Одно и то же

На поддержание странной, но непримечательной внешности, Изуку тратил много сил. Да, другие скажут, зачем? Но уж точно, разница в контрасте белого и зелёного ( пусть и с переливами, понравившегося чёрного), ярко выражалась, в отросших корнях волос, что прятались в кудряшках, покрывающих всю тяжелую голову. Но правда, все потраченные деньги и силы, оправдали себя, это точно. Просто Изуку знал больше, других. Его одноклассников, матери и Всемогущего. Да, да, именно его. Являясь ярым приверженцем геройской системы, начиная с детства, Мидория ясно понял несправедливость, нынешнего мира , и умея проводить время с пользой, оказался здесь, рядом с мечтой. В лице титула, героя мира. И самое интересное, Тошинори Яги, добрейшей души человек, верил в него и радовался достойному наследнику причуды Один за всех, став названным отцом, для солнца, класс А. Но, точно понимая подводные камни, своего примера подражания, и всего геройского общества, питать надежды на счастливую, тихую жизнь, прибывая в самой глубине пропасти, под названием Академия, управляемая гением-безумцем, не собирался, каждый раз, кивая на заявления директора и делая, смирённое выражение лица, при долгом и наверно, единственном за месяц, важном разговоре с Всемогущим, Изуку верил в другое. В странную справедливость, приписанную ему, будто с рождения или, копая глубже, с утробы любимой матери, искусно управляющейся с тихим прикрытием, империи папы, не менее любимого и великого, в виде цветочной лавки, на одной из улиц, их городка, Мидория- младший, верил, впитав в себя взгляды обоих, сильных родителей Те, сразу видя рвение и гениальность сына, делали все, ради исполнения цели. Да, именно цели, изменения системы, алчного и злого, мира. Странное дело, но до гордости, праведное. И мальчик это знал, вчитываясь в исследования, родителя и углубляясь в изучение языков, раз в пару недель, переговариваясь с жёстким доктором Гараки, на изученном диалекте. Чего то, он все таки добился, сейчас, сидя на твёрдом стуле, за заваленной партой, Академии UA, за что сказать себе, и духу души, мог. Спасибо. И продолжая знать больше всех, тошнотворно вглядываться в записи на доске, улыбаться друзьям на перерывах, тренироваться с учителем, по вечерам, появляться дома, на выходных, Изуку понимал всю значимость выбранного пути, за скрытием настоящей внешности, личности, характера и цели. Ох, эта цель… Он знает, кое что ещё, более важное, чем тайна причуды, или предыдущие ее владельцы, постоянно лезущие в его голову. И это даже не прошлое, Шигараки Томуры, его детство и смысл, бытия. И не планы Лиги Злодеев. И не личность Даби. Наверно, кому то покажется странным, что будущий герой, подающий самые большие надежды, вдруг станет предателем. Поэтому, в принципе, его и не стали допрашивать, как всех, в учебном учреждении. Поэтому, он спокойно и мирно, вернулся домой. Нет, нет, домой, к папе и скучным Ному, с которыми он проведёт эти два дня. Первый, будет мягко общаться с ребёнком и готовить блины по утрам, сверкая веселой, до странности улыбкой, а остальные, эти ходячие исследования, просто будут молчать. Так и все пройдёт. Нечего больше говорить. И сейчас, снова оказавшись в своей большое и уютной комнате, Изуку, подкрашивая белые корни, думал. Просто думал. Об отце, являющимся злодеем номер один, о приемном брате, Тенко, не знающим о существовании биологического сына, Хизаши Шигараки, учителя, о друзьях и учителях, академии, о Всемогущем и всех погибших наследниках ОЗВ. — Изуку, ты справишься? — Пап, обижаешь. ***** И, говоря по существу, Мидория ещё в детстве( а он запомнил то время), смотря в зеркало, удивлялся внешности, подаренной отцом. Собственным глазам, волосам и веснушкам, мило покрывавших лицо. И сейчас, тоже. Каждый раз, представляя реакцию предшественников и учителя, на копирку их главного врага, глаза закрывались, а тело бросало в холод. Наверно, а оно так и есть, дядя Йоичи, порадуется обретению, героического племянника, Нана- сан, скажет, что все хорошо и он не виноват, а Тошинори, отдалится и потеряется в темпе дней. Но, все это совсем не важно. Они стоят на развалинах мира, готовясь отстроить все заново, смотрят