***
Медальон дрогнул, стоило ему подойти к двери, которую охранял голем. Медальон подпрыгнул и раскалился, когда он коснулся двери. Ключ в ладони покрылся коркой льда. Он отступил. Что-то за дверью было, это что-то обладало большой магической силой и если он откроет дверь найденным ключом, то неизвестно, чем встреча с источником этих магических колебаний кончится. Уйти он не может, слишком много времени потратил на поиски, да и плечо, задетое тяжёлым кулаком голема, болело. Решает поискать другой путь, чародеи, а он не сомневался, что хозяин покинутой обители чародей, любят тайные проходы не меньше королей, а загадки даже больше. Нужно только поискать. Кирпич в стене, как он и думал. Надавливает осторожно, кирпич исчезвет вместе с частью стены, что-то вроде иллюзии. Внутри светло, расширенные из-за Кошки зрачки ничего не видят, жжёт неприятно и свет, и запертая внутри сила. Он жмурится, ждёт некоторое время. Действие эликсира проходит, он открывает глаза и входит, борясь с последствиями интоксикации. В дальнем углу лаборатории на полу начерчена пентаграмма, внутри пентаграммы на коленях стоит нечто, отдалённо напоминающее человека. Красное мясо без кожи, обожжённое огнём или кислотой, низко опущенная голова, руки, где недостаёт пальцев, выгнуты и покоятся на коленях, а на плечо упирается меч. На шее вплавленная в мясо серебряная цепочка, голова зверя слегка поплыла от жара, но кот всё ещё угадывается, пустые глазницы зверя зловеще блестят. Геральт переводит взгляд на пентаграмму. Призывная и одновременно удерживающая. От неё к двери идёт тонкая золотая нить, поддерживающая целостность пентаграммы. Он подходит, осторожно огибая нить. Свечи вокруг, видимо, магические: огонь обжигает с почтительного расстояния и через кольчугу. Невыносимо жарко. Для человека невыносимо, но он не человек. Он ведьмак и волчий медальон на шее гудит, раздражая. Он отходит от пентаграммы, оказываясь у стола, на котором, помимо хлама, лежит дневник в коричневой с красными пятнами обложке. … «Даю ведьмаку учетверенную дозу макового молока.» «Невероятное сопротивление организма физическим пыткам. Только второй день интенсивной работы позволили его сломать. Результаты относительно приемлемые.» … «чтобы усилить действие яда, поливаю раны этиловым спиртом.» … «ведьмак является совершенным энергуменом! Демон, заключённый в столь идеально подготовленном организме, станет воплощением смерти.» Дневник тлеет под действием неосознанно сложенного Игни. Он отбрасывает его с отвращением, как труп утопца. Дневник глухо приземляется где-то в углу лаборатории. Геральт оборачивается. Тело в пентаграмме неподвижно, но ему кажется, что горящие белым огнём глазницы обращены прямо к нему. Передёргивает плечами. Демон, значит. Демон в теле ведьмака, к тому же Кота. Нехорошо, очень нехорошо. Убить такого может оказаться трудной задачей, а он только недавно получил от голема, а до него немного побегал от циклопа, чуть не свернув шею. Значит, демона изгнать, тело закопать, всё, что найдет в лаборатории, вынести. Лабораторию взорвать. Простой план. От стола направляется обратно к пентаграмме. Нужно снова активировать те её части, которые призвали демона, и поставить свечи так, чтобы получился портал. Все низшие демоны, забирающие тела вместо душ, хотят вернуться в родной мир, откуда их вытащили чародеи со своими книгами. Этот, заключённый в теле, что вынесло столько испытаний, точно захочет домой. Как миленький. Он находит на одном из заваленных столов блестящий от магии мел и опускается на колени перед пентаграммой, не задевая нити. Рисует на полу линии, магия охотно бежит по новым каналам, пламя свечей дрожит, медальон рвётся с цепочки. Переставляет свечи по-новому, барьер, удерживающий демона, ослаб, лабораторию