сбежавший ниффлер не украсит ваш приём, мистер Цалдари. Чемодан был загодя припрятан в одной из гостевых спален второго этажа, до которого ещё только предстояло добраться. — Но придал бы ему изюминку, согласитесь. — Цалдари говорил так дружелюбно, словно они с Ньютом знались со школы, если не с самого детства. Ньюту не очень-то хотелось продолжать разговор. — Я обратил внимание, как вы разглядывали эту фреску. — Цалдари указал на стену. Изображённая на ней сцена продолжала сюжет о волшебнике на крылатом коне. — Не сомневаюсь, что вы знаете её историю. Взгляд у него стал как у преподавателя, намекающего ученику на правильный ответ, и Ньют смирился с необходимостью обменяться ещё парой реплик. По крайней мере, пока не вернётся Грейвз. — Единственный известный случай победы волшебника над химерой. — На самом деле нет, просто самый знаменитый. — Но сам волшебник обессилел, был сброшен своим конём и погиб. — В моей семье считается, что наш род идёт от этого волшебника. От Беллерофонта. Ваша семья ведь тоже из Греции? — Да, — коротко ответил Ньют. — Возможно, мы с вами даже дальние родственники, — задумчиво произнёс Цалдари. — Здесь старых волшебных фамилий также немного, как в Англии. — Я никогда подробно не вникал в семейную историю. Цалдари помолчал, и только Ньют собрался улизнуть под каким-нибудь поводом, как тот сказал. — Я читал вашу книгу, кириос Скамандер. Весьма интересно и открывает глаза на многое. Министерство даже всерьёз рассматривает вопрос о включении изучения волшебных тварей в школьную программу. Конечно, наша школа не такая большая и известная, как Хогвартс, Дурмстранг или Колдовстворец, но великое начинается с малого. — Для этого я и писал книгу. Чтобы открыть глаза. Профессор Дамблдор как-то обмолвился, что в будущем в Хогвартсе начнут учить обращению с волшебными животными, осталось только уладить бюрократические вопросы. — И вы проделали длинный путь ради этого. — Слова Цалдари сочились мёдом. — Хотя никто не верил в ваш успех. — Это преувеличение. — Ньют поморщился. — И всё же… Разве не кажется невероятным, что одному волшебнику удалось что-то изменить в вековом укладе? Цалдари театрально запрокинул голову, разглядывая впечатляющую фреску с изображением своего предка. — Наша страна является родиной для многих интереснейших животных, кириос Скамандер. И я считаю, мы должны сохранять их, сохранять наше достояние. Иначе придёт час, когда в горах и лесах больше не встретится ни сатир, ни кентавр, ни крылатый конь. В этот миг мир потеряет часть своего волшебства. «Он говорит людям то, что они хотят услышать», — всплыли в памяти слова Грейвза. — И от кого же вы собрались защищать магию, мистер Цалдари? — О, вот вы где! Цалдари не успел ответить, но Ньют уловил, как на секунду дёрнулась его улыбка. Но, как радушный хозяин, он тут же взял себя в руки и переключил внимание на подошедшего Грейвза. — Уже успели оценить цвет нашего общества, кириос Грейвз? — осведомился Цалдари. Воспользовавшись случаем, Ньют встал ближе к Грейвзу. — Чрезвычайно радушные люди, — произнёс тот, салютуя полупустым бокалом. — Жалею, что не открыл для себя Грецию на пару лет раньше. — Иначе поселились бы в доме с видом на Коринфский залив? — Не исключено, — подтвердил Грейвз. Ньют бросил на него короткий удивлённый взгляд. В самом деле? Или это словесная уловка, чтобы расположить Цалдари к себе? — А пока что я жажду услышать оркестр, о котором вы рассказывали. — Тогда вам придётся потерпеть ещё самую малость. Волшебница в алом помахала Цалдари рукой и тот, извинившись, поспешил к ней, сияющий радушием. Ньют был готов поклясться, умей Цалдари обращаться в животное, стал бы павлином. — Как вам знакомство? О чём говорили? — деловито осведомился Грейвз, вмиг из праздного гостя превратившись в сосредоточенного аврора. Эта его ипостась Ньюту, пожалуй, нравилась больше. — Ни о чём конкретном. Пустая болтовня. Лучше скажите, как ваши успехи. В преддверии концерта внутренний двор стал куда люднее, и Грейвз проводил Ньюта обратно в атриум, где между высоких горшков с буйно цветущими экзотическими цветами можно было поговорить без свидетелей. — Успехи сомнительны. Защитных чар стало