Сапфировый союз

В главных покоях гарема все еще горел свет. — Одна легенда ходит по миру... — Папуль, а что за легенда? — сапфировые глаза зажглись интересом. — Ложись милая, сейчас расскажу. Легенда гласит, что когда-то давно, когда ещë не родилась сама Великая воительница, миром правили мужчины. Кто-то правил своими землями как надо — по чести. Но большинство, приходя ко власти, теряли рассудок. Всë, чем они жили было богатство и слава. Вечные войны с соседними государствами стали меркнуть на фоне междоусобных войн, разменной монетой в которых становились хрупкие и нежные существа — женщины. В один из осенних дней на сырой холодной земле родилась девочка, чья сила превышала ту, что принадлежала самому сильному воину из мужчин. Когда девочка повзрослела, на еë народ был совершен набег, и попала она в гарем к вражескому государю. Тайно от всех она днëмно и ночно тренировалась и совершенствовала свои умения, чтобы однажды сбежать. И ей удалось покинуть свою богатую темницу. Переодевшись воином, она сражалась наравне с мужчинами. После смерти прошлого правителя, она, будучи уже генералом, раскрыла свою сущность перед своими воинами. И мужчины пошли за ней, провозгласив еë Великой воительницей, главой своего княжества. Они продолжали воевать вместе с ней. И за неë. Во время правления Воительницы государство достигло небывалого могущества. По еë указам были распущены гаремы, спасены и возвращены домой рабыни и пленницы. Мужчины и женщины стали равны в правах. Весь мир перевернулся, начиная Эру Равноправия. Прошли года, и еë место заняла старшая дочь. Она правила так же мудро, как и мать. И долго процветали их земли, передаваясь из поколения в поколение по женской линии. Но в одной из наследниц с детства нянька, храня обиду на мужской род, тайно взращивала ненависть в будущей правительнице. Девушка, вот-вот должная взойти на престол, не захотела делить власть с мужем, более того — не знала она пощады ни для одного из мужчин, они не были людьми для нее. С раннего возраста она тренировала свою собственную армию, воинами которой были одни лишь женщины. Придя к власти, они совершили новый переворот. Половина мужской армии была истреблена, избранных же забирали на перевоспитание, а после из них составлялись гаремы. Теперь миром их княжества правили женщины. Так и началась новая эра — Матриархат. — Папуль, а я смогу всë обратно вернуть? Я не хочу так! Было хорошо, когда все равны. Я так хочу! — Ох, моя малышка, конечно получится! — мужчина крепко обнял дочурку и погасил свечи в еë опочивальне. *** На предзакатном небе, чуть подëрнутом огненно-рыжыми разводами, начинали собираться тяжëлые тëмно-свинцовые облака. Конь вороной масти скакал по полю, расположенному вдоль синеющего моря. Верхом на его спине гордо восседала Сапфировая княжна. Еë золотисто-русые волосы сейчас казались воплощением огня, завораживающим и уничтожающим. Еë ярко-жëлтые одежды были покрыты пылью дороги и приобрели сероватый оттенок. — Будь моя воля, оделась бы в простые одежды. И с тебя бы седло сняла! — Конь перешëл на шаг, и девушка наклонилась, чтобы поцеловать его между ушей. — Потерпи, милый. Вот расправлюсь со всеми этими формальностями, и обязательно отдохнëм с тобой от этого официоза! Лишь бы мужа ещë хорошего выбрать... — верный конь фыркнул и, будто поддерживая, притерся затылком к ласковой ладони. Время нещадно близилось к закату, в добавок собиралась разразиться гроза, времени на остановки больше не оставалось. Вздохнув, Арвель кинула ещë один взгляд на манящий сход к воде, и пустила коня голопом. Ещë немного, и цель, ради которой была проделана долгая дорога, будет достигнута. Они верно приближались к дворцу. Ветер наполнил грудь