заполнила энергия, чужая и невероятно сильная. Отдающая на языке почему-то ежевикой. Позади тела пространство материи колеблется, расплываясь. Скоро демон сможет вернуться в родной мир. Но сначала разговор. Он касается двух точек на пентаграмме, нарушая ненадолго чёткие границы рисунка. Тело шевелится, блестит в огне свечей влажным красным. Меч от движения падает на колени, голова поднимается. На него смотрят горящие белым глазницы. Звучат сразу два го́лоса, один тихий и будто усталый, второй в голове, повыше и энергичнее, даже позлее, чем первый. Они, голоса́, спрашивают одновременно: «Кто ты?» Он отвечает вслух: — Ведьмак. Пауза. Сообщают немного неуверенно: — «Он…» Я тоже ведьмак. «Был. Когда-то.» Вопрос, чёткий и громкий, как нужно: — Как тебя зовут? Ответ всё так же дан неуверенно: голос, что потише, дрожит, но тот, что повыше, остаётся твёрд. — «Его…» Меня зовут… «Звали.» Кийян. Кийян, ведьмак. Чёрный Кот Кийян. Первый голос приободрился, даже обрадовался. Второй будто скис. Демон. Пространство за спиной Кийяна продолжало терять форму, проваливаясь куда-то внутрь. — Давно вы здесь? Вопрос обращён сразу к обоим, к демону и ведьмаку. Ответ разный, каждый понял по-своему. «Пятьдесят лет по вашему времени.» — Должно было исполниться сто шестьдесят восемь. Двести восемнадцать. Геральт присвистнул, для ведьмака возраст солидный, даже если брать во внимание, что полвека Кийян проторчал в этой пещере. Демон тут же попытался повторить новый для себя звук, но рот сосуда-хозяина без губ, зубов и с обожжённым языком выдал только хрип. Демон попросил с раздражением: «Освободи меня. Я не могу больше находиться в этом гниющем теле. Я хочу домой.» Демон юный, можно сказать, упрощая, ещё ребёнок. Демону в их мире только пятьдесят. Геральт попытался объяснить: — Я должен продолжать говорить. В этом случае да. В следующем, которого, как он надеется, не произойдёт, придётся читать на Старшей речи заклинания чародеев. В третьем облить водой, собранной из озера на закате, и обязательно с морской солью. Вариантов для каждого изгнания много, с уничтожением немного проще. Снова пауза. Геральт смотрит прямо в горящие глазницы, первый голос, Кийяна, хриплый, тихий и уставший: — Медальон на шее. Волчья голова. Ты… Из Каэр Морхена? — Я Геральт из Ривии. Белый Волк. Безгубый рот шевелится, Кийян попытался улыбнуться, но это скорее простая игра пламени. — Я давно никого не видел, Белый Волк. «Рад познакомиться с нами, Волк?» — Рад, — соглашается он. Таких знакомств обычно следует избегать, но Геральту в этом смысле всегда, кхм, везло. — Тебе больно? — контрольный вопрос номер один. От ответа зависит, продолжит он процесс изгнания или остановит, попытавшись убить сосуд. Тело дёргается, меч соскакивает с колен, голова откидывается назад, огонь в глазницах багровеет. Голоса звучат унисоном, оба злые: — Нет добра, нет зла. Есть только боль. Сиплый стон. Геральт почти слышит, как Кийян просит безумного чародея, своего похитителя: «не надо», но тот снова и снова делает то, что считает умеренной ценой за торжество науки. Геральта тошнит от отвращения, но сдерживается, скрипя зубами. Демон питается от боли или от ненависти Кийяна? От его иррационального желания жить даже после всего, что вынес? Это ещё предстоит выяснить, потому: не злиться. — Значит, тебе больно? «Больно», — соглашается демон. Кийян одновременно с ним шепчет в отчаянии: — Остановись, пожалуйста, хватит. Я не могу, больше нет. — Потерпи, — просит Геральт, чувствуя себя ещё большей мразью, чем обычно. Кийян терпел полвека, куда ещё? Но повторяет уверенно: — Потерпи ещё немного. Это закончится. — Боль никогда не кончается, — недоверчиво возражает Кийян. Голова его возвращается в изначальное положение, глазницы