Без названия

Для Акутагавы каждый день был серым. Серым и скучным. Серым и тоскливым. Серым и грязным. Серым и загруженным. В его жизни нет других цветов кроме серого, разве что красный - он в его жизни присутствует с детства, и иногда юноше кажется, что обыденного, нейтрального серого меньше, чем яркого и насыщенного красного. Красный - цвет любви. Красный - цвет огня. "Огонь"- эта команда часто слышится на его работе. Огонь - залп выстрелов, обрушившихся на врага. Огонь - то, что остаётся от взорванного здания, базы или склада оружия врага. Огонь - то, как можно охарактеризовать его гнев, такой же разрушающий и всепоглощающий. Хотелось бы Акутагаве верить, что разрушающий только гнев....

***

По освещённой солнцем улице, среди множества людей, одетых в светлые или пёстрые одежды, выделяется чёрное пятно. Нет, не пятно. Человек. Выделяется человек в чёрном плаще, в чёрной водолазке под ним и брюках такого же цвета, с чёрными волосами... Его описание похоже на того черного-черного человека из детских страшилок. Ну, не суть. Молодой человек, как обычно хмурый, шёл в известном только ему направлении. В его голове судорожно проносились мысли разного рода и часто они путались, теряли смысл, так что Рюноскэ было трудно сосредоточиться. До места встречи было ещё минут десять ходьбы, да и вышел он раньше, чем планировал, так что торопился не сильно. "И что же ему нужно? "- мысль, обобщающая остальные. Акутагава пытался всю дорогу сообразить, что бывшему наставнику потребовалось от него и ничего не мог придумать. " Разве что, новое задание с тигром? Тц, "- если это действительно так, то Акутагава был готов уйти сразу же. Хотя, вероятно так и было, потому что других причин для встречи юноша найти не мог. Когда Акутагава подошёл к месту встречи, Дазай, на удивление, был уже там. " Надо же, не опоздал... Видимо, правда важно что-то - Дазай-сан выглядит серьёзным" -Акутагава-кун! Привет, давно не виделись, - с миленькой улыбкой поприветствовал брюнета Дазай -Здравствуйте, Дазай-сан, - кротко поклонился пришедший, - Вы хотели поговорить со мной? -Верно. Не против пройтись? Думаю, мы будем выглядить странно, долго стоя на месте. -Да, конечно. Акутагава внутренне напрягся: раньше Дазай не предлагал ему подобных прогулок и ожидать можно чего угодно. Несколько минут они прошли в тишине. Обычно Рюноскэ не чувствует неловкости или неуверенности в таких ситуациях, но сейчас он чувствовал себя как в пятнадцать лет, когда после очередного непослушания с его стороны он следовал за наставником в тишине, нарушаемой лишь стуком каблуков туфель и его рваным дыханием. "Но смысл волноваться сейчас? Я больше не его подчинённый, да и сам он из мафии дано ушёл... "- размышлял Акутагава, решив в итоге, прервать молчание. -Дазай-сан? Так, о чем вы хотели поговорить? -Что? Ах да... Поговорить, - шатен неловко почесал затылок, - Прости, задумался... Так вот. Почему вы не ладите с Ацуши? -Простите?... Брюнет так и застыл на месте - все-таки о тигре... Он развернулся и хотел было уходить, о тигре или о работе настроения говорить не было, но Дазай схватил его за локоть. Сильно. -Ты думаешь, я просто так у тебя это спрашиваю? - его голос приобрёл холодный, прямой тон: как раньше, - Я бы не стал встречаться с тобой попросту, больно надо. Однако, после стычки с Гильдией, Достоевским, я считаю, что ваш дуэт имеет место быть. Вы отлично дополняете друг друга, можете сработаться. Но вы не хотите. Почему? - Дазай посмотрел в глаза юноше. Акутагаве показалось, что вот он - его наставник, что смотрел такими же пустыми глазами, и внутри от такого взгляда что-то сжалось. -Я бы мог