Как он мог?

      Новая наследница Нильфгаарда оставила смешанные впечатления за генералом. Неудачно попавшись ей под руку в замке в Вызиме, она показалась ему слишком эмоциональной, грубой и прямолинейной. Такие качества, пожалуй, были не в плюс будущей правительнице империи. Откуда он мог знать о том, что пришлось выслушать Цирилле в кабинете императора?        Он, похоже, не сильно понравился ей. При следующих встречах, уже в статусе принцессы, она либо не вслушивалась в его слова, одаривая злобным взглядом, либо колко язвила. Дворцовые сплетни и новые романы, оказалось, ее совсем не интересовали, но стоило один раз перевести тему, на что-то менее Нильфгаардское, например, на лошадей, оказавшимися их общими любимыми животными, и Цирилла стала по-другому к нему относиться. После она чуть ли не прямым текстом сказала ему, что думала, что он обычный подхалим и лицемер.        Они стали чаще общаться и оказалось, что Цири, к его стыду, лучше него знала самые потаенные местечки континента, помнила, какие монстры поджидают в каких местах и держалась в седле лучше некоторых знакомых ему офицеров. Но ничто не сравнится с тем днем, когда он впервые скрестил с ней мечи. По идее, ему нельзя было этого делать, но Цири сумела взять его на слабо. Оказалось, она владела мечом намного лучше, чем этикетом, и Морвран сам не заметил, как начал сражаться в полную силу, чтобы не быть сбитым с ног такой слабой, на первой взгляд, принцессой.       Цири восхищала его. Она стала ему лучшим другом, и они хорошо проводили время вместе, разговаривая или тренируясь. Цири была не глупой девушкой и с ней он мог обсуждать то, о чем не мог говорить ни с кем во дворце, правда только на всеобщем. Нильфгаардский давался ей нелегко и иногда он помогал ей с ним, объясняя то или иное слово, или поправляя ее произношение. Она сердилась, когда у нее что-то не получалось, и Морвран научился ее успокаивать.       Вскоре он привязался к ней: они все чаще обедали вдвоем и по замку даже пошли нелепые слухи, которые друзья просто игнорировали. Морвран почувствовал что-то большее, чем симпатию к принцессе. Она вдруг стала казаться ему идеальной: уродский шрам на лице внезапно стал более ровным и вообще не заметным, ее глаза походили на изумруды, а сама Цири была настолько живой, что оживляла и его, и любое место, где присутствовала. Он чувствовал себя каким-то глупым юнцом, когда отправлял ей на стол букеты из самых чудесных садовых цветов. Морвран почему-то не сомневался, что та не обращает внимание на такую мелочь.        Эмгыр донимал ее бесконечными бумагами и занятиями, и Морвран с удовольствием стал слушать, как ей это осточертело. Но однажды, когда очередной тяжелый день в Нильфгаарде закончился, и темные тучи укрыли небо как одеяло, она выдала ему, что хотела бы стать частью армии, совершать походы и сражаться за честь империи не словами, а действиями. Он не сразу понял, что она искусно пыталась подговорить его взять с собой на разведку.        — Я не хочу больше писать эти проклятые бумажки! На войне от меня было бы больше толку.       Так вот к чему вся эта нестандартная для нее речь о чести Нильфгаарда. Морвран нахмурился:        — Мы не можем подвергать вашу жизнь опасности, принцесса.       Она фыркнула. Цири терпеть не могла, когда он обращался к ней так. Он знал это, но в любом случае нельзя было допустить ее к настоящему сражению.        — Прекрати. Я не хуже тебя в битве, ты и сам это знаешь.        — Знаю.        — Тогда дай мне возможность… — она запнулась, — дай мне возможность доказать отцу и остальным, что я что-то значу.        О, даже не сомневайся в этом.        — На войне умирают, Цири.       — Я не собираюсь умирать! — она начинает злиться. Он тоже. Как она может быть такой наивной? Цирилла внимательно смотрела на него, ждала определенного ответа. Не в этот раз.        