прищурены, хотя век нет. Геральт продолжает думать, что это из-за свечей. Которые, кстати, больше не обжигают магическим огнём. Медальон не успокаивается, но Геральт сосредоточен на беседе. Нельзя молчать, иначе демон взбесится и его сила разорвёт пентаграмму. — Он жёг меня. Он замораживал меня. Он обливал кислотой и не давал пить. Затапливал изнутри. Раскалял снаружи. Просил вырвать ногти и зубы. Боль была всегда. Она не пропала, когда мы убили учеников, а он исчез. Боль рядом. Она не может закончиться. — Она закончится, Кийян. «Обещаешь?» — заинтересовался демон. Огонь в глазницах Кийяна уменьшился, позади — ничего, непроглядная тьма. Геральт кивает. — Обещаю. — Ты… Пришёл за чертежами? — Пришёл. — Они там, — обтянутая красным голова падает на плечо, показывая направление. Геральт послушно поворачивается в ту сторону, куда указал Кийян. Чёрный сундук с наклёпками стоял под столом, где он нашёл дневник. — С его пометками, — с отвращением добавляет Кийян. Геральт задаёт второй контрольный вопрос: — Вы ненавидите того, кто сделал это с вами? «Да» — Нет. — Нет? — переспрашивает Геральт. Медальон подпрыгнул, царапнув щёку. Кийян щурит глазницы и шипит, точно кот. Геральт неосознанно затаил дыхание. Демон гудит низким голосом: «Разорррвааать, убииить. Разорррвать. Слоомааать. Разорррваааать» — Его кишки сожрали крысы, его глазницы высосали черви, его кости обглодали волки, его кровь выпили вороны, — яростно тараторит Кийян, начав дёргаться. Пламя свечей, взметнувшись вверх, лизнуло кольчугу, Геральт чуть не отпрянул от неожиданности. Кийян стонет, уронив голову. Стон протяжный, глухой, лишенный эмоций и надежды, что это когда-нибудь кончится. Демон вторил, взвыл протяжно, надрывно. Ему больно. Им обоим больно. Геральт заставил себя не слушать их стенания, шепнув пару слов на Старшей речи. Демон замолчал и что-то фиолетовое, пахнущее ежевикой, отделяется от красной плоти, потянувшись назад, в пустоту. Кийяна наоборот швыряет вперёд и он массой тела нарушает целостность пентаграммы. Свечи гаснут.***
Своды пещеры обвалились, погребя под собой лабораторию и ужас, долгие годы томившийся там. Геральт отворачивается, уставившись на горизонт. Тело, теперь точно труп, лежит в небольшом углублении, скорчившись, меч и частично расплавленный медальон покоятся рядом. Изначально он собирался похоронить Кийяна, но теперь раздумал. Магическая сила демона никуда не делась, — медальон продолжал дрожать и подпрыгивать — оставшись на плоти своеобразными отпечатками пальцев. Если похоронить, магия попытается найти новый источник, который бы её питал. К тому же утопцы, от которых Великий огонь Новиграда защищал не лучше, чем набедренная повязка, могли разрыть могилу. Правильнее будет сжечь, как они делали в Каэр Морхене. «Возьми его» Тихий голос будто со всех сторон и в голове одновременно. Геральт крутится на месте, пытаясь понять, откуда идёт звук, рассчитывая, что увидит вышедшего из воды Чёрного Кота Кийяна с горящими глазницами и с мечом на плече. Но никого нет. Только тихий плеск волн, крики далёких птиц и звуки просыпающегося города над головой. Голос повторяет, твёрже, чем в первый раз: «Возьми его» Геральт подходит к углублению, садится на корточки. Медальон Школы Кота мало того, что не расплавился окончательно, так ещё вернул себе прежнюю форму. Цепочка, однако, осталась повреждённой. Геральт с опаской поднимает медальон из ямы. Холодный. Волчья голова не шевельнулась. «Помни обо мне, Белоголовый» Геральт вешает кота рядом с волком и, подумав, берёт в ладони горсть пепла, всё, что осталось от Кота Кийяна. Развеял его над водой и стоял, не шевелясь, пока сероватое пятно на сине-фиолетовой воде не скрылось из виду. Рассвет был кроваво-красным, как тело ведьмака Кийяна.