***
— Если он так продолжит, то рискует свернуть шею, ну или, как минимум, уронить коробку, — заявил Матвиенко на следующий день, разглядывая Антона беззастенчиво в ответ. Арсений все еще делал вид, что Шастуна здесь нет. Хоть вера, — и немного надежда, что уж, — в собственный маразм и ослабла. — Что ты вообще делаешь в столовой, когда тут завтракают младшеклассники? — С другом лучшим пришел поговорить, на чудо-юдо тебя преследующее поглядеть. Опять. — Я четыре года это терпел, ты не насмотрелся еще? Сабуров! Не отбей последние мозги Щербакову! — Да что я-то? — пожаловался Нурлан, — Он у меня сосиску забрал. Арсений печально проводил взглядом сосиску, которую Леша Щербаков быстренько, не жуя, заглотил целиком. И вздохнул. — В большой семье клювом не щелкают, Нурик, — довольно ответил Леша. — Просто забери его сосиску, — сказал Арсений и отвернулся. Благодаря этим двум он считал дни до их выпуска из младшей школы. В этот момент к Матвиенко сбоку подкралась умница Анечка, с полной тарелкой сосисок. Поймав взгляд учителя труда, зарделась, но уверенно протянула: — Кушайте, Сергей Борисович, все девочки собрали. — Ты объедаешь моих детей! — возмутился Арсений, — Вон, Нурлану даже одной сосиски не досталось! Матвиенко глянул на Нурлана, который уверенно душил Щербакова, и не впечатлился. Шастун все еще пялился. Упрямо так, не скрываясь. Как делал это долгие-долгие годы до выпуска. — Не понимаю его, — сказал Матвиенко, — столько лет пялится, а сделать ничего не может. Вот помнишь, была в тебя влюблена Кожухова. Какие сердца она тебе выстругивала каждый день святого Валентина! Я ей даже выжигательный аппарат притаранил. Рукастая девица была. А этот че? — Почему она вообще ходила на мальчиковые труды? — спросил в очередной раз Арсений. Уже зная ответ. — Ну а че, я ее выгонять буду? Кроме того, у нее талант. Какой она мне стол забабахала к выпуску! Арсений сдался, не выдержав прожигающий взгляд, и повернулся к Антону, который тут же расплылся в улыбке. Да так разулыбался, что реально споткнулся и полетел носом в линолеум. Хорошо, что хоть без коробки был. — Еду было бы жалко, — сказал Арсений, незаметно для себя растекаясь в ответной улыбке. Он просто злорадствовал, да. Отчаянно покраснев, Шастун вскочил на ноги, отряхнул свой комбез и сдунул вьющуюся от пота выгоревшую челку с глаз. — Мне кажется, или он еще больше вырос? — спросил Матвиенко, жуя сосиску. — С тех пор, как он стал выше меня, я перестал следить. — А ты следил, что ли? Арсений снова отвернулся, прикрикивая на Щербакова, который уже нацелился на сосиски Масаева. Но Масаев не был так прост. Он свое не отдаст. Тем более, Рустам отдал ему свою. Шастун теперь приезжал в школу на своем грузовичке дважды в день, как раз, когда Арсений Сергеевич выводил своих на завтрак и на обед. Поэтому взглядов его стало почти столько же, сколько и было до выпуска, будто и не уходил. Кажется, будто даже настойчивее смотреть стал. Прожигающе так. — Наблюдаешь за несовершеннолетними, значит, — констатировал Серега. — Ему восемнадцать, — буркнул Арсений. — И он больше здесь не учится, — добавил Матвиенко. — Я ничего не буду делать, — раз в тысячный сообщил Арс другу, — Вообще ничего. И он, кстати, всегда это обещание держал. Не сделал же, хотя хотелось порой. С такими-то глазищами. — Ага, — хмыкнул Матвиенко.***
Надо признать, комбинезон ему шел. Уж точно больше, чем батин пиджак не по размеру. Грубая ткань обтягивала крепкий зад, который притягательно маячил туда-сюда каждый долбаный день. А Арсений не железный. Шастуна и так всегда было много. Он преследовал его в окружении фанаток-младшеклассниц, возвышаясь над ними как долбаный маяк. Сверкал на него своими огромными глазищами, облизывал губы, вряд ли специально, но от этого не легче. И непонятно было, чего он, блядь, от него хочет. Хотя подозрения были, но пока тот учился, Арс старательно избегал этих подозрений. Теперь стало ещё тяжелее. Его недотрах можно было в воздухе пощупать. То ли Шастун за лето определился в собственных желаниях, то ли обнаглел, то ли спермотоксикоз в голову ударил. В любом случае, Арс сказал, что сам делать ничего делать не будет. Сереже пообещал, себе пообещал, что