Мы пишем стихи и ждем перемен

Слово за слово - упала звезда В нашу обитель без крыши и стен. Ты мне призналась, ты будешь всегда Рядом со мною, не требуя что-то взамен. “Белая гвардия”

Эдуард Михайлович передергивает зябко плечами и ругает себя, что не додумался взять из кабинета куртку. Впрочем, он уже который день борется с неразумными порывами приходить на лед, каждый раз надеясь, увидеть ее у бортика или за бортиком. А ее тут нет. И с завтрашнего дня не будет уже и официально. Происходи все, что происходит сейчас, в “Самбо”, дело бы замяли, волынку потянули. А там, чем черт не шутит, глядишь и передумала бы строптивая “звезда” их льда, да и вернула мир на круги своя. Но это в “Самбо”, а с первого сентября они подчинены совсем другой организации. К Лайшеву хоть все и относились с легкой усмешкой, но знали точно, что своих он прикроет. В любой непонятной ситуации у него Этери Георгиевна “прибаливала”. И сходили с рук некоторые вольности с графиком. Прекрасно понимало руководство “Самбо-70”, что эта курица свои золотые яйца снесет, так и какая беда в том, что она несет их из Америки, идя в доме в Нови или Новай, как говорили местные. Под этим соусом - “Этери вернется к началу соревновательного сезона” и прожили до начала сентября. Глейхенгауз поставил программы на пару с Похилюком, Дудаков занимался техникой, привлекая Пунина и Цурскую. Работали в общем, ни на что не жаловались. Девочки бодро тренировались и готовились к непонятному сезону 22/23. Могли бы и дальше в том же духе. Но не выходило. С сентября у “Хрустального” новая приписка, новые бдящие руководители. И входить в детали и особенности жизни ледового королевства под руководством Тутберидзе новые боссы не имели ни желания, ни возможности. Им, знаете ли, тоже отчитываться. Уже перед своим начальством. В итоге пятого числа у Эдика спросили прямо: “Где, вашу мать, Эдуард Михайлович, ваша мать Хрустальная, точнее старший тренер?” Ибо ставка на нее есть, а физического явления Этери Георгиевны в стенах СШОР не наблюдается. Тут-то и пришлось Аксенову извлечь заявление об уходе по собственному, отданное ему еще в злосчастном Ташкенте в самом конце апреля. Первый вариант Эдуард попросту разорвал. Второй - выкинул в мусорное ведро на глазах у упрямой ведьмы. После третьего, четвертого и пятого они поругались с забористой нецензурщиной по адресу друг друга. На шестом мужчина сдался, выиграв лишь одно: попросил не ставить дату. Сказал, что ждать ее будет столько, сколько сможет. И вот возможности исчерпаны. Завтра он будет просто обязан, либо назначить хотя бы ИО старшего тренера, а после открыть вакансию на эту должность или же выбрать из имеющегося штата. Варианты были. Два кружили по льду. И не то, чтобы кто-то из них не справится, но это не то. Аксенов отлично помнил, как пришла на новое место новая тренерша. Замученная, даже загнанная постоянными притеснениями. Толком не верящая, что здесь ей не будут хотя бы мешать работать. И помнил, как стайкой прилетели ее ученики. Это был показатель, значит ценили, значит верили в свою кудрявую наставницу. И он видел, как работает эта сначала совсем чужая женщина. Как выжимает из себя, льда, своих спортсменов, даже из него, Аксенова, максимум. И привык, почувствовал надежное плечо, на которое безбоязненно можно было бы опереться. Своим трудом она благодарила и его тоже, за то, что не зажимал, давал двигаться вперед свободно. И он доверил й рулить всем, что касалось тренерской работы, методик, контроля результатов. Лишь бы были те результаты. И снова не ошибся. Был ли он влюблен в свою протеже? Да даже если и так! За руку не ловили, а больше и говорить не о чем. Уж точно не за это продвигал и помогал. Сначала он ее, а потом уже она весь “Хрустальный”. Вот все смеются, что он за ней сумки носит на шоу. А вы бы не берегли свою золотую антилопу? Да тапки бы в зубах носили, лишь бы была жива, здорова, в настроении и творческом подъеме. В ночь с 29 на 30 апреля все закончилось - и настроение, и творческий подъем. Этери просто и не предлагая вступать в обсуждения, принесла заявление об уходе. - Поеду к дочери,- коротко сообщила Эдику. - Две недели отпуска. Поезжай!