Роше возвращался из Новиграда под покровом сумерек. Было тихо. Ни совы, ни утопца, ни пьяного крестьянина. Роше наслаждался этой тишиной и недолгим одиночеством. Иногда он завидовал Геральту — вечно в дороге, в компании самого себя или этого его надоедливого, влипающего в неприятности барда, в тишине, которая иногда прерывалась рыком какого-нибудь очередного чудовища. У Геральта вся жизнь — это длинный, ветвистый Путь. У Роше же вся жизнь — война. Армейский лагерь, фронт, взрывы, требушеты, лесные партизанские лагеря, где никогда не было никакой приватности. Да, он был бы не против пожить жизнью скитающегося торговца, как, например, Талер, заделавшийся сапожником. Но Роше прекрасно отдавал себе отчет в том, что это надоело ему бы где-то через два дня.
От политики и вечно меняющегося плана по свержению короля Радовида болела голова. Талер с его витиеватыми выражениями, Дийкстра, задающий раздражающие вопросы и смотрящий на Роше с нечитаемым выражением лица хорошего политика… Они оба состояли в темерской разведке, оба умели отлично лгать так, что лапши с ушей хватило бы на целый партизанский лагерь. Роше таких людей не жаловал. При Фольтесте он не раз раскрывал заговоры, проникал в шпионские круги врагов. Но он не был шпионом или разведчиком. Он был военным.
Восторга от того, что предстояло провернуть, Роше совсем не чувствовал, и к своим вынужденным компаньонам особых дружеских чувств не питал. Но он должен был думать не о своих чувствах и не о своей жизни, а о судьбе Темерии, как, впрочем, и всегда.
Должен. Долг преследовал Роше всю его жизнь и вскоре стал определять саму его личность, превратился чуть ли не в черту характера. Любой, хоть сколько-нибудь умный король хотел бы иметь такого человека у себя при дворе. Потому что Роше имел все шансы превратиться из преданного союзника в злейшего врага. Если у них с Талером и Дийкстрой все получится, так и будет.
Голова действительно раскалывалась. Роше свернул с дороги на едва заметную тропинку, проехал ещё несколько метров, а затем остановил лошадь у небольшого ручейка. Присел, сделал глоток чистой прохладной воды, зачерпнув рукой. Затем умылся. Головная боль, конечно же, не прошла, но стало легче.
Пытаясь не возвращаться к мыслям о делах государственной важности, он подумал о Геральте. Интересно, ведьмак уже отправился дальше по своей таинственной миссии? Если так, Роше мысленно пожелал ему удачи. Геральт ему нравился.
Сколько всего изменилось с тех пор, как они виделись в прошлый раз. Прошло всего… Сколько? Девять, десять месяцев? Роше казалось, за это время он постарел на десять лет.
Он вздохнул и встал, собираясь снова сесть на лошадь, но что-то остановило его. Роше казалось, что кто-то за ним следил. А своей интуиции за столько лет в армии он научился доверять. Роше сделал вид, что поправляет седло, пытаясь незаметно осмотреться. Но было уже слишком темно.
Он достал флягу, якобы чтобы налить туда воды из ручья и сделал один осторожный шаг вперёд. Ничего. Тихо, только ветер шелестит в кронах деревьев.
Второй шаг. Молниеносное движение где-то сверху, на толстой ветке дерева. Тонкий свист. Стрела приземлилась в двух пальцах от его выставленной вперёд правой ноги. Меткий глаз. Это предупреждение. Странно. Роше казалось, любой скоя’таэль был бы рад его прикончить, тем более в такой удобной ситуации.
Роше вытащил меч из ножен. Зачем — он и сам до конца не знал. От эльфийской стрелы меч его не спасёт, он ведь не ведьмак, умеющий отбивать стрелы на лету. Тем более такие точные. Роше уже знал в глубине души, кого ему сейчас предстоит встретить. Но он должен был убедиться собственными глазами.
Тихий смех. Конечно же, Роше узнал этот голос.
— Зачем тебе меч, dh’oine? Что он может сделать против моих стрел?
Словно бы в доказательство, снова послышался свист. Следующая стрела, чуть покачиваясь, попала в ветку позади Роше. Розовое оперение защекотало скулу. Роше провёл рукой по щеке. Пореза не было.
— Спустись, узнаешь, — ответил он, одной рукой вырывая стрелу вместе с кусками коры. Затем чуть подумал и негромко добавил старое прозвище: — Белка.
Секундная тишина. Затем шелест, недолгая возня.
Йорвет спрыгнул с ветки — тихо, как кот. Или белка. Но от внимательного взгляда Роше не скрылось то, как тяжело он приземлился на правую ногу.
Благодаря яркой Луне, Йорвета, больше не скрывающегося за листьями, можно было рассмотреть. Тот же стёганый балахон болотного цвета, карминовый платок на голове, скрывающий его отсутствующий правый глаз, оранжевое перо за ухом. Та же штопанная кольчуга, тот же лук с четвёрным изгибом и те же гербы на перевязи чехла.
Роше уже даже успел забыть о том, насколько ярко-зелёным был единственный уцелевший глаз Йорвета. Говорят, у женщин рода Лары Доррен были необычные изумрудные глаза. Ни подтвердить, ни опровергнуть Роше этого не мог. Но он мог смело утверждать, что глаз Йорвета был цвета зелёного летнего леса.
Мысль была странной. Роше списал ее на усталость, головную боль и удивление от встречи.
Этот высокомерный, гордый взгляд был раздражительно знакомым. Роше провёл столько времени, ненавистно пялясь на портрет Йорвета на листовках «Разыскивается живым или мертвым», что в память тот въелся навсегда.
Йорвет похудел, явно недосыпал и недоедал. Черты его лица заострились ещё сильнее, под глазом залегла тень. Война с Нильфгаардом очевидно не пошла ему на пользу.
Роше думал, что снова почувствует жгучую ненависть, как когда-то во Флотзаме. И, да, она была. Но какая-то вялая, словно он чувствовал ее всего-лишь как дань прошлому, отголосок былого.
Роше с удивлением осознал, что просто у него появились проблемы намного более масштабные, чем скоя’таэль, взявшийся непонятно откуда и непонятно зачем. Увидеть старого врага было даже приятно. Не сравниться со встречей с хорошим другом, но все же. Хотя бы что-то в жизни было стабильно — живучесть Йорвета.
Роше спрятал меч обратно в ножны.
— Драться не будем? — подняв бровь, спросил Йорвет.
— У меня был тяжелый день, — ответил Роше. К тому же, он помнил, что случилось в прошлый раз, когда они вот так же встретились в лесу — ничем хорошим для него. Если бы не Йорвет с его решениями, принятыми в последнюю минуту, Роше бы сейчас здесь не стоял. Он, возможно, и был одним из лучших фехтовальщиков Севера, но разве мог он соревноваться с богатым опытом Йорвета, насчитывавшим сотни лет?
— Что ты делаешь здесь, так близко от Новиграда? — Роше смотрел на него, не отрываясь, пытаясь вспомнить, что ещё поменялось в Йорвете, но он, на первый взгляд, остался таким же. — Хочешь угодить в тюрьму под Храмовым островом? Или на костёр? Радовид сжигает чародеев, алхимиков и всех остальных, кто хоть как-то связан с магией. Ещё немного, и он перейдёт на нелюдей.
— Dh’oine меня не поймают, — фыркнул Йорвет, опираясь плечом об дерево. Роше подумал, что так он хотел незаметно перенести вес с правой ноги.
— Так что ты здесь делаешь? — повторил свой вопрос Роше.
— То же, что и ты, — загадочно ответил Йорвет.
О, значит он тоже планировал покушение на короля Редании? Какое совпадение!
— Что с ногой? — Роше понял, что внятного ответа не дождётся и сменил тему.
— Я не помню, чтобы ты так заботился о моем здоровье в прошлый раз, когда мы встретились.
— Я интересуюсь, а не забочусь, белка, — прищурился Роше.
— Что это? — Йорвет казался искренне удивленным. — Ещё один непонятный ритуал dh’oine во имя напускной вежливости? Если не собираешься меня убивать, проваливай. Или я пущу тебе стрелу в глаз.
— Будем близнецами? — хмыкнул Роше. Йорвет шутки не оценил. — В прошлый раз ты передумал. А сегодня мог бы застрелить меня ещё первой выпущенной стрелой. Что такое, Йорвет? Сентиментальным стал на старости лет?
— Нет, — протянул Йорвет, ещё сильнее опираясь об дерево. — Просто ты с каждым годом все ублюдочнее и ублюдочнее. Интересно, что дальше будет.
— Так ты у нас академик лесной? — коротко засмеялся Роше. — Буду знать.
Он сделал шаг вперёд. Йорвет мгновенно выпрямился, снял лук с плеча и натянул тетиву — Роше и глазом моргнуть не успел.
— Что ты нервный такой? — возмутился он, разведя руками. — Сколько мы ещё будем в это играть? Я уже понял, что ты меня не пристрелишь. Один раз — случайность, два — закономерность.
— Три, — произнёс Йорвет, покачнувшись.
— Что?
— Два раза — это совпадение, — объяснил Йорвет таким тоном, каким учил бы маленьких скоя’таэлят целиться людям в глаза. — А три — закономерность.
— Какая разница, учёный, — отмахнулся Роше. — Нашёлся тут умник.
В конце концов он наплевал на вялую враждебность Йорвета и стремительно подошёл на расстояние вытянутой руки. Йорвет опустил лук.
Роше отвёл взгляд от его напряженного бледного лица и посмотрел на его правую ногу. В свете Луны кровь казалась чёрной. На траве вокруг сапога даже образовалась небольшая лужица крови. Штанина была цела, значит Йорвет что-то делал со своей раной.
— Йорвет, — серьезно произнёс Роше. — Ты — ушастый придурок.
— Ты никогда не перестанешь удивлять меня своим остроумием, — съязвил Йорвет в ответ, снова опираясь на дерево. Он скривился на пару секунд, но тут же снова надел свою маску невозмутимости.
Роше хотелось вмазать самому себе за то, что он собирался сделать.
— Залезай, — сдаваясь, командным тоном приказал Роше и подозвал свою лошадь.
Йорвет посмотрел на него, как на умалишённого. Роше уже и сам сомневался в собственной адекватности, но отступать было поздно.
— Не усложняй и так уже сложную ситуацию, — покачал головой Роше, видя, что Йорвет и не думал двигаться с места. — К кому ты шёл? К своим? Ты к ним не дойдёшь, потеряешь сознание и истечёшь кровью. Поехали, белка.
— Чтобы меня прирезали твои прихвостни? — хмыкнул Йорвет. — Нет уж, спасибо за предложение.
— Не прирежут, — отрезал Роше.
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда, что я прекрасно знаю своих людей, — вздохнул Роше. — И мой приказ они не осмелятся нарушить.
Йорвет, кажется, провёл аналогии с самим собой и его скоя’таэлями и согласился. Но затем прищурился, всматриваясь в лицо Роше так пристально, словно пытался отыскать там любой злой умысел.
— Сдашь меня властям? — Йорвет наконец придумал ещё одну причину умереть в лесу от кровотечения.
— Нет. Я нынче власть не жалую, а она не жалует меня, — и это было ещё мягко сказано. — Тем более, все костры уже заняты магичками.
— Не боишься, что я вернусь в ваш лагерь со своими скоя’таэлями и перережу все глотки до единой, пока вы будете спать?