самое главное. Но смотреть — не делать, верно же? Чего Арсений не ожидал, так это того, что Шастун соберется и наконец-то сам что-то сделает. — Арсений Сергеевич, вы уже закончили? — догнал он его на выходе из столовой. — Допустим… А ты чего хотел? Только не ещё одно деревянное сердечко. Хотя тут скорее из хлебного мякиша. — Я… — растерял слова Шастун, — хотел… — Выучиться и поступить в универ, но не задалось? — Не, тут без шансов было… — То есть хотелось чего-то, где шансы есть? — скрестил Попов руки на груди. Это становилось интересным. — Эм… А есть? — он вопросительно блеснул глазами, облизнул свои чертовы губы, и кажется даже начал на что-то всерьез надеяться. Арсения это начало, как минимум, забавлять. — Ну, пошли. — Куда пошли? — удивленно вытаращился Антон. — А ты не очень сообразительный, вот поэтому и не поступил… Арс подхватил обескураженного пиздюка под локоть и потащил за собой. Матвиенко его простит, сам ключи дал от кабинета. В классе трудовика стоял привычный запах стружек. Дверь за Антоном глухо захлопнулась. — Арсений Сергеевич… Вы серьезно? — Ты. — Что ты? — «Ты» серьезно. А то я чувствую, что развращаю малолетних. — А это не так? — Заткнись, — с этими словами Арсений притянул Антона к себе за лямки комбинезона. Антон послушно встретил его губы на полпути. Замер, не раскрывая рта, с закрытыми глазами. Арсений ужаснулся. Неужто это его первый поцелуй? Хотя, куда ему было целоваться с одноклассницами, когда он все перемены у его кабинета торчал? — Может, сделаешь что-нибудь? — спросил Арс, отстранившись, со смешком, — Тебе же хочется. Антон пару раз моргнул, приходя в себя. Неловко поднял руки и неуверенно опустил их на плечи Арсению, прижимаясь всем телом. — Очень, — выдохнул еле слышно, — Только…я не знаю, как. — Я покажу. Арсений нежно взял его за подбородок, притянул ближе и аккуратно, едва касаясь, прижался своими губами сначала к верхней его губе, потом к нижней. Антон щекотно и еле слышно дышал ему в щеку. Арсений почувствовал, как чужие пальцы вжались в плечи, и только тогда проник языком в его рот. Антон заскулил, подаваясь бедрами вперед. Обвил руками, притянул еще ближе, еще. Арсений скользнул ртом ниже, по подбородку, выцеловывая начинающую проклевываться щетину, и еще ниже, туда, где билась венка на шее. — Как снять твой комбинезон? — Ремни вытянуть. — Долго. Арсений скользнул ладонью вниз, по обтянутому в грубую ткань животу, сжал ладонь на крепком боку, чуть выше поясницы, как хотелось с тех пор, как он увидел мальчишку в этом долбанном комбинезоне. Антон прогнулся, съехал по гладкой двери ниже, расставив ноги, между которых Арсений тут же и устроился, прижавшись бедрами к его стояку. — Прямо в одежде, что ли? — выдохнул Антон в потолок, закинув голову и давая пространство для поцелуев. Арсений глухо зарычал, прикусил нежную кожу под подбородком. И выдохнул нетерпеливо: — А нечего было пялиться. Антон потянулся было к своим тупым лямкам, но Арс звонко шлепнул его по рукам. — Я хочу вас… тебя… блядь, всего… — Потом, — Арс был слишком возбужден. — И точно не здесь. Арсений перекатился с пятки на носок, толкаясь собственным стояком в пах, плотно упакованный в грубую рабочую спецовку. Антон, не сдержавшись, застонал в полный голос. Арс тут же плотно зажал рот ладонью. — Тут подготовишка через стенку, не ломай психику детям… Продолжая ритмично толкаться, он сам еле сдерживался, кусая губы, когда наткнулся взглядом на широко распахнутые и замутненные от перевозбуждения глаза напротив. — На меня посмотри… Столько времени смотрел, а сейчас не можешь? Антон беспомощно моргнул и попытался сфокусировать взгляд. Получалось это, очевидно, с трудом. — Умница, — прошептал Арсений и прижался губами к собственной руке, зажимающей этому бестолковому гаденышу рот, имитируя поцелуй. Толчок за толчком, и еще раз, и снова, пока мышцы бедер не начало сводить, но без возможности остановиться. И лишь чувствуя подступающий оргазм, Арсений уткнулся Антону в плечо и с силой сжал зубами лямку комбинезона.***
— Так что вы…ты, делаешь сегодня? — Сейчас я придумаю, как скрыть пятно на штанах, а вечером жду тебя у себя. И, бога ради, надень что-то, что будет легко снять.***