с ним сработаться, но этот тигр безмозглый идиот, что жалеет только себя! С ним невыносимо работать - всё время слышу его нытьё про "так нельзя" и "какой ты ужасный, Акутагава"! Если он такая неженка, в чем смысл нашей совместной работы!? -Ах вот что,- Осаму склонил голову и усмехнулся: " Я так и думал", - "Я бы мог.. " Думаешь, сможешь с ним сработаться без собственного желания? Ты ведь сам не хочешь, я прав? -Какое это имеет значение? С каких это пор ты учитываешь мои желания, а? - резко выдернул локоть и отошел назад, - Иди и мусоль мозги вашему агенству и тигру! Я и сам знаю, чего хочу, и в этом списке работы с тигром точно нет! Если нужно - я смогу, и разве требуется больше? -Требуется, - твёрдо ответил Дазай, - Желание. -Что-то вы с Чуей-саном сами этим желанием не горите, когда речь идёт о "двойном чёрном". -Ты уверен? - и за этой фразой последовала противная, знающая усмешка, - Мы с Чуей имеем желание работать друг с другом, если требуется. Именно поэтому " Двойной чёрный" - сильный дуэт, даже после моего ухода из мафии. Мы способны понимать и слышать друг друга. Вы к этому, пока что, плохо приспособлены. И я хочу знать почему. - Что вы хотите от меня услышать? - спокойнее ответил Акутагава, - Я уверен, что всё, что нужно, вы уже сами знаете. Навряд ли что-то изменится от того, что я расскажу. -Хах, думаешь? - Дазай склонил голову и оперся телом о спинку лавочки, возле которой они остановились, - Я так не думаю. Мои доводы, безусловно, верны или близки к правде, однако, и послушать вас двоих хочется. -То есть, с тигром вы уже говорили? - неуверенно спросил Рюноскэ -Да, говорил, - с лёгкой улыбкой ответил шатен, - Так что... Теперь твоя очередь. -Ну и... Что же вы хотите услышать? -Для начала: за что ты так невзлюбил Ацуши? Сначала он ведь был простым заказом, верно? Твоя целеустремлённость к его поимке мне ясна, однако... Ты его ненавидишь даже после перемирия. Если остальные сработаться способны, ты никак не продвинулся в этом смысле, - тон Дазая становился всё более разочарованным, и Акутагава уже пожалел, что пришёл на встречу, - Ацуши меня послушал и пытается наладить контакт с тобой - он понимает, как это важно в нашей ситуации. Но ты... Ты снова ощетинился, отгородился ото всех и снова не слушаешь меня! - Дазай уже начал хмуриться, и внутри опять что-то кольнуло, на этот раз - больно. -Зачем мне вас слушать? - не стерпел таки, - Вы не мой наставник больше, даже и не член Портовой мафии! А по-прежнему пытаетесь мне указывать! -Я не указываю, Акутагава-кун, а советую, - чуть ли не прошипел шатен, - Я советую вам с Ацуши даже не подружиться, нет, просто перестать конфликтовать друг с другом. Но вы даже на этот не способны, в большей степени - из-за тебя. -Опять я? - кричит, - Снова чем-то не угодил? А я могу сделать что-то так, чтобы вы были довольны, Дазай-сан? -Я уже говорил, ты стал сильнее. Правда, думал мозгов вместе с этим прибавилось, но ви-, - фраза была прервана кулаком в челюсть. Голова Дазая отклонилась в сторону, сам он пошатнулся и чуть не упал на скамью. Акутагава тяжело дышал, громко сглатывал вязкую слюну, и взгляд его пылал разочарованием. Шатен поднял голову, столкнулся взглядом с бывшим учеником и усмехнулся. Трудно сказать, о чем подумал сейчас Дазай, если им не являться, но взгляд его, и так ясный, прояснился ещё больше. Он посмотрел на юношу иначе, с новым осознанием. -Ох, неужели обидно, что снова уступаешь Ацуши-куну? - смешок последовал такой едкий, - Я думал, ты уже перерос этот период, но, как оказалось, нет? -Ты, - Рюноске уже собирался снова ударить, но что-то его остановило: "Ну ударишь ты, а что