Ему остается только встать и уйти. Она обидится, но по крайней мере не так сильно, если бы он попытался ее переубедить.       Он не мог даже подумать, что та пойдет к императору со своей глупой просьбой и тем более не желал верить, что тот позволит ей поехать вместе с ним в район, где как раз начались беспорядки.        Цирилла не разговаривала с ним, молча ехала чуть поодаль от него, а Морвран тем временем думал над тем, что с ним будет, если в неё попадет стрела какого-нибудь лесного дикаря или ведьмы — он этого не переживет. Как он только мог упустить момент, когда стал так дорожить ее жизнью?       — Морвран.        Сказать, что он удивился, значит, ничего не сказать. Они нередко ссорились, в основном из-за некоторых политических вопросов во время собрания Эмгыра (ему все чаще стало казаться, что тот наслаждается их стычками), но всякий раз извиняться приходилось ему. Та лишь хмурила лоб и бурчала что-то в духе «забудь», вскоре возвращая их общение на прежний лад.        Морвран притормозил лошадь, чтобы сравняться с принцессой. Она посмотрела на него как-то странно, как никогда не смотрела.        — Тебе не о чем волноваться. Правда. Я не буду обузой.        Глупая, с чего она вообще так решила. Он кивнул:       — Я знаю, Цири, извини меня.        Она покачала головой. Непослушные пряди выбились из-за уха, но она не думала их поправлять. Он уже успел отметить ее привычку прятать шрам за волосами. Ему казалось это глупым. Однажды он даже вслух сказал ей об этом. Тогда Цири покраснела и отвернулась: тема ее лица никогда не нравилась обладательнице изумрудных глаз.        — У нас в армии таким лицом гордились бы, — заметил Морвран. В тот момент что-то блеснуло в ее глазах, и она грустно улыбнулась.        — Тебе не за что извиняться, — развеяла его воспоминания Цирилла, — просто, — она закусила губу: всегда так делала, когда нервничала, — для меня это важно.        Она подняла голову, посмотрев ему в глаза. Морврану казалось, что она смотрит на него целую вечность. Что-то произошло. Цири отвернулась. Ее сдержанное поведение выдавало напряжение, и Морвран занервничал вместе с ней. Но та молчала. Может ему кажется? Цири терпеть не могла, когда кто-то лез в ее дела без разрешения. Ну а если нет?       Солнце пекло, казалось, со всей силы, когда они приблизились к уже расставленному лагерю. Она больше не говорила с ним, отводила взгляд, хотя, он уверен, видела его жалкие попытки продолжить разговор. Это было на нее не похоже и не нравилось генералу. Он соскочил с коня первым, чтобы привычно помочь ей спуститься: правила хорошего поведения, какими принцесса с удовольствием пренебрегала, были для него не пустым звуком. Она всегда игнорировала его приступы вежливости, считая, что они могут не пользоваться ими друг с другом. Морвран дернулся, когда почувствовал тепло ее ладони.        Иногда он совершенно не понимал Цири. Раньше ему казалось, что он может читать людей насквозь, но она быстро сумела переубедить его в этом. Он пытался вычислить логику ее поступков, какую-то формулу, закономерность, но она всегда поступала непредсказуемо. Вся нильфгаардская знать с ее интригами меркла со способностью принцессы заставать врасплох.        Какие-то солдаты докладывали ему обстановку, но мысли путались, он не понимал свой родной язык, думая лишь о ее неожиданном жесте. Как он мог упустить из виду изменения в ее поведение до той степени, что не понимал, что происходит?       Уже другие бойцы, тыкая пальцами в карту, лежащую на большом рабочем столе, что-то сосредоточенно говорили. Она сидела в стороне, старательно пытаясь понять речь говорящих. Глупцы использовали обороты, смысл которых она не понимала. Это было видно по ее слегка растерянным глазам. Она пыталась ориентироваться по пальцам водящим по карте туда-сюда, но похоже это не слишком ей помогало. Даже в этот момент: вся в дорожной пыли, без возможности переплести свои белобрысые волосы и с беспомощным видом она выглядела очаровательно.        — Если мы пробьемся с севера, мы сможем окружить восставших со всех сторон, — говорил темноволосый командир, обращаясь в основном к генералу. Морвран был с ним знаком, но никак не мог вспомнить его имени. Тот смотрел на него ища одобрение. Хотя генералу интуитивно нравилось его предложение, он молчал. Пусть думает, что хочет. Морвран хотел услышать мнение принцессы, которая на удивление снова молчала.        — Тогда, раз все согласны… — кажется, он произнес это слишком нерешительно, забыв, где находится. Окружившие его люди не те, перед кем можно было давать слабину.        Мужчины вокруг стола одобрительно закивали. Морвран поймал взгляд Цири, не выражавший ничего конкретного, но решил проигнорировать его так же, как она делает это с ним на протяжении целого дня.        На самом деле он не думал, что какое-то маленькое восстание потребует за собой военное противостояние. Все можно было бы решить мирно, имей восставшие адекватного предводителя. Однако тот оказался безумцем с типичной для подобных людей жаждой власти. Морвран был уверен, что он сбежит при первой неудаче, хотя, как бы то ни было, его все равно ждет весьма предсказуемая встреча с гильотиной.       Было решено приводить план в действие поутру. Морвран не нервничал так с первого своего сражения в статусе генерала. Он хотел поговорить с Цири, но не мог найти ее. Воорхис надеялся уговорить девушку остаться в лагере, хотя знал, что все равно та поступит по-своему. Морвран искренне злился на императора: с чего бы вдруг тот отправляет свою наследницу на опасные разборки, да еще позволяет ей в них участвовать. Если Цири не подговорила его или не пожертвовала одной из своих привилегий, то Эмгыр Вар Эмрейс сошел с ума. Вдруг, Морвран почувствовал чье-то появление сзади. Инстинктивно взявшись за ручку кинжала, он резко развернулся.       — Эй, полегче! — попятившись, хохотнула принцесса.       — Цири! — он никогда не понимал, как ей удается так неожиданно появляться. Морвран готов был поклясться, что минуту назад рядом не было ни души. Наверно он просто потерял бдительность…       Она, улыбаясь и наклонив голову на бок, как птица, наблюдала за его реакцией.       — Извини, мне казалось, что рядом никого нет. — выдохнул он, пряча кинжал. Такой ответ, почему-то, сильно удовлетворил принцессу.        Цири сама пришла к нему, такой шанс поговорить нельзя упускать. Он сосредоточился, понимая, что одна неловкая фраза может испортить ее настроение в край.       — Я как раз собирался тебя искать.       Цири похоже не удивилась:       — Ты хочешь попросить меня не идти с вами? — Морвран вздрогнул, а она шутливо сделав вид, что усиленно думает, продолжила, — Нет, извини.       Цири обошла его, оказавшись впереди, как-то туманно смотря на звездное небо. Ее волосы были распущены и ветер робко трепыхал их. Она была очень красива. Морвран сглотнул:        — Что случилось?       Она не оборачивалась. Её голос на фоне шороха деревьев и травы, стрекотанья светлячков и тихого пения птиц был ели слышен. Цири долго молчала, прикусывая губу.       — Цветы были очень красивыми, — наконец шепнула она.       Кажется, он покраснел. Неужели она все замечала? Вот дурак, как он вообще мог решить, что бывшая ведьмачка не обратит внимание на мелкие и едва заметные детали. О, он бы не заметил, но это же она.       Морвран не мог ничего сказать, мысли бешено путались, подбирая верные слова. Цири молча стояла рядом, смотря прямо в его растерянные глаза и чего-то ждала. Ему казалось это пыткой, сладостной и коварной одновременно. Он бы мог простоять так вечность, но, также внезапно, как появилась, Цири резко оборвала зрительный контакт и быстрым шагом направилась куда-то вглубь лагеря.

