A Portrait in Blue

— Ну, что думаешь? — Довольно... синевато? — Ты не помогаешь. — Ну а что? Ты хочешь, чтобы я сказал, что это идеально? Что это иллюстрирует эмоции, которые ты хотел изобразить? О, или что ты уловил суть тех страстных чувств, что не мог выразить одним лишь языком- Шо швырнул подушку, попадая Теру прямо в затылок. — Заткнись, ты, долбаный романтик. — Просто к слову, кое-кто из нас посещает художку, и это не я, — Теру разгладил складки на своей недавно приобретённой подушке с разочаровывающим спокойствием. — Или ты мог бы исключить посредника и просто сказать ему. — Я скорее умру, — пробормотал Шо в матрас. Он мог чувствовать, как всё тело начинало гореть лишь от мысли об использовании реальных слов для признания. В уставшем голосе Теру звучала жалость, пока он осматривал холст: — Пожалуйста, только не поджигай мою кровать. — Я собираюсь поджечь тебя. — И за что же? — Забей, — Шо поднял голову, косясь на Теру и игнорируя картину за ним. — В следующий раз я просто спрошу Шигео. — Как лучший друг Кагеямы, я отказываюсь подвергать его твоему... м, искусству, — заявил Теру с видом благожелательного великодушия. Он осторожно приподнял холст и опустился рядом с Шо на кровать. — А теперь расскажи мне, что ты хотел этим выразить. Шо пришла мысль, — снова, — что никто не должен становиться жертвой Теру. Особенно подвергаться его так называемым "романтическим советам". Но это была подлая мысль, в которую, Шо знал, он на самом деле не верил. Просто та, которая казалась чрезвычайно заманчивой, чтобы высказать её вслух. В конце концов, он сам напросился на это. И Теру был его другом. Поэтому он решил пойти простым путём, вопреки здравому смыслу, и раздражённо сел. — Это Рицу. — Я уже знаю, что ты хочешь отдать это Брат-куну. — Нет, то есть, это он. — Так... это абстрактная форма портрета? — Нет. — Я не понимаю тебя, Сузуки. — Ох... просто дай это сюда, — Шо осторожно вытащил картину из рук Теру, для верности высунув язык. Теру фыркнул, каким-то образом умудрившись выглядеть возмущённым, несмотря на пижаму с сердечками: — Я всё ещё слушаю. — Просто присмотрись. Теру сделал то самое моё-терпение-на-исходе выражение лица снова. Вероятно, это было оправдано, учитывая, что приближалась полночь. Поэтому Шо решил, что он мог бы, по крайней мере, попытаться обьяснить как можно проще. — Видишь, вот здесь- я не знаю, как хорошо ты можешь видеть ауру, но у Рицу есть... её расщепления по краям. Он провел резкую линию возле угла холста, задержав палец чуть выше него. Его самое первое впечатление о Рицу, когда они впервые встретились. Грубый, испуганный и упрямый. Привычный. — Ты мог подумать, что его аура - это что-то настолько острое, что можно порезаться, да? Несокрушимое, как сталь. Но это не так. Оно изгибается, покачивается, когда он дышит, когда он возбуждён, зол, расстроен. И ближе к центру... Взрыв небесно-голубого, лавандового, особый полутон зеленого оттенка, на который Шо потратил полчаса, чтобы получить тот самый. Он хотел запечатлеть именно этот цвет, когда удивил Рицу пакетом его любимых закусок после экзаменов. Они не ложились спать, чтобы полюбоваться восходом солнца, опьянённые и смеящиеся с каждой мелочи. Рицу заснул у него на плече, свернувшись калачиком под старым одеялом, которое, как знал Шо, всё ещё было его любимым. — Его аура такая яркая. Рицу этого не замечает, но она напоминает мне о Шигео. Хотя они все же разные. Шо знал, насколько удивительным был Рицу, не имеющий ничего общего со своим старшим братом. Даже Шо иногда было трудно угнаться за ним. — Рицу... потрясающий. Его оттенки сильные, потому что он сильный, но- Его палец остановился в самом центре. Он не мог подобрать слов для описания того, что он решил сделать центром внимания картины. Розовые, более нежные синие, желтые, серые оттенки — в совокупности что-то совершенно уникальное. Настоящий Рицу. — Рицу излучает своё собственное сияние. Нечто постоянное. Ты не пропустишь его, но и оно не всегда показывается. Оно успокаивает, серьёзно, даже когда он совершает самые