Леви в огне

      Леви догадывался, что девочки его любили. Он чувствовал на себе их долгие взгляды во время тренировок, улавливал дрожание ресниц, слушал глупое девичье хиханье над его мрачными шутками про очередной сорт дерьма. Кое-кто предпринимал робкие попытки пофлиртовать с суровым капитаном. И хоть Леви всё понимал, но все любовные девичьи порывы оставались без ответа.       Он был сильнейшим бойцом, отдавшим всего себя борьбе. Посвятил своё сердце светлым идеалам, воспетым тринадцатым командором Разведкорпуса, денно и нощно работавшим над новыми планами по освобождению человечества. Как самый верный и преданный соратник Леви считал своим долгом поддерживать командора во всех его начинаниях не жалея ни сил, ни времени. Словом, при таких обстоятельствах на девочек у Леви времени не было, и он ими совсем не интересовался. Так он думал. У девочек по этому поводу было иное мнение, и они собирались его высказать.              — И что это всё значит? — спросил Леви, обводя взглядом трёх рыжих девиц, пробравшихся к нему в кабинет в его отсутствие. Изабель, Петра и Нифа. Ко всем троим Леви относился положительно: проявлял должную заботу, как полагается боевому товарищу и ответственному командиру; если был повод, высказывал сдержанную похвалу их успехам и даже, когда позволяло время, вел с ними беседы за чаепитием. Однако обнаружить их ночью за дверями своего закрытого на ключ кабинета в белых ночных рубашках, сквозь которые просвечивали очертания стройных миниатюрных фигур, было неожиданно. Он их не звал. Они явились сами без спроса.       — У нас к тебе дело, братишка, — ответила Изабель за всех троих. Петра и Нифа утвердительно кивнули, подтверждая её слова.       Леви нахмурился и стал потихоньку раздражаться. Во-первых, потому что Изабель уселась задницей прямо на его рабочий стол, даже не потрудившись подвинуть оставленные там бумаги. Во-вторых, она назвала его братишкой при посторонних. Не то чтобы никто не знал о том, что у капитана Леви есть названная сестрица в лице Изабель Магнолии, вместе с которой он вступил в Разведкорпус, но они договаривались соблюдать хотя бы видимую субординацию. В-третьих, хитрая улыбка, веселый тон и её игривое покачивание скрещенными голыми ножками из-под задранной ночной рубашки заставили его заподозрить неладное, но что именно, он пока не понял, а не понимать Леви не любил. Для этого ему хватало общения с командором, который был той ещё загадкой.       — В час ночи? До утра ваше дело никак не могло подождать?       — Нет, — промурлыкала Изабель. В её ярко-зелёных очах пылали азарт и веселье, что заставило Леви ещё сильнее нервничать.       — Вы всё равно в это время не спите, капитан, — мягко сказала Петра. Она смотрела на него прямо и уверенно, но румянец на щеках и шее выдавал её смущение. Хотя часто именно так она и вела себя с ним. Старалась держаться рядом, но всё равно порой робела в его присутствии.       — Ну хорошо, — чем быстрее он разберётся с происходящим, тем быстрее останется один и сможет сесть в любимое кресло, которое заняла Петра, и уснуть. — Что же у вас за дело?       Девушки переглянулись между собой. Петра, теребя край сорочки, выдала:       — Мы хотели предложить вам вступить в неуставные отношения, капитан.       Капитан на мгновение засомневался, не спит ли он и не снится ли ему весь происходящий бред. Может, он заработался, перенапрягся, немного сошёл с ума и перестал отличать сон от яви, но всё-таки решил уточнить то, что услышал.       — Какие отношения?       — Неуставные, — повторила Петра и добавила: — Интимного характера.       Леви моргнул, сильно сжав веки. Наваждение не пропало, он не проснулся, но ведь такого быть не может. Не мог этот ангел из его элитного отряда сказать ничего подобного в реальности.       — Это шутка какая-то? — выдвинул он предположение, хоть как-то согласующееся с действительностью. — Я что, похож на шута, над которым можно смеяться?       — При всём уважении, капитан Леви, ваше повседневное выражение лица смеха не вызывает, — вступила в разговор Нифа, развалившаяся на софе и рассматривающая свои ногти. Она, в отличие от соратниц, выглядела спокойнее всех. Ни тени шкодливого возбуждения, как у Изабель, ни влюбленного нежного взгляда, каким его одарила Петра. Она будто пришла сюда с подружками просто так, за компанию. — Напротив, мы обеспокоены вашим эмоциональным состоянием. Вы в последнее время очень бурно на всё реагируете.       