***

      Суета, шум и крики солдат сейчас действовали на нервы. Как и предполагал Морвран тот мужчина сбежал, оставив после себя одичалый народ, кидавшийся на нильфгаарских воинов с вилами, топорами, факелами и вообще со всем, что попадется под руку. Неопытные солдаты пострадали быстрее, чем ожидалось. Люди, словно рой саранчи на поле, не оставляли на них живого места. Дома горели, вместе с ними их хозяева. Тех, кто пытался сбежать, ловили, чтобы после любым способом получить какие-либо показания.        Когда пришло время выдвигаться, Цири осталась с группой солдат генерала. С теми, кому было предназначено пробивать остальным путь через сопротивление. Морвран был готов смириться с тем, что принцесса останется в боевом строю, но не с тем, что окажется в эпицентре сражения. Она же, похоже, снова начала избегать его, и это стало уже откровенно злить. Тогда, когда генерал готов был самолично сжечь весь лагерь, она попалась на глаза. С мечом наперевес и в тяжелых нильфгаардских доспехах, которые были ей велики, Цирилла выглядела довольной, если не сказать счастливой. Она вежливо разговаривала с каким-то солдатом, что было для нее не свойственно, и Морвран почувствовал легкий укол ревности. Ее глаза блестели так живо, как не блестели давно, наверно, с тех времен, когда она последний раз виделась с Геральтом. Генерал устало вздохнул, мысленно разрешая ей исполнить свое желание, обещая себе обязательно поговорить с ней после.        С того момента он больше ее не видел и сейчас снова искал Цири в толпе бегающих туда-сюда солдат с носилками и лекарей, спрашивающих каждого встречного, не ранен ли он. Кровавая рубашка, в ткани которой была смешана не одна человеческая кровь, не волновала генерала. В любой другой ситуации Морвран, пожалуй, отправился бы в лазарет и обработал свои мелкие, в рамках войны, раны, но сейчас его все меньше и меньше интересовала собственная жизнь. Цири буквально была справа от него, когда началось побоище, как он мог потерять ее из виду?       — Вам не нужна помощь, господин? — спросила его небольшая, кудрявая девчушка.       На плече у нее висела сумка с чистыми марлями и медикаментами, способными излечить любую рану. Врачи вообще были похожи на всемогущих волшебников. Жаль, что эта медсестра не может мгновенно определить местонахождение его принцессы.        Воспоминания их прогулок в саду и разговоров вертелись в голове Воорхиса словно вихрь и он слабо мотнул головой лекарю. В мыслях мелькали страшные картинки несовместимых с жизнью ран на теле принцессы. Что если она сейчас задыхается в каком-нибудь сарае? Или истекает кровью? В глазах потемнело, и Морвран неловко шатнулся. Не отходившая от генерала девчонка, подхватила его за руку и потащила упирающегося мужчину в медпункт. Удивительно, откуда у нее было столько сил?        — Вы ранены, сэр… — лепетала она.        В мини-госпитале было паршиво: спиртом воняло так, что было трудно дышать; каждый метр был отдан тяжело раненным, стонущим солдатам, вокруг которых вертелись лекари. Находиться там стоя на двух ногах было как-то неприлично. Да, им определенно нужно будет увеличить финансирование военного госпиталя.        Морвран удивительно безвольно позволил усадить себя на стул, на котором кто-то быстро сделал несколько перевязок самых глубоких ран. Ему даже попытались подсунуть под нос нюхательную соль, но тот зло отмахнулся и решительно отправился вон из палатки в мрачнейшем настроении. Смотря под ноги, не обращая внимания на окружение, Морвран столкнулся с кем то. Это был тот командир, лохматый, в не служебной одежде и с перемотанной марлей головой. Он выглядел растерянным, впрочем, сейчас каждый третий солдат имел такой вид. Врезавшись в генерала, тот неловко охнул.       — Прошу прощения! — как можно бойче, сказал он.       Морврану не было никакого дела до него и, кивнув, он поспешил к выходу, однако паренек отправился за ним, на что генерал приглушенно зарычал. Сейчас ему не до этого, неужели незаметно? Он думал, куда сначала стоит отправиться на поиски Цири. Ах, как бы сейчас пригодился, опытный в этом плане, Геральт.       — О, сэр, я хотел сказать, я восхищен вашим военным талантом! Вы вселяете своими действиями в меня уверенность, храбрость — тараторил командир, — вы действительно народный герой. С вами сравниться только Ее Величество, — что-то больно сжалось в груди после этих слов. Солнце, и зачем он вообще так взволнован, почему не может успокоиться?       — То как она сражалась — невероятно! Тем более для простой девушки. Я видел ее приемы, сэр, если бы смогли обучить ими всю армию…       — Что вы сказали? — перебил его бессмысленный монолог Морвран.       Солдат изумленно замолчал. Какой же он… глупый.       — Вы видели принцессу? — как можно спокойнее спросил генерал, но сжатые до ногтевых отметин кулаки могли бы выдать его с потрохами. Морвран готов был ударить командира.       — Вы знаете где она сейчас?

