Привычки

      Странно, но до прихода в это подземелье капитан канареек Мисурн как-то не обращал внимания, что у пайков, щедро выдаваемых для миссий, вкус пыли и жжёного сахара. В целом, прессованные прямоугольники из сухофруктов и злаков хороший источник энергии, хоть и сильно обезвоживающий организм. Впрочем, в подземельях всегда можно найти воду – частое и почти коллективное желание многих авантюристов, позволяющее демонам питаться не много, зато регулярно.       Изюм и какие-то зёрна скрипят на зубах, чай, без вкуса и запаха, плещется в кружке, а эльф почему-то вспоминает тушёного баранца, приготовленного Кабру пару дней назад. Есть по-прежнему не хочется, но стряпня человека была вкусной, хотя и своеобразной в сложившихся условиях. Пожалуй, забота человека, в целом, оказалась намного лучше, чем мог ожидать Мисурн.       Отблески света на броне, чёрные завитки волос, торчащие в разные стороны, чуть смущённая улыбка – Кабру, человек пытающийся предотвратить появление нового хозяина подземелья, человек слову которого доверился отряд канареек в лице их капитана, человек привычки которого сложились всего за семь дней.       Когда-то давно Мисурн слышал, что «привычка» — это хорошо усвоенное действие, выполнение которого практически становится потребностью. Но никогда не предполагал, что сам станет объектом чьей-то привычки. Канарейки заботились о нём скорее в силу возложенных обязанностей и нежелания менять командира, позволяющего им свободно развлекаться в рамках закона, а не потому, что так уж этого хотели. Первые годы после подземелья он пережил лишь благодаря Милсурил Печальной и живучести эльфов. С человеком всё было немного иначе.       После рассказанной истории о бывшем повелителе подземелий последнее на что рассчитывал эльф – принятие. Принятие правды о демонах, о травме, искалечившей не только тело, но и дух, о необходимости заботы за совершенно чужим существом. Кабру словно вписал это в своё мироустройство, вложил, как недостающий пазл в картину мира, и… он его не жалел. Да, вероятно, немного сочувствовал, что Мисурну пришлось подобное пережить, но совершенно точно не жалел и не смотрел как на умирающего калеку, ползущего куда-то ради одной единственной цели. Даже если эльф им был. Даже если собственный отряд временами смотрел на него с жалостью и лёгкой брезгливостью.       Человек раздражался, злился, приходил в отчаяние и иногда словно пытался скатиться в истерику, вместе с тем постоянно и неуклонно заботясь о Мисурне и его потребностях. И если первые дни это скорее походило на попытку втереться в доверие, то затем, постепенно, на смену угодливости и неловкости пришла уверенность: капитан не будет его отталкивать и примет всё, что человек сможет ему предложить, начиная едой и заканчивая массажем ног. И вот тогда, именно тогда, не особо гордый, но однозначно эльф, превратился для Кабру из обузы в привычку – не слишком полезную, местами утомительную, но в тоже время вполне себе успокаивающую нервы привычку. А вот сам Мисурн понял это много позже – где-то между воссоединением отряда и моментом, когда на Кабру надели ограничительные браслеты из-за его выходки.       То, что человек заботился об их капитане семь дней, канарейки приняли, ведь они сами его об этом попросили – шантажом, угрозами и посулами всё забыть об инциденте первого этажа, но факт того, что забота продолжилась и после, отряд немного тревожил. Кабру, по своему внутреннему расписанию, напоминал их капитану есть, пить, ходить в туалет и отдыхать на привале вместо того, чтобы бродить вокруг дозором или телепортироваться, выясняя территорию. Последней каплей, к удивлению Мисурна, оказался массаж ног, заставивший эльфа заснуть намного лучше и крепче любых заклинаний, и после которого на утро Кабру был уже в оковах, а Паттадоль ходила вокруг него и приговаривала про каких-то извращенцев. Мисурн не очень понял, что она имела ввиду, а уточнять желания не возникло. К тому же, они почти вышли на след группы Лайоса, ну… прежде чем потеряли.       Теперь же, в период вынужденного безделья, пока Флеки своими фамильярами искала хоть какие-то зацепки, куда в очередной раз исчез отряд авантюристов, Мисурн сидел и пытался есть пайки, запивая безвкусным чаем, в то время как Кабру тихо подпирал стену, задумчиво поглаживая кожу кандалов, мелко испещрённую рунами заклинаний. Но желания есть не было. Не было никаких желаний кроме найти уже этого осточертевшего демона и выпотрошить, как и собратьев по подземельям. И лишь данное желание горело в надтреснутой душе ярко-красным бушующим огнём и там совершенно точно не вилась тонкая прозрачно-зелёная лоза, с тёмными прохладными листьями, цепляясь за неровные трещины и оставленные шрамы. И Мисурн совершенно точно не чувствовал, как виноградные усики скручивались каждый раз, едва Кабру подходил ближе и что-то делал в соответствии со своей свежеприобретённой привычкой: подавал еду, поправлял одежду, укладывал спать. И ему совершенно точно не хотелось продлить ещё немного странное и запутанное путешествие, чтобы человек всё так же находился рядом…       Ведь не хотелось же?