1462 год от Рождества Христова.
— Шайтанское отродье! Султан Османского государства был вне себя от проделок Валашского господаря. Каждый божий день Валашский господарь Влад III — сын дракона не давал ему спокойно спать, вытворяя всё новые и новые безумства. Наплевав на устои, тот посчитал нужным не платить дань вовсе, несмотря на мирный договор, подписанный много лет назад. Это выводило Мехмеда на ещё большую ненависть к тому, кто был с ним с самого отрочества, назывался братом и заключив клятву, сразу же нарушил её. «Чего ты ожидал Мехмед? Думал, что чужестранец будет служить тебе забыв о родине? Смешно! Невозможно! Однако…» — Раду… — вымолвил Султан, вырвавшись из чертогов разума. — Конечно! Вот и решение. Раду! — воодушевлённо вскрикнул он. Мехмед не мог назвать человека, который был бы преданнее Раду-бея, родного брата его собственного врага. Этот юноша с самого детства был предан ему. Предан настолько, что считал себя настоящим Османом, а потому стал на путь Всевышнего, тут же прозвавшись беем. Мог ли Мехмед сомневаться в нём? — нет. Сможет ли Раду сделать то, к чему его готовила сама судьба с самого начала? — однозначно да. — Рано или поздно, каждый должен занять своё предназначенное место в этой жизни… — всё что сорвалось с уст младшего Бесараба, перед тем, как отправится покорять***
Валахия. Бухарест. — Не хорошее у меня предчувствие, княже, — обеспокоено протянул колдун, глядя на Влада. Взглянул Влад на старца, оглядывая с ног до головы его. В карих глазах читался живой интерес княжеский. — Отчего ж тебе так неспокойно, старик? — поинтересовался тот, на что старец одарил государя долгим взглядом. — Бежать тебе нужно, — вдруг выпалил он, палкой махая. — Смерть идёт за твоей душою, да ближний твой. Насторожился дракон от слов этаких, всё взять в волю себя не мог. Нет, не боялся он смерти своей, принимал он её как сестру родную. Слово последнее пугало его, наполняя душу его тёмными мыслями, сковывая невидимыми цепями тело крепкое. «Неужели он?» Разлука, продлившаяся шесть лет, и он снова увидит эти глаза, только на сей раз Владислав не встретит в них тех весёлых огней, той любви желанной, той беззаботности детской. А ведь он предупреждал. Предупреждал Раду его в письмах своих, что дело это гиблое. «Доиграешься», говорил. — Ты был прав, брат мой, — с тёплой улыбкой вымолвил Влад в пустоту. — Я доигрался. И теперь, ты возвратишься домой. Мой маленький господарь. — Здравствуй, Влад, — прошелестел юный Раду. — Здравствуй, Раду-бей, — произнёс Валашский господарь, обнажив свой меч перед ним. Молчание повисло меж братьями, погружая в тьму воспоминаний. Помнится Владу, как он успокаивал его, убаюкивая его на руках, как этот комок маленького счастья издал свой первый смех, как мальчишка стоящий перед ним одаривал его своей ангельской улыбкой, а глаза сверкали в лучах яркого солнца. Однако всё это уже в прошлом. Помнится Раду, как он успокаивал его в порыве ярости, как он так отчаянно пытался быть похожим на того, кто теперь стоит напротив, готовясь напасть. Помнил, как он своими маленькими ручками пытался вылечить его раны, доставшейся ему от падений, помнит, как заботливо рука Влада ложилась на макушку, а уста произносили ему похвалу. Однако всё это уже в прошлом. Беззаботное детство уже давно затерялось в тумане тяжёлых дней. — Ты ведь знаешь зачем я здесь. — Серьёзно выпалил младший, нарушая блаженную тишину. — Мехмед не так глуп, каким казался мне раньше, — издевательский молвил Влад, — Отправить мне палача в лице моего собственного брата, впечатляет. Влад оглянулся по сторонам, и не увидел ни одного янычара вокруг своего противника. — Неужто не боишься меня, братец? Стоишь ведь перед Цепешем, так меня называете вы? — Так, — согласился он. — Но не идёт оно тебе. — А что же идёт? — Дракула, — с лёгкой улыбкой отчеканил младший. — Дракон? — Дьявол… Тихий смех валашского господаря наполнил зал. За ним послышался чуть звонкий смех Раду, прекратившийся после шага навстречу. Сердце ушло в пятки. Влад снова услышал этот смех. Чистый, светлый, наивный, звонкий, такой же,