С каждой проходящей секундой Йорвет бледнел все сильнее и сильнее, язык начинал заплетаться. Он явно прикладывал усилия, чтобы оставаться на ногах.
— Если ты не заметил, — произнёс Роше, вскакивая на свою лошадь, — я вообще тебя не боюсь, Йорвет, — он протянул ему руку. — Едем, белка. Если ты, конечно, не предпочтешь сдохнуть под кустом. Разве ты не нужен своим скоя’таэлям?
Что-то во взгляде Йорвета неуловимо поменялось. Роше остался доволен собой — он знал, куда надавить. Это сработало бы и с ним тоже. В этом они были похожи: смыслом жизни Роше была Темерия и его специальный отряд «Синие Полоски», а Йорвет заботился только о скоя’таэлях. Они были двумя сторонами одной монеты.
Он колебался еще несколько секунд, но в конце концов грубо схватил Роше за протянутую руку и с приглушённым стоном взобрался в седло спереди. Он выругался на Старшей Речи, когда раненную ногу пришлось согнуть.
Роше взял поводья и направил лошадь вперёд по тропе. В одном седле было тесно. От Йорвета пахло кровью, потом и лесом — цветами, травами и свежим ветром. И ещё от него было очень жарко, даже обжигающе — и не в переносном смысле. У Йорвета, скорее всего, начиналась лихорадка.
— Кто это тебя так? — спросил Роше, просто чтобы вывести Йорвета на разговор.
— Мне все dh’oine на одно лицо, — пробормотал Йорвет заплетающимся языком.
— Во что они были одеты?
— Me n’te volt, —
«Не знаю».
— Как это не знаешь? — переспросил Роше, но Йорвет продолжил бурчать что-то на Старшей Речи себе под нос.
Он вдруг подался назад и навалился на Роше, положив голову ему на плечо и продолжая болтать непонятно что. Бравада, которую он напустил на себя, должно быть, совсем вытянула из него все силы.
До этого момента Роше никогда не замечал красоту Старшей Речи. Он знал ее, понимал до определенного уровня — долг службы, — но очень плохо говорил. Йорвет, казалось, чуть нараспев читал стихи, хотя, скорее всего, просто бормотал какой-то бред.
Да, не так Роше представлял себе этот вечер. И не только конкретно этот, а вообще любой. Скажи ему кто-то год назад, что он будет везти Йорвета в лагерь темерских партизан, чтобы вылечить его раны, он бы оценил шутку. Но это больше была не шутка.
— Позовите кого-нибудь с носилками! — крикнул Роше, когда они подъехали ко входу в пещеру, в которой был разбит лагерь. Лучники на стенах переглянулись между собой, но ничего не спросили. Один из них бросился выполнять приказ.
Роше спрыгнул с лошади. Йорвет, оставшийся без опоры, опасно накренился набок. Роше поймал его, обняв двумя руками. Тот весил явно меньше его самого.
— Ноги держите, — приказал Роше двум подоспевшим с носилками партизанам. Они точно узнали Йорвета, но ослушаться не посмели.
Войдя внутрь лагеря, Роше пытался сохранить бесстрастное выражение лица. Его решения не должны были никогда ставиться под сомнение, и сегодняшний случай — не исключение. Пусть он и сам до конца не понимал, зачем это сделал.
Импровизированный лазарет, конечно, не мог сравниться с больницей в Новиграде или полноценным лазаретом в армейском лагере, но это было уже что-то.
Двое помощников тут же ушли на свои позиции, выглядя при этом очень озадаченными. Ещё бы. Они не каждый день видели скоя’таэля, тем более, такого известного, в лагере темерских партизан. Было похоже на начало анекдота. Заходит как-то скоя’таэль в…
Мысль не дал закончить лекарь.
— Это белка, — произнёс он вместо приветствия. — И не простая. Это Йорвет. Совсем из ума выжил, Вернон?
Роше давно заметил, что почти все лекари, которые когда-либо ему встречались, совсем не выбирали выражения.
— Он нужен мне живым.
— Правда? — показательно удивился лекарь. — Зачем?
— Информация.
— Какая?
— Государственной важности, — огрызнулся Роше, теряя терпение. Йорвет весь блестел от пота и бледнел на глазах, продолжая шептать что-то на Старшей Речи. — Приступай. Это приказ.
Лекарь вряд ли ему поверил. Он посмотрел на него тяжелым взглядом ещё несколько секунд, затем покачал головой и наконец присел возле Йорвета. Роше сел на соседнюю свободную лежанку.
Лекарь разрезал штанину на правой ноге Йорвета. Перед ними во всей красе предстала длинная, глубокая рана на внешней стороне бедра, начинающаяся чуть ниже тазовой кости и доходившая до колена. Выглядело ужасно, но Роше видел и не такое.
Лекарь дотронулся ладонью ко лбу Йорвета. Тот резко открыл глаз и дёрнулся в сторону, ударившись прямо об Роше.
— Повышенная температура, — ровным тоном произнёс лекарь. — Инфекция…
Лекарь ушёл за своими инструментами и на несколько минут оставил их вдвоём.
Йорвет повернул голову и посмотрел на Роше удивительно ясным взглядом, так что ему даже стало как-то не по себе. Роше видел, что он на долю секунды узнал его, осмотрел обстановку, оценил ситуацию. И отдал себя на его волю.
Йорвет спросил у него что-то на Старшей Речи. Это был не очередной бессвязный бред, а четко адресованный вопрос:
— Por que? — прошептал он хриплым голосом.
«Зачем?»
Роше замялся, не зная, что ответить. Его спас вернувшийся лекарь.
Вместе они промыли рану и продезинфицировали иглу. Йорвет продолжал что-то говорить, словно и не было этой странной минуты просветления.
— У нас мало… Обезболивающего, — слова «фисштех» они избегали. — Я не стану использовать его для сраной белки, а лучше приберегу для наших. Буду шить так, если командир не возражает.
Роше с сомнением посмотрел на Йорвета. По его виску стекала прозрачная капля пота. В свете свечи его бледное лицо приобрело ещё более нездоровый оттенок.
Роше вспомнил их давнюю вражду, вспомнил свою ненависть и жгучее чувство унижения, когда Йорвет почему-то не убил его тогда, во Флотзаме, хотя мог это сделать. Он хотел бы ненавидеть его и в этот конкретный момент, но не мог, как бы ни старался.
Однако, оставить запасы обезболивающего для своих партизан имело смысл. Это то, что сделал бы хороший командир. А Роше им и был. К тому же, он представлял, какие слухи пойдут по лагерю, узнай они о том, что он отдал такое ценное лекарство какой-то белке. Свой авторитет он не мог подрывать. Только не сейчас, не на пороге государственного переворота.
— Делай, что нужно, — бросил он лекарю.
Следуя его просьбе, Роше сел позади Йорвета, приподнял его в полусидящее положение, крепко обнял, прижав его руки к телу и сжал согнутые в коленях ноги у его талии. Двое других подоспевших на помощь партизан держали его ноги.
Лекарь плеснул на рану то ли спиртом, то ли ещё чем-то похожим, явно не церемонясь. Роше это уже начинало возмущать, но он ничего не говорил.
Йорвет приглушенно вскрикнул, когда жидкость попала на его рану. Его дыхание участилось, и Роше ладонью, находящейся на его груди, почувствовал бешеный стук его сердца. Значит, у Йорвета оно все же было.
Наблюдая за приближающейся к ране иглой, Роше усилил свою хватку и, как вскоре оказалось, не зря. Йорвет взвыл и дёрнулся, пытаясь уйти от боли, но Роше и двое других партизан удержали его на месте.
С каждым новым стежком Йорвет выл, неразборчиво ругался на Старшей Речи и пытался вырваться. У Роше уже начинали болеть мышцы, когда Йорвет выдохся. Казалось, он отключился, и испытания для нервов Роше закончились, но нет — Йорвет заскулил, как побитая собака.
Лучше бы он кричал и вырывался — это было бы хоть бы на него похоже.
— Дай ему передохнуть, — не выдержал Роше. Он многое слышал за свою службу в армии, за войны, за нахождение в многочисленных лазаретах. Слышал нечеловеческие крики, тяжелое дыхание своих собратьев по оружию, вопли страха и боли, плач. Однако, тогда он этого ожидал, он знал, на что идёт, как знали и все остальные. Но сейчас…
Йорвет много лет был неуловимой тенью, воинственным командиром скоя’таэлей, с завязанными глазами попадающий точно в цель с огромного расстояния, жестокий, беспринципный сукин сын — он был его вечным врагом. Но враги не должны держать тебя за руку. А Йорвет не должен так жалостливо скулить от боли. Роше бы никогда не подумал, что услышит такое. Это было неправильно. Противоестественно.
— Чтобы растянуть его страдания подольше? — поднял брови лекарь, замерев с окровавленной иглой в руках. — С удовольствием. Но, думаю, ты не эту цель преследуешь, командир. Лучше попробуй его отвлечь.
— Как? — нахмурился Роше.
— Ну, не знаю, расскажи ему что-то, — отмахнулся лекарь. — Он же эльф, что они там любят? Трава, цветочки, игра на дудочке, убийство людей. Что-то вроде этого.
Он снова принялся штопать ногу Йорвета. Тот начал дергаться с новыми силами.
— Йорвет, — произнёс Роше ему на ухо, чувствуя себя очень глупо. — Прекрати. Или мы так никогда не закончим зашивать твою рану.
На удивление, Йорвет выдохнул что-то в ответ. Роше, конечно же, ничего не понял, и смысла переспрашивать не было.
— Знаешь, когда я только поступил на службу, — начал Роше, прижавшись к уху Йорвета как можно ближе, чтобы больше никто не услышал, что он говорил, — я нашёл возле казарм больного побитого кота. Я уже не помню, но, мне кажется, у него тоже не было одного глаза, как у тебя, — очередной стежок, глухой скулёж.
— Выносливая белка, — хмыкнул лекарь. — Кто другой давно уже бы отключился.
Роше продолжил, не обращая на него внимания:
— Я начал таскать этому коту еду и даже уговорил местного лекаря вправить ему вывихнутую лапу. Спустя две недели кот разжирел, лапа зажила, и ещё через несколько дней я наблюдал, как он в одиночку кидался на сторожевых псов, — чужой тихий голос над ухом действительно отвлекал Йорвета, потому что он больше не дёргался так же сильно и не скулил так же громко, как раньше. — Я это к чему. Ты мне напоминаешь того кота. Хоть ты и белка.
Йорвет снова что-то ответил, и на этот раз Роше распознал слова:
— Thaesse. —
«Заткнись».
Он ухмыльнулся.
Лекарь наконец закончил своё занятие и отошёл вымыть руки. Двое других партизан тут же вышли из лазарета. В лагере всегда было, чем заняться.
Йорвет дышал так же часто, сердце стучало еще бешенее, но напряженные мышцы расслабились. Роше и сам позволил себе отдохнуть. От сильной хватки болели руки и ноги.
— Открой ему рот, — велел лекарь, переливая какую-то жидкость из колбы в маленькую мензурку. Роше надавил на скулы и подбородок Йорвета, заставив того открыть рот. Лекарь быстро влил в него какое-то лекарство. Йорвет закашлялся, затем обмяк. Роше пересел на свободное место справа от него и осторожно опустил его на лежанку.
