Our short love

Как все дошло до такого? В практически пустой комнате единственным источником света служила одна тусклая лампочка, которая висела в самом центре. Каждый раз, когда она на мгновение начинала мигать, Такемичи думал о том, что, наверное, было бы лучше, если бы она наконец совсем погасла. Возможно, тогда он снова сможет притвориться, что все происходящее с ним просто очередной персональный кошмар. В помещении находилось всего двое. Остальные, по всей видимости, остались снаружи, готовясь к приходу верхушек самой печально известной преступной организации в Японии и думая, что их план с похищением сработал идеально. Вот же глупцы. Такемичи, что и был похищенным заложником, сидел крепко привязанным к стулу в этой комнате, пока другой неизвестный мужчина неподвижно стоял возле двери в черной маске и кепке, бдительно следя за парнем, что с трудом все еще находился в сознание. Пускай в повышенном наблюдении и не было необходимости. Такемичи чувствовал себя просто отвратительно и плохо соображал даже спустя уже довольно длительное время. Все тело била мелкая противная дрожь, на лбу выступила испарина, а по виску расползалось темное пятно подсыхающей крови. Эти будущие смертники знатно проехались своими кулаками по лицу и телу Ханагаки, чтобы вырубить на месте, а потом еще и применить метод запугивания по прибытии в это старое здание. Такемичи с трудом сглотнул скопившуюся во рту слюну с мерзким привкусом крови и чего-то кислого. Он вспоминал, как Майки и другим верхушкам Бонтена именно сегодня нужно было посетить важную встречу с одним из своих товарных партнеров, поэтому они оставили его в особняке одного под охраной их лучших людей. Однако и те навряд ли еще живы. Та встреча с Майки после того, как Такемичи вернулся обратно в настоящее, изменила абсолютно все. Он понял спустя, кажется, бесконечное количество прыжков во времени, что действительно любил Манджиро куда больше, чем друга, и точно никак не мог оставить гнить того в своем личном аду, погруженном в жестоком преступном мире. Но он ошибся, и эта ошибка стоила ему слишком многого. Майки уже не был прежним парнем, которого он смог полюбить за бесконечную силу духа, по-особенному теплое отношение со своими близкими и нежные влюблённые улыбки в его сторону. Это был Манджиро Сано — глава Бонтена, который потерял любую надежду на даже маленький просвет в жизни и полностью потонул в море преступности, погребенный где-то на его вязком дне. Но встреча с Ханагаки на удивление дала свой стимул снова бороться за что-то дорогое. Только у этого Майки понятие любви было искажено в самых немыслимых и нездоровых проявлениях. Постепенно Такемичи начало казаться, что он сейчас снова провалится в привычную за этот месяц удушающую тьму, как вдруг он резко распахнул заслезившиеся голубые глаза в пронзившей вялый мозг панике, когда за дверью комнаты послышалась череда громких выстрелов. Мужчина у двери всполошился и хотел уже открыть дверь, чтобы вмешаться, как с другой стороны ее выбили одним сильным пинком ноги. Майки в сопровождении Санзу спокойно прошел через снесенную дверь, лишь на мгновение бросив пустой взгляд черных глаз на замершего мужчину в углу, и сразу перевел его на замершего Такемичи. Но этих мимолетных манипуляций хватило, чтобы прирученный бешеный пёс в ту же секунду начал действовать. Пока Майки неспешно пересекал небольшое пространство по направлению к заложнику, тот не мог оторвать расплывающегося из-за слез взгляда порядком уже покрасневших глаз от развернувшейся перед ним сцены в другом конце комнаты. Такемичи знал, конечно, он знал, на что способен Бонтен, но видеть подобное вживую он никогда не горел желанием. Санзу, как верный и хороший подчиненный своего босса, незамедлительно двинулся к одному из похитителей, который стоял на стороже в одном помещении с Такемичи и сейчас уползал по грязному полу со всевозможными мольбами о пощаде от решительно надвигающегося на него Харучиё. Тот, как конченный безумный маньяк, которым он в принципе и являлся, широко заулыбался, находя это зрелище крайне забавным и чересчур жалким. Затем он выпустил несколько пуль в обе ноги заоравшего мужчины, раздрабливая заодно тем самым и его коленные чашечки. Теперь тот точно не сможет никуда убежать. После Санзу наклонился, чтобы буквально пригвоздить орущего в болевых судорогах мужчину, пронзив его ладонь насквозь одним из своих изящных маленьких ножей. Хрипы и бессвязные всхлипы боли того не прекращались, и Санзу уже наклонился ближе, выхватив еще один припасенный нож, намереваясь выколоть неудачливому похитителю глаза. — Санзу, — позвал наконец его Майки, отвлекая от сладостной расправы. Харучиё без промедления поднял голову, заискивающе бегая взглядом по непроницаемому бледному лицу. Он оставался в прежней позе, полностью направляя все внимание на своего короля, совершенно не являясь заинтересованным ни в жалком скулеже мужчины под собой, ни во все еще связанном и вовсю рыдающем Такемичи, которому для этого не мешала даже тугая повязка во рту. — Пытки будешь проводить в другом месте, — продолжил более властным голосом Майки, вкладывая в слова явное недовольство за лишнее самовольничество. Санзу под этим незримым давлением мгновенно сдулся, но беспрекословно повиновался и подальше отбросил от себя мужчину, поднявшись с грязного пола и возвращая пистолет на место на поясе. Редкие приглушенные выстрелы еще были слышны в других коридорах здания. — Дождись Хайтани и заберите еще дышащих ублюдков к нам на склад. Разрешаю вдоволь повеселиться с ними уже там, — инструктировал Майки, на что Санзу довольно хмыкнул, давая понять, что все понял. — И приберитесь здесь. От этого мусора тут образовалось слишком много грязи. Такемичи тем временем пытался подавить неконтролируемое рыдание и задыхался от почти животного страха, что окутывал до глубины его трясущейся душонки. В голове на повторе крутилась мысль о том, можно ли это вообще назвать спасением, если от одних монстров он вернется к еще более опасным и бесчеловечным тварям. Такемичи крупно вздрогнул, когда к его горящей щеке прижалась более холодная ладонь, и открыл до этого зажмуренные от ужаса мокрые глаза, чтобы встретиться с пристальным взглядом напротив. Тот лучился нездоровым блеском, но при этом сами глаза оставались все такими же холодными и безжизненными. — Я пришел за тобой, Такемучи, — ласково произнес Майки, но от этого тона Ханагаки только пробрала нервная дрожь и на глаза выступили новые слезы. — Теперь мы едем домой.