больше и снимать их придётся дольше. Один я и так пройду, а вот с вами… Грейвз нахмурился. Ньют тоже, но у него была идея. — Вернёмся во двор. Не будем вызывать подозрений. На сцену уже вышли музыканты в стилизованных под античность костюмах и, орудуя палочками, размещали странной формы инструменты, похожие на арфы с перекрёстно натянутыми струнами. Один из волшебников на пробу взмахнул палочкой и сорвавшийся с её конца поток ветра коснулся струн, вырвав из инструмента пронзительно-тоскливую ноту. Освещающие двор огни померкли, сотворив мягкий, волшебный полумрак. Ньют наклонился к самому уху Грейвза и прошептал: — Заберёмся на второй этаж отсюда. Ньют почувствовал, как по телу Грейвза прошла дрожь. Он повернулся, чуть не столкнувшись носом о нос Ньюта, и удивлённо переспросил: — Я не ослышался? Отсюда? Как? — Да. — За проведённое среди колонн портика время Ньют успел достаточно подробно рассмотреть балюстраду второго этажа. — Вы говорили, что мешающие аппарации чары наложены на дом по-периметру. Значит, из самого дома можно переместиться в любую его часть. Грейвз несколько раз быстро моргнул. — Мерси Льюис, и как я сам до этого не додумался… — Он улыбнулся. Да, изначальный план состоял в ином, но Ньют посчитал, что некоторые изменения не помешают. Меж тем музыканты расставили странные арфы и заиграли первую мелодию. Управляемые магией потоки воздуха тревожили струны и музыка, поначалу совсем тихая, едва уловимая, как шорох кошачьих шагов, нарастала, и вот уже не кошка кралась за добычей по лесу, а нунду оглашал величественным рёвом окрестности. Музыка заглушала слова, и Ньют склонился ещё, почти коснулся губами уха Грейвза, говоря: — Здесь темно, громкая музыка. И нас не хватятся до конца выступления. Даже, думаю, не заметят. Ньюта вдруг настигла волна жара. Музыка? Она и не так повлиять может. — Хорошо, — согласился Грейвз. — Но всё же отойдём за колонну. Мелодия сменила тональность, стала ниже и глубже, отчего по телу проходила вибрация и кожа покрывалась мурашками. В полумраке невозможно было разобрать лиц гостей, но Ньют подозревал, что всё их внимание приковано к звукам музыки, завораживающей, как песня крикаду. Отсутствие света, как надеялся Ньют, надёжно скрывало их с Грейвзом перемещения. Оказавшись среди колонн портика, Ньют поймал своего спутника за руку. — Перенесёте нас обоих? Всё же вам гораздо лучше знаком второй этаж. — Перенесу. Только держитесь крепче. Ньют сжал протянутую ладонь и только успел про себя отметить, что она тёплая и жёсткая, как шкура бумсланга, как арфы издали рокочущий звук, и в тот же миг внутри всё скрутило, сжало до размеров чернильной капли на листе, а потом развернуло обратно, оставив без воздуха в груди и неприятным ощущением в желудке. — Вы в порядке? — обеспокоенно спросил Грейвз. Аппарация согнула Ньюта пополам, и он стоял уткнувшись тому в грудь. — Сейчас… У меня плохо с парной аппарацией. Не сразу могу прийти в себя. На Пер-Лашез он обмяк в руках Тесея и не сразу сообразил, что брат тащит его в укрытие. Впрочем, момент помутнения прошёл быстро, и Ньют смог оглядеться. Они стояли на втором этаже у лестницы, украшенной двумя скульптурами крылатых коней. Во внутреннем дворике продолжался концерт, но здесь слышались лишь отзвуки и эхо. Магия, конечно. Для комфорта гостей, не желавших приобщаться к прекрасному. — Ведите, — попросил Ньют, продолжая осматриваться, запоминая каждую мелочь в обстановке. На всякий случай. С балкона они прошли в одну из дверей — не такую высокую и украшенную, как входная, и наконец-то очутились во внутренних помещениях виллы. Стены здесь украшали фрески, но не статичные, а зачарованные. Волшебники и волшебницы воздвигали храмы, сидели на треножниках перед внимающими слушателями, играли в дуодецим… Сцены разбивались редкими дверьми и стеклянными светильниками, горящими мягким белым светом. Наконец Грейвз остановился и указал палочкой на одну из дверей. — Прошу. Гостевая спальня была обставлена на европейский манер и только световое окно в потолке, под которым располагался пустой бассейн, выложенный зелёным кафелем, напоминал о предпочтениях хозяина дома. Чемодан Ньют заметил сразу. Он стоял под