солоноватым морским воздухом, от которого она уже успела отвыкнуть. За еë спиной раскинулись родные земли, сердце радостно ликовало. Девушка крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться. Она наконец дома. Эти бескрайние поля, могучее море, этот воздух... Всë было родным и тëплым. Еë волосы развевались жидким золотом на ветру, контрастируя с обсидиановой ласнящейся гривой верного скакуна — словно пропасть, в которой плескалась раскалëнная магма. *** Весь гарем был переполошëн. Сапфировая княжна возвращается домой. Наложники пребывали в предвкушении, приправленном благим страхом. Совсем скоро кому-то повезëт. — Эй, Эльвин! А ты чего там в уголке-то забился? Не волнуйся, тебя уж точно на обряд не выберут! — парень открыто насмехался над бедным притихшим юношей. — Ага! Вон урод какой! — противно осклабился второй. — Ты там хоть видишь что-нибудь своими узкими глазками-щëлками? Эльвин ещë больше прижался к сатиновым подушкам, будто пытаясь слиться с ними. Ну нет, он не будет плакать. Правда же? Как же обидно-то. Он ведь ни в чëм не виноват. Эти двое всегда над ним смеялись, хорошо хоть остальные более-менее сносно принимали. Один раз даже сказали, что пусть его внешность и необычна для их земель, но возможно именно поэтому госпожа однажды позовет его к себе. Но что, если только однажды? И юноша не мог определиться, хотелось ли ему этого, или нет? То ли во всëм виновата аура гарема, пропитанная преклонением и обожанием к госпоже, то ли ещë что неведомое, но парнишка уже ощущал пугающий трепет при мысли о юной княжне. Он своë глупое сердечко хорошо знает, за один только взгляд госпожи может привязаться. Потому один раз порой хуже, чем ни одного. Лишь душу травить. — Да-а. Не повезло, брат! Таких, как ты... так, только один раз позвать, опробовать как следует, да забыть навсегда! — парень даже не слушал последующие реплики и смех, зато точно определился, что не хотел бы. Уж лучше так и просидеть здесь всю жизнь в одиночестве, чем после одного такого снисхождения своë сердце по кусочкам собирать. *** Девушка вошла в знакомые покои без стука и упала на одно колено, склонив голову, отдавая дань Великой воительнице Сагано, — Сапфировая княжна земель Сагано вернулась домой, Великая княгиня! — Дочь! О, Боги! Моя Великая воительница вернулась! — женщина в прекрасных одеждах, расшитых разнообразными камнями и драгоценными нитями, бросилась к своей единственной наследнице и подняла еë на ноги. Из смежных покоев на радостный голос выбежал взволнованный князь. — Доченька! Моя милая доченька! Как же я рад! Как же ты похорошела! — мужчина, не сдерживая слëз радости, принялся прижимать к своей груди и целовать в макушку только вернувшееся домой дитя. Княгиня притянула к себе растрогавшегося мужа вместе с улыбающейся Арвель, заключая обоих в крепкие объятия. — Мама, папочка, — девушка поочерëдно поцеловала руки родителей, прижимаясь на последок к дорогим ладоням щекой, — родные мои, как же я соскучилась... Княгиня даже не спрашивала, почему дочь прибыла без сопровождения, ещë и верхом. Она ожидала, что Арвель оставит карету вместе со слугами, отправленными за ней, позади, а сама отправится верхом на своëм любимом коне. Мать так же не удивилась и тому, что девушка с лëгкостью обошла главные входы, попав во дворец с окольной стороны. Она бы не удивилась, если бы узнала, что Арвель и всех слуг обвела кругом. Ей для этого достаточно было подмигнуть стражникам (мужчины пусть и занимали второстепенную роль, но редкие из них всë же были гораздо сильнее многих женщин, потому и были отобраны в стражу). Мужчины были выдрессированы как надо, но каждый из них знал княжну в лицо, потому не смел сообщать о еë скором приезде, лишь