изменится? Возненавидишь его? Снова? Как и предыдущие тридцать два раза? " Красный. Снова красный. Он смотрит в глаза наставнику гневно. Хочется вновь его ударить, чтоб больше ни слова этот лживый рот не сказал, чтоб ушёл, чтоб помер таки. Красного цвета кровь, стекающая с губы наставника. И красного цвета ненависть Рюноскэ. -Молчишь? - вновь усмешка, - А я ведь правда хотел спокойно поговорить с тобой, Рюноскэ. Видимо, слушать ты так и не научился.... Что ж... Полагаю, этот разговор был пустым и делать мне больше здесь нечего, - шатен похрустел суставами, костяшками пальцев, - Пойду я. -Стой, - неожиданно для самого себя, Акутагава схватил Дазая за руку. Отметил, что она вовсе не тёплая, как он думал, а холодная, - По... Дазай-сан, почему вы признали тигра? -... Прости? -Вы... Он так быстро добился вашего расположения, ничего не сделав! Вы привели его в агенство, защищаете от мафии, заботитесь о нём... Чем он лучше меня? -Чем лучше? - глухо переспросил Дазай. Он вытащил руку из ослабевшей хватки и вздохнул, - Ничем. Он ничем не лучше. -Тогда... Почему? - юноша резко поднял голову и посмотрел в глаза. От такого взгляда трудно уйти, выдержат его, он испытующий и пронзающий, но Дазай лишь улыбается со смешком. -Почему "что"? Почему я отношусь к нему по-другому? Почему не тренирую его до обморочного состояния? Потому что ему этого не нужно. -Но он слабак! Ни на что не способен! -Он не слабак и никогда им не был, Рюноскэ, - подобный тон заставил юношу сжаться, - К нему я отношусь иначе, потому что вы сами по себе разные. Шатен немного прошёлся, остановился в паре шагов от Акутагавы. -Ацуши... Досталось с детства: детский дом, жестокие воспитатели, избиения, унижения, потом и его способность, Из-за которой всё и происходило... Он тонул в ненависти к самому себе, не способный отстоять свои границы, безгранично добрый и уступающий всём - он бы умер, если бы не я. Ну или мафия его нашла и опять же, он бы умер. В это ситуации другого исхода не было, пока не появился я. В конце концов, я член вда - мы помогаем людям. И я ему помог. Помог найти себя, найти в себе силы жить дальше, двигаться и развиваться. -Вот именно! Если бы не ты, он бы давно помер! Без тебя он - ничтожный балласт, пустое место, грязь, на которую наступают люди в дождливый день!- чуть ли не кричал Акутагава. -А ты? -Что? - выдох. -Ты бы кем стал, если бы не я? Никем. Помнишь, что я тебе обещал, когда забирал в мафию? -... Что я... Обрету смысл жизни? -Помнишь таки, - Дазай прикрыл глаза и вдохнул полной грудью, - Ты не видел смысла не то что жизни, существования. Я тебе этот смысл дал. Не так ли? -Я... Я не понимаю... -Ты так отчаянно стремился получить моё признание, что именно оно и стало твоим смыслом, - он посмотрел на бывшего ученика, - За всё время ты изменился... Сильно. Ты можешь противостоять врагу, что сильнее тебя в несколько раз, умеешь использовать Расемон, достиг высот в работе... Ты вырос, Рюноскэ, во многих смыслах... И на деле... - Осаму остановился на несколько секунд, вглядываясь в самую суть собеседника, - Я давно тебя признал. Что?... Акутагава быстро-быстро поморгал и удивлённо уставился на Дазая... "Давно признал? Но... Почему же... " -Что? Я ни разу не слышал от тебя подобного.... Что ты несёшь? -Ох, Акутагава-кун, определись уже, на "вы" или на "ты" общаться будешь? - детектив будто не услышал вопроса, начал говорит о другом, - Знаешь... На самом деле я сожалею о твоём воспитании... Оно было... Неправильным, - печальная, сухая улыбка, - Не отрицаю, я был слишком жесток, груб по отношению к тебе, но тогда мне это казалось верным решением, оптимальным... К