степень искренности

Рассвет кровавыми пятнами растекался по светлеющему небу. Рваные края облаков окрашивались в бардовый, прежде чем раствориться на небосводе. Сегодня было очень тихо. Лишь шелест листьев и редкие вскрики птиц нарушали хрупкое равновесие тишины этого утра. Эрен сидел на ступеньках перед входом в штаб и рассматривал занимающийся рассвет. Переодически закрывая глаза, он позволял ещё не потеплевшему с ночи ветру овевать лицо и перебирать отросшие пряди. На самом деле, решение выйти на улицу в такой час было спонтанным. Просто тревожный сон никуда не девался, а монотонные прогулки по пустым и тёмным коридорам порядком надоедали. Сейчас, вдыхая утреннюю свежесть Йегер думал, что обязательно придёт сюда снова, и не раз. Прислушиваясь к тишине, Эрен не смел пошевелиться, а его дыхание захватывало от того, что в этот момент, когда пламенем разгорается рассвет, ни одна живая душа не тревожила секундный покой, опутавший мальчика. Под тихий шелест листьев было приятно думать. Думать обо всём, что тревожило неделями ранее, анализировать действия и поступки, пророчить будущие планы. В общем - погружаться глубоко в свои мысли, чего нельзя было сделать при постоянном шуме служебных дней разведки. Скрип открывшейся двери прерывает мысленный поток. Эрен не оборачивается, продолжает высматривать алеющие облака. Он знает кто пришёл. Ривай остановился рядом. Его бледная ладонь опустилась на голову Эрена, запутавшись в каштановых волосах, и легко потянута в свою сторону, заставляя Йегера повернуться: - Я не хочу знать, почему ты здесь. - А мне вот очень интересно почему ты пришёл.- Эрен хитро улыбается, ловя строгий взгляд глаз холодной стали. Ладонь Аккермана теперь медленно скользит по чужой скуле, слегка поглаживая, а Йегер прижимается к ней сильнее. Улыбка не сходит с его губ. -Вали спать, Йегер. И без возражений, это приказ. -Хорошо, мой капитан. Ривай показательно усмехается, прежде чем отойти в другую часть крыльца и потянуться за сигаретами. Эрен же поднимается, когда первые струйки сизого дыма вырываются из приоткрытых губ, и медленным шагом, будто не желая возвращаться в душные коридоры, покидает крыльцо. Уже в дверях слышит недовольное: -Только опоздай мне на утреннюю тренировку, надежда, мать его, человечества. Коридоры бесконечным лабиринтном тянутся вдаль, а звуки шагов гулким эхом отражаются от каменных стен. Эрен думает. Думает о Ривае. Вот он, Ривай Аккерман, сильнейший воин человечества, капитан разведкорпуса. Ривай Аккерман, один холодный взгляд которого заставляет лёгкие сжиматься от благоговейного страха и безоговорочного уважения. Человек, который хладнокровно идёт в бой, молниеносно наносит удары, и справляется с врагами за считанные минуты. Не зря его называют сильнейшим. Наверное именно поэтому пятнадцатилетний Эрен Йегер, только вступивший в разведку, восхищенным взглядом провожал своего капитана с первого дня их встречи. Всё закрутилось неожиданно. Хотя, вероятно, Аккерман просто был гораздо проницательнее, чем Йегер предполагал, и сразу заметил чувственные взгляды изумрудных глаз в свою сторону. Что ж, тот разговор был весьма натянутым. Кажется, в ту ночь даже мерцание свечей и отблески их пламени на стенах кабинета Ривая были особенно нелепы, а слова, осторожно подобранные Эреном, звучали в высшей степени неловко, в то время как короткие выражения Аккермана врезались точными ударами острого лезвия в самое сердце. Но, тем не менее, их взаимоотношения с той ночи достаточно продвинулись. Эрен, облегчённо выдохнул, оставляя мысли о неловком разговоре в глубинах сознания, и завернул за поворот, стараясь идти особенно тихо мимо жилых комнат. С момента разговора начались короткие переглядки на тренировках, случайные прикосновения и постоянное пребывание надежды человечества в кабинете Аккермана. Эрен с лёгкой улыбкой вспоминал, как Ривай, уныло разбирающий отчёты в ночной тишине, гнал