смущëнно отводил взгляд, оставаясь на посту. Воссоединившаяся семья ещë долго разговаривала, сидя на софе, и обсуждая прохождение испытания. Каждая родившаяся в правящей семье княжна была обязана пройти испытания и получить звание, подтверждающее или опровергающее еë положение при дворе. Если первое испытание пройдено достойно, юная воительница должна была доказать его на деле, отправившись в Северные земли для охраны границ, на которые уже много лет продолжали совершаться набеги. Последние два года были особенно неспокойными, и Арвель смогла показать всë, чему она так долго и упорно училась на деле. Еë подвиги были неизмеримы, но она не хотела себе этой громкой славы. Абсолютно всë она делала во имя мира и спокойствия родных земель. Еë честные письма о достигаемых ею чинах доставлялись в столицу тайными гонцами, точная информация из них не оглашалась никому кроме членов княжеской семьи, из-за чего в народ выходили лишь слухи, большинство из которых хоть и прославляло Сапфировую княжну как защитницу земель Сагано, но оставляло еë жестокой в глазах людей. Арвель стала сильным воином благодаря тяжелым тренировкам, бывали дни, когда она не смыкала глаз, всю ночь отрабатывая приëмы и тактики. В детском возрасте, девушка боялась крови, поля боя, она искренне ужасалась тому, какими люди могут быть монстрами, сражаясь, и убивая ради собственной выгоды (например получения славы Великого завоевателя). В душе Арвель стремилась к невозможному, но лишь эта неосуществимая мечта о вечном мире заставила еë однажды взять в руки меч. Внешне в бою она была хладнокровна и морально недвижима, как скала, но внутри у неë всë содрагалось от вида каждого, кто пал на земь дальней границы, будучи убитым еë рукой. Даже если это были всего-лишь вражеские воины, нелюди для большинства еë сослуживиц, ей было жаль их всех. Пусть в момент борьбы Арвель ненавидела их за жестокие, почти варварские поступки и в ответ не знала пощады, но ей было жаль их души, пусть и потерявшие нечто важное и человеческое. Засыпая этой ночью в своих новых покоях, Арвель долго ворочалась, ей не верилось, что еë служба окончена. Еë миролюбивое сердце находило утешение только в маленьком секрете, разделëнном с холодной Северной землëй: она всегда щадила и помогала сбежать вражеским воинам, в чьих глазах видела любовь к этому миру и одно лишь желание — закончить эту бесконечную муку и вернуться к семье. Она знала, что многие такие люди подписывали добровольное соглашение на участие в совершении нападений либо из-за отсутствия выбора, либо по незнанию, а потому помогала всем, кому могла. Одна такая однажды спасëнная ею воительница спасла ей жизнь, укрыв от недруга в тяжëлой схватке. Позже Арвель отблагодарила еë, помогла этой женщине найти своего возлюбленного, когда-то давно взятого их воинами в плен и долго жившего на их землях. Девушка до сих пор помнит, как мужчина и женщина кинулись друг другу в объятия, ослеплëнные счастьем встречи, на которую уже и не надеялись. Арвель смотрела на них, и сама чувствовала это завораживающее опьянение от возможности вернуть кому-то надежду на счастливую жизнь без боя и разлуки. *** — Так, ребятки! Давайте, становитесь в линию, я сейчас вас отбирать для обряда буду! — мужчина радостно залетел в общую гостиную гарема, как ветер. Ему было за сорок осеней, но он светился как двадцатиосенний. Хотя оно и понятно: говорят, его жена очень хорошая женщина, и место при дворе почетное — главная служанка княгини, знающая о всех делах. Члены правящей семьи очень любили этих супругов за их верность не только им и своим обязанностям, но и друг другу. Поэтому Гарм знал множество секретиков по нахождению ключиков мужчины к женщине, чем пользовались