— Он вырубился или спит? — спросил Роше.
— Да кто ж его знает, — произнёс лекарь. — Спит, думаю. Повезло ему, что наши недавно спасли какого-то травника от бандитов, у него много каких полезных травок и эликсиров оказалось. Без них белке бы в сто раз хуже пришлось. Может, и ногу пришлось бы отрезать, — Роше молчаливо ужаснулся, но не подал виду. Лекарь помолчал, затем добавил: — Вижу, жалко тебе этого скотоеля, командир. Поэтому честно скажу, несмотря на все мои усилия, ему сегодня будет херово. Так что оставайся, если хочешь. А я пойду, пожалуй.
Лекарь кивнул на прощание, кинул быстрый взгляд на Йорвета и вышел из лазарета.
Роше тяжело вздохнул. Наконец-то его оставили одного. Не считая, конечно, Йорвета, но тот был не особо разговорчивым.
Роше думал, что почувствует к нему какую-то жалость или отвращение, или даже злорадство, или триумф. Но ничего такого не было. Ему было интересно, что из этого получится.
Роше отлучился ненадолго, чтобы быстро поужинать и приказать всему лагерю ни под каким предлогом не трогать скоя’таэля. Многие были очевидно недовольны присутствием эльфа, и Роше вполне их понимал. Они считали скоя’таэлей своими врагами, а Йорвет и вовсе был легендой, бесстрашным командиром, дымом сквозь пальцы не только Роше, но и многих других, умелым стрелком и отличным фехтовальщиком, а ещё — убийцей. Но именно сейчас он бы вряд ли смог обидеть даже муху.
Роше повезло, что Бьянки не было в лагере. Вот уж кому было бы недостаточно простого приказа.
Поужинав пресной водянистой кашей, Роше вернулся в лазарет. Йорвет не двинулся с места, разве что повернул голову в другую сторону.
Роше решил воспользоваться моментом на полную. Он присел рядом с ним на колени и подался вперёд, чтобы разглядеть лицо Йорвета.
Они никогда не были так близко друг от друга. Вернее, были, конечно, когда дрались тогда, во Флотзаме, но сейчас все было по-другому. Йорвет спал, его грудь, обтянутая несколькими слоями одежды, часто поднималась и опускалась. На его лице появилось несколько свежих порезов. Но что было самым удивительным, так это бледные, почти незаметные веснушки, покрывавшие его нос и левую щеку. Это напомнило Бьянку, у неё они тоже были.
Роше снял с Йорвета карминовую повязку, расстегнув кожаный ремень на его голове. На месте правого глаза зияла чёрная дыра с огрубевшей кожей. Фиолетово-бордовый глубокий шрам пересекал пустую глазницу, доходил до скулы и разворачивался к верхней губе. Зрелище не из приятных. Роше задумался о том, как Йорвет выглядел до получения этой травмы. Чёрные волосы, яркие зелёные глаза, тонкие черты лица… Ему, наверное, прохода не давали, пока он не стал тем, кем стал.
От одежды Йорвета несло кровью и потом. Роше, наплевав на приличия, о которых в принципе никогда особо не заботился, расстегнул многочисленные ремни, снял с него бордовую безрукавку, стёганый зелёный балахон, белую рубаху. Он замер, уставившись на чёрную татуировку лозы с листьями, начинавшуюся у левой стороны шеи. Она обволакивала плечо Йорвета, переходила на грудь и устремлялась к талии, заворачивая куда-то за спину. Роше просто срезал с него штаны, вымокшие в крови. Оказалось, татуировка продолжалась дальше и закручивалась вокруг его левой ноги, заканчиваясь у самой голени.
Роше набрал воды в миску, отыскал какую-то чистую тряпку и быстро обтер Йорвета, стараясь сфокусировать внимание на завитках татуировки. Закончив, укрыл его легким одеялом.
Бросив грязные вещи у общей кучи, которую с утра предстояло сдать в прачечную в Застенье, Роше принёс в лазарет свой собственный запасной комплект одежды — на случай, если Йорвет проснётся раньше, чем постиранную одежда принесут назад. Роше бы с удовольствием посмотрел на него, одетого в синий цвет.
Поколебавшись секунду, любопытство выиграло. Он взял в руки лук Йорвета. Тот был легче, чем казалось со стороны. Роше взял стрелу с розовым оперением и аккуратно натянул тетиву, но так и не выстрелил. Скольких людей убил из этого лука Йорвет, виновных и невиновных? Почувствовав себя невыносимо отвратительно, он положил лук на место.
Хотелось спать. В лагере уже час как пробили отбой, а Роше и так проснулся в четыре утра.
Он лёг на лежак слева от Йорвета — смотреть на изуродованную шрамом правую сторону его лица совсем не хотелось.
Роше думал, что заснёт быстро, но, оказалось, он привык спать рядом с остальными, окружённый звуками: громким дыханием, храпом, бормотанием во сне. А здесь было непривычно тихо. Он вслушался в эту тишину, различил порывы ветра где-то вне стен пещеры, с трудом доносящиеся до лазарета звуки из общего зала, уханье пролетающей совы.
И в конце концов Роше расслышал тихое, частое дыхание Йорвета, спящего в полуметре от него. Роше заснул, слушая, как он дышит.
Долго поспать ему не дали. Роше проснулся резко, словно его пнули ногой в бок. Мгновенно распахнув глаза, он выхватил кинжал из-под подушки и рывком сел, готовый защищаться.
Но это был всего лишь Йорвет. Всего лишь? Ещё год назад Роше бы ни за что не подумал, что Йорвет станет тем, кого можно назвать «всего лишь»…. Роше потёр глаза и зажег потухшую свечу.
Йорвет сбросил с себя одеяло, оголив плечи и грудь. В танцующем свете свечи татуировка лозы, казалось, двигалась. Он ерзал на лежанке, сжимал и разжимал кулаки, глаз под закрытым веком двигался. Ему что-то снилось. Или это снова был бред.
— Spar’le, — неожиданно четко произнёс Йорвет. Эту фразу Роше знал и вряд ли бы когда-нибудь мог забыть —
«Стреляйте». Йорвет крупно вздрогнул, нахмурился. Роше приложил ладонь к его лбу — обжигающе горячий. Он принёс миску с водой, бросил туда тряпку, выжал от лишней влаги. Йорвет продолжал бормотать что-то на Старшей Речи, затем и вовсе, казалось, прочитал какой-то стих. Роше замер, прислушиваясь. Красиво. Он положил мокрую тряпку на лоб Йорвета. Тот прерывисто вздохнул с облегчением.
Через полчаса относительной тишины, когда Роше уже задремал, Йорвет снова начал разговаривать. Роше выругался себе под нос, в очередной раз кидая тряпку в воду. Снова он не выспится.
Сквозь белый шум усталости в ушах, Роше распознал слова. Вернее, имена. Йорвет называл имена.
— Исенгрим, — шептал он, хмурясь. — Яевинн, Риордаин, Киаран…
Йорвет все называл и называл имена, и они все не кончались. Кем Йорвет считал для себя всех этих эльфов? Киаран был его правой рукой, но был ли он также его лучшим другом? Чувствовал ли он за него такую же ответственность, какую Роше чувствует за Бьянку? А Исенгрим? Брал ли Йорвет с него пример, восхищался ли им, рассматривал ли его как отцовскую фигуру?
Роше положил тряпку на лоб Йорвета. Тот вдруг засмеялся. Роше вздрогнул от неожиданности и сначала не поверил собственным ушам, но Йорвет действительно смеялся. Не так, как когда потешался над Роше или над другими людьми, а по-настоящему. Весело и искренне.
— Ты у меня не выиграешь, — пробормотал он на Старшей Речи. Снова хриплый смех. — Потому что я стреляю лучше, чем ты, Яевинн! — Роше придвинулся ближе, чтобы лучше различать слова. — Ты ведь на меня поставил, Исенгрим? Эй, так нечестно…
Интересно, это был сон, плод больного воображения Йорвета, спровоцированного высокой температурой? Или то, что он сейчас видел за закрытыми веками — это воспоминание? Воспоминание давно минувших дней, когда он был счастлив в окружении своего народа? Роше и сам вспомнил, как они в армии устраивали поединки на деревянных мечах.
— Sor’ca, — улыбнулся Йорвет. Роше поднял брови. Это слово он тоже знал — оно означало «сестра». — Все будет хорошо. Обещаю, сестренка. — Йорвет улыбался так тепло и нежно даже во сне, что Роше задумался о том, как бы это выглядело при свете дня, адресованное его сестре в плоти и крови. Йорвет добавил ещё несколько длинных витиеватых фраз на Старшей Речи, которых Роше не понял. Затем улыбка медленно исчезла с его лица, и он произнёс: — Squass'me.
Столько горечи и раскаяния в одном коротком слове —
«Прости». Из уголка левого глаза Йорвета скатилась одна единственная слеза. Роше, не задумываясь, стёр ее большим пальцем, пока она не попала Йорвету в ухо.
Теперь-то Роше действительно видел всё. Пьяный Радовид, упавший за борт корабля и утопившийся в Понтаре, удивил бы его даже меньше, чем то, что только что произошло.
Наверное, именно в этот момент, когда он дотронулся до мокрой скулы Йорвета, Роше окончательно и бесповоротно увидел в нем не просто старого врага, а такого же живого человека (вернее, эльфа), как и он сам, — Йорвет умел бояться, чувствовать боль, смеяться, улыбаться и даже плакать, у него была собственная правда, друзья, семья и прошлое.
Возможно, Йорвет устал, или это видение сестры успокоило его, но он замолчал и, кажется, заснул. Роше поменял тряпку на его лбу и тоже лёг.
Сон не шёл, но он знал, что нужно было попытаться вырвать любую минуту отдыха, которую он только мог. Роше закрыл глаза и попытался представить себе сестру Йорвета. Была ли она похожа на него? Были ли у неё такие же чёрные волосы и зелёные глаза? Была ли она младше или старше? Что с ней случилось?
Потерянный в мыслях, он все же заснул.
Когда Роше проснулся на четверть часа позже рассвета, Йорвет ещё спал. Тряпка сползла с его лба на плечо, прикрывая татуировку. Он дышал глубже и не так часто, как ночью. Глаз под веком не двигался, а губы не шептали имена. На этот раз Йорвет действительно просто спал.
Роше откинул тряпку в сторону, укрыл его одеялом по самый подбородок, и уже на самом выходе из лазарета столкнулся с лекарем.
— Жив? — спросил он, кивая головой в сторону Йорвета.
— Жив, — ответил Роше. — Только бредил ночью. Спать не давал.
— Это было предсказуемо, — произнёс лекарь, затем хмыкнул. — Надеюсь, он стоит тех лекарств, что мы на него потратили, командир.
— Я тоже, — сказал Роше, смотря на спящего Йорвета. — Никого сюда не пускай, если этот кто-то не раненный. Это ясно?
— Да уж яснее некуда.
Роше вышел из лазарета, скудно позавтракал, зашёл в свои импровизированные «покои», находящиеся в небольшом укромном уголке пещеры и представляющие из себя старый покосившийся военный шатёр, внутри которого помещалась низкая деревянная кровать, небольшой сундук, шаткий стол и такой же ненадёжный стул. Слева от стола булавками к стене шатра была прикреплена карта. Роше взял бумаги со стола, пересмотрел разведданные.
— Командир, — донёсся чей-то голос снаружи шатра. Роше отодвинул полог. — Вам записка.
