И искры застыли

      Снег тихо падает в условиях почти безветренной погоды, позволяя экипажу из Сент-Саре мчаться быстрее в столицу, езда убаюкивает, и Шарль, поддавшись, засыпает. Просыпается он от того, что экипаж стоит, кучера нигде нет, а лошади отказываются идти дальше, де’Кавени знает деревушку, у которой они остановились, от нее до Рееры около получаса езды, полуденное солнце светит ровно над знакомой колокольней. Взяв жеребца, граф решает ехать так, не удобно, но всяко лучше, чем просто стоять и жать, когда кони все же соизволят двинуться, да и кучера бы отыскать неплохо. Чем ближе к деревне, тем сильнее беспокойство в Шарле, улицы необычайно пусты и тихи для такого времени. Когда граф видит на площади кровь и гору трупов разворачиваться и скакать к экипажу уже поздно. Если так подумать, то скакать прочь надо было сразу после первого тела, но столь светлая идея приходит с слишком большим опозданием. Последующие события проносятся штормовым ветром. Де’Кавени успевает заметить только тень, как раздается выстрел его конь несется в поле, пробежав половину которого оказывается разрублен. Сам граф отлетает в снег на приличное расстояние, теряя сознание на несколько секунд. Боль пронзает тело и расползается медленными волнами, которые все сильнее, а в угасающем сознании проносится прощание с Раулем, его волнение и почти мольба дождаться утра и ехать поездом.       Шарль слышит, что рядом с ним что-то говорят, но не может разобрать ни слова. Веки и голова наливаются свинцом, глаза закатываются, а снег, вновь падающий тихо, засыпает инарэ. Только лужа крови цветет ирисом на снегу да явственно чернеют кудри. Исингар-жольца прибывают в деревню ближе к четырем часам после полудня. Тело инарэ посреди поля они замечают раньше, чем добираются до самой деревни, но граф де’Кавени к тому времени давно мертв.       Когда Исингар-жольца являются, чтобы оповестить Дарсию о том, что под Виирой было найдено тело инарэ похожего на инэ Шарля, де’Рэссарэ находится на собрании. Раздражение и злость в Дарсии сменяются ужасом, стоит ему увидеть тело мужа и осознать, что Шарль и правда мертв и не первый час. Один из жандармов берется отвезти де’Рэссарэ домой, но сначала нескольким служителям закона приходится оттаскивать мужчину от тела супруга, все трупы из Вииры надлежит доставить в синий отдел.       Вторым о произошедшем узнает Этелбер, именно де’Шамэ потом связывается с коллегами Шарля по партии, пишет инэ Раулю и лорду Дешэму, едет за сыновьями, потому что де’Рэссарэ не в том состоянии, чтобы сделать что-то такое, да и о любовнике мужа не знает ровным счетом ничего.       Письмо от Этелбера де’Сарэ получает сразу же, как прибывает в столичное поместье. Открывает стоя в холле, подгоняемый волнением за Шарля, и там же оседает на пол. То, что прислал де’Шамэ - даже не письмо, записка - било слишком больно. Он потерял вторую любовь, второго Шарля, Шарло. Горе вонзалось когтями и клыками в сознание, позволяя ощутить всю бездну усталости, которую он испытывал.       «Дешэм»       «Да, Рау?», но ответа за этим не последовало. Дешэм был на Шумной площади спустя примерно пятнадцать минут. Пустили его без вопросов, а вот чтобы найти самого де’Сарэ, пришлось пройтись, потому что потерявший сознание Рауль лежал в одном и коридоров вместе со злополучной запиской в руках. Де’Шамэ, не подумавшему, что и кому он пишет хотелось аккуратненько сделать очень неприятно, но осознание того, что у него, вероятно, и помимо этого было предостаточно забот, отрезвляло. А Рауль, так тут уж ничего не поделаешь, де’Кавени все же вряд ли внезапно воскреснет, а де’Саре потерю второй любви вряд ли переживет хоть сколько-нибудь долго.       Рауль очнулся уже практически ночью и ему откровенно хотелось умереть на месте, а еще лучше увидеть Шарло в последний раз и умереть после прощанья. С Дешэмом он проговорил потом около часа, но вскоре уснул от бессилия. Утром лучше как-то не стало, но они собирались поехать в особняк Дарсии, ибо Этелбер клялся лорду Дешэму поведать все известное, а поскольку де’Шамэ с детьми ехал в дом Шарля и рассчитывал, что туда приедет и кто-то из родных де’Кавени, то и Раулю предстояло посетить особняк в районе Изумрудного дола. Де’Сарэ, конечно, считал, что тревожить таким количеством инарэ в доме мужа покойного – это просто издевательство, но и просить, судя по всему, решающего все возникающие с произошедшим вопросы Этелбера приехать на Шумную площадь и рассказать все тоже было бы неправильно.       