массивным деревянным столом на бронзовых ножках, рядом с ещё одним очень похожим, но не таким потрёпанным. Поборов желание заглянуть внутрь и убедиться, что всё в порядке, Ньют взял чемодан и проверил замки. Открывались легко. — А вы неплохо устроились, — заметил он, проводя взглядом по роскошному убранству, пока не остановился на знакомой чёрно-золотой обложке. — Вы читали? — не без удивления спросил он. — Да, — подтвердил Грейвз. Он стоял у двери и смотрел прямо, но Ньют не мог разгадать его взгляд. — Сначала мне было интересно узнать, ради чего же вы тратите столько времени и сил, рискуя как минимум свободой, а то и жизнью. А потом я… втянулся. О многих из этих зверей я никогда не слышал. «Потому что их почти не осталось», — с грустью подумал Ньют, но вслух спросил: — Вы поэтому рассказали Тесею о бойцовской арене? — В том числе. — Грейвз помолчал. — Я немного слышал ваш с Цалдари разговор. Может, его слова и не искренни, но он прав: без этих зверей мир потеряет часть своего волшебства. На сердце стало теплее, и Ньют благодарно улыбнулся. Из-за зверей у него нередко возникали проблемы с законом, и Ньют привык считать, что авроры не способны видеть дальше отпечатанных на бумагах строчек, предписывающих то, запрещающих это… Но Тесей, Тина, теперь Грейвз — они видели и помогали. Мир можно изменить словами — не силой. Гриндевальд неправ. — В вашей книге — проговорил Грейвз, когда они вышли из спальни. Теперь путь их лежал через одинаковые небольшие обеденные залы и гостиные. — Там ведь есть не всё. Вы ничего не написали про цзоу-юя. Всё ли написали про сфинксов? — Достаточно, чтобы их не считали угрозой. И не донимали. — Так как вы собираетесь освободить сфинкса и уговорить спуститься в ваш чемодан? — Для начала нужно убедить его в моих добрых намерениях. Сфинксы умные и любят загадки. Череда залов прервалась длинной открытой галереей, соединяющей две половины виллы: гостевую и хозяйскую. Ночь давно вступила в полные права, но волшебные огни хорошо освещали дорогу. На противоположном берегу озера угадывались очертания города и нависающих над ним гор. — Вы собираетесь играть со сфинксом в загадки? — уточнил Грейвз. — Если он будет в настроении. — А если нет? Но Ньют не стал отвечать. Сфинксы не нападают первыми, если только не потревожить детёнышей или зверь не ранен. С ними можно договориться. Уже получалось. Ньют верил в свои силы и не волновался. Пока нет причин предрекать себе неудачу. Галерея заканчивалась массивной дверью. Запертой, как предупредил Грейвз. — Ваш выход, мистер Скамандер. Ньют пощекотал нагрудный карман и наружу высунулась голова Пикетта. Лукотрус совсем по-человечески зевал и недовольно шевелил листиками на макушке. — Извини, что разбудил, — виновато сказал Ньют. — Но мне нужна твоя помощь. Аккуратно он вытянул лукотруса из кармана и усадил на ладонь. Пощекотал тонкое тельце в районе плеч, отчего Пикетт взбодрился и затрясся, посчитав, что с ним играют. — Мне нужно, чтобы ты открыл эту дверь, — объяснил Ньют, поднося лукотруса к замку. — С меня самые вкусные мокрицы, какие только есть на свете. Пикетт посмотрел сначала на Ньюта, потом на замок и понятливо перебрался на дверную ручку, крепко цепляясь за неё всеми тремя ногами. Свесившись вниз, он запустил длинные руки-веточки в замочную скважину. — Они правда вас понимают? — Ньют поднял взгляд на Грейвза, сосредоточенно наблюдающего за Пикеттом. — Когда вы с ними разговариваете? — Не все, — ответил Ньют с некоторым сожалением. — Но интонации, тон голоса и жесты, они понятны и без слов. Главное — обозначить свои намерения. — И всё? — И всё. Животные могут пакостить, умеют врать, особенно когда дело касается еды, но в основном прямолинейны. — Не то что люди? — усмехнулся Грейвз. — К сожалению. Негромкий щелчок. Довольный Пикетт перебрался обратно Ньюту на ладонь. — Молодец, — похвалил лукотруса Ньюта, поднося к груди. Обрадованный добрым словом, Пикетт негромко попискивал и забрался в карман, устраиваясь там поудобней и ожидая заслуженную награду. Держа палочку и шепча под нос заклинания, Грейвз повернул ручку. Дверь бесшумно приоткрылась, зажглись светильники. В лица непрошенных гостей не полетели