Главный хейтер

— Отстой. Одно слово, произнесённое с нескрываемой язвительностью, да ещё и насмешкой на бледном лице этого человека, звучит как гром среди ясного неба. Правда, ''небо'' в этом случае — невероятно огромная толпа фанатов, во всё горло подпевающих словам какой-то очередной песни. Казалось бы, они настолько громко кричат, что даже закладывает неподготовленные к такому отклику уши участников трио, но слова ненависти всегда выбиваются ярче всего. Солист рок-группы, невысокий мужчина крепкого телосложения, поправляет свободной рукой сползшие очки, и, не скрывая, морщится от недовольства. Худощавый басист, чем-то даже напоминающий скелета, в очередной раз перехватывает свою гитару, но улыбка его на лице не исчезает ни на секунду, лишь становится чуть натянутой. Подобные люди неприятны, как и их цель — нести везде раздор и злость. Собственно, такую задачу этот брюнет с кислотно-зелёными глазами выполнил на отлично как раз этой краткой, ничего не значащей фразой. Устроившись в первых же рядах у сцены, он стал ничуть не менее важной частью выступления всего за пару недель. Всё снова повторяется — где-то за его спиной появляются тихие, смущённые слова о том, что песня действительно не ''ахти'', да и главный певец, судя по всему, приболел на сегодня. «А чего гитарист халтурит так?», «На этот раз одни сопли даже в ритме, скатываются…». Это звучит далеко не от каждого, всего-то несколько десятков мнений в зале из тысячи слушателей. Но и в таком случае подобное неплохо покачивает хрупкую самооценку. Хотя человек, к которому эта колкость была обращена в первую очередь, наоборот чувствует лишь невероятное тепло от неё. Всё-таки, у каждого из их постоянных поклонников есть свои отличительные черты. Вот, к примеру, стоящий довольно далеко парень с какой-то табличкой едва ли не прыгает, чтобы получше всё увидеть. На нём рабочая форма, ведь он даже не успел переодеться после своей смены, и громоздкий шарф, будто бы помогающий ему с не самой лёгкой ношей. Он был здесь с самого дебюта их группы, и до сих пор не перестаёт появляться. В нескольких шагах от него стоят не менее взволнованные девушки. Они явно чувствуют себя некомфортно в шумной толпе, но ради такого зрелища умудряются смириться. Одна высоко подняла телефон, вновь включив свой прямой эфир, чтобы и её фанаты смогли насладиться происходящим. Вторая же, не менее знакомая многим в их городке, прекрасный врач и инженер. Несомненно — это Нани! Наконец отлучившаяся от работы, чтобы помочь Поко настроить его гитару перед концертом, а сейчас уже шепчущая давно известные слова из текстов, которые периодически редактировала для этой троицы. Конечно, такую тихую речь сложно услышать, но это всё равно греет душу особо внимательным исполнителям. Так кто же этот загадочный незнакомец, научившийся столь умело и спокойно воспринимать самое настоящее оскорбление в сторону его творчества, а также прекрасно отлынивать от своей работы каждый раз, когда его партию заглушает электрический рёв чужой гитары? Конечно же, сам Сту. Барабанщик этих относительно недавно появившихся Bad Randoms. Его взгляд снова возвращается на даже более преданного, чем все собравшиеся тут поклонники, хейтера. Мрачный вид, который совершенно не смягчает улыбка на лице, тем более такая надменная. Отключенные очки, отчасти спрятанные под кучей неуложенных прядей волос. Слегка поблёскивающие от света на сцене шипы на двух браслетах, да кожаная куртка, как у какого-то преступника из 90-х. Действительно, стоит заменить приписку «Вирусный» в его имени на что-то более устрашающее, да убрать эти чёрные костыли, и он сойдёт за четвёртого участника их банды. Кем бы тогда такой новоявленный участник стал? Второй солист? Нет, его периодические запинки в голосе, похожие на компьютерные сбои, явно бы помешали карьере. От размышлений Сту отрывает очередной громкий крик из толпы. Базз замолчал, настало время особо усердно поработать и остальным двум музыкантам. Концовка самой последней их песни, как-никак. Правда, сосредоточиться довольно сложно, особенно когда ты в последний момент успеваешь заметить это игривое подмигивание от человека, которого едва перестал рассматривать. Кажется, он