Неправильно

В этой ситуации все было неправильным: от слишком пристального взгляда эра Августа, до почти интимного полумрака кабинета. В воздухе пахло травами - это не казалось ранее неестественным: эр Август всё-таки был не в том возрасте, когда раны и болезни проходят быстро, не оставляя практически следов. Но не в этот раз, запах казался слишком сильным, он забивал нос и рот, душил. Слишком много и слишком густо. Рука Ричарда сама тянется к ещё дымящейся чашке с шадди. Хозяин дома смотрит на него внимательно, выжидающе, подобно тем уличным кошкам, выбравшим себе добычу из стаи голубей. Несчастный ещё не знает о своей судьбе, поклевывая хлебные крошки, выброшенные лавочником на дорогу. Рок наступает быстро и неотвратимо. Жертва оказывается в когтях хищника, обречённая на страдания, а после неминуемую смерть. Герцог Окделл чувствует себя неуютно в гостях старого друга семьи. Уже не в первый раз. Даже на улице Мимоз отчего-то дышалось легче, и на душе было спокойнее. Пальцы касаются теплого бока чашки, в глазах эра Августа вспыхивает непонятное и неподходящее моменту предвкушение, и юноша старается не отпрянуть, вскочить с места и сбежать. Слишком странно, слишком неправильно. Мужчина перед ним улыбается мягко, ободряюще, но от этого Ричарду еще более неспокойно. Ричард все же берёт чашку с шадди и всего через момент осколки брызгают в разные стороны, подобно фонтанной мороси. Некрасивая коричневая лужа растекается на дорогом ковре. Хозяин кабинета выглядит раздосадованным и не понять по его реакции, на что именно. - Простите, эр Август, - голос у Дика виноватый, - видимо, травма руки, после утренней тренировки, оказалась сильнее, чем я предполагал. Ричард покидает гостеприимный дом, но взгляд провожающего его мужчины отнюдь не добрый. Ричард все ещё чувствует себя в опасности, а грудную клетку сдавливает тисками, не давая вдыхать воздух, словно его к земле придавливает огромный валун. Лёгкие жжёт, а из горла вырываются хрипы. Он не помнит, как добирается до улицы Мимоз, а потом и до кабинета эра Рокэ. Увидев лицо Ворона, сидящего в кресле с бокалом вина в руке, Ричард осознает, что он в безопасности. Это странная для него реакция на ненавистного ему человека. Но темная пелена уже падает на глаза, а окружающие звуки исчезают. Дика поглощает тьма, в которой остаётся несоизмеримая тяжесть в области груди. Когда он приходит в себя, первое, что он осознает - он лежит на кровати. В комнате пахнет мятой, и свежий воздух из открытых окон, подхватывает и доносит этот аромат до Дикона. Это приятно, не удушающе, как в доме эра Августа. Кто-то рядом. Два голоса. Оба мужские. Один Ричард узнаёт - эр Рокэ, второй менее знаком. - Вы когда-нибудь замечали за этим юношей настолько сильные приступы надорской хвори? - спрашивает пожилой мэтр, чем-то шурша. - Этот первый, - голос Алвы холоден, как северный ветер. Он явно не в настроении: разозлён или раздражён и даже не скрывает этого. Пожилой мужчина издаёт непонятный звук и продолжает чем-то шуршать. - Сейчас юноше лучше поберечься, - мэтр вновь начал разговор, - покой, прогулки на свежем воздухе… - далее Дик не слушает, сжимает в вспотевших ладонях постельное бельё, когда перед глазами встаёт картина недавно произошедшего. На душе становится гадко и хочется провалиться в Закат. Дверь в комнату закрывается с тихим хлопком, а матрас чуть проминается под дополнительным весом. Рука, закованная в холодные ободки серебряных колец с сапфирами, прикасается ко лбу Ричарда. Кажется, эр Рокэ только недавно вернул перстни на свои места и те ещё не успели нагреться от тепла его тела. - Что взволновало вас так сильно, юноша, - голос Алвы звучит странно, в нем нет издёвки как это бывает обычно, но есть некая затаённая злость, но направлена она не на Дика, - что вы решили свалиться в обморок на пороге моего кабинета? - Эр Август, - Дик прикрывает глаза под почти нежным прикосновением и не может сдержать потока слов, что бурлит, пенится, перекатываясь и сметая все внутренние барьеры. Говорит о том, как начал находить странные синяки на рёбрах, груди и рядом с изгибом локтей, хотя их там быть не должно. Как его тянуло в сон в доме Штанцлера и о том, что произошло сегодня. - … я опрокинул чашку, сославшись на травму руки, - голос юноши подрагивает, - чашка разбилась. Взгляд эра Августа стал таким, таким... - Дик замолчал, пытаясь подобрать слова. Грудь вновь начинало сдавливать. Алва легко поднялся с кровати, подошёл к столу и плеснул в кубок воды, а после и десять капель зеленоватой жидкости из небольшого прозрачного фиала. - Пей, - возвращаясь к постели, приказывает Первый маршал и Ричард подчиняется, когда его губ касается прохладный край. На вкус питье как свежая трава, что растет и зеленеет назло холодному надорскому воздуху. - Вы забавны, юноша, - Рокэ усмехается, вновь садясь на кровать, - отказались принять напиток от друга семьи, но кубок с неизвестным пойлом приняли из рук убийцы вашего отца. В сером взгляде напротив вспыхивает негодующее «эр Рокэ!» и Алва смеётся. - Хотели бы убить - убили, - почти неслышно бурчит Окделл, сползая ниже на подушках, полностью сдаваясь в плен тепла наброшенного на его тело одеяла. Первый маршал забирает кубок из ослабевших пальцев и наблюдает за тем, как юнец засыпает. Поднимается, возвращает кубок на стол и покидает комнату оруженосца. Кто бы мог подумать, что великий кукловод может оступиться на подобном. Цветущая юность и невинность Окделла подкупила и этого «старого больного человека». Никто не ожидал: юноша начал взрослеть, подмечать некоторые мелочи и замечать взгляды, брошенные на него. И взгляд «друга семьи» ему не понравился, напугал, шуганул в сторону улицы Мимоз, где Окделл явно чувствовал себя спокойнее. Насчёт неожиданного сна и появившихся синяков после похода в гости к эру Августу - ещё предстояло разобраться со старым ызыргом. Шугануть зажравшуюся старую тварь, но вначале распорядиться об усилении охраны дора Риккардо - Штанцлер потерял покорную марионетку, а значит, попытается избавиться. Ричард близко не подойдёт к человеку, чей взгляд сравнил со взглядом Цивильного коменданта устремленного на прелестную Марианну.