огненный шары, и Ньют счёл это добрым знаком. Очевидно, Цалдари не был совсем уж параноиком, расставляющим ловушки на каждом углу. Или же Грейвз только что снял неприятные чары. Как странно. Работая в одиночку, Ньют обязательно соблюдал меры предосторожности, чтобы не попасться и не пострадать. Но в этот раз не задумываясь передал Грейвзу заботу об их безопасности. Это открытие неожиданно оказалось совсем не неприятным, а даже согревающим. Они вышли на финишную прямую. Кабинет Цалдари предваряла обширная библиотека. Книжные шкафы стояли так, что приходилось постоянно поворачивать то влево, то вправо, как в каком-нибудь лабиринте. Из любопытства Ньют попытался прочесть названия собранных на полках томов, но взгляд натыкался на одни только греческие названия. Обложки тёмные чередовались с обложками светлыми и цветными в неком подобии шахматного порядка. Специально? Сам кабинет от библиотеки отделяла стена из сплошных полок, протянувшихся от пола до потолка и заставленных не книгами, а какими-то древностями. Статуэтки, весы, предметы фантастических конструкций и вазы — все в некоем собственном порядке, непонятном Ньюту. А вот Грейвз, посмотрев на коллекцию владельца, фыркнул. Обойдя последнее препятствие, Ньют наконец увидел его — сфинкса. Лежащего у массивного стола. — Мерлин милостивый… — потрясённо выдохнул Ньют. Сфинкс — самец, судя по густой тёмной гриве, обрамляющей лицо, не сидел в цепях и ошейнике, или в клетке. Нет, Цалдари проявил большую изобретательность, изощрённейшую, какая только могла прийти в его голову. Передние и задние лапы зверя превратились в камень, тускло светящийся голубоватым волшебным сиянием. Плотные серые пятна виднелись и на его туловище, на груди, и целые пряди в гриве тоже превратились в камень. Обычно чуткие к появлению чужаков, сфинкс не отреагировал на шаги, и только когда Ньют приблизился на расстояние в ярда три-четыре, приподнял голову и глянул в его сторону и оскалился, но не зарычал и не попытался броситься вперёд, пытаясь вырваться из каменной хватки. Недружелюбная реакция, но Ньюта она скорее обрадовала. Значит, заключение не сломало его окончательно и надежда есть. Не просто на вызволение, а на восстановление и возвращение на родину. — Здесь не обойтись простым Фините, — мрачно изрёк Грейвз. — Сможете снять… это? — спросил Ньют, с отвращением глядя на результат чужого колдовства. — Есть пара идей. Ньют с благодарностью посмотрел на Грейвза, отошедшего в сторону, сосредоточенно нахмуренного, держащего палочку в руках. Хорошо. Проклятия — в компетенции авроров, даже бывших. А в компетенции Ньюта сделать так, чтобы освобождённый сфинкс был настроен мирно. Подходить слишком близко Ньют не стал. Опустился на пол, сев на пятки, и принялся ждать. Сфинксы столь же горды, как и гиппогрифы, и считали, что в любом диалоге первое слово должно быть за ними. — Ты не знаком мне, человек, — наконец произнёс зверь низким грудным голосом. — Пришёл ты позабавиться надо мной, пленником каменной тюрьмы, иль смерть мне принесёшь? — Не то и не другое, — ответил Ньют, смотря сфинксу в глаза, языком тела убеждая в своей честности. — Мы пришли освободить вас и вернуть домой. — Нет веры людям. Особенно умеющим заклятия творить по мановению руки. Ньют ожидал подобных слов. — Я пришёл из добрых побуждений. Сфинкс презрительно прищурился. Взгляд его зелёных кошачьих глаз не сулил ничего хорошего. Тогда Ньют загадал загадку. Старую, вычитанную им в детстве в книжке про маленького волшебника Флориана и его вечно убегающую горегубку. — Ночью на месте без лишних слов, К утру же очищен неба покров. В зелёном взгляде мелькнуло недоумение. Сфинкс дёрнул ушами, переменил позу, насколько это было возможно в его положении. — Что ж, это просто, человек. Звёзды — такой я дам тебе ответ. Но к чему ты затеял эту игру? — Мы всё равно вас освободим, — решительно заявил Ньют. — За этим и пришли. — Грейвз нет, но говорить об этом зверю Ньют не собирался. — И я предлагаю: сыграем в загадки. Каждый задаст по три. Если я выиграю, то, когда заклятие спадёт, вы позволите мне забрать вас отсюда и отвезти домой. А если проиграю, то вы вольны идти своим путём. — Иного я