неделимый

      Оказывается первый раз, я увидел его не в лаборатории. Это произошло ещё раньше. Намного раньше.       Я тогда ещё не переехал в Лондон, поэтому события, произошедшие в то время, я никак не мог ассоциировать с Шерлоком. По моему летоисчеслению, это было до Афганистана, разделяющего мою жизнь невидимой красной нитью. Я только записался добровольцем в отряд медиков и, получив свои командировочные, решил спустить добрую их четверть в ближайшем баре, где и встретился с ним.       Могу предположить, что именно с того времени у него и тянется та «зависимость». Я о ней знаю, он знает, что я знаю, но мы оба молчим об этом.       Тогда у него была очень короткая стрижка, а я только закончил медицинский колледж и носил достаточно длинные волосы, делавшие меня похожим на какого-то хоббита. Если бы Шерлок узнал, что тот парень был мной, он бы не поверил. Да, наверняка он бы меня и не вспомнил бы. Ещё чего, он иногда поесть забывает, не то чтобы помнить события почти десятилетней давности.       Я понял, что это был он только после некоторого времени, как мы с ним стали вместе жить. Однажды, когда он думал, что один дома, он снял всю одежду. Никогда не замечал за Шерлоком тягу к хождению по дому, в чём мать родила, но в этот раз он был абсолютно голым.       Привлекла меня в его комнату нехарактерно меланхоличная мелодия, которую он исполнял на скрипке. Нехарактерна она была ещё тем, что в ней был мотив, обычно же он просто что-то пиликал, не задумываясь о ритме или мелодичности, в этот раз это было что-то знакомое, словно я уже это когда-то слышал, такое же неуловимое, как чувство дежавю.       Дверь в его комнату, словно специально, была приоткрыта, и я просто толкнул её, не задумываясь, что могу увидеть что-то запретное, что-то настолько интимное. По его телу можно было слепить идеальную анатомическую скульптуру для изучения мышечного корсета человеческого тела. В тот момент я понял, чем вдохновлялся Леонардо ДаВинчи. Передо мной предстал живой Витрувианский человек. Из-за тонкой, бледной кожи, лишенной жировой прослойки, выделялись волокна крепких поджарых мышц. Пресс с небольшой дорожкой волос, уходящей от пупка к идеальному пенису (да, я тоже удивился, когда узнал, что Шерлок обрезан).       Тогда то я и разглядел под его правым ребром тонкий шрам со следами от шва, который я наносил собственными руками. И то, что это был именно мой шов, я не сомневался. Можете мне не верить, но я из тысячи швов я узнаю швы, которые были сделаны мною.       Он казался немного грубым на молочной бледности его тела, выделяясь в созвездиях маленьких веснушек как комета, пронзающая небосвод.       Шерлок, или как он мне тогда представился – Уильям сидел в баре у окна с пластиковым стаканчиком пива в руках. Пока я за ним наблюдал, он наблюдал за кем-то другим, я это понял потому что, за всё это время он ни разу ни сделал и глотка из своего стакана.       У него были короткие, немного вьющиеся волосы, и очень странная, но одновременно притягивающая внешность. Сильнее всего в глаза бросались его сильно худые, впалые щёки, создавалось впечатление, будто он только что вышел из какой-то каторги. Но вместе с тем, он держал спину настолько изящно и правильно. Я бы сравнил его с гончей борзой. Было в нём что-то, выдававшее его принадлежность к породе.       Я слышал, как девушки за соседним столиком между собой называли его «пришельцем», «фалмером» и «нёрдом», а потом начали обсуждать за сколько они были готовы переспать с ним. После того, как сумма вознаграждения перевалила за пять тысяч фунтов, я перестал слушать их уже довольно пьяные беседы, уяснив для себя, что Уильям был совершенно не интересен женщинам. Как собственно и они ему.       Понаблюдав за ним ещё четверть часа, я так и не понял за кем он так пристально следит.       Да-да, таким странным способом я хотел привлечь его внимание. Начитавшись научно-популярных книжек по психологии, во времена студенчества, когда нам преподавали курс общей психологии, я пытался строить из себя чуть ли не великого гипнотизера. Есть же люди, которые буквально чувствуют на себе чужой взгляд. Но он был непрошибаем.       Сейчас его тёмные кудри лезут ему в глаза. При желании, он мог бы связать их в хвост, чтобы они не мешали ему, но он упорно не хочет этого делать. Вообще у меня иногда создаётся впечатление, что он специально делает всё наперекор тому, что я ему говорю. Я слышал, как миссис Хадсон обсуждала нас по телефону со своей подругой. По её словам, она не представляла, что такие разные люди вообще смогут ужиться под одной крышей, не то, чтобы стать любовниками.       Я бы сказал ей, что мы вообще-то, хоть совершенно разные, не особо конфликтуем, и почти все наши конфликты заканчиваются сексом. Причём инициатором почти всегда выступает «асексуал» Шерлок. Тот ещё асексуал, конечно. Я даже не знаю, кто придумал эту городскую легенду о его асексуальности, но даже Майкрофт верит в это. А Шерлока видимо забавляет поддерживать свою репутацию.       Единственный раз, когда его взгляд случайно скользнул по мне был, когда…Шерлок… или я всё же буду называть его Уильямом, так как он сам себя мне так представил... когда Уильям, собираясь уходить из бара, подошёл к вешалке с верхней одеждой, которая по случайности находилась рядом с барной стойкой, которая и была моим наблюдательным пунктом.       Это был мой шанс попытаться с ним заговорить, но я, вцепившись в свой бокал лагера, застенчиво уводя взгляд от его внимательных серых глаз, успешно его продолбал,       Делая глоток этого дрянного пива, я задумался. Через неделю мне предстояло покинуть Англию и отправиться в эпицентр боевых действий, я чувствовал себя трусом, но не потому, что я боялся войны, но потому что боялся одиночества. Это чувство всегда острее ощущалось перед отъездом.       Время близилось к полуночи, на сцену вышли молодые парни с музыкальными инструментами, явно из ближайшего колледжа, и начали настраиваться. Я видел на входе объявление о планирующемся сегодня ночью дебюте какой-то местечковой рок-группы,и планировал к началу их выступления быть уже на другом конце города, но безрезультатный сталкинг сбил мои планы.       По пути к выходу, я зашёл в мужской туалет. Свет был немного приглушён, что довольно характерно для таких мест. Чтобы было удобнее по быстрому перепихнуться в кабинке, или вздрочнуть, и чтобы была возможность не смотреть друг другу в глаза.       Когда он заметил меня в комнате, и что я наблюдаю за ним, он перестал играть, но совершенно не смутился своей наготы. Если бы я имел такое же телосложение, как Шерлок, то тоже бы не смущался своего тела. Честное пионерское слово, такого красивого члена я не видел больше ни у кого (включая свой собственный, хотя мне кажется, мало кто из представителей мужского пол мог бы признать своё достоинство красивым).       Он опустил скрипку.