О чём это она? Неужто про избиение того солдата, что повёл себя как последняя свинья — прошёл в грязных сапогах по только что вымытому полу. Ну да, топить его в ведре с грязной водой было немного чересчур, но он же признал свою оплошность после того, как солдата откачали и тот немедленно приступил к уборке. Но абсолютно не понятно, причём тут девочки?       — Значит так, — командирским тоном обратился Леви к девицам. — У меня был тяжелый день и завтра он будет не лучше, поэтому быстро встали и вышли вон отсюда. Утром я с вами разберусь.       Девочки и бровью не повели. Лишь обменялись многозначительными взглядами.       — В том-то и проблема, капитан. Мы видим, как вам тяжело, и хотим помочь. Позвольте сделать вам хорошо, так будет лучше для всех, — сказала Петра, сияя самой милой и самой теплой улыбкой из своего арсенала.       Петра. Солнце ясное. Ангел небесный. Радость для глаз и услада для слуха. Ну зачем она так смотрит на него? Зачем каждый раз пытается растопить холод его души? Он ведь неприступен, как стена Сина. Ничего не способно сломать его решимость. Ну почти.       — Длительное воздержание вызывает нарушение эректильной функции, раздражительность, стресс и облысение, — привела свои доводы Нифа. — Вам стоит задуматься над этим, капитан, вы уже не так молоды, а здоровьем нужно заниматься.       Да он здоров как конь. Нет, как целый табун коней! И волос на голове хватает. Правда, стала появляться седина, но от такой работы попробуй не поседей. И с эректильной функцией тоже всё в порядке. Каждое утро стоит, как у юнца, но все лишние порывы он тушит под холодным душем. Потому как мастурбировать грязно и после этого действа его потом долго не отпускают мысли, что, может, зря он так задрачивается с этой разведкой? Может, никакой свободы и справедливости в их мире нет и не будет? Подобный философский маразм всегда ужасно бесит! И девчонка эта тоже бесит! Маленькая рыжая дрянь. Как не стыдно говорить такое старшему по возрасту и званию? Не иначе, научилась у своего бесстыжего командира.       — Братец Леви, тебе нужно расслабиться. Скинуть лишнюю одежду и стресс. К тому же, любой на твоём месте обзавидовался бы, так что не сопротивляйся, — тоном искусной соблазнительницы заявила Изабель, наконец соскользнув со стола и босой поступью медленно направляясь к нему.       Ладно, он не спит. Это происходит на самом деле. Три рыжих девицы явились к нему с предложением вступить в половой акт. Со всеми тремя. С ним. Он и они. Мозг отказывался в это верить, а высокие моральные принципы офицера Разведкорпуса, которыми, беря пример с командора, он старался овладеть, не позволяли подобного.       — Это абсолютно неприемлемо, — скрестив руки на груди, твёрдо постановил капитан. — К тому же, меня это не интересует.       — Да ладно? — хохотнула Изабель, продолжая сокращать расстояние между ними. Он как можно более сердито посмотрел на неё, но её грозные взгляды не пугали. Видала она их. Как и видала, что в компании с Фарланом он вытворял по юности в Подземном городе. Драки, азартные игры, побеги от полиции, алкоголь и, конечно, куча девок, которых он регулярно драл. Частенько к ним с Фарланом присоединялась и Изабель, разделяя все эти сомнительные радости жизни. Девок Изабель, правда, не драла, но вот с Фарланом и Леви всё-таки спала. Их странная связь на троих принесла всем участникам немало ярких ощущений, но и внесла разлад в маленькую семью. Однако в критический момент они собрались, высказали свои чувства, выслушали друг друга и решили, что они будут любить друг друга, но без физической близости. На том и порешили. С тех пор прошло много времени. Нравы Подземного города остались в прошлом. Леви стал взрослым серьёзным капитаном разведки, нашедшим призвание и человека, показавшего ему другой мир с иными ценностями.       — Это из-за командора Смита, да? — грустно спросила Петра, опустив свои медовые глаза. — Вы так много времени проводите вместе. Стоило догадаться, что вы близки гораздо больше, чем два товарища по оружию.       — Что? — растерялся Леви от подобного предположения. — Нет! То есть да, но не в этом смысле! Мы с ним просто…       — Сэр, я вас не осуждаю, — прервала Петра, всё-таки решившись посмотреть прямо на него, и Леви невольно залюбовался её видом. Она вся такая понимающая. Такая хорошая. Его любимица Петра. — Я тоже люблю одного мужчину. Он добрый, смелый, честный, заботливый, сильный. Такому грех не посвятить своё сердце и мысли.       Услышав самое странное признание в любви за всю свою жизнь, Леви почувствовал, как сжалось сердце, и он неожиданно для самого себя испытал что-то схожее на панику.       — Петра, ты всё не так поняла! Я не такой!       — Но знаете, сэр, в любом правиле есть исключения, — Петра встала с кресла и быстро подошла к Нифе. Присела рядом с ней на софу и поцеловала.       Челюсть Леви отвисла, глаза выпучились, а зрачки потемнели и расширились. Изабель, увидев его позорно-растерянное выражение лица, хихикнула и, пользуясь моментом, взяла за запястье, мягко требуя расцепить скрещенные руки.       — Помнишь, как нам раньше было хорошо, братик? — шепнула Изабель, привставая на носочки и целуя его в скулу, продвигаясь вниз к губам.       — Иззи, не надо, — непроизвольно ответив на легкий поцелуй, сопротивлялся Леви. — А как же Фарлан?       — Мы потом поговорим. Он всё поймёт, мы же семья, — ласково ответила Изабель, затем чуть отступила от него и, поднимая подол сорочки вверх, соблазнительно выгнувшись, стянула её через голову, оставшись полностью обнаженной. — А сейчас иди ко мне.       Обнимая Изабель одной рукой, а второй поглаживая мягкий подтянутый живот, груди, зажимая розовые соски, Леви подумал, что Фарлан и правда поймёт его. Да, точно, они поговорят, и все всё поймут! У него же, в отличие от мальчишки Йегера и девки Аккерман, нормальная семья, в которой названные братья и сестры разговаривают между собой, а не доводят ситуацию до нелепых драм. Мысли о тупых подростках, осложняющих жизнь друг другу и окружающим, отвлекли его от ласк девичьего тела, но стоило вновь перевести взгляд на Петру и Нифу, как он забыл обо всём.       По примеру Изабель, девушки тоже избавили друг друга от ночнушек, продолжая целоваться, в процессе причмокивая и постанывая, художественно сплетая языки.                   Чертовки даже трусы не стали надевать перед приходом к нему. Специально готовились, бесстыдницы.       Теперь единственным в комнате, кто был одет, оставался Леви, и захотелось исправить столь досадное обстоятельство. Он стянул с себя куртку и ослабил шейный платок. На помощь ему сразу поспешила Изабель, с ухмылкой победительницы расстегивая пуговицы на рубашке. К ней поторопились присоединиться Петра с Нифой, помогая с форменной сбруей из ремней.       В последний раз здравый смысл и совесть напомнили Леви о себе, когда девичьи пальчики начали елозить в районе его паха.       «Это неправильно, надо остановить их», — из последних сил шептал, умирая в конвульсиях, голос разума. Надо вырваться, оттолкнуть их, выбежать из кабинета и, натягивая по пути штаны, запыхавшись, добраться до кабинета Эрвина, найдя там убежище от этих развратных рыжих демониц.       Он представил абсолютно нелепую картину того, как бросится на грудь к командору и станет рассказывать, как три налётчицы чуть не отняли его честь. Эрвин сочувственно покивает, погладит его по макушке своей здоровой лапищей, отпоит ромашковым чаем и уложит спать в своём кабинете. А утром организует проведение служебной проверки по факту сексуального домогательства до лучшего воина человечества.       Пригласит на консультацию Найла Дока, а тот квалифицирует этот инцидент как изнасилование, совершенное группой лиц по предварительному сговору, и девочек будут судить по всей строгости закона. На суде они будут сидеть, закованные в цепи, стыдливо потупив взгляд в пол. Эрвин попросит Леви показать на специально подготовленной соломенной кукле, одетой в форму разведчика с повязанным на шее платком, где именно его трогали. В зале будут раздаваться шокированные охи, Пиксис под впечатлением от услышанного захочет выпить, Закклай, расчувствовавшись от подробностей такого жестокого преступления, пустит слезу, а потом приговорит насильниц к высшей мере наказания, предусмотренной для такого преступления: их прогонят нагишом через весь Стохес и закидают тухлыми овощами. Позор! Позор!       