толкнул перед этим какую-то особенно увлёкшуюся девушку, и восклик принадлежал именно ей. Палочки с особой силой стучат по компонентам всей барабанной установки. Совсем близко, буквально у самого плеча, слышится звучание бас-гитары, и тихое, уже хриплое от усталости дыхание напарника Сту. Последние ноты достаются как раз Поко. Это конец выступления. Лидер их группы, снова поднеся к лицу микрофон, громко сообщает об этом, бросая уже давно вызубренные слова благодарности и прощания. Огромный зал, щедро выделенный театром для них, начинает постепенно пустеть. Уходят последние слушатели, начинают возвращаться в гримёрку за сценой и сами музыканты. Перед тем, как окончательно скрыться в тёмном коридоре, прикрытом едва заметным из-за недостатка освещения занавесом, Сту на пару секунд оглядывается назад, и еле сдерживает улыбку. Нагнувшись к деревянному полу сцены, чтобы забрать приставку, одолженную для хоть каких-то спецэффектов на фоне, до боли знакомый силуэт пристально смотрел в его сторону. Ждал приглашения, чтобы пройти по тому же пути, что и музыканты, но задержаться в небольшой комнатке у выхода на куда большее время. К сожалению, барабанщика довольно быстро окликает один из его незаменимых напарников, сам певец, ''лицо'' всей собравшейся группы. — Ты ночевать в коридоре будешь, что-ли? — Довольно дружелюбный и насмешливый тон Базза резко сменяется на повелительный. Даже отстав от него и Поко, тем самым потеряв из поля зрения, можно с лёгкостью почувствовать весь холод, который тот старался передать последовавшей после риторического вопроса фразой. — У меня есть к тебе разговор вообще-то, Сту. Слышится тихий, уставший вдох. Парня с приставкой приходится оставить в одиночестве позади, чтобы сохранить свою всё ещё не самую крепкую репутацию и доверие в коллективе. Стоит каскадёру, по собственному желанию влившемуся в эту двойную жизнь ночного музыканта, предстать перед своим знакомым, как на него буквально сразу же срываются. Вполне себе в стиле Базза. — Почему этот черноволосый придурок снова тут? Грубый голос, ещё и в совокупности с этим странным жестом — быстрым опусканием тёмных очков, с лёгкостью может заставить пробежать целый табун мурашек по коже многих людей. К сожалению, Сту в этой ситуации — вовсе не исключение. — Понятия не имею. Как же он сюда попал, ха-ха… — Прикрыв лицо рукой, чтобы сильная нервозность не была заметна, мужчина лишь продолжает растерянно смеяться, надеясь, что такое поведение прокатит. Но вот незадача — солист оказался очень проницательным. — С охраной я уже выступления два назад договорился, чтобы его не пускали. Так позволь узнать, с чего он снова ошивается здесь, ещё и так близко к нам? Сту не успевает даже придумать новую отговорку, чтобы как-то защитить себя и свою непричастность. В стену летит какая-то вазочка, подаренная очередной фанаткой, уже предопределяя концовку всего этого разговора. — Через окно он не пролезет, тут его нет. С неба свалился, хочешь сказать? Проскользнуть мимо билетёров и камер и так невозможно, так что же случилось?! — Базз действительно находится на своём пределе. Это и неудивительно — когда они впервые пытались просто прорекламировать свою группу, едва выпустив самую первую, пробную песню, вещи летели в стены, а то и двери с каждым комментарием, высказывающим не абсолютно положительную позицию в их сторону. И даже сейчас, став более опытным и, вроде как, терпеливым, юноша мгновенно приходил в ярость, стоило хоть какой-то нелестной фразе оказаться обращённой в его адрес. — Будто мы прямо не замечаем, к кому он так тянется с каждым своим блядским словом. Уже даже от мата не сдержался. Хотя, весь вечер провести без него для такой вспыльчивый личности — настоящий рекорд. Но неожиданно, в возникшей тишине решил высказаться и третий участник, пусть и не приняв чью-либо позицию. — Ты сегодня снова остаёшься для тренировок, да? Сту, в кое-то веки, может со спокойствием выдохнуть. Базз, при всей своей вспыльчивости, на Поко определённо не полезет — старших же надо уважать, даже если кажется, что они развалятся от одного грозного взгляда, верно? Сту лишь кивает, а после для вида тянется за запасными барабанными палочками, лежавшими