его спать, напоминая о раннем подъеме, помнил, как сильнейший воин человечества молчаливо следовал за ним на старый балкон, дабы взглянуть на ночное полотно, усыпанное кристаллами звёзд, и конечно, помнил как Аккерман позволял их пальцам переплестись, сжимая чужую ладонь сильнее. Ещё Эрен детально помнил их первый поцелуй. Тогда они вернулись с вновь обреченной на провал вылазки, потеряв достаточное количество солдат, а мальчишку накрывало чувство вины и собственной беспомощности. Тогда Йегер, влетев в кабинет капитана, долго кричал о никчёмности разведки, а перед глазами то и дело мелькали обезображенные ужасом лица товарищей и кровавые реки, что не прекращали разливаться по зеленеющей траве. Когда кричать не осталось сил, Эрен опустился на кровать рядом с Риваем и наконец взглянул в глаза, где грозовые тучи были застланы пеленой отчаяния. Сейчас Эрен виновато хмурится, всякий раз представляя, каких сил Аккерману, прошедшему сквозь безысходность и увидевшему смерть в её кровавом восхождении, стоило сохранить железное спокойствие и ясное сознание в тот день. Но тогда Йегер мог лишь дрожащими руками цепляться за плечи Ривая, когда чужие губы накрывали его собственные. Аккерман целовал медленно, забрав себе инициативу, углубляя поцелуй и осторожно поглаживая чужую щеку. Эрен не знал, что конкретно чувствовал, поддаваясь новым ощущениям, но с уверенностью мог сказать, что впервые за тот отвратительный день чувствовал себя по-настоящему спокойно. А спустя несколько дней Ривай оставил Эрена спать в своей комнате. Йегер помнил как захватывало дыхание, когда сильнейший воин человечества лёг рядом с ним. Помнил, как Аккерман насмешливо говорил о внезапно появившейся стеснительности Йегера. И, естественно, помнил как засыпал, ощущая прикосновения холодных ладоней Ривая у себя на талии. Что ж, с того момента они начали разговаривать. Эрен остановился посреди лестничного пролёта, прислушиваясь к трелям птиц, надрывающим рассветную тишину. Через приоткрытое окошко их было слышно особенно четко. И почему коридоры в их штабе такие чертовски длинные? Их разговоры были каждый раз совершенно разные, но совершенно каждый раз они были высшей ступенью доверия между ними. Эти разговоры были наполнены особенной атмосферой: когда вокруг не было ни души, а мир сжимался до них двоих в пустой комнате. Они могли говорить об обыденных вещах, о мелочах, не требующих внимания, о посторонних людях и событиях, но эти речи являлись неотъемлемой частью их чувств. Пока они говорили, тактильный контакт проявлялся особенно непринуждённо, и высшим удовольствием для Эрена было осторожно перебирать тёмные пряди, когда Ривай, не без возражений, укладывал голову на чужое плечо. Самые искренние разговоры у них случались в темноте ночных сумерек или в рассветной пелене. И Йегер особенно любил разглядывать алое небо, золотым светом озаряющее части комнаты, погружённой в полумрак минувшей ночи. В сознании мелькнул один из таких. Эрен привёл Ривая на запущенный чердак покинутого замка, ставшего штабом разведки. Эта маленькая комната с покатыми стенами и треугольным окном в пол выглядела весьма уютно, если не считать горы бесполезного хлама, здесь скопившегося, и отсутствия малейшего намёка на уборку. Ривай, окидывая её взглядом, конечно же, поморщился. Они устроились напротив окна, и на несколько минут воцарилась комфортная тишина, прерываемая лишь характерным звуком загоревшейся спички. Кончик сигареты запылал, а Ривай выпустил первые струйки сигаретного дыма, тут же растаявшие в предрассветной темноте чердака. В наставшей тишине хрипловатый голос Аккермана звучал достаточно громко: - Да говори уже, надежда человечества, что ж ты мучаешься. Эрен, действительно собиравшийся начать разговор, тихо усмехается: -Всё ты замечаешь. -Думать надо тише. - Ривай затягивается, стряхивая пепел точным движением на пыльный пол, где истлевшие частички чёрными вкраплениями выделяются особенно ярко. Эрен тянется к чужой руке и перехватывает сигарету. Затягивается и прикрывает глаза, довольно выдыхая сизый дым. Чувствует чужой взгляд, и повернувшись, сталкивается с ледяной сталью в капитанских глазах, смотрящих с укоризной - мол, не дорос ещё. Возвращает сигарету и хитро улыбается - мол, ничего страшного. Наконец начинает говорить: - Ты счастлив, Леви?