хочу. — Сфинкс вновь оскалился. — Коль выиграешь — пойду с тобой, но коль одолею — растерзаю пленителя своего. Ожидаемо. — Ньют… — выразительно позвал Грейвз. Ньют помрачнел. Ставить на кон чужую жизнь, ещё и не свою… Стало неприятно, липко, точно он окунулся в болото. Пускай Цалдари не вызывал в Ньюте приятных чувств, смотреть, как того на части разрывает сфинкс и не вмешиваться… — Согласен, — Ньют проигнорировал взгляд Грейвза, — ваша очередь загадывать. — Я жертву мягкой нитью обовью, А после обниму и отравлю. Эту загадку Ньют знал и подивился, что сфинкс выбрал именно её. Ньют и сам начал с простого, так неужели это ответная любезность? — Паук, — уверенно ответил Ньют. — Верно. Загадывай скорей вторую загадку. Ньют призадумался, подбирая что-нибудь подходящее. Краем глаза он заметил, как Грейвз сделал движение палочкой, что-то прошептал под нос. Ничего не произошло. — Не дышит, но живёт она, Как смерть, нема и холодна; Не пьёт, хотя в воде сидит, В кольчуге, хоть и не звенит. Высунув плоский розовый язык, сфинкс облизнул нос и слегка наклонил голову, размышляя. Ньют же надеялся, что его игра даст Грейвзу достаточно времени распутать магию проклятия. — В воде сидит… — проговорил сфинкс. — То рыба. Верен мой ответ? Ньют кивнул. Зверь промурлыкал что-то неразборчивое себе под нос и тут же изрёк: — Ее не видать И в руки не взять, Царит над всем, Не пахнем ничем. Встает во весь рост На небе меж звезд. Все начинает И все кончает. Кажется, когда-то Ньют слышал что-то подобное. От мамы или от бабушки или опять читал в книге? Загадка выглядела посложнее прошлой и, размышляя, Ньют поднял взгляд к потолку. Здесь им служил стеклянный купол, очень похожий на тот, что венчал французское Министерство. Созвездия фантастических зверей золотистыми точками горели на стеклянных панелях, отделявших кабинет от прохладной ночной темноты. — Темнота! — выпалил Ньют, догадавшись. Лицо сфинкса расплылось в довольной улыбке. Зверь, похоже, увлёкся. — Догадливый человек. Черёд пришёл тебе последнюю загадку загадать. Синеватое свечение на окаменевших лапах стало желтеть. Не теряя времени Ньют загадал загадку: — Без отдыха, без сна, Беззвучным шагом с холма на холм Кто движется не спеша, Кто холод прогнать пришел? «Это же очень просто», — запоздало подумал Ньют. Но перезагадать другое не мог. — Заключённый в этой тюрьме, давно я не видел солнца свет, — ответил сфинкс после недолгого молчания. — Я отгадал три твои загадки, и одна осталась у меня. Я предлагаю так: ничья — и я пойду с тобой, но проиграешь — неизменным останется наш уговор. — Хорошо, — согласился Ньют, не видя иных вариантов. Неяркое желтоватое свечением вырывалось из трещин, возникающих на окаменелых лапах сфинкса, окутывало ровным сиянием все тронутые проклятием участки. Из-под серой твёрдой поверхности показалась шерсть, но зверь, кажется, и внимания не обратил, что получил свободу, в оба глаза следя за Ньютом. — Её многие зовут, а она не приходит. От неё бежишь, а она не отпускает. Она слаще вина, но отравляет. О чём речь моя? Хороший вопрос. Ньют понятия не имел. Перебирал в уме все приходящие в голову ассоциации. Слаще вина? Не такое уж оно и сладкое… Наверняка это про какую-то эмоцию. Надо только ещё пораскинуть мозгами. — Мистер Скамандер, — позвал Грейвз. — Могу я? Ньют вопросительно посмотрел на сфинкса, теперь сидевшего, обвив лапы хвостом с кисточкой с конце, и тот благосклонно кивнул. — Уверены? — Полностью. — Грейвз встал рядом. Теперь Ньют смотрел на него снизу вверх и от этого стало немного странно. — Речь идёт о любви. — Верен твой ответ, второй человек, — усмехнулся сфинкс, поднимаясь на лапы. — Куды ты поведёшь меня? Спохватившись, Ньют подскочил и открыл чемодан. — Всё готово! — крикнул он вниз. — Мы спускаемся! С прошлой поездки в Египет он не убрал островок пустыни, который идеально подойдёт сфинксу на время. Магия чемодана подхватила зверя, утягивая внутрь, а Ньют поспешил спуститься следом, краем зрения уловив, что Грейвз направился к столу. Устроившись на табуретке, Трикупис читала газету. — Мой выход, — произнесла она. — Готовы? Запустив пальцы в непослушные вихры, Ньют вытянул несколько волосков. — Вот. Откупорив