до этого у зеркала. Иначе споры сегодня так и не закончатся. Базз, еле подавив свою злость, хватает Поко едва ли не за шкирку, и с громким топотом скрывается за входной дверью. Наконец, тут остался только один человек… …Один ли? Каскадёр, отложив обратно бесполезный в этот момент предмет, устремляет свой взгляд на дверной проём. Хоть неприятные его приятелю гости едва покинули помещение, он уже успел подойти так близко, и сейчас, не потеряв нисколько от всей своей наглости, даже спустя столько отвратительных прозвищ, стоял, облокотившись на свои костыли. Но стоило ему заметить обращённое именно к нему внимание, как спокойное поведение сменилось прежней игривостью. О, мы до сих пор не сказали его полное имя, верно? Сегодняшнего гостя этой уже, пожалуй, ставшей привычной для них обоих гримёрки, зовут… — Бит, так и будешь, как какое-то чудище из видеоигры стоять? Из коридора слышится громкий, непрерывный смех. Вытирая несуществующие слёзы, своеобразный программист перешагивает через довольно высокий порог, и… Камнем падает на пушистый ковёр. Как и в прошлые разы, споткнулся в самом начале, в итоге распластавшись у входа. В подобном положении он выглядит ничуть не лучше рыбы, совершенно внезапно для неё самой оказавшейся выброшенной на опасную и дикую сушу. По крайней мере, вернуть себя в стоячее положение без посторонней помощи он не сможет точно. Очередь для смеха переходит уже к Сту. Правда, встречают такую реакцию не особо позитивно. — И чё ты ржёшь, уебан… — Видимо, сегодня Вирус решил преодолеть даже верх грубости Базза. А ведь только что у него было такое расположенное к разговору настроение, эх. Собственно, вернуть его довольно просто. Барабанщику хватает поднять своего нерадивого парня за руки, а после перетащить на стоящий у стенки диван, чтобы тот снова буквально засветился от своего самолюбия и радости, не оставив и самого тёмного уголка в сознании для злости. Правда, обратно на уютненькое кресло в противоположном краю комнаты спасителя отпускать не спешат. Напротив — берут за талию, после с силой утягивая поближе к себе, чтобы между ними точно не возникло недопониманий. — Снова ту-ут хочешь? — Со лживыми нотами скуки в своём голосе, Сту громко протягивает фразу, и одновременно с этим устраивается на полу, даже без каких-либо вопросов к своему партнёру. Так попросту будет проще, да и куда спокойнее — в прошлый раз ему в голову за особую медлительность в мышлении попала довольно массивная серая приставка, синяк от которой не прошёл даже к настоящему моменту. Но сам ''компьютерный гений'' начинать совершенно не торопится — только хитро улыбается, приподнимая чужое лицо на себя. — А алкоголя в вашей коморке не найдётся? — Немного подумав, парень добавляет. — Хотя бы на глоточек, м? — В его глазах проскальзывают те же игривые нотки, но к сожалению, радовать Бита сегодня никто не собирается. Дай ему слишком много воли — и действительно, совсем скоро бы вся комната оказалась наполнена не только запахом какого-то коньяка, но и едким дымом от сигарет. — То, что мы — рок-группа, не делает из нас алкоголиков и наркоманов… — Сту тихо вздыхает, прикрывая глаза от такого немыслимого бреда, что таился в головушке его знакомого. Нет, не то слово. Его парня, антифаната всей его группы. Но совсем скоро его ресницы снова вздрагивают, и мужчина с удивлением осознаёт, что от шутливых вопросов к действию перешли излишне быстро. Прошла буквально пара секунд, а у его потресканных от холодного весеннего ветра губ уже оказался половой орган, сам хозяин которого несомненно не собирался давать время на раздумья сидящему у его ног человеку. Слышится очередной пропитанный усталостью вдох, но отказываться никто сейчас не собирается. Каскадёр осторожно обхватывает губами головку, а затем склоняет голову, насколько это возможно, чтобы попросту не видеть прожигающего взгляда, который может быть направлен только на него. Не дожидаясь язвительных комментариев, он начинает медленно двигать головой, стараясь не допустить той грубой от недовольства хватки чужих пальцев на своих неумело уложенных волосах. Интересно, а будь он основным певцом, а не простым дополнением для более приятной музыки, то продолжил бы