Роше молча взял записку, прочитал. Дийкстра писал, что у него появились какие-то неотложные дела, соответственно, как минимум три дня у них намечались выходные от планирования государственного переворота. Роше, конечно, хотел побыстрее закончить со всем этим, но сейчас он был даже рад неожиданному известию. Ему не хотелось оставлять Йорвета одного в лагере темерских партизан. Что если он проснётся, когда Роше будет в Новиграде? Вряд ли Йорвет будет в восторге от положения дел, а потому может наделать глупостей. Или глупостей могут наделать партизаны, после реданской водки вспомнив о всех его злодеяниях.
Роше сел за стол и принялся читать новые данные разведки.
Ближе к обеду, когда шея и спина совсем затекли, Роше решил размяться и проверить Йорвета. Проходя мимо костра, над которым в котле варился обед, он кинул в огонь записку Дийкстры.
— Как он? — спросил Роше, заходя в лазарет.
— Спит, — сказал лекарь, отвлекаясь от переписи оставшихся лекарств. — Но вот холодно ему здесь что-то. Я его уже тремя одеялами укрыл, а он все дрожит. Ну, немудрено, пещера все-таки.
— Ясно, — кивнул Роше. — Он что-то говорил во сне?
— Иногда, — уклончиво ответил лекарь. — Но не по-нашему, — он помедлил, затем осторожно, словно смущаясь или боясь, добавил: — И… Я не уверен, но… Ваше имя.
Вот это уже было что-то новенькое. Йорвет не переставал его удивлять.
— Ясно, — снова повторил Роше. — Раз белке здесь холодно, позови кого-нибудь и перенесите его в мой шатёр. Ночью он много чего интересного наговорил. Интересно, что ещё скажет.
Роше собрал его оружие, флейту и трубку, пока двое других партизан поднимали Йорвета прямо на его лежаке, чтобы не тревожить его ногу.
За минутное пребывание в общем зале Роше почувствовал и на себе, и на Йорвете любопытный взгляд каждого присутствующего. Но никто ничего не говорил и не спрашивал, поэтому и Роше не стал ничего объяснять. Он и не должен был.
Партизаны, по распоряжению Роше, положили Йорвета на кровать и ушли, забрав с собой лежак. Роше достал из сундука свою рубашку, с трудом натянул ее на Йорвета, все время падающего обратно на подушку, затем укрыл его двумя одеялами.
Роше не знал, что будет, когда тот проснётся. Может, Йорвет сразу же вскочит с постели, выбежит из пещеры и, угнав коня, ускачет в закат, проклиная чертовых dh’oine на Старшей Речи. Может, он попытается зарезать Роше ножом. Может, уйдёт на рассвете, ничего не сказав, прихватив с собой своё оружие и украв одну из их лошадей. А может, он поблагодарит его за спасение. Из всех вариантов последний казался наименее вероятным.
Решив просто дождаться этого момента, Роше сел за стол и снова принялся читать письма.
Ближе к вечеру вернулась Бьянка, вместо приветствия сходу предложившая прирезать скоя’таэля. Роше повторил ей то же самое, что и остальным в лагере. Чуть поспорив, она все же смирилась и, сказав, что ей нужно проветриться, снова уехала, в этот раз прихватив с собой одежду, чтобы отвезти ее в прачечную. Роше хотел возразить, но передумал.
За ужином выслушав новые вести с дорог, Роше перетащил в свой шатёр одну из свободных лежанок и положил ее между столом и кроватью. Места было мало.
Спать не хотелось. Роше снял с головы свой шаперон, положил на сундук и сел за стол, чтобы снова заняться делом. Спустя час оживлённые звуки в лагере стихли, когда все легли спать.
Ещё через час глаза начинали слипаться, буквы плыли. Роше сложил недочитанные письма в стопку, положил в ящик и закрыл его на ключ. Остальные медленно и методично сжёг от пламени свечи.
Он взял маленький подсвечник с догорающей свечой за ручку и подошёл к Йорвету. Осторожно сел на край кровати, протянул руку и потрогал его лоб. Горячий, но уже не такой, как раньше.
Роше снял с Йорвета одно одеяло и лёг на свою лежанку. Попытался отогнать назойливые мысли и заснуть, но в последнее время с этим у него были проблемы.
Вскоре Йорвет заворочался на кровати, отчего та заскрипела, что-то недовольно пробормотал и задрожал так, что кровать заходила ходуном.
Роше потерпел минут пять, затем смирился с тем, что это не прекратится и все же набросил своё одеяло обратно на Йорвета. Тот дрожать перестал.
Зато холодно стало Роше, которого от земли отделял лишь один тонкий лежак. Набросить на себя было нечего, кроме своего запасного дублета. Роше со вздохом встал, зажег свечу и порылся в своём сундуке. Ни одного намёка ни на одеяло, ни даже на какую-нибудь простынку.
Варианта было целых четыре. Первый — попытаться заснуть так и рискнуть простудить почки. Второй — все-таки забрать у Йорвета одеяло и оставить его мёрзнуть. Третий — не спать до утра и заняться работой. Ни одна из этих возможностей Роше не прельщала. Поэтому остался последний вариант…
Он с сомнением посмотрел на Йорвета, затем на кровать. Выдержит ли она их обоих? Роше подумал, что узнает только если попробует.
Он тяжело вздохнул и в конце концов сдался. Снял с себя свой дублет и сапоги, оставаясь в рубашке и штанах.
— Сукин ты сын, Йорвет, — прошептал Роше. — Подвинься.
Йорвет, конечно же, требование не исполнил, и Роше подвинул его сам. Затем лёг на бок на освободившееся место слева от него — места хватало только так. Роше пытался оставить хотя бы какое-то расстояние между ними, но все равно спиной дотрагивался до его плеча и бока.
От Йорвета было очень тепло, а под двумя одеялами — особенно. Роше высунул одну ногу.
Он не помнил, когда в последний раз спал с кем-то в одной кровати. Наверное, только в детстве. Потом он пошёл в армию, затем на войну — и везде у каждого был свой лежак или своё место у костра. Всегда в непосредственной близости от другого человека, но все же не настолько.
У жизни отличное чувство юмора. Роше впервые в жизни спит с кем-то в одной постели, и этот кто-то — Йорвет, его давний злейший враг. Да, очень смешно.
Йорвет повернул голову и упёрся лбом куда-то чуть ниже затылка Роше. Его дыхание защекотало шею и неожиданно заставило кожу покрыться мурашками.
Роше не привык к тактильности. Физическое взаимодействие у него обычно ограничивалось рукопожатием или схваткой. Да он даже в борделях бывал очень редко — всегда слишком много дел и никогда нет лишних денег.
А вот Йорвет, похоже, очень любил кого-то полапать. Он повернул корпус набок и закинул на Роше правую руку.
— Ты что творишь, белка? — спросил он, зная, что никто ему не ответит.
— Ещё пять минут, — пробурчал Йорвет прямо ему на ухо.
Роше подавился смехом. Значит, Йорвет на самом деле любил поспать?
На самом деле, лежать вот так, с кем-то за спиной, было даже приятно. Пусть это был и Йорвет. От него больше не пахло кровью, а после обтирания запах пота тоже почти весь смылся, оставив только травяной аромат мазей и эликсиров.
И леса. От Йорвета всегда пахло лесом.
Роше почувствовал себя, как в бане. Ощущение было такое, словно он за секунду перенесся из снежного Ковира в жаркую Зерриканию.
Он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но ему нравилось. Нравилось тепло, исходящее от Йорвета, запах трав и леса, тихое сопение над ухом, прикосновение руки. Это было странно. Роше бы никогда не подумал, что такое может ему понравиться.
— Это бессмысленная борьба, — прошептал Йорвет во сне. Роше прислушался.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он так же тихо, не надеясь на ответ.
— Нам не выиграть эту войну, — снова пробормотал Йорвет ему на ухо. Такого тона Роше ещё от него не слышал. — Как бы я ни старался.
Роше знал, что скрывалось за этими отчаянными словами. Потому что так же он думал о судьбе Темерии по ночам.
— Тогда почему ты продолжаешь бороться? — прошептал он в ответ.
Йорвет только глубоко вздохнул.
— Йорвет, — позвал его Роше, выждав ещё минуту. Вряд ли у него появится еще один шанс вот так залезть тому в голову. — Почему?
— Потому что, — выдохнул он, едва касаясь губами уха Роше, — кроме этой борьбы больше ничего нет.
Роше снова провёл аналогию с самим собой и Темерией. Он тоже не мог сдаться, не мог все бросить и зажить обычной фермерской жизнью где-то под Новиградом, не мог сбежать куда-нибудь в Ковир, подальше от политики и войны. У него был долг. Так же, как и у Йорвета.
Роше положил свою ладонь поверх его в импульсивном жесте и заснул.
Роше проснулся совсем не так, как засыпал: вместо того, чтобы увидеть перед собой свой письменный стол, открыв глаза, он наткнулся взглядом на татуировку Йорвета. Сам Йорвет лежал на спине, обнимая Роше одной рукой и прислонившись щекой к его голове.
Привычных утренних звуков лагеря ещё не было слышно. Значит, оставалось ещё какое-то время до рассвета.
Роше тяжело вздохнул и закрыл глаза, пытаясь снова заснуть, но сон не шёл. Отодвигаться от тёплого Йорвета совсем не хотелось.
Это вопрос выживания, — подумал он, затем усмехнулся собственным же мыслям. —
Да кто тебе поверит? Он бы неплохо чувствовал себя и на тонком лежаке на полу, при условии, что забрал бы второе одеяло у Йорвета. Но он этого не сделал, и выбор этот был вполне себе осознанный.
Из полудремы Роше выдернул резкий стук по деревянной опоре шатра. Он провёл рукой по лицу и встал с кровати. Йорвет сонно попытался схватить его за руку, но Роше увернулся. Он тут же почему-то об этом пожалел. Даже такому, как он, хотелось иметь человека (в данном случае — эльфа), который не давал бы просыпаться в такую рань.
Роше накинул на плечи свой мундир, пригладил коротко-подстриженные волосы и нешироко приоткрыл полог. Ему вручили пачку свежих разведданных. Он кинул взгляд на выход из пещеры — было все ещё темно, но он знал, что рассвет был не за горами.
Роше сел за стол, зажег свечи и принялся за работу. Уставшие глаза с трудом различали слова.
Среди потока информации о позициях Нильфгаарда и Темерии кто-то написал о замеченном лагере немногочисленных скоя’таэлей где-то в Велене. Все мертвы.
Ещё год назад Роше был бы удовлетворён такой вестью. Ещё одними бандитами меньше. Но не сейчас. Угроза Нильфгаарда была больше. К тому же, как там говорится? Враг моего врага — мой друг. Загвоздка только в том, что для скоя’таэлей враги были везде.
Роше посмотрел на Йорвета. Знал ли он этих погибших эльфов?
Роше уже хотел вернуться обратно к своим бумагам, но Йорвет вдруг нахмурился, а затем медленно открыл свой единственный уцелевший глаз.
Роше замер, держа в руке запечатанное письмо и не смея хоть что-то сказать. Йорвет дотронулся рукой к виску, словно у него болела голова. Затем обвёл расфокусированным взглядом шатёр, остановившись на Роше.