глупые вещи, какие только можно вообразить. Шо видел это. Видел повсеместно. Рицу, засидевшийся допоздна за уроками. Рицу, переживающий за здоровье своего друга. Рицу, уставившийся на него сверху вниз в разгар битвы. Рицу, полусонный во время совместного просмотра фильмов, Рицу, улыбающийся с какого-то тупого каламбура, Рицу, полностью сконцентрированный на занятиях, Рицу, трепетно держащий хомяка Шо впервые, Рицу, дремлющий на своем полу, когда они должны были по идее тусоваться. Шо хочет, чтобы Рицу увидел себя его глазами. — Понимаешь? Я думаю... Это те детали, которые я больше всего люблю. Эта его сторона. Та часть Рицу, которая хочет жить той жизнью, которая ему дана, не смотря ни на что. Я хочу дать ему увидеть, что я люблю его за это. Стоило Шо замолчать, как он осознал, насколько тишина в комнате была оглушительной. Он отдернул руку назад, и обнаружил Теру, смаргивающего в сторону... слезы? — Сузуки Шо, — глухим голосом сказал он, — прошу, научи меня рисовать. — Что. — Это было самое прекрасное признание, которе я видел в своей жизни... — Теру, какого- — ...я и понятия не имел, что ты можешь выразить такие эмоции, используя всего несколько цветов... — Это не- — ...и если бы ты мог просто показать мне, как- — Теру! Теру моргнул. Осознал, как близко он был к лицу Шо и поднятой картине, и попятился назад. Шо медленно опустил руки, наблюдая за тем, как его друг почти дрожал. — Чёрт, прости. Я был слишком взволнован. — Ага. — Думаю, теперь я понимаю. — Правда? — Да! — Серьезно. — Абсолютно! — Теру кивнул, спрыгнул с кровати и начал расхаживать по комнате. — Все дело в намерении создать, верно? Знания художника о субъекте, и то, как оно просвечивается сквозь творчество, независимо от того, реалистична работа или нет. — Это написано буквально в первом абзаце каждого учебника истории искусств, но да. — Так что ты должен показать это ему! — Ты не думаешь, что это слишком... личное? — Разве не в этом вся суть признания? Чтобы показать свою близость с другим человеком? — Ну... — Или ты предпочел бы объясниться без визуального сопровождения? — Нет! Нет, нет, это было бы... просто нет. — Сузуки, я собираюсь дать тебе самый серьезный совет из тех, которые я давал кому-либо. — Боже. Теру сменил позу, указывая на него с чрезвычайно наглой уверенностью. — Если ты любишь кого-то, важно донести свое признание от сердца. Не имеет значения, будет ли это речь, письмо, подарок или даже картина. Пока ты искренен в своих чувствах, всё будет хорошо. — Но- — Никаких но! Ты создал самое чувственное, выразительное признание, с которым я когда-либо имел честь помогать. — Шо вздрогнул, когда Теру хлопнул его по плечу и легонько встряхнул. — Я думаю, ты прекрасно выразил себя. И я верю, что Брат-кун примет твои искренние чувства и поймет, что они идут от самого сердца. — О. — Окей? — Д-да. — Ты покажешь ему? — Думаю, да. — Думаешь? — Я... я покажу ему. — Чудно! Вот какая уверенность тебе и нужна! — Никогда бы не подумал, что буду просить любовного совета у человека в подобной пижаме... — Шо чувствовал, будто он дрейфует в облегченно-тревожном тумане. Прав ли Теру? Он звучал довольно убедительно. Но что, если он ошибся? Всё будет ужасно! — А я никогда не думал, что буду давать совет в... час ночи? Чёрт, ладно, тебе пора идти! — Погоди, что? — Мне нужно высыпаться! Растущий организм, много отдыха, ну ты понял. Теру столкнул его с кровати и повёл за плечи на балкон. Шо всё ещё был слишком ошеломлён, чтобы протестовать. — Теру- — Спокойной ночи! Спасибо, что заглянул, люблю, целую, расскажи, как всё прошло! И так он оказался на улице. Дверь закрылась, свет погас. — Эм... Спокойной ночи? Шо был на полпути домой, когда он решил проверить свой телефон. Его мама взялась за ночные вылазки сына - они пришли к соглашению, что он может приходить и уходить после того, как он сообщит, куда направляется, когда приедет и как долго будет отсутствовать. Она была классной. Однако она не написала. Факт, что в уведомлениях оказался Рицу, напугал Шо настолько, что он чуть не выронил картину.