позволять этому задроту проворачивать с собой подобное? Но всю его сосредоточенность, вперемешку с такими важными мыслями, мигом равняет с землёй всего один звук. Громкий щелчок, оповещающий о разблокировке какого-то телефона поблизости. Подняв взгляд на руки своего парня, Сту даже замирает от стремительно нарастающего в нём возмущения. На него направленна чёрная, маленькая камера старого на вид смартфона, а сам Бит лишь ехидно посмеивается, будто бы они сейчас в совершенно другой обстановке, и один из них не стоит между ног второго, стараясь, вообще-то, принести ему хоть нечто наподобие удовольствия, а не поработать бесплатным экспонатом для съёмок. Кажется, недовольство каскадёра уже заметили. — Какого… — О, да я так, для себя. Боишься, что солью кому-то именно такого тебя? — Снова этот мерзкий, надрывистый смех, обращённый неизвестно к кому. Но всё же, что-то родное и приятное в этом есть. Как будто назло, он делает два явных нажатия по экрану, чтобы его любовник точно услышал эти щелчки камеры. Все нормальные люди такое бы наоборот скрывали, но разве это слово вообще можно применять в отношении программиста? Сту снова мотает головой. Пытается снять накопившуюся злость, уйти обратно в свои мысли, очевидно. Хватается руками за внутреннюю сторону бёдер, слегка сжимает мягкую кожу в своих руках, попутно снова вгоняя член в своё горло, даже зная, что утром оно будет ужасно першить. Да какое утро? Уже начало, именно. Бит, впервые за долгое время, наконец позволяет себе что-то кроме оскорблений и язвительных высказываний. Он наклоняется вниз, становясь чуть ближе к чужой голове, и несколько раз шепчет его имя. Наверное, от такой личности, это — самый настоящий комплимент от не особо, если честно, щедрой души. Ха, он так быстро подходит к своей разрядке… В последние секунды барабанщик достаёт орган изо рта, и заканчивает своё дело руками. Кажется, его парню это не шибко нравится. — На твоём лице это выглядело бы куда лучше. — Мм, — Протягивает Сту, вытирая запачканную ладонь о рукава кожаной куртки. — Перед работой бы сам потом отмывал меня, когда всё засохло? Ему ничего не отвечают. Только грубым рывком затаскивают к себе поближе, на мягкий, новенький диван. Если присмотреться, конечно, на его боках можно будет заметить несколько царапин и заплаток с прошлых концертов, но так — вполне хорошая вещица. А, о чём это мы? Одноглазого кидают к краю, в последний момент хватая голову за волосы, чтобы та не ударилась о твёрдый деревянный подлокотник. Локоны жёсткие, обильно смазаны лаком — определённо не лучшие на ощупь, это да. Бит наклоняется к его уху, и тихо, едва ли не мурча проговаривает. — Ты сегодня был не так плох, как остальные двое, — висок и часть щеки обдаёт тёплым дыханием. Чувствуется еле уловимый запах какой-то зарубежной содовой. — Почти не отвлекался на всех этих людишек. — Ты ревнуешь меня к ним? — Сту слабо улыбается, прижимая к себе хакера. Сколько бы о нём не говорили многочисленные поклонники, иногда имея в виду далеко не самый приличный смысл, его парень не позволял себе говорить так откровенно и недовольно, даже прикрываясь комплиментом. Но тот, кто сейчас перед ним, с тем Битом из общего имеет разве что имя. Просто поглядите на него! Весь такой загадочный, неправильный, но даже стоя на коленях он еле держится, чтобы не свалится на барабанщика. Даже взглянув издалека легко заметить, насколько трясутся его неподготовленные к работе ноги. Вот только всё очарование этим видом у шатена пропадает, едва и он сам оказывается без нижней части одежды. Кажется, джинсы с нижним бельём швырнули куда-то назад, возможно даже за диван. Потом придётся подбирать или стирать лишний раз, а значит — вновь чёртовы бесполезные задачи. Хотя, каскадёру сейчас, при всём его волнении о внешнем виде, определённо не до этого. Особенно учитывая два пальца внутри него, заставляющие бедного парня изгибаться в спине, впиваясь совсем короткими ногтями в чужое плечо. Нужно перевести тему, срочно. — Так ты… — Предложение прерывает резкий вдох. Толкать во время подготовки что-то так глубоко — наверняка самое настоящее варварство. — …Ты решил сейчас побыть без своего любимого телефончика, да, Би-ит? — Хочешь, чтобы