Они уставились друг на друга, не говоря ни слова. Роше ожидал чего-угодно и был к этому готов. Он был готов к попытке убийства или побега, был готов к крикам и обвинениям. Но Йорвет продолжал молчать.
Он привстал на локтях, пытаясь подтянуться выше на кровати, и глухо зарычал от боли. Роше дёрнулся, чтобы помочь, но что-то его остановило. Йорвет откинулся головой на изголовье, сдер со своей правой ноги два одеяла и повернул голову, чтобы попытаться рассмотреть свою рану. Его лицо ничего не выражало. Удивительно.
— Вернон Роше, — хрипло произнёс он. — С каких пор ты помогаешь таким, как я?
— Таким, как ты, я не помогаю, — ответил Роше, покачав головой. На самом деле, он ожидал, что первой фразой Йорвета будет что-то вроде «Что произошло?», «Где я?» или «Какого хрена я тут делаю?», но кто их знает, этих эльфов. — Просто ты попался мне на пути.
— Что ж не добил? — криво усмехнулся Йорвет. Вместе с его ужасным шрамом на лице выглядело это устрашающе. — Честь?
— Нет, — Роше покачал головой. — Услуга за услугу. Ты не убил меня во Флотзаме. А я не дал тебе умереть в лесу у Новиграда. Квиты.
— И все? — поднял бровь Йорвет. Где-то за стенами шатра кто-то уронил котёл, послышалась ругань. Лагерь просыпался.
Нет, конечно, это было не всё. Ещё Йорвет был последним отголоском его прошлой жизни, которой Роше жил всего год назад.
— Нет, — усмехнулся Роше. — Ещё мне хотелось посмотреть на выражение твоего лица, когда ты бы проснулся в лагере темерских партизан.
— Понравилось?
— Не очень. Как-то артистизма маловато в этот раз, белка, — Роше прищурился, осмотрел заострившиеся черты лица Йорвета, его плечи и торс под незастегнутой рубахой, и встал из-за стола, одновременно с этим натягивая на голову свой шаперон. — Никуда не уходи, — насмешливо бросил он через плечо, оглядываясь на выходе из шатра.
— Очень смешно, — пробормотал Йорвет в ответ.
Только ступив на общую территорию, улыбка мгновенно исчезла с лица Роше. Он взял две тарелки серой слипшейся каши неизвестного происхождения. В ответ на удивлённые взгляды бросил короткое «Скоя’таэль воскрес» и зашагал обратно к шатру, игнорируя шепотки, ознаменовывавшие собой только одно — слух по лагерю уже начал распространяться.
Когда он отдернул полог, Йорвет разглядывал свою ногу и морщился от каждого своего прикосновения.
— Я же сказал, не трогай, — недовольно заметил Роше, протягивая ему тарелку с кашей, в которой тонула железная ложка.
Йорвет подозрительно прищурился, переводя взгляд единственного целого глаза то на еду, то обратно на Роше.
— Ну, что ты так смотришь? Не отравлена, обещаю. Если бы я хотел тебя убить, у меня было предостаточно моментов для этого за последние сутки.
— Тебе от меня что-то нужно, да? — спросил Йорвет, пропуская фразу Роше мимо своих острых ушей. — Ты, dh’oine, альтруист только по отношению к своей ненаглядной Темерии, а не ко мне и моему народу.
— Закончил? — скучающим тоном осведомился Роше. — Прямо сейчас мне нужно от тебя только одно, — чтобы ты заткнулся и съел чёртову кашу, — он бесцеремонно всучил ему тарелку, налил воды в кружку и поставил рядом с Йорветом. Тот тут же ее осушил. Роше налил ещё, а затем сел обратно за свой стол. Поковырялся ложкой в нелицеприятной каше и выругался себе под нос. Чертов эльф отбил все желание поесть.
Роше откинулся на спинку стула и уставился на Йорвета. Тот с опаской понюхал кашу, так же медленно отправил в рот. А затем заработал ложкой так быстро, что брови Роше поползли вверх. Самое обидное, что никому и не расскажешь, потому что все равно не поверят. Великий командир скоя’таэлей Йорвет, лежа в кровати Вернона Роше с рассеченной ногой, уплетает пресную кашу, приготовленную посредственным поваром из числа темерских партизан.
Скрип ложки об пустое дно тарелки действовал на нервы. Роше встал и молча отдал Йорвету свою порцию каши. Засранец не то что не поблагодарил, он даже взгляда не поднял.
— Так вот в чем секрет, — усмехнулся Роше, делая вид, что читает какое-то письмо. На самом деле он не видел перед собой ни строчки. — Нужно просто очень быстро есть, чтобы не почувствовать отвратительного вкуса.
Йорвет не ответил. Он был слишком занят, допивая вторую кружку воды до дна.
— Где моя одежда? — закончив с завтраком, спросил Йорвет.
— А что, ты собрался куда-то? — усмехнулся Роше. — Думаешь, протянешь в лесах с одной здоровой ногой? С одной стороны Нильфгаард, с другой — Редания и Новиград с его Охотниками за колдуньями.
— Никто не знает леса так, как скоя’таэли, — ответил Йорвет.
— Никуда ты не пойдёшь, — твёрдо отрезал Роше. — Не сейчас, по-крайней мере. Не только из-за ноги, но ещё и потому, что твоя одежда сейчас уже на пути к прачечной под Новиградом.
Выражение лица Йорвета было невозможно прочитать, но вряд ли ему понравилось то, что он услышал. Впрочем, Роше это мало заботило.
— А моя повязка? — спросил Йорвет.
— Она там же, — пожал плечами Роше. Йорвет, казалось, огорчился. — Она тебе так нужна?
Йорвет не ответил и отвернулся, его волосы рассыпались по плечам, выделяясь на фоне общей бледности и белой рубашки. Роше вздохнул, отрезал от своего шаперона кусок синей ткани и кинул Йорвету. Тот в изумлении уставился на ткань, а затем попытался встретиться взглядами с Роше, но он вовремя уткнулся обратно в свои бумаги. Йорвет кое-как завязал повязку на повреждённой стороне лица. Роше подавил вздох — так Йорвет стал чуть больше походить на самого себя.
— Что ты делал так близко от Новиграда? — спросил Роше, даже не надеясь на ответ.
— У меня были свои причины, — уклончиво ответил Йорвет. Ну, ничего удивительного.
Роше махнул рукой и оставил эту тему. Все равно из Йорвета ничего не вытащишь.
Кто-то постучал в шатёр снаружи: Роше отдернул полог и пропустил внутрь лекаря.
— Очнулся, значит, — констатировал факт лекарь, подходя ближе к Йорвету. Тот инстинктивно вжался в спинку кровати. Роше облокотился на стену рядом с ним. Лекарь откинул одеяла и присел на колени перед кроватью, рассматривая ногу Йорвета. Затем откупорил склянку с мазью. Крохотный шатёр тут же наполнил запах трав.
— Из чего мазь? — спросил Йорвет. Лекарь вздрогнул, словно не ожидал того, что скоя’таэль умеет разговаривать, но в конце концов ответил. Роше не разбирался в растениях, поэтому ни одно название ему ничего не говорило. Дослушав, Йорвет покачал головой и продиктовал лекарю другой список трав вместе с рецептом новой целительной мази.
— Никогда такого не слышал, — нахмурился лекарь. — Но звучит эффективно.
— Это эльфский рецепт, — ответил Йорвет. — Намного действеннее вашего.
Роше хмыкнул. Лекарь оставил два пузырька с эликсирами: обезболивающее и снотворное, а затем ушёл, пообещав достать все нужные травы к обеду.
— Что ты тут делаешь, Роше? — спросил Йорвет, сложив руки на груди. — Что это за место?
— А что, не видно? — раздраженно ответил Роше, затем обвёл шатёр широким жестом руки. — Это лагерь темерских партизан. Мы теперь живем ну прямо как вы: вокруг один лес и цветочки.
— К чему такие жертвы? — Йорвет поднял бровь.
— Ради Темерии, если вкратце, — пожал плечами Роше, складывая лист бумаги в квадрат. — После неудачи на линии Дол Блатанна — гора Карбон, — на долю секунды на лице Йорвета проскользнул гнев и даже, казалось, обида, — я с остатками отряда добрались до Новиграда. Радовид говорил, что будет сражаться за свободный Север, — Роше покачал головой. — Но он не лучше Эмгыра. Так что я веду свою войну.
— Политиком заделался? — насмешливо произнёс Йорвет. — Что ты можешь сделать против Севера и Нильфгаарда с кучкой оборванцев, живущих в пещере?
— Никого не напоминает? — засмеялся Роше, отложив бумажку, когда та в конце концов порвалась.
— Я хотя бы не отрицаю того факта, что моя борьба бессмысленна, — ответил Йорвет, отвернувшись.
— Тогда зачем ты продолжаешь бороться?
Роше уже слышал ответ Йорвета на этот вопрос, когда у того был необычный приступ честности из-за высокой температуры, но ему хотелось услышать, что он ответит сейчас, в здравом уме.
— А что ещё мне делать? — неожиданно громко произнёс Йорвет, резко развернувшись. — У меня нет дома, как и у всех скоя’таэлей, по вине dh’oine и предательницы Францески Финдабаир, — ее имя он практически выплюнул, как что-то неприятное. — Дол Блатанна для нас закрыта, дети там не рождаются. Вергена нет. Мы снова там же, где начинали, только теперь нас ещё меньше, — Йорвет резко замолчал на несколько долгих минут, словно вдруг пожалел о том, что сказал. Затем посмотрел прямо на Роше. — Если хочешь, дам тебе совет.
— Ну, валяй, — развел руками Роше, закидывая ноги на стол. — Не каждый день удостаиваешься чести послушать мудрость эльфа.
— Мне… Очень много лет. Я могу позволить себе бесконечную борьбу. Но ты — нет. Тебе уже сорок. Может, пора уже сложить оружие.
— Херовые у тебя советы, Йорвет, — усмехнулся Роше. — Я никогда не брошу Темерию.
— Я знаю, — кивнул Йорвет. Он действительно не выглядел ни удивленным, ни обиженным. Роше показалось, что он даже остался довольным полученным ответом. — Но тебе потребуется нечто большее, чем мечи и луки.
— Я над этим работаю.
— Правда? Каким образом? Тебя окружают одни враги, — Йорвет поправил сползающую неудобную повязку.
— С врагами можно и договориться, — ответил Роше.
Йорвет уставился на него единственным целым глазом и долго молчал, почти не моргая. Роше даже испугался, что тому снова стало плохо, но вскоре Йорвет нахмурился и заговорил:
— Думаешь, мы бы тоже могли договориться?
— Скоя’таэли меня не интересуют, — отмахнулся Роше. — Нильфгаард сейчас намного важнее, — он взял перо, нарисовал какой-то узорчик из попавшей на бумагу кляксы. Йорвет молчал, а до Роше медленно стал доходить настоящий смысл сказанного. Он замер, затем отложил перо. — Или ты имеешь в виду не просто перемирие? — Йорвет ничего не говорил, просто смотрел на него. — Хочешь сделать второй Верген где-нибудь в Темерии?
Они просто уставились друг на друга. Было слышно только звуки лагерной жизни снаружи шатра.
— Сначала я бы послушал, с каким таким врагом ты собираешься договариваться, — в конце концов сказал Йорвет.
