кофе, сахар, молоко.

казутора лежит на спине, и сонно вглядывается в потолок, жарко, очень жарко. он пытается стянуть с себя одеяло, но ощущает что оно не тянется, встречая преграду с обеих сторон. как же тяжело, он сдается быстрее, чем успевает подумать об этом. ему снилось что-то до дрожи неприятное, но он все никак не может вспомнить что именно. его пробивает мелкая дрожь, как давно он не просыпался с тревогой за ручку? какое мерзкое ощущение, буквальная потерянность в пространстве, и времени, ухватиться бы хоть за край сознания, и привести себя в норму, вот только он всё неумолимо скользит ледяными пальцами, по скользкой поверхности спокойствия, ещё секунда, ещё секунда, и он провалится. брови сводятся к переносице, голова падает на левую сторону, через силу, он чувствует присутствие, и это явно помогает. глаза автоматически сужаются, чтобы рассмотреть то, что находится рядом, и дыханием щекочет его плечо. длинные локоны, разбросаны во все стороны, и чуть выглядывающий клык. баджи, спит как убитый. внезапно чья-то рука крепче обхватывает его талию, и тянет теснее к тёплому телу, прохладный нос утыкается в татуированную шею. ханемия беззвучно охает, шея его слабое место. теперь и дыхание щекочет чувствительную кожу в добавок, он поворачивает голову на правую, и случайно утыкается в лохматые волосы, пахнут лавандой, такаши. становится совсем спокойно, и окончательно когда он сжимает широкую ладонь, чувствуя давление в ответ. — в чем дело? — ничего, просто кошмар. ну да, логично, что они оба рядом, в одной с ним кровати, у них отношения, как никак. теперь вроде точно всё в порядке. нежные, влажные касания покрывают шею, переходя выше, к линии челюсти. казутора поджимает пальцы на ногах, и полностью переворачивается на правую сторону, проходясь пальцами от плеч, по шее, и в мягкие волосы за ухом. тёплые, сухие губы сталкиваются, переходя в нежный, глубокий поцелуй. горячие пальцы торы ласкают уши такаши, заставляя ощутить как кровь приливает к щекам и ушам. в то время как он, пробегается пальцами, останавливаясь и сжимая мягкие части тела. мицуя доминирует, но не грубо, мягко, медленно, он словно весенний ветерок, мягко крадётся под широкие шорты, освежающе и приятно, совсем не настойчиво. он личный источник спокойствия и умиротворения для торы, это именно то, чего ему так не хватает. они прерывают поцелуй, и соприкасаются лбами, в попытке надышаться, и смотрят прямиком друг на друга. неожиданно, среди ночной тишины и спокойствия, вскрикивает казутора. такаши пугается, — малыш, что такое? — ощущая как ускоряется пульс, что не так? он сделал ему больно? казутора не отвечает, лишь снова издаёт громкие звуки, вот только на этот раз, это стоны, он протяжно стонет цепляясь ладонью за предплечье мицуи, и кажется будто молит от помощи, сильнее наклоняя голову вниз. — веселитесь без меня, м? и до мицуи наконец доходит, кейске. видимо они увлеклись поцелуем, и не заметили как проснулся клыкастик. он решает не отставать, широко проводя языком по горлу, и слегка покусывая кадык. притирается бедрами к бёдрам своего парня, пах к паху, трое возбуждены. ханемие кажется он вот-вот сойдёт с ума, это слишком, они над ним издеваются. кейске кусает его, царапая острыми клыками, оставя засосы, и зализывая места укусов, на задней стороны шеи. прижимает задницей к своему готовому паху, и имитирует толчки, пока спереди старается ещё и мицуя. обоже, должно быть он уже сошёл с ума, ощущения и обострённые чувства на пределе, они сталкиваются друг с другом, ударяются, отлетают и влетают прям в мозг. он надрывно стонет что уже не выдерживает, и как бы ни было удивительно, все трое стонут в унисон, после, переводя дыхание.