все действительно увидели, что происходит с их ''ахуеннейшей'' — свободной рукой брюнет специально делает знак кавычек, стараясь максимально выделить их в своей краткой речи. — звездой, стоит ей скрыться со сцены? Ха, а ты смелый! К счастью, телефон Вирус так и не решается взять. Пальцы резко покидают тело, заменяясь до сих пор чуть влажным после минета членом. Где-то вдалеке нежный женский голос объявляет о совсем скором закрытии театра, и просит покинуть здание самых последних посетителей, заглушая рваные стоны Сту, всегда сопровождающие начало в этом процессе. Вот же ценители искусства, неправда ли? Или на деле они остаются по точно такой же причине? В любом случае, это уже не их дело. Поддерживая своего любовника за плечи, чтобы тот ненароком снова не свалился, испортив всю сформировавшуюся между ними атмосферу, музыкант тихо что-то шепчет, мешая в своём монологе и работу, и многочисленных знакомых, и, несомненно, самого Бита. В ответ ему раздаётся такая же неразборчивая речь, просящая одновременно и замолчать, и быть куда громче, смелее. Чужие руки в шершавых перчатках медленно, абсолютно уверенными движениями проходят по бёдрам каскадёра. Это неплохо бодрит его состояние, хоть на миг возвращая в сознание, и он определённо не может отрицать такое. Наконец, принадлежащий то-ли ему самому, то-ли действительно этому нахалу рядом с ним стон раздаётся неожиданно близко. На диван стекает вязкая, горячая жидкость, которая практически моментально впитывается в тканевую поверхность мебели. Снова придётся сдавать в химчистку, какая жалость. Сту, тяжело дыша, спустя пару минут наконец находит в себе силы встать. Медленно собирает одежду, и, по-быстрому натянув её на себя, отправляется обратно в большой зал, чтобы упаковать барабанную установку. Всё-таки, оставлять инструменты открытыми — худшее, что может сделать по-настоящему уважающий себя музыкант, даже относительно начинающий. Бит же, придя в нормальное состояние куда быстрее, лишь с интересом остаётся рассматривать чужой телефон, испытывая ныне настоящую войну с собственной совестью. Стоило только выйти его владельцу, как на гаджет пришло сразу несколько оповещений о чём-то. В этом у них со Сту было огромное различие. Не шибко общительный с посторонними людьми геймер всегда оставлял звук на телефоне включённым. Ведь кто мог ему написать, чтобы стало действительно стыдно и неприятно рассказывать об этом таким образом? Хороший знакомый, а по совместительству и коллега Рико? К его выходкам привыкли уже все, кто хоть раз слышал это имя в своей жизни. Начальник? Да, показывать такие гроши действительно стыдно, но явно не тому, кто их получает. Довольно популярный каскадёр, в свою очередь, оставлять звук включённым ой как не любил. По крайней мере, когда был на работе, ведь лишние сообщения постоянно сбивали концентрацию, даже в опасные для жизни моменты в дневной карьере и не менее ответственные на концертах. Но сейчас, почему-то, этот обычай не был исполнен. На экране высвечивалось короткое имя «Базз», а вот текст уже с первых строк, которые были видны на экране блокировки, не внушал особой доброжелательности, даже будучи отправленным около трети часа назад. Опять какие-то сбои в телефоне, но не винить же его? В конце концов, Вирус со своим невероятным искушением не справился. На новеньком гаджете высветилась переписка, в самом низу которой и виднелись заветные сообщения. «Я понятия не имею, чем ты каждый раз ломаешь нам мебель или ковёр, но сегодня я и так в бешенстве из-за твоих выходок. Знай, придурошный, в гримёрке я оставил для таких особо одарённых, как ты, камеру.» Программист тихо смеётся, одновременно осматривая комнату. И действительно — у косяка входной двери виднеется маленькое чёрное устройство с мигающим красным огоньком внизу. Биту не требуется время, чтобы оценить логичность своих действий — он абсолютно спокойно встаёт, и на костылях дохрамывает к месту съёмки, занимая собой весь кадр. — Эй, дорогой ты наш Кроки, скинешь потом, что с нашими стараниями получилось? …Телефон барабанщика едва ли не сразу начинает разрываться от кучи гневных сообщений. Кажется, на следующем концерте кому-то точно не поздоровится.