Роше поднял брови, легкая улыбка заиграла на его губах от такой наглости. Он засмеялся, затем произнёс, все ещё посмеиваясь:
— Почему ты думаешь, что я настолько хочу видеть скоя’таэлей в Темерии, что даже выложу тебе все свои планы?
— Забудь, — отвернулся Йорвет после длинной паузы. — Это все равно плохая идея.
Роше вздохнул. Он не имел ничего против эльфов или других нелюдей, но скоя’таэли — другое дело. Террористы и преступники, убийцы, воры. Они презирали всех людей без разбора. Как же сильно помутилось сознание Йорвета, чтобы он спрашивал его о таком…
— Скорее всего, я тут же пожалею о том, что сказал это тебе, но… — протянул Роше, одной рукой рисуя кружочки на бумаге. — Нильфгаард. Вот, с кем я собираюсь договориться. Вернее, мы.
Йорвет замер, медленно повернул к нему голову. Его левый глаз словно полыхнул зелёным пламенем.
— Нильфгаарду нельзя доверять, — твёрдо произнёс он. — Он заключит с тобой сделку, пообещает выполнить все, о чем вы договаривались, а потом, когда придёт время выполнять, отречётся и приговорит к казни.
— Не нужно проецировать собственный опыт на мой, Йорвет, — ответил Роше. — Всё уже решено.
— Это ошибка. Нильфгаард пырнёт ножом в спину и тебя, и всех, с кем ты снюхался.
— Посмотрим, — пожал плечами Роше. Этот разговор стал порядком его раздражать. — Может, через год мы с тобой будем соседями.
Йорвет фыркнул и лёг на подушку, накрывшись одеялом с головой. Роше посмотрел на него. Из-под одеяла был виден только его затылок и длинные чёрные волосы.
Роше задумался о том, что, должно быть, они очень мягкие. Затем отогнал эти мысли и принялся читать письма.
Когда пришло время обеда, Роше насыпал в тарелку Йорвета чуть больше, чем было положено одному человеку в лагере, не то он бы снова уничтожил ещё и порцию самого Роше, а есть все же хотелось.
— У вас отвратительная еда, — заявил Йорвет, умяв всю тарелку похлебки за несколько секунд.
— Чем богаты, — пожал плечами Роше. Вообще-то, он был согласен с Йорветом — хоть в чем-то.
— Лес вокруг, — сказал Йорвет нравоучительным тоном.
— Я заметил, — хмыкнул Роше. — Но мы солдаты, а не охотники. Что получится пристрелить, то и едим. А если ничего не получается, что ж, обходимся кашей или ещё чем-то таким.
Йорвет хотел что-то ответить, но их разговор прервал лекарь, вернувшийся с готовой мазью по эльфскому рецепту. Когда он откупорил небольшую склянку, по шатру распространился запах сирени, малины, шалфея и ещё множества других запахов. Эта мазь пахла намного лучше, чем предыдущая.
Но лекарь притащил с собой не только лекарство, а ещё и старые деревянные костыли, оставшиеся ещё со времён Фольтеста. Йорвет смерил приспособление пренебрежительным взглядом, но Роше-то знал, что после выпитого количества воды Йорвету все же придётся встать.
После выпитого обезболивающего Йорвет заснул и даже не встал к ужину. Роше подошёл к кровати, наклонился и позвал его по имени. Никакой реакции. Затем он осторожно потряс Йорвета за плечо, тот пробормотал что-то неразборчивое. Роше дёрнул его за прядь волос, не удержавшись. Волосы, хоть и были грязными, все равно остались мягкими.
— Йорвет, — наклонившись ещё ближе, снова попытался Роше. — Ты ужинать будешь?
Йорвет нахмурился, затем поднял руку и несильно впечатал ладонь прямо Роше в лицо. Он пробурчал что-то похожее на «Отвали», отвернулся в другую сторону и укрылся одеялами.
— Ясно, — прошептал Роше себе под нос, удивлённо потирая лицо.
Йорвет все так же спал даже несколько часов спустя, когда и у самого Роше уже начинали слипаться глаза. Он снял с Йорвета одно одеяло и лёг на лежанку на полу, мгновенно проваливаясь в сон. В этот раз ему ничего не мешало — Йорвет перестал бормотать.
Беспрерывно поспать до утра не получилось. Роше проснулся от глухого звука удара. Он тут же подскочил на своём лежаке, с кинжалом в одной руке, но это был просто Йорвет, уронивший один из костылей на пол. Он шептал что-то на Старшей Речи и, судя по интонации, — явно матерился.
— Ты весь лагерь перебудить хочешь? — спросил Роше, потирая глаза. — Куда собрался?
— На улицу, — ответил Йорвет, не оборачиваясь.
— Может, с утра свежим воздухом подышишь? — недовольно спросил Роше, подавив зевок. Затем до него дошло. — Понял. Природа зовёт. Ещё бы, два кувшина воды выпить, — он встал, зажег свечу на столе, потом подал Йорвету упавший костыль.
— А штаны? — спросил Йорвет, положив костыли на кровати.
— Какие штаны? — переспросил Роше.
— Я в таком виде не пойду.
Роше закатил глаза. Хуже ребёнка, честное слово.
Он нашёл штаны в своём сундуке, вернулся к кровати и присел на кровати перед Йорветом. Тот уставился на него в немом удивлении.
— Хоть одна похабная шутка, и я тебя отсюда выкину, — пригрозил Роше. Йорвет поднял руки в жесте «сдаюсь», но поганую ухмылочку с лица не убрал.
Вместе они кое-как все же натянули штаны, и Роше помог Йорвету встать. Тот тут же покачнулся, но сохранил равновесие, бесцеремонно вцепившись в плечо Роше рукой.
Они вышли из шатра: Йорвет — с трудом передвигаясь на костылях, с которыми явно имел дело если не первый, то явно не десятый раз в жизни, Роше — позади, наблюдая за его шатким равновесием.
Когда они вышли из пещеры, Йорвет остановился и шумно вдохнул полной грудью. Роше махнул рукой часовым на уступах, те кивнули в ответ.
— Слишком далеко только не уходи, — предупредил Йорвета Роше. — Я тебя искать не буду.
Роше облокотился об стену пещеры и посмотрел на россыпь ярких звёзд на небе. Красиво. Значит, вот что видел Йорвет, каждый день засыпая под открытым небом?
Послышался звук его тяжелой походки. Йорвет вернулся и тоже оперся спиной об стену пещеры.
Они долго молчали, пока Йорвет первым не нарушил тишину:
— Киаран много созвездий знал, — произнёс он, еле-заметно улыбнувшись краем губ. — И к каждому — по легенде. Жаль, я уже ни одной не помню.
— Да, — согласился Роше, без понятия, что ещё можно было бы сказать. — Жаль. Он ведь был не просто твоим помощником, да?
— Он был моим другом.
Снова горечь и сожаление в его голосе. О ком вообще Йорвет мог говорить без скорби или гнева?
— У тебя есть сестра, Йорвет? — собравшись с храбростью, спросил Роше.
Йорвет резко повернул голову и посмотрел на него удивленным взглядом единственного целого глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Ты разговаривал с ней во сне.
— И с кем же ещё я разговаривал во сне?
— Со многими, — пожал плечами Роше. — С сестрой, с Киараном, с Исенгримом, ещё с кем-то, чьих имен я не запомнил. Даже со мной.
— Ясно, — хмыкнул Йорвет, снова посмотрев на небо. — Не зря мама говорила, что я сумасшедший.
— Ты просил у сестры прощения, — снова вернулся к теме Роше. — За что?
Йорвет пнул камешек носком ботинка, поправил повязку на голове. Затем поёжился, когда подул прохладный ночной ветер.
— Идём спать, — в конце концов сказал он, снова взяв в руки свои костыли. — Скоро рассвет.
Роше не стал возражать. В конце концов, Йорвет не должен был ему ничего рассказывать. Они не были друзьями или даже коллегами. Они были очень близкими врагами.
Вернувшись в шатёр, Йорвет тут же упал на кровать, отчего та противно скрипнула, и завернулся в одеяло.
— Холодно у вас тут, — прошептал он, пока Роше укладывался на свой лежак. — Хоть уже и май.
— Либо так, либо двигайся и освобождай мне место, — насмешливо ответил Роше, укрывая одеялом ноги.
Йорвет, то ли не услышав сарказма, то ли просто решив проигнорировать его, действительно невозмутимо подвинулся на правую сторону не очень широкой кровати.
— Серьезно? — удивился Роше. Вот уж чего он действительно не ожидал.
— Мёрзнуть я не хочу, — произнёс Йорвет из-под одеяла. — А спать с кем-то мне не привыкать.
Роше поколебался несколько секунд, но затем плюнул на все, сгрёб своё одеяло в охапку и лёг в кровать. Они отвернулись в разные стороны друг от друга, но Роше чувствовал тепло, исходившие от Йорвета, запах мази для раны на ноге и леса.
— Йорвет, — тихо позвал его Роше спустя несколько минут тишины. — Спишь?
— С тобой заснёшь, — вздохнул Йорвет, высовываясь из-под одеяла. Его волосы находились в полном беспорядке. Хотелось протянуть руку и пригладить их. — Ну, что ты хочешь?
— Ты ж только не приставай ко мне, — усмехнулся Роше.
— Иди в задницу.
— О, это приглашение?
***
Три дня выходных от политики пролетели незаметно — особенно с Йорветом в одном помещении. Тому становилось лучше даже не с каждым днём, а с каждым часом: мази и эликсиры по эльфским рецептам действительно работали лучше, чем то, к чему привыкли люди; трехдневное питание уже начинало положительно сказываться на фигуре; полноценный сон стабильно до девяти утра убрал синяки под глазами и вернул здоровый цвет кожи.
Через пять дней частые отъезды Роше из лагеря становилось все сложнее скрывать. Он возвращался обратно каждый раз более угрюмым, чем вчера, и зарывался с головой в свои письма и рапорты, которые всегда сжигал после прочтения.
Йорвет спрашивал у него о скоя’таэлях. Кого где видели, кто был убит. Роше мало когда мог что-то ответить по этому поводу. Он не был уверен, чего Йорвет ждал больше — информации или все же ее отсутствия.
— Сделка, — в один из вечеров заявил Роше, закурив трубку.
Йорвет оторвался от чтения книги, которую Роше привёз ему из Новиграда.
— Какая сделка?
— Место для твоих эльфов в Темерии в обмен на твою помощь мне, — ответил Роше, закидывая ноги на стол.
— Для эльфов никогда не будет места среди людей, — покачал головой Йорвет, положив книгу страницами вниз на кровать. — Для эльфов места не оказалось даже в Дол Блатанна. Ну, рассказывай, что задумал.
И Роше рассказал все. О Дийкстре и Талере, об их планах убить Радовида, договориться с Нильфгаардом, закончить войну и сделать Темерию вассальным государством.
Йорвет слушал молча, ни разу не перебив рассказ. Когда Роше закончил, он встал с кровати и, тяжело припадая на все ещё больную ногу, подошёл к карте Континента, висящую позади Роше. Йорвет был так близко, что можно было лишь протянуть руку и дотронуться до него. Роше продолжил курить.
— А я-то тебе зачем? — в конце концов спросил Йорвет, усаживаясь прямо на стол.
— Я не доверяю Дийкстре, — ответил Роше, выпустив в воздух колечко дыма.
— А мне, значит, да? — криво ухмыльнулся Йорвет.