***

       Холодный ветер щекотал лицо непослушными волосами, щеки порозовели от легкого мороза, а изо рта изредка вылетали клубы пара. Цири, прислонившись к стволу, сидела у дерева. Ее нога была перевязана бывшей рубашкою, которую, впрочем, уже стоило сменить. Принцесса находилась в полудремотном состоянии: с закрытыми глазами, она отчетливо различала звуки вокруг нее, но ее разум практически блуждал в другом измерении: там, где все было как-то легче и проще. Битва утомила ее, она была дольше, чем ожидалось, и может быть из-за этого Цири позволила какому-то бородатому мужику всадить ей в бедро нож. Да. Вовсе не из-за беспрепятственно шатающихся и вращающихся возле одного человека мыслей. Не могла Цири признаться себе в том, что первое время невольно следила за действиями Воорхиса, как могла, очищая всякий сброд от дорогого человека, пока ее саму он же не обступил со всех сторон, утаскивая куда-то вглубь.       Как она могла позволить себе такую роскошь: пополнить и так короткий список важных (еще живущих) для нее людей? Она понимала, почему Морвран так не хотел отпускать ее в бой, но вот как раздражение и даже злость смогли перейти на нежность, глупые улыбки и любовь, понять не могла. Любовь ли? Откуда ей, в общем-то, знать о правдивости чувств? Уж кто-кто, а она ничего в этом не понимала.       На холоде небольшие царапины тоскливо ныли. Цири надо бы встать и отправиться в лагерь, но больная нога явно намекала, что в одиночку у принцессы этот номер не пройдет. От чувств кипящих внутри принцессе хотелось разреветься: ей было очень страшно любить кого-то.        Хруст ветки позади обнаружил чье-то присутствие.        Без лишних движений, стараясь не выдать себя, ведьмачка ухватилась за лежащий рядом меч, но это, оказалось, не имело необходимости. Генерал подошел к ней с весьма уставшим, если не раздраженным видом. Девушка отвела взгляд, бездумно смотря на свою рану, ожидая, что он скажет.       Морвран молчал, снова подбирая слова и думая, что собственно он хочет сказать. Сказать, что без нее его жизнь станет бессмысленной, признаться ей в вечной верности и любви? О, она, наверно, от души посмеется. На ее месте, после тысячи испытаний и мук, принесенных по большей части его солдатами, его любимым Нильфгаардом, он, скорее всего, так бы и поступил. Хотя, может и не стоит думать над речью, может нужно сказать все прямо, прямо сейчас, закрыв надоевший, мучавший вопрос? Пусть прикажет убить его, если захочет, это будет не так мучительно, чем жить с вечно стремящейся наружу страстью в душе. Хотя, наверно, она уже все поняла, как еще объяснить ее странное поведение тогда. Но вот как он мог понять, что оно могло значить? От нее все можно было ожидать.       Его взгляд изучающе блуждал по принцессе. Рана на ее ноге отразилась тугой болью в сердце и острым осознанием своего бессилия. Как он мог позволить своим чувствам отпустить ее на бой, даже не подумав о ее безопасности должным образом? Какой же он дурак! Нельзя было отходить от нее ни на шаг. О, будь его воля, он бы запер ее где-нибудь в высокой башне на краю континента и сам бы занял место злобного дракона остерегающего от всех невзгод. Но пока они те, кем являются, ни то, ни другое не получиться осуществить наяву. Да и она, в любом случае, до конца бы билась за свою свободу и независимость. Прямо, как сейчас, продолжая упорно молчать.        — Я везде тебя искал, — наконец начал Морвран.       Цири слегка повела плечами, удивляясь с легкой усмешкой в голосе:       — Правда?       Иногда, она просто невыносима. Морвран выдохнул, пытаясь успокоить бешено бурлящую кровь.       Цири наконец обернулась, смотря скорее на его сапоги, чем на него самого. Он быстро, без приглашения, не давая принцессе задуматься, присел рядом, пытаясь словить ее блуждающий взгляд.       — Конечно правда, Ваше Величество.       Цири слегка нахмурилась и опять наступило душащие молчание, нарушаемое только криками птиц.       — Я волновался… — тихо сказал Морвран.       Ведьмачка подняла глаза и слегка приблизилась. Этого, однако, было достаточно, чтобы почувствовать запах имперских духов и крови.       — Почему? — также, еле слышно, спросила она.       