Вошедших в особняк в Изумрудном доле лорда Дешэма и господина Рееры шумом чуть не унесло обратно на улицу, ругань там стояла жуткая. По воспоминаниям Рауля, у него дома после смерти мужа было тихо, как в склепе, а в этот особняк заходить не хотелось, во избежание попадания под перекрёстный огонь. Печальнее всего в этой обстановке смотрелись дети, приехавшие с де’Шамэ, а теперь вынужденные наблюдать как их отец ругается с Этелбером. Альфред стойко переносил все разворачивающееся, а вот у Эрнеста в один момент просто сдали нервы, что сподвигло его на гневную тираду.       - Да как вы можете, Маан вас побери! Виарэ Шарль мертв, потому что вы, отец, потому что не могли нормально к нему относиться, поэтому он постоянно старался быть где угодно, но не дома! Но он всегда старался приезжать, чтобы избежать вашего же недовольства, будь вам просто все равно, виарэ Шарль остался бы там, откуда ехал! А вы, инэ Этелбер? Как будто от того, что вы поругаетесь с отцом, он передумает вступать в брак с инэ Айдэри, а инэ Шарль вдруг воскреснет! – голос Эрнеста срывался, а по лицу текли крупные слезы. Решив выбежать на улицу, он, не смотря, куда идет, врезался в так и стоявшего у дверей Рауля, который сразу крепко прижал к себе мальчика, после чего Эрн разрыдался.       До этого никто не обращал внимания на пришедших лорда Дешэма и де’Саре, а теперь ситуация сложилась совсем странная. Этелбер не представлял, как бы ему представить Дарсии инэ Рауля, но во взгляде господина Рееры читался откровенный гнев на всех присутствующий. Молчание затянулось до тех пор, пока Эрнест не осознал, что рыдает в чье-то плечо, но вообще-то плохо представляет кому это самое плечо принадлежит. Истерика медленно сходила на нет, оставляя после себя только рваный вздохи. Эрнесту резко стало стыдно за то, что он рыдал в плечо абсолютно незнакомому инарэ, но теплая рука незнакомца успокаивала.       Вместе с дворецким Рауль проводил юношу в комнату, хотя у него самого еле хватало сил, чтобы стоять. Он думает, что еще обязательно поговорит с этим несчастным мальчиком. В голубой гостиной все сидят уже успокоившись, Рауль практически падает в кресло. Дарсия смотрит на де’Саре с интересом и каким-то пониманием, он понимал, почему его покойный муж выбрал себе в любовники такого мужчину, хотя кто кого выбирал тоже вопрос. Дешэм хитро сверкал золотыми глазами, он уже успел поведать своему коллеге о характере взаимоотношений Шарля с господином Рееры, потому теперь только наслаждался развернувшейся молчаливой сценой.       - Господин де’Рэссарэ, мне бы хотелось иметь возможность попрощаться с Шарло и присутствовать на церемонии погребения, - Рауль поднялся с кресла, собравшись уходить. – Приходите, если захотите поговорить, - уже выходя из гостиной произнес де’Саре. Дешэм выскочил из дома в Изумрудном доле, чуть позже, но Рауль все еще ждал его в экипаже.       Господина Рееры терзало чувство вины, из-за того, что он позволил Шарлю в тот вечер уехать, а не заставил остаться, не смотря на сильную тревогу. Из Изумрудного дола Рауль направлялся в Синий отдел, желая узнать подробности о смерти де’Кавени, посмотреть на его тело, чтобы наконец поверить, что Шарль мертв. Холод от потери разрывал разум и душу, желал наконец обрести подтверждение или отрицание, но Рауль понимал, что получи он подтверждение смерти Шарло – станет только во много крат хуже.       Де’Кавени лежал на белом полотне, а юноша, расчесывавший спутавшиеся во время бегства и падения волосы уже уходил, это значило, что Дарсии скоро позволят забрать тело супруга. На сколько знал Рауль, отдел редко отдавал тела раньше, чем через три-четыре дня, это значило, что кто-то очень надавил на них, и продлевало церемонию прощания примерно до недели. Но подойти к Шарлю де’Саре так и не дали, заявив, что тела отдают только родственникам, а вы, инэ Рауль, таковым не являетесь, потому раз уж это был ваш друг, то ждите церемонии прощания.       Де’Рэссарэ прислал письмо о начале церемонии прощания утром следующего дня, и Рауль прибыл в дом в районе Изумрудного дола всего через сорок минут. Шарль являл собой нечто удивительное, все в нем казалось живым и теплым, кудри так и завивались мягкими смоляными барашками, а кожа была бела как снег. В волосы де’Кавени были уложены пучки лаванды, в тех же цветах были и одежды. Рауль просидел там до глубокого вечера, даже не заметив, как пролетело время. Он сидел, облокотившись спиной на ложе и запрокинув голову. Эрнест зашел тихо и ближе к полуночи, когда он только приехал, ему сообщили, что инэ Рауль сидит в прощальной с самого утра, юноше не хотелось беспокоить старшего инарэ, но к вечеру терпение уже иссякло.       - Можно сесть рядом с вами, инэ? – прошло несколько секунд, прежде чем Рауль выплыл из своих размышлений, его взгляд сфокусировался, и он кивнул.        Сначала сидели в тишине, но вскоре Эрнест завел разговор, попросил рассказать о Шарле. Рауль говорил много, все, что мог вспомнить и счесть приемлемым, Эрнест порой задавал вопросы. Де’Сарэ проговорил почти полночи, пока не задремал все так же сидя. Утром их разбудил никто иной, как Рори, тоже пришедший прощаться, и обнаруживший безбожно все проспавшего Эрнеста и мерно посапывающего господина Рееры. Проснувшийся Рауль так и остался сидеть, а вот юноша вскочил и умчался с невообразимой скоростью, предчувствуя отцовское недовольство.       - А я ведь перед свадьбой уверял его, что он доживет до того времени, когда Дар сможет оценить, какое счастье и чудо получил, - голос Рори сквозил болью и сожалением.       - Вы не могли знать, а тем более не могли изменить. Даже видев Шарля, скачущего по тому злополучному городу в одном из видений и имея дурное предчувствие в тот вечер, я не смог ничего сделать, что же вам печалиться? - Де’Сарэ ушел, не дождавшись ответа и оставив Роярна в одиночестве.       Как и предполагал Рауль, церемония погребения была назначена через неделю после начала церемонии прощания. Всю эту неделю Эрнест провел в отчем доме, да к тому же зачастил в церковь, из-за чего жрецом, когда-то обвенчавшим Дарсию с Шарлем был встречен вполне тепло, в отличие от отца. Слово за слово Дарсия со жрецом начали спорить, Альфред и Эрнест, заметившие это не сразу, застали только самый конец.       - Что ж со второго раза до вас тоже не дошло. И как скоро мне вас опять ждать, де’Рессаре? А еще интереснее, кого же вы решите уморить следующим? Не забудьте кроме венчания еще и о похоронах сразу договориться, а то… - Дарсия с размаху дал мужчине напротив пощечину, гром от которой прокатился по храму так громко, будто гроза была. Тяжелые кольца в сочетании с такой же нелегкой рукой, наверняка, оставили синяк на щеке жреца, но заставили его замолчать.       Последнюю чуть больше, чем неделю Дарсия находился в полном раздрае, то срываясь, то становясь необычайно нежным по отношению ко всем домашним и не только, даже ставший по паре часов пропадать в храме Эрнест получил в свою сторону только недовольный взгляд, не подкрепленный ни одним словом. Де’Рэссарэ даже съездил к Раулю, чтобы послушать о Шарле и успокоить душу, что, в прочем, получилось достаточно плохо. К искренней радости Роярна и Айдери, за неделю Дарсия употребил одну только бутылку «Золотых кущ», что было даже меньше обычного, конечно, вино в мирное время тоже было проще, но и потреблялось больше. Айдери тоже вился в доме в районе Изумрудного дола лишь для моральной поддержки и спал в гостевой спальне. К покойному супругу Дарсия зашел лишь однажды, то ли не мог смотреть из-за чувства вины, то ли просто не знал куда себя деть.       После смерти Шарля все документы о землях де’Кавени попали к Дарсии, давно не убыточные, а вполне прибыльные, позволившие бы спокойно жить и без содержания. Завещание, не законченное, но благодаря инэ Изиру имеющее вес, где были указаны два счета со средствами «для учебы и начала пути» для Эрнеста и Альфреда. Вспомнилось не самое удачное прощание перед отъездом Шарля к инэ Раулю, до ораться и правда так и не получилось, да просто хотя бы заговорить не удалось. И без того мучавшийся от кошмаров, Дарсия, после смерти мужа, вовсе почти перестал спать, чем до одури пугал окружающих, хотя сам был вполне доволен, потому что переносить кошмары без Шарля было бы адом.       В Полдень, пятого после похорон дня, в поместье в Изумрудном доле приехал Регар де’Кавени, только вот зятя там не застал. Де’Рэссарэ последние несколько дней повадился проводить на Шумной площади, в компании Рауля, с которым было как-то спокойно, а сон хоть и был коротким, но ничем не нарушался. Первым в тот день покой вдовцов был нарушен Марселем, который от лорда Дешэма узнал, что у отца умер любовник и, памятуя о предыдущем опыте, поспешил приехать в отчий дом. Никакой катастрофы мужчину там не ожидало, инэ Рауль сидел в малой гостиной с переводом «Откровений», который Шарль успел завершить до смерти, но сдать уже не смог, а инэ Дарсия дремал на диване, укрытый пледом. Рауль не выглядел очень здоровым, но со смерит Шарло ему и капля в горло не текла, в прочем как и де’Рэссарэ, а это не способствовало презентабельности вида. Следующим счастьем был Айдери, разбудивший Дара гулкой речью.       