✖ ✖ ✖
Уверенность в собственных силах покидает его спустя пару часов, потому что маленькая Алтея плачет, а он не знает от чего. Он в ужасе смотрит в маленькие глаза перед собой, не отрывая телефон от уха. Лука в динамике диктует ему инструкции, где что посмотреть, где что пощупать, как повернуть ребёнка, чтобы узнать, что у него болит или чего он хочет. — Попробуй соску, — в итоге советует Модрич. И это реально помогает. Алтея успокаивается, но Иван по-прежнему в панике и в шаге от того, чтобы позвонить жене и потребовать её возвращения домой. Но… вспоминая, каким уверенным он был, когда провожал её, желание набирать выученный наизусть номер отпадает. — Мне приехать? — вдруг спрашивает Лука. — Ваня уехала к родителям с детьми, и я… ничем не занят, — Ракитич замирает посреди гостиной с маленькой Алтеей на руках. — А ты можешь? Через час Модрич звонит в его дверь, за ней наблюдая горе-отца с дочерью на руках. Он никогда не представлял, как это будет выглядеть, но от вида раскрасневшегося испуганного Ракитича, по спине бежит холодок. Иван впускает его в свой дом, не отпускает дочку ни на миг, постоянно покачивая. — Ты уже замучил ребёнка, — замечает Лука, и именно в этот момент девочка срыгивает прямо на грудь отца. Модрич накрывает лоб ладонью, забирая бедное дитя из крепких рук. — Иди, переоденься.✖ ✖ ✖
В следующие два часа, Лука рассказывает ему о всех прелестях кресло-качалки для маленького ребёнка, курирует в переодевании памперса и заготовки смеси, в общем, делает и показывает всё то, что Ракитич не умеет в силу того, что в основном за Алтеей следила жена. Но Иван учится. Внимательно следит, просит показать и следует по всему дому за Модричем. Лука мастерски справляется с маленькой девочкой, улыбается ей и нежничает, будто держит на руках собственную дочь, и на секунду Ракитич подвисает, сжимая и разжимая пальцы рук. Переводит дыхание. Флэшбеки прошлого вторгаются в мозг совершенно неожиданно, принося с собой аромат солнечной летней Испании. Лука укладывает малютку в кроватку, накрывая её тонким одеялом и поглаживая по животу. Алтея счастливо смеётся, выплёвывает соску и дрыгает ручками. Иван стоит рядом, не совсем понимая, что испытывает в данный момент. Когда маленький ребёнок, замученный горе-папашей всё-таки засыпает, переодетый, сухой и сытый, они оба выдыхают. В гостиной тишина такая, что в ушах звенит. Модрич опускается на диван, вытягивая ноги и откидываясь назад. Ракитич садится рядом и каждый из них тактично молчит, хотя по телефону поток слов обычно не остановить. Неловко. Лука вздрагивает, когда мизинцем задевает чужую руку. — Прошло так много лет, — тихо говорит Иван, смотря перед собой и даже не пытаясь взглянуть на Модрича. — Да уж, — вторит ему Лука, и они снова замолкают. Ракитич смотрит на их руки, лежащие рядом, думает пару секунд, а потом накрывает чужую ладонь своей. Шея Модрича покрывается красными пятнами, а сам он отводит взгляд. — Нужно приготовить смесь заранее, — Лука вскакивает так резко, что Иван не успевает ничего сказать. Он отправляется на кухню, уже прекрасно ориентируясь в ней и доставая все нужные ему вещи. Будто он всегда тут жил, будто не приехал недавно. Ракитич, ведомый чёрт пойми чем, следует за ним, останавливаясь прямо за спиной. Они женатые люди, у них прекрасные жёны, замечательные дети, но упущенные года и воспоминания, неисполнимые мечты и… — Иван, — предупреждающе рычит Лука, когда его обхватывают поперёк живота, прижимая к крепкой груди. — Пять минут, — утыкаясь носом в пахнущие хвоей волосы, шепчет Ракитич, замирая так. Они оба — взрослые порядочные люди, оба счастливые отцы и великолепные мужья. Они — пример для миллионов и кумиры своих детей. Они едва дышат, стараясь не нарушать тишину тихого дома. Модрич дёргается, когда головы касаются губы. Изначально всё это не входило в его планы, но… — Я так скучал, — вздыхает Иван, замечая, что они отражаются в духовом шкафу напротив. — Постой так немного. Лука ничего не говорит, лишь кивает и опускает бутылочку на стол. Он любит свою жену, так же, как и Иван любит свою, но эти прикосновения, эти слова и этот голос — что-то за гранью реальности, капля того, чего ему не хватает, чтобы жить совсем счастливо. Один процент счастья из ста — высокий футболист, лучший друг и бывший возлюбленный. Когда Ракитич наклоняется ниже и оставляет поцелуй на чужой шее, они оба вздрагивают от плача, раздающегося из комнаты. Заполняемая шкала счастья дрожит и не знает, в какую сторону ей двигаться. Иван сглатывает и отступает, и Лука может вздохнуть с облегчением.✖ ✖ ✖
Чуть позже, когда солнце клонится к закату, а Алтея лежит в кресло-качалке, они сидят около бассейна, греются под закатными лучами и снова наслаждаются тишиной. Иван вспоминает те времена, когда на их руках ещё не было колец, когда они ещё не встретили своих жён. И сейчас, и тогда он был очень счастлив. — Ты жалеешь? — вдруг спрашивает он, покачивая ногой дочку, сейчас выплёвывающую соску. — Нет, — не раздумывая отвечает Лука. — Я люблю свою жену и детей. — Я тоже, — кивает Иван, ничуть не сомневаясь в своих словах. — Но… — Лука поднимает солнечные очки на лоб, и Ракитич замирает, боясь услышать следующие слова. — Тебя я люблю тоже. Иван глотает собственный язык, не зная, смеяться ему или плакать.✖ ✖ ✖
Иван смотрит, как Лука улыбается и прикрывает глаза, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле. Ракель спрашивает, как они там, он посылает фото счастливой дочери и пишет, что Модрич приехал помогать ему. Жена шлёт улыбающиеся смайлы и передаёт привет. И вечером, когда Лука, натянув обувь на ноги, собирается уходить, они замирают в прихожей, не зная, как нужно правильно прощаться. Пожать руку? Пожелать хорошей дороги? Иван вздыхает и в итоге обнимает Модрича, притягивая к себе и утыкаясь носом куда-то в ухо. — Иван, — предупреждающе говорит Лука, а Ракитич лишь сильнее обнимает его. — Я тебя тоже люблю, — улыбается Иван, после сказанных слов отступая и видя усмешку на чужих губах. — Соску не потеряй, горе-папаша, — фыркает Лука, открывая двери и уходя. Ракитич улыбается ему вслед, поворачивая замок и слыша, как маленькая Алтея от отсутствия родителя рядом, начинает плакать.✖ ✖ ✖
Через пару месяцев, Лука узнает, что первое произнесённое Алтеей слово — папа, и радуется за счастливого Ивана, прижимая к себе дочь, что тихо сопит ему в плечо, убаюканная мультфильмом.