spoon boy - 1:36am

эй, хочешь прийти? мне скучно, и я уже не могу зубрить эту тригонометрию

hamtaro - 1:37am окей, буду через 5 минут Он отправил сообщение прежде, чем вспомнил, что прямо сейчас у него под мышкой была картина Рицу. Вот дерьмо.

spoon boy - 1:37am

супер! рад, что ты не занят с:

О нет, нет нет нет. Рицу использовал эти глупые смайлики, только когда был в хорошем настроении. Теперь Шо тем более не мог отступить — хотя он уже собирался просто пойти домой и кричать в подушку несколько часов. Рицу посчитал бы картину глупой. Он бы посчитал Шо глупым. Кто вообще пишет сентиментальные картины для своих друзей? Это так глупо, он глупый- "Ты должен показать это ему! Я думаю, ты прекрасно выразил свои чувства." Шо опустил взгляд на холст. Он почти мог представить, как тот сверкает в слабом свете луны. "Он поймет, что они идут от самого сердца." Все чувства, что Шо вложил... он испытал их, когда проводил время с Рицу. Может быть... возможно, Рицу не возненавидит его, если Шо покажет ему, что чувствовал. Возможно, они смогут остаться друзьями, даже если Рицу не чувствует того же. Шо хотел быть друзьями больше, чем кем-либо; он не хотел терять их дружбу лишь из-за этого... этих тупых чувств. Он просто хотел бы оставаться рядом настолько долго, насколько они с Рицу желали бы этого. Это пугало его. — Не могу поверить, что послушал Теру- Рицу никогда не узнает, — поклялся Шо себе, — он будет стебать вечно, если узнает, что из всех людей именно Теру убедил меня осуществить эту глупую затею.