— Хочешь верь, хочешь нет, но тебя я знаю дольше, чем его, — хмыкнул Роше. — И я тебя понимаю. Ты и я… — странно было говорить такое Йорвету, но все же это было правдой. — Мы бойцы. Ты знаешь, что такое честь, справедливость и долг. И ты не сдаёшься, Йорвет. Как и я.
Во взгляде Йорвета проскользнуло сожаление.
— Ты ошибаешься, — он покачал головой, его чёрные волосы, все ещё немного влажные после недавнего купания в реке, липли к шее, сливаясь с татуировкой. — На самом деле, я уже давно сдался.
— Нет, — твёрдо ответил Роше, отложив трубку. Йорвет посмотрел на него с удивлением от такого неожиданного тона. — Нет. Такое самоотвержение, как твоё, я видел только раз. В зеркале.
Йорвет долго молчал.
— Боюсь, я больше никогда не смогу оставить свою войну позади.
— Это мысль, которая возникает в моей голове каждую ночь, когда я пытаюсь заснуть, — произнёс Роше. Он не преувеличивал. — Но ты можешь хотя бы попробовать. Подумай о других. Я предлагаю им более-менее стабильное будущее. Йорвет, — Роше опустил ноги на пол, сел ровно и, поддавшись порыву, быстро сжал запястье Йорвета, — я это уже говорил и скажу ещё раз. В Новиграде уже не осталось чародеев и всех остальных, хоть как-то связанных с магией. Совсем скоро Радовид начнёт убивать нелюдей, если уже не начал, пока мы тут разговариваем. Мы должны его убить.
— Одним dh’oine меньше, — пожал плечами Йорвет. — Я не доверяю ни Нильфгаарду, ни Северу. Не после того, что случилось с Врихедд.
— И правильно делаешь, — кивнул Роше. — Но у меня больше нет выбора. Я только хочу выйти из этой истории живым, ради Темерии. Если ты поможешь, у меня будет намного больше шансов. К тому же, нужно ведь хоть кому-то верить, да?
Йорвет снова взял длинную паузу. Роше смотрел на него, не отрываясь. Ему казалось, если он посмотрит в сторону, Йорвет тут же передумает.
— Пожалуй, — в конце концов произнёс он, — хватит с нас лесов. Попробуем снова. Но если ты меня предашь…
— Не предам, — перебил его Роше. — Клянусь.
— Чем? — прищурился Йорвет, явно забавляясь.
— Темерией, конечно, — улыбнулся Роше. — На меньшее ты не согласишься.
Йорвет засмеялся. Так же легко и весело, как чуть больше недели назад во сне — это был второй раз на памяти Роше. Он надеялся услышать его ещё много раз.
В следующие пять дней, проведённых за разговорами о политике, плане убийства Радовида и сопровождающих его сомнений Роше, Йорвету становилось все лучше и лучше. Рана на его ноге почти затянулась, хоть и все ещё болела, но на неё уже можно было наступать. Лагерь партизан даже чуть потеплел к эльфу в своих рядах, когда Йорвет каждый день подстреливал оленя, зайца или ещё какую-нибудь живность с поста надзора. К тому же, он все так же носил одежду Роше, а не свою, которую уже давно привезли обратно из прачечной. Так он меньше выделялся среди остальных.
Иногда, поднимая взгляд от бумаг, Роше натыкался взглядом на Йорвета, читающего что-то, сидя на кровати, и удивлялся тому, как вообще они к этому пришли. Ещё год назад они пытались друг друга убить, а сейчас… Сейчас строят общие планы, доверяют друг другу жизни и спят в одной кровати. Прямо как женатая пара. Роше хмыкнул своим мыслям.
Проснувшись за час до рассвета, Роше не обнаружил Йорвета по другую сторону кровати. Собственно, поэтому он и проснулся — тепло, к которому он уже успел привыкнуть, вдруг куда-то исчезло. Это было странно. Роше бы никогда не подумал, что ему понравится просто спать вместе с кем-то.
Роше поворочался в постели, но в конце концов тяжело вздохнул и встал, накинув на себя кафтан.
Лагерь ещё спал. Роше осторожно прошёл мимо спящих людей, стараясь ступать как можно тише. Он посмотрел вверх и увидел Йорвета на одном из постов.
Роше вскарабкался по лестнице и встал рядом, облокотившись об деревянные перила. Йорвет ничего не сказал, только кинул на него быстрый взгляд.
Роше посмотрел в сторону соседних постов. Там все спали в полусидящем положении, оперевшись спинами об стену пещеры.
— Твои скоя’таэли тоже на постах засыпают? — спросил Роше, вглядываясь вперёд, туда, где горел огнями Новиград.
— А кто не засыпает? — вопросом на вопрос ответил Йорвет. Роше только хмыкнул.
Они долго стояли молча, задумавшись о чем-то своём. Было приятно помолчать.
— Вот, что удивительно, — негромко произнёс Роше, — мы сейчас вдвоём стоим на возвышении и даже не пытается друг друга отсюда сбросить.
— О, поверь мне, я с трудом сдерживаюсь, — улыбнулся Йорвет. Улыбка очень ему шла.
— Я не ослышался? — притворно удивился Роше. — Ты только что пошутил?
— Сейчас вниз полетишь, — пригрозил Йорвет. Роше поднял руки вверх, сдаваясь.
Рассвет начинал заниматься. Просыпались птицы.
— Dh’oine, — задумчиво протянул Йорвет, нарушая долгую тишину. — Неотесанные, грязные, вечно грызущиеся между собой, вы не понимаете значения свободы, красоты. Я много лет презирал твоих братьев по виду и не уверен, что перестал, — Йорвет покачал головой и посмотрел на Роше. — Но тебя… Тебя я ненавижу.
Роше не моргал, боясь прервать зрительный контакт, даже почти не дышал и ничего не говорил. Он просто ждал, что будет дальше. Сердце почему-то стучало в бешеном ритме.
— Ненавижу за то, что ты, dh’oine, заставил меня тебя уважать, — продолжил Йорвет. — За то, что пробудил во мне другие чувства, помимо равнодушия и презрения. Моя ненависть — это высшая из похвал. И лишь из-за неё я согласился на твою сделку.
— Засунь своё высокомерие себе в задницу, — ответил Роше неожиданно хриплым голосом.
Йорвет засмеялся, откинув голову назад, как ребёнок.
— Вот именно, — произнёс он, все ещё улыбаясь. — Вот именно поэтому.
Солнце уже почти поднялось над горизонтом. Солнечные лучи играли на волосах Йорвета. Наверное, после мытья они стали ещё более приятными на ощупь. Йорвет чуть прищуривал левый глаз, который казался ещё зеленее, чем обычно, в свете рассветного солнца. Роше сделал решительный шаг вперёд, преодолевая и так небольшое расстояние, которое их отделяло.
— Знаешь, не задирай нос, — произнёс он, вдыхая уже знакомый запах малины и леса. — Я тебя тоже ненавижу.
Роше подался вперёд, но затем так же быстро нерешительно остановился и встретился взглядом с Йорветом. Через несколько долгих мгновений Йорвет наклонился, и Роше был уверен, что он его поцелует. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, даже руки слегка тряслись. Роше чувствовал себя как молодая девчонка на первом свидании.
Но когда между ними почти не оставалось никакого расстояния, Йорвет вдруг посмотрел куда-то в сторону, отступил на шаг назад, выхватил стрелу и мгновенно натянул тетиву, целясь в кого-то внизу.
Роше вцепился обеими руками в перила, пытаясь скрыть дрожь и посмотрел вниз.
Лошадь щипала траву неподалёку от входа в пещеру. Кто-то с длинными белыми волосами и двумя мечами на спине смотрел на них снизу вверх.
Геральт поднял руку и коротко помахал в знак приветствия.
— Опусти лук, Йорвет, — вздохнул Роше. — Не видишь? Это же Геральт.
Надолго Геральт не задержался и ограничился только небольшим удивлением неожиданному союзу Йорвета и Роше, выслушал такое же короткое объяснение и затем сразу же перешёл к делу — ему нужна была помощь в битве с Дикой Охотой. Роше согласился сразу. Геральт не отказал ему в помощи с Бьянкой, поэтому было справедливо отплатить ему той же монетой. Йорвет сначала дал себя поуговаривать, но в конце концов тоже согласился, хоть и с небольшим энтузиазмом.
Окинув их обоих ещё одним любопытным взглядом, Геральт уехал так же быстро, как и приехал. Он явно очень спешил. Если бы не это, то Геральт точно бы не упустил шанса расспросить их обоих в подробностях о том, как они встретились и решили сотрудничать.
Как только стук копыт лошади Геральта стих, Йорвет, не говоря ни слова, ушёл в шатёр. Роше последовал за ним и как раз застал его за переодеванием в его привычную одежду.
— Что ты делаешь? — спросил Роше, беззастенчиво рассматривая татуировку на его спине.
— Собираюсь, — коротко бросил Йорвет, накидывая на себя свою рубашку. Роше присел на стол.
— Так не терпится с Охотой сразиться? — хмыкнул он. — Не так быстро. Сначала мне нужно поговорить с Бьянкой, затем решить, кого оставить за старшего, послать весть Дийкстре и Талеру…
— Я поеду один, — перебил его Йорвет, застегивая ремень, державший ножны для меча. — У меня есть ещё дела. Я и так уже здесь засиделся.
— Но… — опешил Роше. — Сейчас лучше не путешествовать в одиночку.
— Единственная опасность — это dh’oine на трактах, — ответил Йорвет, наконец-то поворачиваясь к нему лицом. Он поменял синюю повязку на глазу на свою привычную карминовую. — Но не лес. Я возьму лошадь?
— Бери, — вздохнул Роше. Словно он мог ему запретить.
Он вышел из шатра вслед за Йорветом, одобрил выбор лошади и в таком же тяжелом молчании последовал за ним на улицу. Уже проснувшийся лагерь с интересом наблюдал за ними.
Йорвет поправил своё оружие и повязку. Затем запрыгнул в седло. Он все ещё припадал на одну ногу.
Роше стоял в нескольких шагах от него, сложив руки на груди. Ему не хотелось его отпускать, но Йорвета было невозможно удержать, если он сам того не хотел.
К тому же, Роше догадывался, почему Йорвет так быстро решил уехать. Он знал, что тема того, что почти случилось еще полчаса назад, все равно вскоре всплывет.
— Мы поговорим позже, — произнёс Йорвет, словно бы прочитав его мысли. Затем обвел взглядом пещеру, взял в руки поводья и снова посмотрел на Роше. — Увидимся в Крепости Старого Моря. Va fáill.
Не дожидаясь ответа, Йорвет пришпорил лошадь и стремительно ускакал вперёд, вскоре скрывшись за деревьями.
Настроение резко ухудшилось. Роше вернулся обратно в лагерь, переговорил с Бьянкой. Затем, поразмыслив, ввёл в курс дел того, кого выбрал за главного на время, пока он будет отсутствовать. Инструктаж несколько затянулся.
Затем Роше вернулся в шатёр, написал записку Дийкстре и Талеру и принялся читать новоприбывшие рапорты. Разгребши кучу писем, под бумагами он неожиданно нашёл флейту Йорвета.
Почему-то только сейчас, взяв ее в руки, Роше был уверен, что все-таки они действительно встретятся в Каэр Морхене.
Он положил флейту в седельную сумку к остальным вещам, которые собирался взять с собой в дорогу.
