Во мраке

      В среду утром за завтраком Пэнси Паркинсон заводит с ним разговор:       — О, бедный Драко, семестр почти закончился, ты, должно быть, чувствуешь нешуточное облегчение. Мне выпало дежурство с Уизли в следующий раз, а тебе?       И он вспоминает. Ему хочется смеяться. Или сдохнуть. Это лучшая шутка в его жизни, и он единственный, кто может оценить юмор. И от этого ему хочется плакать.       В четверг Снейп сообщает ему, что после рождественских каникул он будет дежурить с Ханной Эббот. Или Эрни Макмилланом, если предпочтёт его общество.       Драко бормочет в ответ без тени эмоций:       — Мне нет разницы, сэр.       Насмешливый блеск в ярких глазах Снейпа заставляет его вспомнить, как он комментировал его выбор в прошлый раз.       В пятницу у них Зельеварение. Она прямо перед ним, через три скамейки, и он не может прикоснуться к ней. После урока он подходит к ней, на языке тяжёлым грузом лежит то, что он не может сказать ей прямо: «Что мы будем делать? Будем ли мы продолжать? Зачем нам это надо? Зачем? И почему?» — но рядом с ней трутся Уизли и Поттер, который смотрит на него волком.       Поэтому вместо всех тех вопросов, которые проносились в его голове, он выплёвывает привычное:       — Грязнокровная шлюха.       Когда Уизли размахивается и бьёт его в челюсть, рассекая губу, чистая кровь Драко горчит на вкус. Он доволен, но всё удовлетворение пропадает, стоит ему вспомнить выражение её тёмных глаз.       В субботу он остаётся в постели и страдает от назойливого внимания Пэнси. Она приносит ему чай и хлеб, поджаренный на огне в гостиной, и делится с ним своими планами, как можно отомстить Уизли. Он кивает, что она принимает за поощрение и целует его, прежде чем он успевает остановить её. На мгновение у него мелькает злорадная мысль, как бы отреагировала Грейнджер на такой поворот событий. Но у губ Пэнси не тот вкус, сколько ни целуй. И он отталкивает её.       — Не надо, — говорит он резче, чем собирался. Затем, чувствуя себя дураком, он добавляет: — Прости.       — Прости?!       Пэнси смотрит на него скорее удивлённо, чем обиженно. Затем она поворачивается и выбегает из его комнаты.       В воскресенье Грейнджер находит его в библиотеке.       — Ты серьёзно так думаешь? — резко спрашивает она.       — О чём ты? — спрашивает он и тут же отрицает: — Нет.       — Тогда зачем тебе это надо было? — спрашивает она. — Почему?       Он смеётся, не в силах сдержаться. А отсмеявшись, показывает на себя, на неё и спрашивает:       — Зачем нам это всё?       Она делает глубокий вдох, и когда наконец отвечает, он видит, каких усилий ей это стоит.       — Я не знаю, — говорит она и уходит.       Он смотрит ей вслед. Он всегда полагал, что у неё есть карта запретных территорий, которые они исследуют, что она знает какие-то секретные правила их игры. Но, как оказалось, она была такой же потерянной, как и он, и это одновременно и радует, и сильно, очень сильно пугает.       Драко сидит и долго думает о том неизведанном, что им ещё предстоит исследовать.       В понедельник она ждёт в его спальне. Он не спрашивает, как она узнала, где находятся общежития Слизерина, или как она раздобыла пароль, или как прошла через гостиную так, чтобы никто её не видел. Он ничего не говорит. Он не знает, как использовать слова так, чтобы не задеть ни её, ни своего собственного самолюбия, да и у них нет времени подбирать слова.       Он медленно снимает с неё одежду, шаг за шагом открывая её тело, а она раздевает его. Обнажённые, они зажигают все лампы, обнажённые, они занимаются любовью при свете. Всё так нежно — но не тогда, когда он прикусывает её ключицу — и ласково — но не тогда, когда она царапает его спину вдоль позвоночника, — и когда они оба кончают, она долго-долго лежит рядом с ним.       Когда она уходит, он остаётся в согретой ею постели, и спит без сновидений всю ночь.       И Драко понимает, что никто другой ему не нужен.       На четырнадцатом и последнем их дежурстве, когда они приближаются к первому участку их маршрута, проходящему в темноте, Гермиона Грейнджер автоматически протягивает руку к факелу на стене. Она замирает. Драко смотрит на неё.       — Мне это больше не нужно, — говорит она и без колебаний скрывается во мраке, оставляя позади себя пылающий на стене факел.       Драко смотрит на свою палочку, а затем засовывает её за пояс. Света ещё достаточно, чтобы он смог догнать её, прежде чем они перестанут что-либо видеть.       Но они знают дорогу. После стольких ночей, проведённых в извилистом лабиринте коридоров школы, это слепое и безусловное знание — их награда. Они не разговаривают, но когда её рука касается его руки, Драко болезненно крепко сжимает её и чувствует, как Гермиона стискивает его пальцы в ответ.       Бесстрашные, они в последний раз идут вместе по тёмным коридорам Хогвартса, после того как гаснут все огни.