***

За окном давно стояла тихая глубокая ночь. Спальню окутывала уютная темнота, лишь лунный свет из неприкрытого окна местами освещал комнату. Майки со всей нежностью, на которую только был способен, поглаживал вьющиеся черные волосы своего Такемучи. Тот так утомился за этот длинный и тяжелый день, что непременно заслуживал отдыха. Напоследок проведя ладонью по все еще немного влажному от смазки бедру после их уединенного времени, которое они провели по возвращении в особняк, мужчина заботливо прикрыл обнажённое тело измятой простыней. В очередном несдержанном порыве он смял податливые мягкие губы и спустился поцелуями к помеченной своими метками нежной шее, где красовались как красные и синеватые засосы, так и следы сильных укусов. Майки с желанием начал покусывать кожу в том же месте, но недовольное хныканье сквозь сон его остановило. Он отстранился, успокаивающе погладил черную макушку Такемичи, уже обратно провалившегося в беспокойный сон, и попытался подавить снова поднимающееся возбуждение из глубин ненасытного до его Такемучи зверя. Майки нашел и надел свою привычную черную одежду, поднимаясь с их общей большой кровати. Пройдя к двери и тихо открыв ее, он вышел из комнаты, практически сразу сталкиваясь в длинном светлом коридоре с Санзу. Нельзя было сказать по его спокойному, хоть и с расширенными зрачками, лицу, сколько он примерно здесь стоял. Однако это не столь важно, так как в Бонтене всем было прозрачно ясно, какие отношения установлены между Манджиро Сано и Такемичи Ханагаки. Майки проверил закрытую за собой дверь и полностью повернулся к Санзу с привычным для большинства выражением лица, лишенного чувств, но с острым взглядом черных глаз, что изучающе окинули мужчину напротив. — Вы разобрались с похитителями? — требовательно спросил он, переходя сразу к делу. — Да, — ответил Харучиё, с хриплым смешком добавляя: — Мы с братьями позаботились об этих отбросах. Они теперь послужат отличным кормом для голодных псов. — Ясно, — получив нужную информацию от Санзу, Майки стало даже немного спокойней на краткое мгновение, но потом он вернул серьёзный взгляд на прямую фигуру перед собой. — Ты принес, что я просил? — Разумеется, — довольно сказал тот, растягивая губы со шрамами в предвкушающей улыбке. Санзу достал из кармана небольшой серебряный футляр и протянул руку с ним к Майки. Тот тут же его взял, открывая и рассматривая содержимое, которое состояло из такого же миниатюрного шприца с известным обоим мужчинам психотропным веществом. — Этой дозы будет более чем достаточно, — произнес Харучиё, получив удовлетворенный кивок от босса. — Неожиданно, что вы вновь решили проделать с ним эту процедуру. Разве он не стал послушнее в сравнении с первым днем пребывания здесь? — Это так, — вздохнул Майки, прикрывая крышку футляра. — Но в последнее время было много стресса и он снова начал меня бояться, — с досадой сдвинул брови мужчина. — Поэтому периодическое повторение подобных процедур пойдет Такемучи только на пользу. — Я вас понял, — кивнул Санзу, с улыбкой немного склоняя голову. — Предоставлю все необходимое по первому вашему запросу, мой король. Майки, ничего не ответив, развернулся и вошел в темную по сравнении со светлым коридором комнату. Также тихо он закрыл дверь и двинулся к кровати, где все еще крепко спал осунувшийся и измученный Такемичи. Мужчина наклонился над любимым лицом и ласково провел по мягкой щеке, невольно задевая маленький рубец возле виска. Рука в безудержном гневе сжала лишь воздух, пока Майки всем существом хотел добраться до мразей, что посмели причинить Такемичи боль. Однако в этом не было необходимости, так как самый важный человек во всем мире находился сейчас рядом с ним и нуждался в должном индивидуальном лечении, которое обязательно напомнит, как того здесь бесконечно любили. Мужчина вновь открыл серебряный футляр и достал блеснувший в свете луны небольшой шприц. Майки осторожно вытянул из-под простыни руку Такемичи, открывая себе доступ к ее светлой и тонкой коже, где на правом локте уже было несколько маленьких синяков от прошлых игл с инъекциями. «Это все ради твоего же блага, Такемучи.»