сожалению, я поздно понял свою ошибку и понимаю, что сей- -Что? Ты сейчас... Зачем ты говоришь об этом? - нервозность в голосе, - Ошибку? Да, возможно твои методы не самые лучшие, но... Ты хороший учитель, Дазай... -Я бы не думал так на твоём месте... В конце концов, именно из-за меня ты вырос таким. -Каким... Таким? -Замкнутым. Не понимающим чувства. Потому что свои у тебя заперты. И это моя вина, Рюноскэ, я признаю это, и мне правда жаль,- Дазай положил руку на плечо юноши, - что так случилось... Думаю, будь твоим учителем Чуя или Хироцу ты чувствовал бы себя лучше и не боялся чувств. -Что? Да чего я боюсь? Я... Я просто... Акутагава повернул голову в сторону, лишь бы не смотреть на бывшего наставника. Он не мог на него смотреть. Не сейчас. Он... "Неужели я... Правда боюсь их... Нет же, быть не может... Так уверен? Вспомни, как ты драл руки от беспомощности. Или как специально брал задания сложнее, лишь бы забыть его взгляд? В своих размышлениях Рюноскэ потерялся, казалось ему, на пару секунд, но на деле прошло больше минуты. Всё это время Дазай тихо наблюдал за эмоциями юноши, видя его смятение, как поджимались тонкие бледные губы, как хмурились едва заметные брови... Видел, как глаза наполнились водой, которая задержалась там ненадолго и одинокими каплями стала стекать по щекам. Казалось, Акутагава не чувствует жжения в глазах, как они мокнут, как вяжет щеки от высыхающих слез. Почувствовал, как коснулись щеки пальцы, немного шершавые, сухие, холодные, и смахнули очередную слезинку. Тогда юноша резко и рваное вздохнул и будто очнулся - дрожащей рукой коснулся влажных щёк. Он внезапно почувствовал стыд - вот так просто разреветься на глазах у него, у редко проходящих людей, хотя им то всё равно на чужие печали. Руки стали жёстко и больно тереть щеки, до красноты, до маленьких ранок. Дазай тут же одернул их, взял лицо Акутагавы в ладони, сам аккуратно вытер слезы. -Ну чего же ты... - едва ли шёпотом проговорил он, - не боится, как же. По-странному нежно и аккуратно он прижал Рюноскэ к себе, запустил одну руку в волосы, медленно перебирая короткие пряди, другой придерживал под лопатками, легко поглаживал. Он оперся щекой о макушку юноши, пару раз тихо потерся ей, и сам глубоко вздохнул. Акутагава стоял, боясь пошевелиться. Наставник, что доселе был недосягаем сейчас... Обнимает его? Он не успел сориентироваться - так быстро всё произошло. Брюнет пропустил момент, когда от ругани и возмущений они перешли к объятьям и мелким поцелуям в лоб. Казалось, заботит это его одного - Дазай стоял спокойно, сердце его билось умеренно, да и дышал он ровно, в отличии от самого Рюноскэ, сердце которого за последнюю минуту сделало по кульбиту на каждую секунду. Юноша дышит мелко, сердце бьётся в ускоренном темпе, и он уверен, что Дазай прекрасно это чувствует. Трудно дышать спокойно, когда при каждом вдохе нос щекочит слабый запах алкоголя, бинтов и немного пота. Всё это кажется таким нереальным, неестественным, что слезы с новой силой начинают литься из глаз. Старший начинает его мягко успокаивать, шепчет что-то в висок, периодически целует то в него же, то в лоб, то в уголок глаз. Кажется, для него это не впервые и успокаивает он плачущих людей каждый день. От мысли, что так Дазай мог успокаивать и ненавистного тигра внутри всё сжимается, Акутагава заметно напрягается, хмурится, плотнее сжимает губы. -Не бойся ты так, - тихо шепчет Дазай с улыбкой на губах, и прижимает юношу к себе ближе, - одного тебя только. Кажется, Дазай действительно признал Акутагаву... Кажется,и чувства его он признал тогда же, если не раньше, когда догадался о них впервые