Дурацкая фантазия с хлопком исчезла, когда Петра с Нифой завели пальчики за резинку трусов и плавным синхронным движением спустили ткань вниз.       — Довольны? — низким от возбуждения голосом прохрипел Леви. Пока девочки внизу осматривали и гладили его хороший крепкий член, Изабель успела ощупать каждую мышцу на его теле. Измяла ягодицы, оставила кучу мокрых красных отметин на шее и груди. Почти до острой боли куснула за сосок, но извиняюще зализала пострадавший бугорок.       — Ещё нет, — Нифа ухватила Петру за волосы и приблизила к члену.       Петра брала старательно, с каждым движением заглатывая всё глубже. Нифа тщательно контролировала процесс, не позволяя подруге расслабиться и сачковать за своим занятием. Насаживала её голову глубже, крепко держа за волосы и заправляя ей за ушко мешающиеся пряди для лучшего обзора — своего и капитана. Такой ответственный подход к делу Леви одобрял, но Петре, у которой уже лились слезы от стараний, требовалась смена и поддержка, поэтому, ухватив уже Нифу за макушку, он сделал рокировку.       Отдышавшаяся Петра посмотрела на него снизу одурманенным от возбуждения взглядом слезящихся глаз. Большим пальцем он провёл по её мокрой от слюны нижней губе и продвинулся дальше в рот, касаясь горячего языка. Она сразу же принялась тщательно сосать его палец, втягивая внутрь щеки и продолжая смотреть снизу вверх, следя за реакцией.       Он прежде и не думал, что она может вести себя так.       Думать вообще с каждой секундой получалось всё хуже и хуже. Изабель, вдоволь наобнимавшись и обтеревшись аккуратными сисечками о его бок и спину, отправилась вниз к Нифе. Та убрала голову, смахнув длинную нить слюны, связывающую её рот с членом, но Изабель этим действом не заинтересовалась. Извернувшись, она подползла пониже, чтобы полизать яички, а Нифа, правильно оценив ситуацию, вернулась к прерванному занятию.       Место Изабель заняла Петра. Встав с колен, обхватив обеими ладонями за щеки, жадно, исступленно целовала губы своего обожаемого начальника. Леви ответил не менее горячо, прижимая к себе за талию одной рукой. Проверил пальцами её промежность и зарычал в поцелуй: она была настолько влажная, что смазка тонкими нитями капала вниз к ногам.       Был в происходящем ещё один момент, который тревожил мужское самолюбие лучшего воина человечества. Сможет ли он оправдать своё звание сильнейшего в столь экстремальных условиях? В таких делах, как и на войне, у тебя нет права на ошибку. Спасовать Леви не мог: ему ведь с этими девками ещё вместе жить, работать и убивать титанов. А языки у этих чертовок длинные и умелые. Видимо, натренировали за болтовней, раз сейчас так лихо используют, слюняво и горячо вылизывая его. Хоть какая-то польза.       Петра вновь опустилась вниз. Все трое перестроились, подстроились и поделили его мужское достоинство на троих. Нифа устроилась по центру — водила языком по всей длине ствола, дразнила уздечку и с упоением заглатывала головку. Иногда к ней присоединялись Петра с Изабель, и тогда орган был облизан шаловливыми язычками со всех сторон вверх-вниз, справа-слева-снизу.       У его ног всё пылало и горело. Три рыжих макушки, три пары глаз с поволокой, безотрывно глядящих на него, три горячих жадных до члена и яиц рта. Леви уже и не хотел тушить этот пожар жгучей страсти, лишь стонал и бормотал короткие грязные ругательства, что только больше распалило поджигательниц. Девочки оглаживали его ноги, ягодицы и рельефный пресс, целовали друг друга, и у Леви перехватывало дыхание от их напора.       Эти проклятые ведьмы слетелись в его кабинет, словно на шабаш, скинули с себя лишние одежды и устроили оргию. Леви же, по всей видимости, они собирались принести в жертву во славу какого-нибудь развратного божества. Они собирались высосать все его мужские силы досуха, измучить тело, вынуть душу, разорвать на клочки и бросить останки в костер похоти. Он чувствовал, как горит. Как кожа плавиться под их губами, как сгорели и превратились в пепел стыд, совесть и мораль, а вслед за ними догорают остатки самообладания, и скоро он превратится в алчущее дикое животное, живущее лишь одним древним инстинктом — оплодотворять как можно больше самок.       