Слишком наглый кусок мяса

Уилл никогда бы не подумал, что сможет перенять какие-то привычки новоиспеченного парня, с которым срок отношений дошел до года. И по совместительству кстати, будущего мужа через считанные сорок восемь дней. Не то, чтобы Грэм регулярно устраивал невыносимые званные ужины с тысячами престарелых дам, имен которых он бы не вспомнил и через неделю, или создавал из грубиянов произведения искусства, что хоть в музей отдавай, но ненависть к свиньям, нарушающим личные границы, обволакивала его все чаще и чаще. Франклин Фруадево стал не первым и далеко не последним, однако самым ненавистным из всего небольшого злопамятного списка. Капля раз. Этот единственный пациент за всю историю психиатрической карьеры доктора, позволяющий себе дерзость — по крайней мере, по мнению Уилла — спрашивать абсолютно не относящиеся к сеансам психотерапии вопросы, такие как: Давно у вас появилась собака, доктор Лектер? Тогда какой она породы и почему пользуется просто отвратительным лосьоном для бритья? Ох, у вас на пиджаке пара кучерявых волосинок, неужто шерсть у нее кудрявая? Вы что, решили начать носить кольца? Тогда почему только одно и очень похожее на обручальное? Пусть Ганнибал и рассказывал об этом допросе абсолютно в смехотворной форме, то и дело, усмехаясь и просто заливаясь каннибальскими каламбурами, Грэм не чувствовал такого же веселья. Напротив, вино резко показалось отвратным и вязким, аппетитный запах жарившейся свинины превратился в безвкусный, а недавняя расслабляющая легкость переросла в жгучий колючий ком где-то в районе живота. Проглотив язвительные комментарии и любые претензии, Уильям делает глубокий вдох и позволяет желанному решению всей проблемы соскользнуть с языка.  — Уилл, любовь моя, ты же знаешь мой принцип — не убивать пациентов, — Ганнибал неспешно кромсает овощи, с дотошной точностью разрезая на зеркально одинаковые кусочки каждый ингредиент поочередно. Его тон настолько бесстрастный и спокойный, как будто они снова находятся на сеансе, и Уилл еле сдерживает порыв воткнуть нож для сыра в аппетитную ягодицу мужа, чтобы хоть как-то поделиться частичкой своего поганого настроения. Грэм, раздраженно фыркая, лишь сильнее сжимает основание холодного оружия в руках, хоть и предназначенного для нарезки пармезана. Фантазия у него всегда была развитая, так что представить на месте чертового сыра голову того сопливого нытика не составило никакого труда. Профайлер дотягивается через столешницу до полупустого бокала с холодной кроваво-алой жидкостью еще пять минут назад принадлежавшего его жениху, опрокидывает в себя все содержимое за раз и на секунду поморщившись от неприятного покалывания в горле, решает воспользоваться рукавом лилейной рубашки вместо салфетки. Естественно, он знает, что Лектер наблюдает за ним через плечо испепеляющим, но не особо значимым взглядом. Возвращаясь к своему терпеливому занятию — единственному, которое ему доверил Ганнибал в приготовлении лазаньи болоньезе*, — Уилл криво ухмыляется все еще влажными, покрасневшими губами.  — Еще ты, вроде как, обязывался не спать с пациентами, однако, — Грэм протягивает руку в сторону жениха, демонстрируя обручальное кольцо на левой руке, — Везде присутствуют исключения, не так ли? Лектер решает проигнорировать уже наслышанную раз двадцать за год отношений шутку. Аккуратно кладет нож на белоснежную поверхность стола, начисто вытирает руки полотенцем и снимает грязный, похожий на заляпанный в крови, фартук, повесив вещь на спинку ближайшего стула: — Насколько я знаю, ничего страшного не произошло, чтобы лишать жизни обыкновенного невротика.  — Тем более, раз уж ты не отступаешь от своих принципов, то у меня их нет, — Грэм пытается придать голосу наиболее невозмутимый тон, но в конце концов сдается, — Более того, Ганнибал, он буквально преследует тебя. Уилл не может сдержать разъяренного рычания, направленного, правда, себе под нос. Он в последний раз с остервенением отрезает кусок сыра, заодно чуть не задев добрую часть пальца, и Лектер заметно напрягается от этого жеста, — А у нас через полтора месяца свадьба, — добавляет в последний раз Грэм, опасно припечатав нож к доске для резки голой ладонью.  — Именно, у нас через полтора месяца свадьба. Грэм чувствует движение за спиной. Ганнибал всегда умел перемещаться походкой хищника, вне зависимости от того, где он был — на кухне собственного дома или охотясь за очередным скотом. Поэтому Уиллу приходится прислушиваться, когда жених, словно в танце, пересекает ничтожное расстояние между ними и пристраивается за его спиной, сильные руки облегают талию, а щетинистый подбородок щекочет чувствительную кожу шеи. Доктор кратко целует его в щеку, мурлыча, — Ты ведь не думаешь, что какая-то потная землеройка способна помешать нашему счастью? Уилл так не думает. И никогда не думал и не подумал бы, даже если бы на его пути встала чертова Алана Блум или даже Джек Кроуфорд. Он ждал замужества слишком долго, чтобы уступить кому-то свое место, особенно… Черт, Франклин, к тому же, не во вкусе Ганнибала. Далеко не во вкусе, на сотни тысяч километров дальше, примерно в Сибири. Грэм даже почти не боится, что его лишат шанса на свою семью. Возможно, он даже не ревнует, просто-напросто бесится из-за нарушенного спокойствия. Уилл даже не уверен, что Франклин гей, но, тем не менее, фан-клуба, поджидающего его жениха под окнами их дома, ему уж точно не надо. Уильям усмехается такому правильному сравнению, откидывает голову Ганнибалу на плечо и прикрывает глаза: — Разве что он ворвется на церемонию во время речи священника, вырубит охранников и громко крикнет «я против!». А потом ты сбежишь вместе с ним в закат, и я останусь злобным одержимым бывшим. Грэм чувствует, как Лектер сотрясается в беззвучном смехе и сам не может не отзеркалить кошачью улыбку. Уилл кладет руки поверх ладоней жениха, разворачивается в его руках и не заботясь о чистоте собственных пальцев, проскальзывает холодными кончиками по его груди, спрятанной за черной рубашкой, в итоге добравшись до самой макушки. Профайлер бережно перебирает короткие светлые пряди и встречается с томным взглядом карих, переливающихся с янтарно-зловещим огоньком глаз.  — И все же, направь его к другому психиатру, — Уильям говорит тоном, не терпящим возражений.  — Под предлогом, что мой жених недоволен его заинтересованностью? — Ганнибал слегка наклоняется и оставляет влажный поцелуй за ухом парня.  — Скорее под предлогом того, что твой жених вполне может отрезать ему яйца, если он еще раз, черт возьми, сравнит меня с Уинстоном. В следующий раз, через неделю, Уильям не разлепляет веки до тех пор, пока не слышит тяжелые шаги, эхом раздающиеся по всему дому. Он слепо протягивает руку на пустую, но все еще теплую половину кровати. Хрустящие простыни отчаянно не хотят отпускать его из постели, потому, сдавшись, Уилл ненадолго оставляет свои попытки хотя бы приподняться на локтях, оставаясь лежать на животе, раскидав конечности по всей нагретой поверхности. Последнее, что он зацепляет взглядом перед тем как снова провалиться в неведенье — мутные, размывшиеся цифры электронных часов, показывающих 3.23 утра. Грэм бы с удовольствием не двинул бы и пальцем, будь под боком Ганнибал и мертвая тишина всю оставшуюся ночь, однако, обделили его всем и сразу: Лектер, похоже, разговаривал по телефону, расхаживая по первому этажу. Уильям улыбнулся, довольный такой заботой о его сне, но подняться ему в любом случае пришлось бы, любопытство всегда берет вверх. Как-никак соблазнительно узнать, что за бессмертный позвонил в дом потенциальных убийц. И все на что его хватает — это сесть. Сесть и укутаться в одеяло, терпеливо ожидая прихода жениха.  — Выкинь ты этот телефон уже в окно и ложись в кровать, Ганнибал, — Уилл кричит достаточно громко, чтобы было слышно аж в самой столовой и бормочет маловразумительные ругательства уже намного тише. Нехотя дотягивается до настольной лампы, морщась, когда яркий свет неприятно щиплет глаза до проступающих слезинок. Ганнибал не заставляет его долго ждать. Он заходит в одних спальных штанах, с полным беспорядком на голове и с прижатым к уху телефону, пока по ту сторону линии слышатся некультурно громкие всхлипы. Глаза психотерапевта слипаются от еще не отошедшего сна, он раз за разом растирает лицо для пробуждения. Уильям тут же чувствует потребность вырвать телефон из его рук и тупо прижать к себе, закутав в кокон одеяла. А еще Уилл ощущает резкий прилив бодрости - и желание расстрелять Франклина — когда слышит этот писклявый дрожащий голосок. Вторая, гребаная, капля. Грэм вытягивается, убирает свисающие на глаза волнистые хаотичные пряди и выразительно смотрит на передвигающуюся фигуру. Лектер останавливается посередине спальни и говоря Франклину что-то успокаивающее, измученно смотрит на жениха, одним взглядом соглашаясь с недавним решением отступить от принципов.  — Франклин, если вы думаете, что с вашей матерью что-то случилось, позвоните ей, — тонко намекает Ганнибал, — Хотя, даже если она не ответит, не стоит беспокоиться, она наверняка спит в такой ранний час.  — «Доктор Лектер, — Уилл бесстыдно вслушивается в расплывчатые жалкие всхлипы, — Доктор Лектер, я мешаю, не так ли? У вас дома есть кто-то еще?». Ганнибал, ошарашенный от прямого вопроса, широко распахивает глаза. Уильям же, напротив, вспыхнувший от ярости, хмурится сильнее, и его зрачки сужаются до точек. Грэм откидывает одеяло, вскакивает на ноги — к слову, заснул он в одних боксерах — и чуть ли не в саму трубку говорит:  — Милый, если ты сейчас же не выкинешь эту штуку, твой собеседник потеряет всякую способность размножаться, — натянуто приторно протягивает и выхватив телефон, отменяет звонок, прежде чем Франклин успевает судорожно вздохнуть. Уилл хмуро смотрит на Лектера, — Ты, кстати, просто мог не брать трубку.  — Уверяю, в следующий раз так и сделаю, — Ганнибал забирает мобильник обратно и приглаживает хаос на голове жениха, — И мне придется на следующей неделе объясняться.  — Пусть хотя бы сейчас сдохнет от вины, что разбудил своего дорогого психиатра и его «гостя».  — Коварный мальчишка. Перерыв между второй и третьей каплей составлял ровно тридцать дней, за неделю до свадьбы. Уильям по доброте душевной и, как все-таки оказалось, по ревности безжалостной, дал волю Ганнибалу посетить одно из важных мероприятий светского общества Балтимора. И теперь же вынужден тенью слоняться за избранником, всячески притворно улыбаться и заливать игристым шампанским внутреннюю тревогу, не заглушаемую даже успокаивающими объятиями и поцелуями. Чрезвычайное желание скукожиться в то забытое гнилое яблоко, неприметно валявшееся около входа, вызвано у Грэма не только прогрессирующей социофобии, хотя она и без того давала о себе знать несколько чаще в последнее время. Ганнибал приветливо общается с так называемыми «друзьями», а те, в свою очередь, один за другим считают своим долгом беззастенчиво поглазеть — нет, скорее просто безотрывно пялиться — на взъерошенного, полупьяного почти мужа одного из самых уважаемых людей собрания любителей роскоши. Что еще страшнее, все это сообщество — ярые фанаты писанины Фредди Лаундс, где он, безоговорочно, светился в самых скандальных статьях, показывая себя в свете неуравновешенного профайлера со всеми возможными психическими расстройствами и заболеваниями. Уилл делает очередной глоток, опустошив весь бокал за раз. Он напряженно сжимает тонкую ножку стеклянного изделия, мимоходом задумавшись, заплатит ли он штраф за разбитую посуду или все-таки получит компенсацию за полученные травмы из-за стекла. Лектер оставил его прямо в центре зала без возможности протиснуться к стене, а сам удалился поздороваться с очередными давними знакомыми. Грэм тщетно пытается вспомнить имя хотя бы одного из людей, встречаемых за сегодня, но этим только подзадоривает головную боль, мучавшую его еще с самого начала вечера. Появляется ненавязчивая мысль, что выпил он никакой не алкоголь, а максимум воду, разбавленную цветным наркотиком для легкого головокружения, раз напиток ни разу не расслабил его. И тут же думает обратное, ведь не заметить перед собой крупного человечка, стоящего перед ним уже как третью минуту, можно только выпив традиционную русскую водку. Уильям мысленно забирает слова назад и даже хвалит персонал. Его глаза все еще опущены на уровень лакированных ботинок перед ним.  — Приветствую, — притворно льстивый голос заставляет Грэма протрезветь и поднять глаза на уровень оттопыренных ушей, — Не видел вас здесь раньше. Новенький? Уилл похвалил бы себя за сдержанность, не разбив бокал о зализанную огромную голову чертового Франклина. Профайлер с брезгливостью смотрит на протянутую ладонь с проявляющимися дорожками пота и не спешит пожимать ее в ответ, напротив, пересилив себя, отдает бокал пролетевшему мимо официанту и сует руки в карманы черных строгих брюк. Выдавливает из себя легкое поднятие уголков губ и лениво тянет:  — Не совсем, — его голос практически ровный, и Грэм выдает вердикт, что определенно полюбил это шампанское, — Я тут с мужем, он ненадолго отошел. Посвятите меня в тонкости здешнего общества? Ему абсолютно плевать и продолжать разговор, если честно, не хочется тоже, но потребность «мельком» упомянуть Ганнибала перевешивает. Франклин сжимает пухлые губы, мнется и немного хмурится: его извилины, видимо, начинают работать. Носки его туфель повернуты в противоположную от Уилла сторону, значит, сам он аналогично не блещет желанием оставаться. Фруадево наконец убирает руку и чуть сжимает подол пиджака, все также криво улыбаясь.  — Знаете, я бы с удовольствием, да вот только ищу одного человека… — он поверхностно осматривается по сторонам, через пару секунд все же возвращая внимание собеседнику, — Наверное, вы его не знаете, но здесь он очень важен. Его зовут Ганнибал Лектер.  — Ох, знаете, вообще-то я когда-то слышал о нем. Он мой муж, — Уильям смакует последнее слово особенно медленно и расплывается в довольной кошачьей улыбке, наблюдая за шокированным лицом Франклина, — Я видел его неподалеку отсюда, могу вас проводить к нему.  — Что вы, это необязательно, — Франклин неловко упирается. Но Уилл его не слушает, щебечет в ответ что-то лицемерное и, бесцеремонно схватив парня за рукав, тянет в сторону небольшого скопления людей. Самому Грэму совершенно туда не хочется, но ради Ганнибала — и, в какой-то мере, собственного удовлетворения от ерундовской мести — он готов прыгнуть в море к акулам. Уильям убеждается, что Франклин все также поспевает за ним, и в паре шагов от жениха, для издевательства лепечет с интонацией домохозяйки из американских дешевых комедий: — Любовь моя, этот милый человек искал тебя, как и я, собственно говоря. Лектер с еле скрываемым удивлением смотрит то на одного, то на другого. И после того, как Уилл смазано целует его в щеку и обнимает за талию, в итоге повиснув на руке доктора, Ганнибал понимает в чем дело. Одним взглядом говорит скопившейся публике разойтись, кладет руку на поясницу жениха и немного улыбается Франклину, отвечая стальным тоном: — Здравствуйте, Франклин. Не думал, что вы тоже здесь будете.  — А я не знал, что здесь будете вы, — Франклин нервно смеется, однако, словив угрожающий взгляд Уилла, позволяет себе лишь застенчивую улыбочку, — Тем более, я и не догадывался, что вы будете со своим мужем.  — Так мы уже женаты, сердце мое? — Лектер влюбленно смотрит на Уилла. Последний усмехается и тянется за беглым поцелуем, — Странно, что я не заметил такой значимой перемены в нашем статусе отношений.  — Возможно, я немного опережаю события, но обручальное кольцо у меня имеется, которое подарил мне ты, — будто не замечая присутствия Франклина, Уильям в который раз демонстрирует левую руку. Уильям полностью поглощен глазами жениха, однако уверен, что Фруадево готов провалиться сквозь землю. И забавляется этим фактом, наконец за этот нескончаемый вечер повеселев.  — Так зачем вы хотели меня видеть, Франклин? — Ганнибал с тяжелым сердцем перенаправляет внимание к человеку перед ними.  — Я подумал, что смогу составить вам компанию на вечер, но теперь мне не хочется лишаться способности размножаться. Последней каплей стала свадьба. Уильям выхватывает из багажника лимузина, покоившегося на заднем дворе коттеджа, специально снятого для свадьбы, дробовик. Уилл официально носит фамилию самого опасного преступника столетия и имеет право развлечься в стиле свежеиспеченного мужа. Под отголоски отдаляющихся поздравлений, Ганнибал выходит вслед за Уиллом, строго сложив руки за спиной. Его смокинг слегка помят из-за недавнего порыва любви известно кого, и волосы чуть растрепаны, но так идет ему еще больше под освещением луны. Лектер подходит к веселившемуся с недетской игрушкой мужу, кладя руку тому на плечо, немного сжав.  — Хочешь сходить на охоту, Уилл? — к доктору тут же обращаются полные зловещими искрами глаза, — Не думаю, что это хорошая идея, милый. Гости еще не разошлись, и у агента Кроуфорда явно будут вопросы.  — Этот сукин сын караулит в лесу, — Уильям в очередной раз целует мужа, — И я ждал этого чертов месяц, любовь моя, не лишай меня удовольствия приготовить завтра на ужин свинину.