- Аксенов разорвал бумагу. - Эдик, я не готова вернуться. Перспектив не вижу. Сил бороться с этой системой у меня нет,- вздохнула женщина.- Дай мне волю! - Не надо спешить, Этери! Ты же в провинциальном городишке заскучаешь через неделю без работы!- увещевал Тутберидзе менеджер. - Попрошусь к Шпильбанду на подкатки,- пошутила в ответ. - Не смешно,- мотнул головой недовольно. - Мне тоже!- полыхнуло в него темным взглядом.- Мне совершенно не смешно, что мой труд подложили под колеса якобы великих политических процессов! Я хочу заниматься своим делом и видеть адекватную отдачу! - Ты хочешь у них тренировать?- напрягся Аксенов. - В первую очередь я не хочу жить со своим ребенком в такое время на разных континентах, тем более в противоборствующих странах!- пояснила женщина свою позицию. - Пусть возвращаются!- нашел выход собеседник. - К кому и зачем?- вопрос был резонный.- Новый тренер - заново срабатываться, менять технику. И не в лучшую сторону, возможно! Все вложения псу под хвост! Все это было даже правильно, только ничего верного в ее решении Эдуард не видел. А самое печальное - он тосковал. По атмосфере, которая поменялась с исчезновением Этери. Исчезла легкость и надежность внутренних конструкций их школы. Не тех, которые из металла, а тех, которые из уверенности в своих силах, из опоры на талант команды. Так погрузился в свои тоскливые размышления, что не заметил поначалу, как все вокруг замерло и затихло. Остановились спортсмены, перестали руководить тренеры. Скрежет разрезаемого лезвиями льда и стук конька в приземлении умолкли. Ангел летел над овалом “Хрустального”. И ангел потребовал: - Что замерли?! Тренировку никто не останавливал! Эдуарда Михайловича развернуло на голос. Воздух обрушился всей тяжестью на плечи, захотелось кричать от злости, радости и даже обиды. Светловолосая женщина стояла у бортика и внимательно следила за своими подопечными. Так обыденно и привычно, будто не было четырех с лишним месяцев отсутствия. - Ты знаешь,- даже не оборачиваясь к нему, сказала Этери,- три дня назад я поняла, что сказала еще не все, что хотела на этом катке, с этими людьми. - Ты здесь больше не работаешь,- зло соврал Эдик. - Хорошо, я напишу новое заявление,- пожала блондинка плечами. - Место старшего тренера занято,- снова покривил душой Аксенов. - Значит открыта вакансия обычного тренера,- нисколько не смутилась Этери.- Я не гордая. - Я гордый,- ответил, хотя больше всего боялся, что она после этого развернется и уйдет. - Я готова извиниться,- женщина обернулась наконец и посмотрела ему в глаза. Глаза у нее были такими же, как все эти годы: горящими, знающими свои цели и готовыми к ним идти. Эдик развернулся и быстро пошел к выходу: - Эдуард Михайлович, ты куда?- окликнула Тутберидзе. - Твое дурацкое заявление отозвать, идиотка!- проворчал сквозь зубы начальник и прибавил ходу. Этери внимательно наблюдала за тем, что происходило на льду. Впереди было много работы. И много исправлений. Ну, как их всех бросишь, если они тут же начинают халтурить?! Никак. Да и тоска заела. Прав был Эдик, не может она без этого допинга. И, как выяснилось, не хочет.