Не было шансов спастись от этого могучего желания, и, когда «огненный вихрь» увлёк его из кабинета в прилегающую спальню, он уже совсем не сопротивлялся. По пути избавился от брюк, сапог и вот уже остался в том, в чём его родила любимейшая матушка.       Капитанская казенная койка не была предназначена для групповых возлежаний, поэтому пришлось импровизировать. Как на жертвенный алтарь, Леви был опрокинут спиной на матрас, и жрицы страсти залезли на него сверху. Изабель устроилась прямо над его лицом, а Нифа помогала Петре присесть на член. Изабель терлась об его язык своей киской, а Петра седлала, насаживаясь как можно глубже.       Что ещё происходило в комнате, Леви не видел. Судя по влажным звукам и стонам пока Петра ездила на нём, Нифа, облизнув пару пальцев, гладила ей клитор, проводила ладонями по изгибу спины и покрывала поцелуями всё, что имелось в её доступе. Затем на замену Изабель присесть капитану на лицо пришла Нифа, а позже — Петра.       Одна влажная рыжая киска сменяла другую, вкусы девушек были так похожи, как они сами, но при этом всё же разные. Каждая имела свой неповторимый аромат, оттенок, форму и размеры половых губ, но все они хотели, чтобы Леви любил их и отдавался их власти полностью. Стал рабом для плотских утех, исполняющим любое, даже самое извращенное желание.       Леви дал им это лишь на время. Лизал, ласкал, пил их соки, предоставил в полное распоряжение для грязных забав своё достоинство, но пришло время вернуть свободу. Отпустить спящего во мраке души демона похоти, которого они всё-таки умудрились пробудить. Теперь он их покарает.       — Ну, давайте, сучки! Становитесь в очередь! — скидывая с себя всех дерзких девиц и поднимаясь, приказал он. Девочки не осмелились перечить. Послушно встали рядком на кровати на четвереньках, как лошадки в стойле. Выгнули спинки и покорно подставили попки, предлагая себя.       Ох жаль, что у него под рукой не было кнута. Эти девки заслужили, чтобы их хорошенько отстегали за их проказы. Пришлось довольствоваться собственными ладонями, которыми он щедро прошёлся по молочным бедрам, оставляя красные следы на нежной коже. Затем, как и обещал, он наказал каждую грязную сучку по очереди. Придерживал за рыжие холки, сильно и глубоко загонял во влагалища член, которого они так хотели. Девочки хныкали, кричали, благодарили и просили ещё. Снова и снова.       Когда силы стали покидать Леви, он стащил чертовок вниз с кровати и поставил на колени, быстро надрачивая над их открытыми ртами. Рыжие пташки ловили его семя, широко высунув языки, слизывали с щек друг друга упавшие мимо капли, смешивали в поцелуях его вкус, облизывали остатки с утомленного долгими трениями органа.       А затем всё повторилось вновь, пока Леви не сгорел дотла.       

***

      Леви проснулся в своей кровати на утро от голода, жажды и желания справить нужду.       Удовлетворив одну из потребностей, выйдя из ванны, он с трудом доковылял из спальни в кабинет. В помещении было чисто, проветрено, за окном пели птички и светило солнце. На рабочем столе стояли остывший чай и завтрак, но Леви был не в том состоянии, чтобы привередничать, поэтому он быстро выпил и съел всё, что обнаружил.       Затем к нему пришёл Фарлан.       — Леви, ты наконец очнулся! — радостно воскликнул его друг, кладя руки ему на плечи. — Ты проспал целые сутки. Эрвин уж было хотел отправить кого-нибудь в столицу за лучшим лекарем. Ты нас всех так напугал! Хорошо, что Изабель, Петра и Нифа тебя нашли. Они сказали, что обнаружили тебя без сознания в коридоре, перенесли в кабинет, раздели и уложили в кровать.       — Да, что-то такое припоминаю, — мрачно отозвался Леви, восстанавливая в памяти события. Сколько, сказал Фарлан, он проспал? Сутки? Потрясающее ощущение.       — Я позову врача. Ты всё ещё неважно выглядишь.       — Нет, не надо. Мне намного лучше. Чувствую себя, будто заново родился. Прям как феникс из пепла. Девочки молодцы.       Фарлан недоверчиво покачал головой, но потом его взгляд вспыхнул, когда он вспомнил, зачем ещё пришёл сюда. Кашлянув в кулак, он серьёзно начал:       — Слушай, Леви, я хотел с тобой поговорить насчёт Изабель. В общем, я понял, что люблю её куда сильнее, чем думал. Я хочу жениться на ней, но я не хочу что-то делать за твоей спиной…       Спустя время выяснилось, что Изабель тоже была не против выйти за Фарлана, но обоим было неловко перед Леви. Они думали, что он почувствует себя ненужным и обиженным. Вот если бы у него тоже была невеста, тогда другое дело, но сил терпеть не было: чувства рвались наружу, сердце требовало любви!       