склянку с оборотным зельем, Трикупис бросила в варево последний компонент. Зелье зашипело, запузырилось, приняв цвет морской волны, и Трикупис выпила его залпом, даже не морщась. Что ж, по крайней мере теперь Ньют знал, что не отвратителен на вкус. Хозяйку отеля, а по совместительству аврора, скрутило. Одежда Ньюта, загодя надетая Трикупис, теперь перестала висеть на ней и топорщиться, облегла изменёное тело. Выдохнув после болезненного превращения, волшебница глянула в зеркало, чуть ссутулилась, немного опустила подбородок к груди и глянула исподлобья. Ньют наблюдал за метаморфозой. Это вот так он выглядит со стороны? Когда остаётся с чужими людьми или волнуется? — Будьте наготове на всякий случай. — Пускай голос не принадлежал Трикупис, интонации остались её — властные. — Как договаривались, — заверил Ньют, передавая готовой занять его место волшебнице копию своей палочки, трансфигурированную из ветки дерева. Когда крышка чемодана захлопнулась, Ньют сходил к сфинксу посмотреть, как тот изучает новую свою территорию и, убедившись, что пока всё в порядке, вернулся в хижину и забрался по лестнице до последних перекладин. Чемодан был немного приоткрыт и из внешнего мира доносились звуки разговора. Скоро финал. Без магии Ньют мог расслышать только голос Грейвза. Прошептав заклинание, он приложил палочку к уху, готовясь, в случае чего, выступить подкреплением. Хотя Грейвз и Трикупис, как два бывалых аврора, заверяли, что это вряд ли понадобится. — МАКУСА многое потерял, выставив вас прочь, — расслышал Ньют слова Цалдари. — Но теперь вы обрететё заслуженное вашим талантом положение. — И как скоро? — уточнил Грейвз с насмешливым нетерпением. — Думаю, мой «подарок» должен быть как можно скорее доставлен мистеру Гриндевальду. — Вам так не терпится увидеть Нурменгард? Сова уже готова подняться на крыло. — Цалдари сделал несколько шагов в какую-то сторону и их эхо ударило по ушам, заглушило часть слов. — …Сфинкса можете оставить себе. Считайте его знаком моего расположения. Голос стал звучать совсем рядом, над головой. Чуть переместившись, Ньют попытался заглянуть в щёлку. Цалдари стоял прямо у чемодана, склонившись над изображающей оглушённого Ньюта Трикупис. — Не возражаете, если я загляну в ваш трофей? — Цалдари постучал по крышке. — Кто знает, что ценного для нашего с вами дела может там скрываться. Ньют отнял палочку от уха и, стоило крышке откинуться, как в Грудь Цалдари ударило заклинание. И не одно. — Это было проще, чем я опасалась, — произнесла Трикупис, поднимаясь с колен. С кончика её палочки сорвалась белая вспышка, и руки лишившегося сознания Цалдари опутала верёвка. — Вы хорошо ему мозги запудрили, Персиваль. — Мои слова лишь упали на благодатную почву. — И всё же, большое вам спасибо от меня лично. Нам здесь только выкормышей Гриндевальда не хватало. Ньют полностью выбрался из чемодана, радуясь, что всё прошло хорошо и никто не пострадал. — В одном он всё же прав, — сказала Трикупис напоследок. — МАКУСА многое потерял. Я бы попыталась уговорить вас остаться, но это бесполезно, верно? Они обменялись взглядами. — Так я и думала, — вздохнула волшебница, вынимая из кармана свою серебряную заколку, уже вибрирующую. — Что же. Хорошие гости допоздна не засиживаются. Пора нам и честь знать.***
Грейвз предложил отметить успех, и Ньют согласился. Встречу назначили через два дня на вечер, незадолго до захода солнца, на летней веранде ресторана с видом на озеро и замок. С утра и днём Грейвзу предстояли связанные с арестом Цалдари дела, Ньют же был рад, что у него достаточно времени проверить здоровье сфинкса и ещё — подумать. На встречу Ньют пришёл заранее. Заказал из предложенного официантом меню фасоладу и отказался от вина. Хотелось сохранить разум трезвым. По крайней мере в ближайший час. Грейвз появился как по часам. Шёл навстречу через толпу гуляк, как тигр по бамбуковым зарослям. В который раз за прошедшие несколько дней Ньют отметил, насколько естественна для Грейвза людская среда. — Как всё прошло? — поинтересовался он. — Не без проблем, но их уладят. Отрера позаботится. — Честно говоря, я так и не понял до конца вашу роль в этом деле. Грейвз