***
В дороге у Роше была масса времени не только по два раза на дню поссориться и снова примириться с Бьянкой, поразмыслить над будущим Темерии, но и подумать о том, что чуть не случилось между ним и Йорветом в лагере на рассвете.
На самом деле, ещё с самой первой их встречи, Роше чувствовал даже некоторую обиду и на него, и на самого себя. Ну почему, почему только этот чертов скоя’таэль, ненавидящий весь род человеческий, пробуждал в Роше хоть какие-то эмоции? Почему не какая-нибудь красивая темерская дворянка ещё при дворе теперь уже покойного Фольтеста не украла его израненное, чёрствое сердце и не приходила в сладких снах на рассвете? Почему даже в те редкие моменты отдыха, когда Роше что-то снилось, это неизменно был Йорвет? Иногда Роше убивал его — мечом или кинжалом. Чувствовал под пальцами горячую красную кровь, вид которой сводил его с ума. Иногда Йорвет сам нависал над ним и всегда неизменно отказывался убивать — как во Флотзаме. И ещё реже Йорвет просто насмешливо улыбался ему, сидя на толстой ветке дерева и оторвавшись от игры на флейте.
Их связывали отнюдь не тёплые, конечно, но хотя бы какие-то отношения. А после начала войны с Нильфгаардом Роше и вовсе перестал видеть в Йорвете заклятого врага, когда на горизонте маячила более реальная угроза. Но если он сможет договориться даже с Нильфгаардом обменять мир на Севере на голову Радовида, может, он сможет договориться и с Йорветом? Может, не так уж они и отличаются на самом деле? Может, Йорвет снился ему не только потому, что накрепко засел в мыслях о мести?
Ни на один из этих вопросов Роше не знал ответа.
Заплутав по дороге раз пять, они с Бьянкой в конце концов добрались до Каэр Морхена. Издалека крепость выглядела устрашающе, но чем ближе они подъезжали, тем явственнее были видны отпечатки времени и разрухи на высоких стенах.
Мост был опущен, решетки на воротах подняты. Роше и Бьянка спешились, прежде чем пройти через них и, держа лошадей за поводья, вошли во двор.
Огромный двор пустовал: под навесом стояло несколько лошадей, жующих сено, стояли куклы для тренировок с мечом. Роше снял седельные сумки и первым двинулся вверх по ступеням, Бьянка последовала за ним.
В ещё большем внутреннем дворе тоже никого не оказалось, поэтому они подошли к огромным деревянным дверям. Смысла стучать, наверное, не было, хотя и просто так заходить тоже неприлично, тем более, они ведь уже и так вторглись на территорию…
Бьянка прервала его дипломатические мысли и первой толкнула дверь.
Внутри крепость оказалась ещё более обшарпанной, чем снаружи. С дальнего угла, там, где горел огонь в камине, послышался чей-то смех. Роше сначала узнал голос, а уже потом заметил рыжие волосы Трисс Меригольд.
— Трисс? — позвал ее Роше, подходя ближе.
Она отвернулась от мужчины, сидящего с ней за одним столом, перевела удивлённый взгляд на Роше, затем на Бьянку и снова на Роше.
— Вернон Роше! — воскликнула она звонким девичьим голосом и поспешно встала из-за стола, раскинув руки в стороны для объятия. Он позволил ей эту вольность. На несколько секунд его окутал запах ее духов — полевые цветы и сладкий персик. — Бьянка, — Трисс кивнула ей, воздержавшись от бурного проявления эмоций от встречи. Ну, в конце концов, это именно с Роше они вместе были при дворе Фольтеста: любимая гончая короля и рыжеволосая чародейка-советница. — Вы приехали первыми. Ну, не считая меня, конечно.
— Представишь нас, Трисс? — спросил Роше, встречаясь взглядами с мужчиной. Тот был ведьмаком, как и Геральт, — его выдавали желтые кошачьи глаза. У него были короткие каштановые волосы и ужасающий шрам на правой половине лица.
— Ох, конечно, — спохватилась Трисс. — Роше, Бьянка, это Эскель, названный брат Геральта. Эскель, — она посмотрела на ведьмака, и ее взгляд потеплел даже несмотря на уродующий его лицо шрам, — это Роше и Бьянка, наши с Геральтом общие друзья.
Роше пожал протянутую руку Эскеля, то же самое затем сделала Бьянка. Роше сразу же заметил, что ведьмак ей понравился — он пожал ей руку как мужчине.
— Приятно познакомиться и добро пожаловать в Каэр Морхен, — кивнул Эскель. Его голос, в отличие от внешности, оказался очень приятным и располагающим к себе. — Спасибо, что приехали. Это важно и для Геральта, и для всех остальных, кому Цири важна.
— Я познакомлю вас с Весемиром, Ламбертом и Йеннифэр позже, — сказала Трисс. — Они сейчас все заняты. Хотя Ламберт уже должен был вернуться с рыбалки, — она на секунду нахмурила брови. — Ну, тогда давайте пока выберем вам комнаты? Вы наверняка устали с дороги. Увидимся, Эскель.
Эскель только кивнул. А Роше ещё думал, что это Геральт молчаливый…
— Трисс, я не до конца понимаю, что мы здесь делаем, — произнёс Роше, следуя за ней вверх по ступеням. — Неужели Дикая Охота действительно существует? Что они хотят от Цириллы, почему преследуют ее?
Трисс тяжело вздохнула и пустилась в пространственные разъяснения о гене Старшей Крови, путешествиях между мирами и о Госпоже Пространства и Времени, которой Цири как раз и являлась. Добрую половину из всего объяснения Роше так и не понял, но вынес для себя самое главное: Цири с ее даром может как спасти, так и разрушить мир, поэтому ее нужно защищать любой ценой. Что ж, одну страну он уже пытался спасти, а вот целый мир — впервые.
— Дикая Охота, — произнесла Трисс, когда они наконец выбрали более-менее порядочные комнаты для Роше и Бьянки, — это не детские страшилки. Но они и не призраки, а эльфы. Народ Ольх. Aen Elle. Мы поговорим о них подробнее, когда в Каэр Морхен прибудут все, кого Геральт просил о помощи. А пока что, — она обернулась и улыбнулась, пока Роше распаковывал седельные сумки на сомнительного вида кровати, — есть время отдохнуть с дороги.
Трисс грациозно взмахнула рукой, и бадья за ширмой наполнилась горячей водой.
— Искупайся, Роше, — ухмыльнулась она. — От тебя лошадью несёт. Идём, Бьянка.
За ними закрылась дверь. Снова пообщаться с Трисс было приятно. Навевало воспоминания о былых временах при дворе Фольтеста. К тому же, иметь знакомое лицо среди разношерстной компании, которую собрал Геральт, успокаивало. Если бы ещё Йорвет явился…
Не теряя времени, Роше влез в бадью. Он уже и забыл, когда в последний раз купался в горячей воде, поэтому дождался, пока вода почти полностью остынет и только тогда быстро использовал мыло, пахнущее лавандой, после чего вылез из бадьи и оделся. Когда он обернулся, воды в бадье уже не было.
Проигнорировав желание упасть прямо на колючее одеяло, Роше зажег огонь в камине. Все-таки в крепости было холодно.
Роше лёг на кровать с намерением чуть отдохнуть и отправиться на экскурсию по твердыне ведьмаков, но неожиданно для самого себя заснул.
Долго поспать не удалось. Его разбудил стук в дверь. Когда он открыл, Бьянка чуть ли не за шкирку вытянула его из комнаты на ужин, потому что умирала от голода, но при этом не хотела сидеть с незнакомыми людьми за одним столом.
Когда они спустились на первый этаж, оказалось, что прибыл ещё краснолюд Золтан, притащивший с собой целую мастерскую. Также они с Бьянкой познакомились с Весемиром и Ламбертом, который неизменно называл Трисс исключительно «Меригольд», что порядком ее подбешивало. В конце концов, Эскель послал ему очень выразительный взгляд, и Ламберт, закатив глаза, прекратил свой поток сарказма.
— Прошу извинить Йеннифэр, — произнесла Трисс, когда все наконец-то перезнакомились, обменялись любезностями и сели за стол. — Она ещё… Занята. Всем приятного аппетита. Надеюсь, вам понравится уха, — Трисс насмешливо прищурилась. — Ламберт ведь так старался, занимаясь браконьерством на озере.
— Если твои взгляды тебе этого не позволяют, — ответил Ламберт, — то не ешь, Меригольд.
Трисс только возмущённо хмыкнула. Роше подавил смешок.
— Роше, Бьянка и Золтан уже здесь, — произнёс Эскель, когда тарелки опустели. — Напомни, кого ещё мы ждём, Трисс?
— Остались только Кейра, Мышовур и Хьялмар ан Крайт с парой своих людей, — ответила она, сложив руки на груди.
— Кейра? — нахмурился Ламберт. — Кто это, очередная магичка?
— Увидишь, — многозначительно хмыкнула Трисс, поправляя выбившуюся рыжую прядь за ухо. Эскель проследил за ее движением внимательным, но нечитаемым взглядом.
— Не только, — возразил Роше, отпивая кислое вино из кубка. На него тут же устремились пять пар удивлённых глаз — все, кроме Бьянки. — Йорвет тоже должен приехать.
— Йорвет? — воскликнула Трисс, нарушая воцарившуюся недолгую тишину. — Я думала… — она осеклась, покачала головой. — Но вы же ненавидите друг друга!
— Ну, как оказалось, не так уж и сильно, — пробормотал Роше.
— Тебе нужно быть более конкретным, Роше, — Трисс вяло поковырялась ложкой в нелицеприятного вида супе, затем снова подняла взгляд.
— Прости, Трисс, — пожал плечами он, — но ты больше не придворная чародейка при дворе Фольтеста, так же, как и я более ему не служу. Так что мы друг другу ничего не должны объяснять.
Трисс выглядела оскорбленной, но быстро взяла себя в руки. Ламберт усмехнулся, наблюдая за ней. Казалось, ему нравилось наблюдать ее раздражение. Эскель вздохнул и посмотрел на Роше внимательно и серьезно — этот взгляд очень напомнил ему Геральта.
— Это наш дом, — произнёс Эскель и, закрыв глаза, его голос можно было бы легко спутать с голосом Геральта, словно они действительно были родными братьями. — Наши друзья, — он окинул взглядом Трисс, Роше и Бьянку. — Семья, — он посмотрел на Весемира, коротко переглянулся с Ламбертом. — Нам предстоит тяжелое испытание. И мы должны быть уверены в каждом, кто согласился нам помочь.
Роше не мог ничего на это возразить. Он бы сказал то же самое, будь он на месте Эскеля. Трисс одобрительно кивнула.
— Так… — в конце концов протянул Эскель. — Кто такой Йорвет?
Когда Роше уже открыл рот, чтобы начать говорить, дверь резко распахнулась. Все присутствующие тут же вскочили со своих мест. Роше, конечно же, узнал его первым.
Йорвет откинул с головы мокрый капюшон, демонстрируя свои острые уши, затем снял промокший грязный плащ и кинул его куда-то в угол.
— Что такое? — спросил он вместо приветствия. — Вы все так резко замолчали, неужели меня обсуждали? — он ухмыльнулся, блеснув острыми белыми зубами. — Ceádmil.
— Что ж, — произнёс Роше, усаживаясь обратно на своё место, — Йорвет расскажет о себе сам.
