По-усталому радостно

      Холодок от окна приятно обдувает плечи, покрывая влажную после душа кожу по спине, до лопаток и ниже мурашками, что заставляет чуть поёжиться и мелко продрогнуть. С шеи стекает пару ещё тёплых капель, контрастом обжигающих. Гриша собирает их полотенцем и им же в очередной раз впитывает воду с чуть отросших волос. Его видят в отражении от окна и оборачиваются, улыбаясь. Вильгельм ставит полупустую кружку, за которую будет потом ругаться Волжский, на стол и делает пару шагов, потягиваясь. Отмыть стойкий чайный развод будет несколько сложно.       — Ты всё?       Гриша пожимает плечами.       Водные процедуры обычно много времени не занимают, но в два часа после полуночи, когда и день не был очень уж ленивым, всё казалось до безумия медленным. Хотелось как-то поскорее лечь на кровать и, даже если не заснуть, то провалиться в дрёму, обволакивающую мысли и тело, позволяющую раствориться в приятной неге.       — Как видишь.       Куда-то в никуда Вильгельм кивает, давая понять, что ответ услышан, но ещё не обдуман. Он чуть залипает в одну точку, смотрит не прямо, а мимо, будто прогоняя каждую, средь немногочисленных, мысль через мозг, разбирая со всех углов. Гриша готов заручиться, что слышит лёгкий скрежет шестерёнок из головы Твангсте, но молчит с улыбкой, наблюдая за заторможенной к ночи реакцией.       Опомнившись спустя пару секунд, Вильгельм едва заметно мотает головой, снимая наваждение и смаргивая усталость, и принимает решение, всё же, пойти мыться. Он громко зевает, ссутуливая плечи, хрустит суставами пальцев. Гришу от этого звука чуть передёргивает: неприятный. Но он лишь подхватывает зевок, заражаясь. В сон так и тянет.       Голова почти пустая, внутри всего ничего. Это приятно удивляет, но заставляет чуть-чуть напрягаться. Затишья перед бурей не хочется, если честно, а потому остаётся надеяться, что помогает лечение и приход весны. Такие причины делают несколько легче осознанием, что не всё так безнадёжно.       Вильгельм шагает к проходу, потирая пальцами глаза, и уже собирается выходить из кухни, как вспоминает.       — Таблетки не забудь выпить.       Волжский благодарно кивает.       Не то чтобы Гриша действительно часто забывал, от силы было пару раз. Но такая внимательность со стороны не могла не трогать сердце, если понимать, что последствия могут быть.       — Хорошо, я помню.       Блондин думает ещё пару секунд. Пропустить нужную для речи информацию не хочется, а потому мысли выбирает очень скурпулёзно. Гриша внимательно смотрит.       — И у тебя завтра запись на двенадцать.       Вновь кивая, Гриша приподнимает уголок губ.       — Да, и это.       Твангсте без стойкой уверенности ведёт головой вниз, всё же переступая порог кухни, но из-за угла снова говорит.       — И ещё...       — Кошке воды налью. Иди умывайся.       На это Вильгельм по-усталому радостно улыбается, послушно направляясь в ванную.