***

Чем ближе Шо был к дому Рицу, тем меньше решимости в нём оставалось. Когда совсем поплохело, Шо решил переключиться на картину. Его ладошки так вспотели, что грозились испортить творение. И когда он наконец прибыл, то потратил долгую, вызванную паникой, минуту, чтобы убедить себя не отправляться на другую сторону планеты. Это идиотская, дурацкая, ужасная идея, о чем я только думаю?! — Шо? Твою мать. — Прошло уже где-то минут пять... Всё в порядке? — Э, да! Да, в полном. Рицу не выглядел убеждённым, но всё равно пожал плечами. — Что ж, тут холодно. Заходи, не хочу опять выслушивать мамины лекции о закрытых окнах зимой. — А, прости. Шо снял обувь и проскользнул внутрь. У окна стояла маленькая коробка, которую Рицу держал для них. Однажды днём им стало скучно, и кто-то — Шо не мог вспомнить, кто именно из них, — любезно обозначил старыми маркерами Рицу два круга — "левый" и "правый". Назойливый голос в глубине сознания Шо задался вопросом, выбросит ли Рицу коробку, если решит разорвать с ним отношения. Может быть, он свалит все их общие вещи в неё, передаст Шо и скажет убираться. — Ты уверен, что в порядке? — Что? — Шо. — Шо поднял глаза от этого серьёзного тона и увидел, что его лучший друг смотрит на него с плохо скрываемым беспокойством. — Что случилось? — Я... я хотел, эм, — Шо ненавидел свой заплетающийся язык, ненавидел, что не мог сказать Рицу о важных для него вещах. Это касалось самого Рицу, чёрт возьми! Так что вместо того, чтобы заговорить, как нормальный человек, Шо собрал всю свою мужественность и сунул картину в руки Рицу. — Это- Этот... это тебе. — Мне? — Ага. Взгляд Рицу медленно опустился вниз. Шо наблюдал, как Рицу всматривается, как его глаза обводят линии и изгибы, и молча надеялся, что тот всё поймет без слов. — Это действительно красиво, Шо, но... почему я? Шо подавил стон. — Я думаю... Когда я сказал, что это для тебя, это- Ну, это для тебя, но также, вроде как... это... ты? И снова растерянный взгляд. — Я не понимаю. Понадобилось ещё одно долгое мгновение, чтобы Шо смог сложить слова в осмысленные предложения. Брови Рицу опускались всё ниже и ниже, пока он, наконец, снова не взглянул на картину. — Погоди... Мне кажется, я это вижу? — Правда? — облегчение от этих слов могло бы спасти Шо от сердечного приступа. — Ну, да, — Рицу наклонил голову, так что Шо решил преодолеть воображаемый барьер и встал возле чужого плеча. Кроме того, он мог видеть, на что указывает Рицу. — Эти цвета... Ты всегда говорил, что я выгляжу, как они, так? — Мм. — И здесь — я помню, как однажды ты сказал мне, что мои силы похожи на разбитый лёд. Вот эти заострённые кусочки. — Мгм. — Но эта центральная часть... Я немного не понимаю? Но это красиво, цвета правда хорошо смотрятся вместе. Он поднял глаза, и Шо внезапно пожалел о своем решении подойти ближе. Рицу понял, но ему нужно объяснить, насколько важен центр во всём произведении. — Этот фрагмент... В общем, вся картина — это то, каким я вижу тебя всё время. — Когда Рицу не ответил, Шо решил, что ему нужно описать подробнее. Слова начали подбираться легче, стоило лишь начать. — Рицу. Ты же знаешь, что ты мой лучший друг, верно? — Кивок. — Эта картина — то, каким я вижу тебя. Начало здесь- Шо поймал взгляд Рицу и получил еще один кивок в качестве подтверждения. Он взял руку друга, направляя ту к резковатым краям картины. — Здесь, наверху — таким я помню тебя, когда мы впервые встретились. Ты только-только получил свои силы, ты был зол и напуган. Но ты был готов защищать тех детей, даже не имея никакого опыта. Я был восхищён этим. И я всё ещё восхищаюсь этой твоей заботливой стороной. Прежде чем Рицу смог бы перебить, Шо передвинул руку ближе к центру. — А тут — после того, как мы узнали друг друга получше. По большей части, из-за мирозахватывающей чуши моего бати я смог увидеть это, когда мы сражались вместе. Ты выглядишь вот так, — то есть, твоя аура, — когда мы зависаем после долгого дня, или когда ты получаешь хорошую оценку за тест, к которому усердно готовился. Это... это похоже на умиротверение или дружбу. — Шо... Я не- Следующая часть пугала Шо больше всего, поэтому он неосознанно прервал Рицу. Если он не продолжит говорить, слова пропадут, он уверен. Шо медленно направил руку прямо к центру. — Я просто... это может звучать странно, — его рука задрожала. Скорее всего, Рицу почувствовал это. — Но эта часть — та, о которой ты спрашивал? — это ты. Это то, что я вижу, когда ты смеешься с меня, пока я вытворяю какую-то дичь. Я вижу это, когда мы засиживаемся допоздна и часами говорим о будущем. Когда ты берёшь меня за руку, чтобы мы не опоздали на поезд, хотя мы оба можем просто полететь. Когда я звоню тебе в четыре утра, потому что не могу уснуть, но ты и так уже давно проснулся, и мы сидим на твоей крыше, встречая восход солнца перед школой. Рицу, я вижу этот свет, и это невероятно. Это- это, на самом деле, то... что я люблю. В тебе. Что ты сияешь так ярко, даже после всего дерьма, через которое тебе пришлось пройти. И я так тупо счаслив, что ты делишься со мной всем этим. Боже, это звучит ужасно банально, но