перебросился парой слов с подошедшим официантом, прежде чем ответил. — Меня, наверное, можно назвать консультантом по неудобным вопросам. Но я не хотел бы вдаваться в подробности. Вам они не понравятся. — Не сомневаюсь, — горько усмехнулся Ньют. — Так что предпочёл бы поговорить о чём-то более… приятном нам обоим. Им принесли бокалы — Грейвз всё-таки заказал вино. Ньют пригубил немного напитка. Хм. Сладко. — Как там поживает сфинкс? — спросил Грейвз. — Проклятие не успело сильно его истощить. У меня есть все необходимые витамины, так что к возвращению на родину совсем оправится. Пустыня с небольшим гротом и озерцом в пещере пришлись зверю по душе. Часы напролёт он проводил в тени, а к ночи выбирался на скалу, долго вылизывал шерсть и втягивал ноздрями пахнущий разнообразными животными воздух чемодана. Ньют собирался как можно скорее вернуть сфинкса на родину. — Это хорошо, — сказал Грейвз, и Ньют вновь уловил в его взгляде тот странный отблеск, мелькнувший в карих радужках ещё в доме Тесея. — Персиваль… Могу я звать вас по имени? — спросил Ньют. Проведя в раздумьях часть дня, он был уверен, что смог разгадать этот взгляд. Но уверен не полностью. — А я могу звать по имени вас? — Вы ведь уже… — улыбнулся Ньют. — У Цалдари, когда я предлагал сфинксу сыграть. Это было мило, Персиваль. Персиваль, кажется, изрядно удивился. — Я тебе нравлюсь? — задал Ньют прямой вопрос. Грейвз чуть вином не подавился. — Прости? Я услышал то, что услышал? — Да, — спокойно подтвердил Ньют. — Как ты уже понял, я предпочитаю прямоту. И в таких вопросах тоже. Впервые Ньют видел Персиваля растерянным. Кажется, он просто не знал, что сказать, и только Ньют начал убеждаться, что ошибся в своих выводах, как… — Давай пройдёмся. Оставив деньги за так и не состоявшийся ужин, они молча дошли по набережной к озеру. Где-то здесь пару дней назад Персиваль просил ему помочь. В водной глади как в зеркале отражался набирающий силу закат. Красно-золотой, он превращал лето в осень, но от него же мрачный облик Персиваля приобрёл тёплые оттенки. Или дело в неловкой улыбке на губах, когда он смотрел на Ньюта теперь? — Да, нравишься, — произнёс Персиваль, опускаясь на траву. — Довольно давно, честно говоря. Но симпатизировать человеку, которого знаешь по колдографиям, да рассказам его брата несколько странно, не находишь? Ньют предпочёл помолчать и не мешать. — А когда я приехал в Англию на неделю… Время было неподходящее. Не согласиться было сложно. — Ты и поэтому тоже дал наводку на арену? И на Цалдари? Чтобы был повод получше? — Не то что бы я на что-то рассчитывал, — признался Персиваль. — Тесей меня о такой прямолинейности не предупреждал. Подумав, Ньют сел рядом на траву. Они соприкасались плечами, ощущали тепло тел друг друга. — Много чего во мне изменилось с войны, с рассказов Тесея, и за последние три года тоже, — проговорил Ньют с тоской. — Время изменилось. Ты мне тоже нравишься, Персиваль. И мне не хочется упускать время. Только если для тебя спешка неприемлема. Персиваль повернул лицо к Ньюту. — Время и впрямь изменилось. Спешка неприемлема, когда ты веришь в наступление завтра. У меня нет такой роскоши. Ньют не ответил. Внимание его привлекли губы Персиваля, тонкие, на краях успевшие немного потемнеть от вина. Его тянуло к этим губам. Слова Персиваля послужили сигналом. Не то что бы Ньют много с кем целовался. Все его редкие связи что с мужчинами что с женщинами были короткими, на ночь или пару. Сбросить напряжение и вернуться к делам. Но целовать Персиваля Ньюту определённо понравилось. Понравилось размыкать губами губы, перехватывать инициативу друг у друга, прерываться на мгновение, чтобы вновь соприкоснуться, делить на двоих дыхание и привкус вина. Ньют верил в наступление завтра. Но не видел смысла в условностях. — Давай ко мне, — предложил он без обиняков. Если это всё же слишком, в крайнем случае Персиваль просто ему откажет. — Кажется, ни одни мои отношения не развивались так стремительно, — усмехнулся тот. — Но я согласен. Веди. Кровать в номере осталась незаправленной с утра, и Ньют, пожалуй, был этому рад. Сидеть на её краю, целуясь и избавляя друг друга от мешающих слоёв одежды… Поначалу