юноши, стараясь завести с ним дружбу и выпытать побольше. — Все-все становитесь! — Эльвин очень надеялся, что про него забудут, потому что позориться совсем уж не хотелось, но удача сегодня явно была не на его стороне. — Эльвин! А ты что не идёшь? Давай-ка, я же сказал все, значит, ты в особенности. — мужчина тепло улыбнулся, потрепав его по волосам, и начал отбор. —... Хм... Ты... Ты... Ну и ты, конечно же, Эльвин! Всë, ребятки, ложитесь спать! Завтра утром обряд. — мужчина наконец дошел до конца, где последним в ряду стоял Эльвин и вытянул его за руку ко всем остальным отобранным. Очень уж нравился мудрому Гарму Эльвин: хороший мальчик, это сразу видно, такого бы мужа молодой госпоже и нужно. Тихого и, главное, настоящего. Искреннего. - Подождите! - заносчивый парень вновь всполошился. - Но у него ведь шрамище на пол лица! Эльвин переступил с ноги на ногу, очень хотелось слиться воедино с мраморным полом. Впрочем его цвет кожи был немногим темнее. И ведь именно эти мысли бились у него в голове, когда их озвучил Дирн. Как же стыдно-то. Зачем Гарм выбрал его? - Дирн! Во-первых, этот шрам ты ему и оставил! Во-вторых, он не на пол лица, как ты сказал, а всего-навсего на одной щëчке. А в-третьих, стой да помалкивай! Тебя я всë равно не отобрал, поэтому тебе должно быть уже без разницы. А Эльвин у нас и так молодец, и мужем отличным может стать! Так, ну всë, быстренько ложитесь. Я проверю! - Эльвин был неописуемо благодарен за заступничество от самого Гарма, но ноги уже начинали дрожать в ожидании завтрашнего дня. *** Арвель стояла и терпеливо ждала, когда же служанки закончат ее наряжать. Она совсем отвыкла и от служанок и от подобных одежд, которые к тому же стали более навороченными с повышением ее статуса. Теперь девушка не только дочь правительницы, но и сама является носителем равного ей чина, сама Великая воительница. Боже, как будто сон, неужели это всë она, Арвель, достигла? А сейчас вообще должна будет выбрать себе жениха. Девушка знала, что еë гарем был собран со всех земель вокруг, самые талантливые и умные юноши были отобраны главным слугой гарема, Гармом (которого она с детства очень уважала), чтобы сегодня поучаствовать в обряде. *** Обряд был старинный, даже неизвестно, сколько времени благодаря нему избирали себе мужей молодые княжны. Арвель объявили, и она вошла в огромную залу, чувствуя, как покалывает ступни ног. Ух, и волновалась же она. Это тебе не шуточки, а выбор на долгие-долгие годы. Первый брак можно расторгнуть только после смерти одного из супругов. А так как юношей избирали здоровых, и она в любом случае от молодого мужа избавляться не станет, следовательно выбор делала на всю жизнь. Здесь собрались все члены семьи и самые приближëнные к ним лица. Для кого-то муж был формальностью, безделушкой. Арвель же относилась к этому со всей серьëзностью. Около пятнадцати отобранных юношей сидели на полу, дабы не раскрывать свой рост, для пущей анонимности на них были накинуты плотные ткани, полностью скрывающие лицо и фигуру. Открытой оставалась лишь одна часть тела — ладонь. Арвель должна пройти мимо каждого из парней, поочередно беря их ладонь в свою. Именно так, не видя кто перед ней, ориентируясь лишь на прикосновение к руке, она должна будет сделать выбор. Девушка взяла над собой контроль, мысленно прочла молитву, выдохнула и сообщила присутствующим, что готова к началу обряда. Эльвин чувствовал, как громко бьëтся его сердце, как его легким не хватает воздуха под слоями парчи. Он очень боялся. Что, если княжна выберет его? Что же ему тогда делать? Здесь он никому не пришëлся по вкусу, и ей не придëтся... Голос госпожи был настолько прекрасен, что парень позабыл о своих размышлениях, мечтая