это правда. Шо не был уверен в том, кто из них дрожит сейчас больше. Рицу просто смотрел, широко раскрыв глаза, так что Шо продолжил. — Мне нравится в тебе всё, Рицу. Я хотел показать это через картину. И, возможно, это будет звучать немного тупо, потому что я сказал, что люблю тебя, и это так, но я хочу... я всё ещё хочу быть твоим другом. — Что? — едва слышно прошептал Рицу. — Я просто- я никогда не думал обо всех этих свиданиях. То есть, мне говорили, что это классно, но я просто не хочу, понимаешь? Рицу моргнул, к нему пришло какое-то понимание. — Но... Ты сказал, что любишь меня? — Да! Да, да, абсолютно, я просто не хочу всей этой романтической ерунды. Шо не знал точно, откуда это взялось — оно просто было на задворках сознания в течение многих лет, но теперь, когда появился человек, который готов был его выслушать, всё сразу начало складываться воедино. — Я хочу звать тебя своим лучшим другом и говорить, что я люблю тебя, держаться за руки, если мы гуляем в людных местах, и, может быть, мы могли бы съехаться после окончания средней школы и завести кучу домашних животных, но не быть типа... в отношениях? Рицу отступил назад. Шо позволил ему, остро осознавая потребность друга в личном пространстве, чтобы тот переварил всё, что Шо только что вывалил на него. Блекло-желтый свет настольной лампы Рицу создавал ощущение, словно в мире были только они вдвоём. Рицу долго пялился в картину Шо. Затем схватил очки и всмотрелся ещё немного. Шо натянул рукава на пальцы. — Шо... — Да? — его сердцебиение увеличилось вчетверо, однако лицо Рицу не выражало эмоций. — Ты... Ты мой лучший друг тоже. И знаешь, довольно забавно, что я размышлял о том же. — Ты думал... обо мне? — Ну, да. О нас. О том, что я чувствую, и о том, что осчастливило бы меня, но в большей степени о том, что сделало бы счастливым тебя, и отношусь ли я к этому вообще. — Рицу, это... — Дай мне закончить, пожалуйста. — Верно. Прости. — И, я думаю, это забавно, потому что я... Я чувствовал то же самое. — Шо прикусил губу, чтобы ненароком не помешать Рицу закончить его речь. — Я никогда не понимал желания иметь девушку — или парня, партнёра любого рода, на самом деле. Так что я не понял, в какой момент начал задумываться обо всех этих "романтических" штуках. Но это не было похоже на рассказы других о романтике. Я просто хотел... я не знаю, сходить вместе за продуктами? Украсить наши спальни глупыми вещами, которые нам обоим нравятся, но жить в отдельных комнатах, потому что мы оба ценим наше пространство? Что-то типа таких вещей я бы хотел делать, но только в том случае, если я буду делать их с тобой. Нервный смешок рвался наружу, Шо кусал щеку так сильно, что было больно, но это не помогало. — Я... Боже, я тоже люблю тебя, Шо. Шо всё-таки засмеялся, Рицу только что сказал, что любит его, но- — Но в самом платоническом смысле? — Да! И это был почти истеричный смех, вырвавшийся у обоих, Рицу так бережно положил картину Шо, прежде чем взять того за руку. — Могу я тебя обнять? — Господи, да. И Рицу заключил своего лучшего друга в объятия крепче, чем можно было ожидать от такого худощавого телосложения, а Шо уткнулся лицом в плечо своего лучшего друга, яростно смаргивая слёзы. — Мы такие глупые, — проворчал Рицу, — копили всё в себе, и что теперь? — В смысле, "что теперь"? — Я имею ввиду, теперь что? — Тебе придётся уточнить, я был в стрессе из-за этого целую неделю, так что мой мозг сгорел. Они отстранились друг от друга, грудь Шо приятно заныла от долгих объятий. На плече Рицу было мокрое пятно, которое он вежливо проигнорировал. — Стоит ли мне теперь звать тебя своим парнем? Я не думаю, что мы хотим встречаться в том самом смысле. — По моему экспертному мнению... — Экспертному? — Я думаю, какая разница? Мне неважно, будешь ли ты звать меня своим парнем, да и я, в любом случае, не против звать тебя так, но, опять же, это может означать, что тебе будут меньше признаваться... — Хммм... — О нет, нет, я знаю этот взгляд- — Это будут отношения Шрёдингера! — Рицу! — Потому что для всех остальных мы будем говорить, что встречаемся, но для нас это будет не так! — Это буквально клише "фиктивные отношения". — Однако какую драму это создаст! Подумай об этом, Шо... Мы можем вызвать столько сценариев! — Я не собираюсь жить в какой-то ситкомной пародии просто потому, что мой не-парень более хаотичный, чем я! Рицу пренебрежительно махнул рукой. — Ладно, мы можем обсудить детали позже. — Например, когда мы повесим мою картину в нашей будущей квартире? — спросил Шо, только чтобы отвлечь Рицу от составления планов по мучению своих одноклассников безвредной, сфабрикованной драмой. — Конечно, но только после того, как ты поможешь мне нарисовать одну для тебя. — Типа как парный набор? Рицу улыбнулся, и Шо не смог сдержать ответной улыбки. — Как парный набор, да. У него всё ещё был его лучший друг. На пути определённо будут какие-то преграды, но они смогут справиться с ними вместе. Это самое главное. — Как только я помогу Теру нарисовать её, ты следующий в списке. Рицу нахмурился. — Зачем Ханазаве понадобилась такая картина?..