Desire To Sleep

—Господин, я люблю Вас! С этими словами о любви, Иван привстал перед Достоевским. О счастье, это было взаимно! Русский демон ответил взаимностью своему подопечному. Наполненный счастьем Гончаров отдавал в этих отношениях всего себя, стараясь осчастливить свою половинку. Старался делать всё в наилучшее виде. Достоевскому же было трудно, из-за его некоторых моментов в характере. Ему было трудно проявлять тепло, но он старался. Шли месяца, года. Иван стал более требователен к любви и теплу. Он просто жаждал этих тёплых обьятий. Лишь обьятий и ласковых словечек. Нежные косания холодных рук Фёдора к телу Ивана, заставляли сердце замереть. Такие холодные руки, но весьма жаркие обьятия. Всё же Ивана стало не хватать на всё это. Он уставал. Старался всё делать для своего Бога, но терял себя. Он начал многое упускать из виду и многое не делать. С виду, Ваня будто перестал беспокоится о своей половинке, от чего Достоевский не совсем рад был. Гончаров же тоже думал, что его господин стал ещё холоднее к нему. Оба думали, что разлюбил другой другого. Светловолосый всё же собирал свои последнии силы и старался с улыбкой на лице, как-то подбадривать и веселить Доста. Ночи — это слёзы. Слёзы от усталости. Тело уже не выносит этого всего, с каждым днём становясь всё слабее. Морально же тоже выжат. Хочется просто кричать или же утопать в обьятиях и реветь. Реветь много и долго. А потом уснуть... Уснуть всё так же в объятиях. Зашёл в кабинет и положил небольшую записку на стол Фёдора Михайловича, пока тот спал на нём. Как только дверца кабинета была закрыта, тёмноволосый проснулся и взял записку в руки. "—Я устал. Простите. Я правда люблю Вас, о Господин моего сердца. Да прибудет с Вами вся та ласка и тепло, что я Вам не доставил. Я Вас любил и буду любить в загробном, о душа моя. Помнить меня иль нет, выбор Ваш. Я лишь хочу отдохнуть. Поспать. Уснуть и не встать. Всего хорошего, мой Бог." В этой записке юноша, что имел волосы чёрные, словно смоль, обратил внимание на одно слово - «в загробном». Он с надеждой на то что ошибается выбежал из кабинета. Бездушное тело в крови лежало на асфальте. Его догадка была верна, но он не успел. Бедный и измучаный юноша, наконец уснул, как он того желал. Уснул вечным сном, в холодных обьятиях Смерти. Фёдор снял с себя свой плащ, укутал в него это мёртвое тело и прижал к груди. —Отдохни, любовь моя... Да прибудет с тобой покой, и пусть Боже простит твои грехи, дав пропуск в Рай. Все мы грешны, ты же весьма сильно грешил. Я тебя прощаю, так прости и Боже. Боль разрывала того изнутри. С виду и не скажешь, но в душе он кричал. Крик был такой громкий, что оглушал разум. Слёз не было, но они в тоже время есть. Всё не снаружи, всё внутри. Вся боль,слёзы, крики и остальное - всё было внутри. Гончаров обрёл свой отдых. Больше он не чувсвует ни боли, ни усталости и ни чего совсем. —Я сегодня лицезрел замечательный сон, где мы вдвоём. Ты мой, и в моих обьятиях. В нём я тебя не потерял, в нём ты был со мной. Ни Фёдор, ни Иван не хотели делать друг другу больно, но в итоге всё вышло так как они боялись. Взор пал на запястия и он приподнял рукова, тут же видя линии. Порезы? Слишком много их было. —Ох, Ваня... Почему же ты молчал? Вопрос ушёл в пустоту, оставшись без ответа. Тело уже не ответит на него, к сожалению. Остаться могу лишь догадки. Так же юноша обратил внимание на тело в общем. Он похудел... Сколько же ты ел и ел ли ты вообще? Рука нежно коснулась к щеке, поглаживая её. —Ты намерено не ел, или же не успевал, солнце? Солнце... Фёдор замер в понимании, что в последнии дни не называл его ласково. Лишь по имени или же фамилии. —Будучи в таком состоянии ты ещё и улыбался? Ты ещё и что-то делал для меня? Золотце моё... Молчал и терпел. Ночью лишь ревел. Надеюсь, теперь ты отдохнешь. Жаль, что боле не проснёшься... Взяв телефон, он посмотрел на время - 00:01. —С днём рождения, Иван Гончаров, душа моя. Покойся с миром.