Пришел его черед отводить взгляд. Он опасался ее реакции, чувствуя себя каким-то подростком. Имея разницу в возрасте, она действительно молодила его своей безбашенностью и хаотичностью. Однажды она просто так взяла и сняла обувь, чтобы побегать по лужам, что конечно не подобает молодой принцессе. Цири опрыскала его с ног до головы и весело хохотала. Как он мог рассердиться на нее и не присоединиться к этому безумию?       — Мне нужно объясниться с тобой, — выдохнул он.       — Разве ты что-то сделал? — перебила она.       — Что? — ошарашено переспросил Морвран.       — Ну, объясняются обычно когда что-то кто-то натворил, — наклонив голову уточнила принцесса, — а ты вроде бы ничего плохого не делал.       Да она издевается!       — Цири! — не скрывая раздражения, сквозь зубы пробормотал он.       — Да-да? — она улыбнулась.       Морвран пронизывающим взглядом смотрел на нее. Цири редко сокращала расстояние между ними до такой степени, и генерал внимательно изучал ее лицо. Она определенно устала: круги под глазами выдают ее состояние с потрохами. О, он готов был сделать все что угодно, лишь бы она была здорова и счастлива.        Шрам почти полностью затянулся. Глаза были все такими же, изумрудными, а сухие губы Ее Величества были все в трещинах.       — Ты сам собирал те букеты?       Солнце, она опять про них! Он уже осознал свою ошибку, сколько можно напоминать ему об этом. Он так хотел остаться нераскрытым, но Цирилла не только беспощадно не оставила ему и шанса, так еще и продолжала его пытать.       Он молчал слишком долго по ее мнению, поэтому она продолжила:       — Мне просто хотелось бы знать, зачем ты это делал? — усиленно делая вид будто ее это совсем не волнует, а так, просто интересует, спросила Цири.       Наверно она отчасти пыталась помочь ему, ведь они оба чувствовали недосказанность в воздухе.       — Я… — Воорхис мялся, — просто хотел сделать тебе приятное, — неуверенно выдавил он.       — Да ну? — Цири рассерженно, или расстроено, фыркнула, и попыталась встать.       — Цири, стой, твоя нога… — удерживал он. Принцесса кинула разъяренный взгляд на Морврана, пробубнив что-то в духе «ничего страшного», хотя на деле это было больше похоже на проклятье в его адрес. Однако тот не повелся на ее агрессию, грубовато усадив девушку обратно на землю.       — Послушай меня! — прикрикнул он, на что она недовольно вскинула голову. Да как он смеет с ней так разговаривать?       — Пожалуйста, — спокойнее повторил Морвран, надеясь, что они не привлекают чье-либо ненужное внимание, — Я знаю, что ты считаешь меня лицемерным, раздражающим…       — Наглым! — любезно помогла принцесса.       — Да, спасибо! — фыркнул генерал, — Возможно, так оно и есть, я не знаю, со стороны оно, наверно, виднее. Но я… — Морвран замолчал, продолжая уже ели слышно, — клянусь, что никогда не встречал такого замечательного и доброго, и светлого человека, как ты, — смущенно говорил Воорхис, стараясь не смотреть на раскрасневшуюся Цири, — Правда. Этот рассадник гадюк изменился в лучшую сторону, как только в него вошла ты. И я, — он кашлянул в кулак, отводя взгляд дальше от ее глаз, насколько это возможно, — Мне кажется, что я люблю тебя, Зираэль.       После этих слов для него стало как то слишком тихо, все как будто замерло. Он слышал только свое стучащее в безумном ритме сердце и ее еле слышное дыхание. Он готов был провалиться сквозь землю, лишь бы это прекратилось. Как он мог такое сказать? Да он просто сошел с ума.       Морвран почувствовал как она двинулась и внезапно на его щеке оказалась ее ладонь, удивительно мягко, как никто и никогда прежде, заставляющая посмотреть на себя. Ее глаза блестели, щеки ярко пылали. Цири внимательно смотрела на него, прикусывая губу, пытаясь понять, не притворяется ли он.       — Правда? — отчаянно спросила она. Будь он чуть дальше, он бы наверняка не услышал ее.       — Конечно.       Морвран ласково взял принцессу за другую руку, и аккуратно, все еще остерегаясь ее реакции, поцеловал в лоб. Цири резко обняла его так, будто он стал ее последним клочком воздуха, уткнувшись в шею и совсем забыв о своей больной ноге, на которую опиралась. Морвран продолжал нежно гладить принцессу по голове, даже не заметив, как солнце закатилось за горизонт.       — Я думаю, — прошептала ему на ухо Цири, — я тоже люблю тебя…       И как он мог позволить себе в этом сомневаться?