на солнце и представляют как на щеках, расцветают новые поцелуи, слышат крики героев и скучают по почившему, трагично, Томуре. Но они, одно и тоже. И поэтому, Изуку перестаёт думать о брате, знавшему лишь боль, понимая, что мысли о могуществе, его отца, вытеснили жертву их, разработанного за годы, плана. И мальчик, не жалеет, просто он и папа, одно лицо. А родитель не знает, жалости —Мама обещала приготовить кацудон. Идём, папаня? —Я когда то, отказывался от кацудона, сынок? ***** — Что бы вы, сделали, окажись я сыном, Все за одного? — Что? Гробовая тишина накрыла пространство, гнетущим одеялом, закрывая путь на обратный отход, в реальным мир. Вставшая Нана, для объятий девятого, от которой и последовал быстрый вопрос, замерла на месте и не веря, уставилась на мальчишку, пытаясь отыскать в глубине жесткого взгляды, нотки шутки, лжи. Ныне сидевший на подлокотнике, кресла Второго, и красиво улыбавшийся Первый, вскочил с места и в два шага, оказался возле Изуку, схватил его за плечи и встряхнул, в силу своего тела — Скажи, что это ложь… Мидория, скажи. Прошу—прохрипел дядя — Зачем, это правда—отмахнувшись от рук, и скрестив собственные за спиной, он последовал далее, краем глаза замечая, подрагивание худого тельца. — И?—спросил Третий, холодно и отвращено. — И нечего, я на стороне героев. Просто подумал, что вы все, должны знать. — А что тогда, происходит там, с наружи? — Ничего такого, просто папа решил наконец захватить и Японию. А я ему помогаю. — Он заберёт причуду, Изуку. Один за всех, умрет. И ты, с ней— змеевидно, прошипел третий обладатель один за всех, сложив руки в замок. —Оу, вы только сейчас поняли? — О чем ты? — Один за всех, уже создана искусственно. Ему нет смысла, забирать ее. — Как это? — Вот так, я просто очень много корпел над собственными исследованиями и смог создать идеальную причуду. Более, несовершенная Один за всех, не нужна. — Это не возможно… — Очень даже. — Почему ты предал все?- шепотом встряла Шимура, слезно впиваясь глазами в физиономию, мальчика. — Я с самого начала знал. И встреча с Всемогущим, тренировки, лагерь, вы, последняя битва, и Томура, ваш обожаемый внук Нана- сан. Бедный малый. Все было подстроено мной. Это был, мой план по спасению мира. — И, что дальше? — А нечего, вы просто снова умрете, друзья. Был, очень рад познакомится с вами. А теперь прощайте. ***** На фоне алого заката, оперевшись на часть бывшей бетонной стены, стоял парень. Его кудрявые, на вид мягкие, переливались цветом, нынешнего света, будто забрызганные кровью, белые волосы и развивались, тёплым южным ветром. Под ногами шелестела трава, омытая потом и болью, а огромное количество тел, будто на выжженном поле, простирались на метры. Самое главное, но до боли худое и смертельно холодное тело, лежало прямо рядом, задевая упавшей рукой носок, грязного ботинка. Его губы медленно двигались, не издавая звуков, а дуновение, пробираясь внутрь души, морозило и отчаянно болело, заставляя не дышать. — Знаете учитель, это слишком грустно. Для всех нас. Думаю, Нана- сан, вами неимоверно гордится и злится на себя, за такую оплошность в виде меня. И ей тоже грустно. Как хорошо, что Один за всех, умрет сейчас. Надеюсь, вы простите меня, точнее нет. Я прошу, простить меня. Прошу, если мы встретимся в следующей жизни, избейте меня хорошенько. Ладно?- пауза и тишина—Я рад, что повстречал вас, Тоши- сан. Берегите себя, там, на небе и найдите, уже себе, наконец жену- миг—А я пожалуй, помогу папе, создать новый мир. Без вас, ничего этого не было, Всемогущий. Спасибо, спасибо, спасибо, учитель. Спасибо… И он ушёл. Да, просто ушёл. Зная, что все в этом, чертовом мире, теперь будут похожи на учителя, повадками и движениями, голосом и внешностью. Он ушёл. И да, он похож на его главного врага Может, потому что, отец, это он. А он, это отец. Просто, они оба ушли когда то. И сегодня, так же уйдут Оба одинаковые, с внешностью, глазами и причудой. И как бы, Изуку Мидория не отрицал, папа будет жить, ещё тысячи лет. В нем. Что бы он не сделал, как бы не перекрасился или оделся. Он, это он. И правда, это вдруг настоящее проклятье. На тысячи лет. Только его. Ну и немного отца. Он то, привык.