услышать ещë хоть одно коротенькое словечко, произнесëнное этим завораживающим голосом. Тон был достаточно жëсток, чтобы вскоре опомниться, и снова запереживать. Не стоит ему забывать, кому он принадлежит по праву, и кем она является. Эльвин понял, что задержал дыхание, когда девушка приблизилась к нему. Неужели уже его очередь? Рука моментально стала ватной, и наверняка влажной от волнения. Вот ведь позорище, внутренне убивался парнишка. Арвель успела подержать приблизительно половину протянутых вверх рук, но так ничего и не поняла. А должна ли она что-то вообще понять? Может и не должна, и это всë лишь фарс, и обряд этот лишь дань уважения к старинным традициям. Нет, сердце обязательно подскажет, она уверена. Претенденты на роль еë первого мужа сидели на полу, потому должны были держать руку поднятой высоко вверх, чтобы княжне не приходилось наклоняться, но рука юноши, перед которым она остановилась была почти опущена. Непохоже, чтобы он пытался показать характер, даже глазом было заметно, как подрагивала рука. Возможно у бедняжки просто сильно устали мышцы, хотя и волнение не стоит сбрасывать со счетов. За своими переживаниями юноша даже не заметил, как ранее поднятая вверх рука опустилась совсем низко. Он осознал это только тогда, когда увидел сквозь ткань силуэт княжны, которая (О, Боги, смилуйтесь!) присела перед ним. Вот теперь можно ожидать чего угодно. Ещë и пощëчины от более сильных наложников покажутся малостью. Поднимать руку было поздно, потому Эльвин замер в ожидании, хотя, возможно, лучшим решением было бы падать ниц и целовать ноги княжны, вымаливая еë милость. Арвель слышала вздохи удивления и презрения в сторону юноши, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила. Ну и опустилась она рядом с ним, что с того? Ничего, не рассыпалась. Девушка аккуратно подхватила изящную ручку, и до еë слуха донëсся еле слышный выдох. Несмотря на тонкость пальцев и ухоженность ладони, она была все же больше ладони самой Арвель. Было видно, как парнишка замер, его рука была влажной; ясно, что юноша пытался ее остановить, но она продолжала мелко подрагивать. Многие скривились бы в отвращении, вытирая свою холëную руку о шëлковый платок с причудливой вышивкой, но только не Арвель. Княжна почувствовала в этой дрожащей ладони нечто близкое, родное, такое чистое и искреннее, что сразу же всë стало ясно. — Не бойся. — шепнула девушка так тихо, чтобы ее услышал только сидящий перед ней юноша. Мягкие, теплые губы коснулись тыльной стороны ладони парнишки, и он едва сдержал удивленный всхлип. Это означало только одно. И Эльвину не удалось сдержать слезу, скатившуюся по его лицу и от неверия, и от страха, и от облегчения. — Обряд окончен. Вот мой избранник. — Арвель провозгласила своë решение, тихо усмехаясь реакции многих присутствующих. — Но, Ваше Высочество... Он проявил несказанную дерзость, и... — Да, Ваше Высочество... И ведь Вы даже не дошли до конца... — две женщины особенно разволновались, в гарем княжны были отправлены их сыновья, и кто-нибудь из тех юношей, до кого девушка не дошла, как раз мог оказаться отпрыском одной из них. — Вы хотите оспорить древний обряд, свершившийся на ваших глазах? — сталь в голосе Арвель ещё с начала службы просыпалась мгновенно для тех, кто смел выказывать своë недовольство её решениями, так будет теперь и здесь. В мгновение зал накрыло полной тишиной — ни шороха, ни вздоха. — Обряд свершëн! Приказываю начать приготовления к свадьбе. — объявила Великая княгиня и кивком головы указала присутствующим на выход. Женщина была довольна умением своей дочери ставить на место некоторых зарвавшихся особ. У Эльвина было немного времени на то, чтобы поверить в своë счастье.