- и смотрит на Аккермана. Внимательно. Ловит каждую эмоцию. Ривай лишь разглядывает в ответ, чуть приподняв бровь. Затем отвечает, растягивая слова в привычной манере: -К чему это, Йегер? -Мне интересно.- В зелёных глазах мелькает озорной огонёк. Ривай выдыхает и тушит истлевшую сигарету о пыльную половицу. На старых досках виднеется чёрная полоса. -Сейчас? - В ответ кивок.- Да. -Почему? Теперь и на лице Аккермана мерцает подобие улыбки: -Глупый вопрос.- Их лица довольно близко друг к другу.- А не должен? -Прекрати, Леви.- Йегер переводит взгляд на окно, где небо уже посветлело, и первые желтоватые тона мерцают на горизонте.- Просто хочу знать причину. -Ты знаешь, чёртова надежда человечества. Чужая рука на подбородке заставляет Эрена оторваться от небосклона и вновь встретиться с глазами из чистой стали. -Хочу чтоб ты сказал.- Невинный взгляд и хитрая улыбка. Ривай думает, что Эрен чертовски невыносим. -Много хочешь.- Аккерман тянется за второй сигаретой. Снова тишина окутывает пространство. Рассветные краски становятся всё ярче, разливаясь на небе алыми тонами. На этот раз сигарету они курят на двоих, после каждой затяжки передают друг другу. Вскоре на пыльном полу красуется вторая линия, а их лица снова слишком близко. Эрен всё ещё улыбается: -Скажи, Леви.. - Йегер говорит тихо, почти шепчет. Так близко, что слова вырываются в чужие губы. Что ж, Ривай сдаётся нахальному пацану: -Ты. -Я?- Зелёные глаза изо всех сил стараются казаться удивлёнными. Чёртова улыбка всё портит. -Актёрская игра хромает, минус балл, Йегер.- На этот раз Ривай сам едва ли не касается чужих губ, принимая игру.- Попробуй ещё раз, я в тебя верю. Аккерман отстраняется резко, не позволяя утянуть себя в поцелуй. Эрен, смеясь, продолжает: -Так причём тут я? - Слишком много вопросов. -Ладно, тогда не спрашивай, почему я назову тебя, если меня спросят о счастье.- Йегер снова слишком близко, до ужаса довольный собой. -Отвратительно, Йегер. Только попробуй ещё раз такое сказать. Йегер молчит. Затем подаётся вперёд, а Ривай наконец отвечает на поцелуй. За ними рассвет полностью охватил небо, разлившись розоватыми красками. Эрен, наконец, сворачивает в нужный коридор. На лице расцветает улыбка, вызванная только что воспроизведённой в голове сценой. Это было пару месяцев назад, но надежда человечества до сих пор вспоминает тот рассвет. Нужная дверь с тихим скрипом открывается. Кабинет, за два года ставший родным, встречает Эрена прохладой из открытого окна и лёгким запахом сигарет, что не успел выветриться. Эрен покинул комнату около двух часов назад, изъявив желание прогуляться после неприятного сна, так резко появившегося в сознании сегодня ночью. Тогда Ривай ещё сидел за столом, скучным взглядом рассматривая желтоватые документы, аккуратно сложенные и отсортированные по определённым критериям. Сейчас эти бумажки беспорядочно покоились на столе, перепутанные особо сильным потоком ночного ветра. Эрен небрежно скидывает форменный зелёный тренч, и опускается на кровать. Йегер всё ещё думает, мысленно возвращается к разговорам. Кажется, ничего особенно глубокого в них не было, но Эрен был убеждён, что всё сказанное так или иначе было высшей степенью искренности для них. Дверь открывается, на этот раз без скрипа. Ривай заходит молча. Закрывает окно, поправляет шторы. Снимает пиджак, аккуратно опускает его на спинку стула. Только тогда подходит к Йегеру, и быстрым поцелуем касается чужих губ: -Ложись, Эрен. Рассвет скоро закончится. Эрен лишь улыбается в ответ.