Изабель избегала встречаться с ним взглядом, когда Леви говорил, что зря они так боялись сказать о своих отношениях, он очень за них рад. Но после разговоров со своей семьей у него закралась одна смутная мысль.              Петра вела себя как обычно. Была приветлива, дружелюбна, не слишком навязывала своё общество, но и без внимания не оставляла. Четко выполняла поручения, говорила по делу во время работы и болтала с ним обо всём на свете в свободное время. Глядя на неё, Леви вспомнил, что ведь у него тоже есть маленькая мечта, которую он задвинул куда-то на задворки души до лучших времён.       Он хотел бы выкинуть со стены Мария своё УПМ, а потом спуститься вниз и купить чайную лавку в самом центре Митры. В одиночку вести бизнес было бы скучно, поэтому ему не помешала бы спутница. Вместе с прекрасной рыжеволосой супругой, лучезарно улыбающейся посетителям магазинчика, дела быстро пошли бы в гору.       Они построят дом, разобьют сад, может, родят какого-нибудь сопляка, которого назовут в честь командора. Летними вечерами по выходным станут устраивать званые ужины. Петра начнет часто приглашать подруг, с которыми будет засиживаться допоздна. А Леви будет совсем не против, если все её подружки захотят остаться на ночь. Большая спальня в их доме вместит всех желающих.       Размечтавшись, Леви ухватил Петру за запястье. Она принесла к чаю пирожки, которые стряпала её матушка, и как раз хотела положить один на тарелочку перед капитаном. В удивлении, она подняла взгляд на Леви, который только что понял одну очень важную вещь.       — Петра, я дал клятву Эрвину следовать за ним. Для меня долг превыше всего, но я верю, что мы победим и человечество обретет свободу. В тот день я смогу принести новую клятву, и я хотел бы, чтобы ты была рядом.       Янтарные глаза Петры наполнились слезами, но как настоящий солдат она сдержалась. Леви отпустил её запястье, Петра встала по стойке смирно и приложила руку с пирожком к сердцу.        — Клянусь, что никогда не покину вас, сэр!              С третьей участницей групповых ночных приключений Леви долгое время никак не мог заговорить. Как только представлялся случай, он подходил к ней, но, не найдя подходящих слов, разворачивался и уходил. В одну из таких нелепых попыток заговорить Нифа сжалилась над ним и высказалась первой.       — Ни о чём не беспокойтесь, капитан. Благоприятный психологический климат в коллективе — это очень важно. Приятно смотреть на вас и Петру, когда вы наконец сняли напряжение. Я всегда рада помочь товарищам.       Больше Леви с Нифой не разговаривал. Ну их, этих умников из исследовательского отряда Ханджи. Черт знает, что у них на уме. Но всё равно с облегчением подумал, как же ему повезло встретить на жизненном пути столь чутких людей, ставших ему товарищами. Такую широту души и глубокое понимание чужих переживаний нигде, кроме как в разведке, не встретишь. Зря он сетовал о падении моральных устоев и низкой социальной ответственности в рядах Разведкорпуса. Эрвин может ни о чём не переживать.              Шли дни, недели, месяцы. Леви всё также работал, рубил титанов, писал отчёты, поддерживал командора, в промежутках предаваясь мечтам о свободе и чайном магазине. Иногда звал Петру к себе в кабинет, чтобы помечтать вместе. И вот на горизонте появилась надежда на исполнение всех мечт вместе взятых.       В кабинет со срочным донесением ворвался солдат и вручил Леви запакованную записку.              «Леви, мы поймали Зика! Ждём тебя с Эрвином в подвале штаба. Приходи один. Выбьем всё дерьмо из этой обезьяны за то, что он так долго трахал нам мозги. Теперь мы его трахнем! Ф.Ч.».              Леви скомкал записку и поторопился к назначенному месту встречи. Они наконец узнают все секреты мира за Стенами и, возможно, избавят мир от титанов. А главное, Леви наконец поквитается с дерьмобородым подонком, из-за которого чуть не лишился своего командора. Этот урод понятия не имеет, что Леви с ним сделает.        За закрытой дверью в темном подвале его с нетерпением ждали три высоких умных блондина, но это была уже совсем другая история.