Инэ Регар видеть зятя в компании господина Рееры, да и приехав, застать в поместье только любовника де’Рэссарэ, он был не рад. Ругань встала на весь дом и разве что искры не летели. Эрнест, со смерти виарэ живший в Изумрудном доле и только вернувшийся из храма после молитв, был готов пешком идти в родной дом, потому что в отцовский особняк было просто страшно заходить. Инэ Регар бушевал. По откровению инэ Морриса Холодная голова раньше ругался так лишь однажды, во время последней размолвки с сыновьями. Эрнест, честно сказать, не слышал, чтобы его отец хоть слово сказал инэ Регару, но ясно услышал, как сначала что-то упало, раздался крик Айдери, кто-то позвал Ксана.       Регар де’Кавени был в ярости, хотя своего внука видел лишь ребенком, масла в огонь добавил факт того, что лорд был встречен любовником мужа Шарля. Вместе с Дарсией в поместье приехал господин Рееры, довольно неожиданная, но в некоторой мере ясная Регару личность, в какой момент и откуда взялся вездесущий змеюка Дешэм даже Маан не взялась бы говорить. Но вся злость из инэ Регара испарилась, когда де’Рэссарэ, так не сказав ни слова рухнул без сознания. Эрнест в синюю гостиную практически влетел, с ходу и упав на колени при виде бессознательного отца.       - О, Маан милосердная, пощади! Помилуй! Он грешен, но он поймет, осознает, только время дай! Позволь искупить грехи! Позволь их мне искупить, раз отец мой понять их не может! О, виарэ, вы там, вы всегда были добры, прошу, сохраните отца! – Все последующее сливалось в абсолютно неразборчивое бормотание. Увиденное поразило Регара до глубины души, мальчишка лет семнадцати молился с тем чувством, которое во все времена редко встречалось. Инэ Рауль ушел ждать Красного жреца.       - Юноша, отпустите руку отца, лучше, если вы ее сломаете, не станет, пойдемте, вам сделают чая, успокоитесь, - слова дипломата не возымели почти никакого влияния, хотя хватка и правда стала легче. Ситуация переменилась с приходом жреца, смерившим мальчика нечитаемым взглядом, и возвращением Рауля.       - Эрнест, - господин Рееры потряс ребенка за плечо. – Пойдем со мной.       Младший де’Рэссарэ почти сразу вцепился в одеяния де’Саре, уходя вместе с ним. Господин Рееры стал Эрнесту наставником на долгие двадцать лет. Потерю наставника молодой человек пережил тяжело, но уже значимо спокойнее, чем потерю вейрэ Шарля. Годы, проведенные под покровительством де’Сарэ сделали Эрнеста куда более спокойным и уверенным, по характеру довольно похожим на Шарля, таким же склонным к эпатажу. Он не потерял своей веры в Маан, но ее форма значительно изменилась. Вскоре после окончания обучения Реера узнала Эрнеста де’Рэссарэ, он быстро поднялся по карьерной лестнице, его дар пробудился также рано. Его, ставшие вечными, семнадцать вызывали разнообразную реакцию у окружающих на протяжении всей его жизни. Общество, перешептываясь, сходилось во мнении, что как протеже лорда Дешэма он смотрелся куда лаконичнее, чем в бытность протеже инэ Рауля, но оба наставника оставили глубокие следы в его душе. Эрнест – фаворит княжича Люсьена, будущий министр иностранных дел Виеста, один из самых опасных политических противников и обладатель одного из сильнейших даров к магии крови, обладающий просто ангельской внешностью и взглядом, от которого у большинства мурашки по коже бежали табуном.       Инэ Дарсия так и не сочетался браком с Айдери, первые лет пять после смерти Шарля просто отходил, а потом просто не счел нужным. Рэгар де’Кавени вместе с семьей Виест покинул, приезжая лишь раз в год-два к самому Эрнесту. Алая партия распалась спустя несколько месяцев после смерти Шарля, но Китти политическую карьеру все равно построила только в Электах, познакомившись на каком-то балу с Эрнестом, отчаявшаяся и разуверившаяся, что сможет попасть в политику, она была отправлена молодым человеком к лорду Дешэму, всего через два года взявшему его на должность секретаря. Единственной печалью осталось так и не раскрытое дело об убийстве инэ Шарля.