осторожный, Персиваль начал действовать решительней. Его горячие твёрдые руки шарили по телу, теснее прижимали к себе, гладили спину и бока. Кажется, только сейчас он полностью осознал, что Ньют не шутил. Ньюта это обрадовало. Его собственный интерес, основанный на чём-то смутном, едва уловимом, креп. Надёжный, красивый мужчина… Персиваль Грейвз… Кто они друг другу? Останутся любовниками на одну ночь или нет? Сейчас, когда под ладонями Ньюта источало жар крепкое тело, он не хотел об этом задумываться. Хотел прикасаться. Трогать губами и языком, исследовать ключицы, соски и рёбра, ниже и ниже по животу. Он помнил, как взволновал его вид себя на коленях рядом с Грейвзом, и, расстегнув пуговицу на брюках, убедился, что и Персиваль неравнодушен к происходящему. — Мерси Льюис… — выдохнул тот, стоило взять в рот. Член дёрнулся между обхвативших его губ, стал твёрже, упёрся головкой в нёбо. Солоноватая на вкус смазка мешалась со слюной, пока Ньют ласкал ствол языком, облизывал головку, старался брать поглубже. Персиваль не пытался контролировать его движения. Хрипло дышал, откинувшись на локти, и дрожь в бёдрах выдавала, насколько же ему на самом деле хочется вскинуть их вверх. — Ньют, — позвал он. Вопрос явно дался ему нелегко: — Как бы ты хотел?.. Выпустив член изо рта, Ньют задумался. — Хочешь меня взять? Подкрепляя сказанное, Ньют с нажимом провёл ладонью вдоль ствола. Грейвз со свистом выпустил воздух сквозь зубы. — Да! Мерси Льюис, да! На Ньюте почти не осталось одежды и он избавился от последней, забираясь на кровать и подтаскивая одну из подушек к бёдрам. — Только я не люблю долгую подготовку, — предупредил он. — Я не стеклянный, правда, и не боюсь небольшой боли. — Это и так понятно, — усмехнулся Персиваля, обводя пальцами шрамы, покрывавшие грудь Ньюта беспорядочными мазками. Согнув и раздвинув ноги, Ньют наблюдал, как Грейвз выудил из вороха вещей свою палочку и одно за другим произнёс несколько заклинаний. По низу живота словно прошла холодная волна, потом к сжатому входу прижались скользкие пальцы, надавили… Грейвз учёл его пожелания. Он не церемонился, но и не был слишком груб. Пальцы — сразу два — двигались, растягивали, нажимали на неподатливые пока стенки. Ньют постарался максимально расслабиться, облегчая процесс, и вскоре терпимое жжение сменилось лёгкой щекоткой довольствия. Грейвз заменил два пальца обоими большими, развёл… — Ох-х… — выдохнул Ньют, уже вполне готовый к большему. — Уже можно… Персиваль навис сверху, и Ньют тут же обвил его плечи руками. Тот входил мелкими толчками, с каждым движением проникая немного глубже, пока не замер, даря Ньюту чувство восхитительной заполненности. Хорошо… Мерлин… Как же хорошо. За окном догорал закат. Но в спальне огонь только разгорался. — Ещё! Перси, прошу… — молил Ньют вперемешку со стонами, подбрасывая бёдра вверх, стараясь насадиться на член сильнее. Персиваль выпутался из его объятий. Закинув ноги Ньюта к себе на плечи, удерживая его за талию и вздёрнув бёдра выше, он входил теперь резко и глубоко, выбивая из лёгких Ньюта воздух, заставляя стонать ещё громче, ещё просительней, и комкать между пальцев простынь. Собственный налитый кровью член требовал ласки, и Ньют потянулся к нему рукой. Влажная головка ткнулась в ладонь, мазнула, хоть на долю секунды утолив жажду прикосновений, как чужие пальцы обхватили ствол у самого корня, несильно сжали. Персиваль двигался в Ньюте, его рука лежала на члене Ньюта и, пока тот упоённо, на грани сознания, ласкал себя, Персиваль, кажется, звал его по имени. Тёплое семя брызнуло в ладонь и на живот. Весь отдавшись удовольствию, Ньют сжался и почувствовал, как дрогнул Грейвз и внутрь пролилось его семя. Ньют был готов, что после близости Персиваль уйдёт. Или что он сам попросит об этом Грейвза, как некоторые животные гонят своих партнёров после спаривания. Но лежать рядом в смешении запахов, лениво гладить друг друга по плечам, оказалась приятней, чем можно было представить. Устроившись головой на руке Персиваля, Ньют запоминал новое его лицо: умиротворённое, тёплое и улыбчивое. Хотелось увидеть его таким ещё раз. И ещё. Ньют верил в наступление завтра.19 февраля 2022 г.