Часть 1
22 апреля 2022 г. в 16:53
Была середина обеденного перерыва для всех нормальных людей (то есть нормальных учёных), когда Карлос наконец показался из лаборатории с полным беспорядком на голове (который уже был упомянут в утреннем эфире как «самое потрясающе гармоничное состояние хаоса»), шальным блеском в глазах и планшетом в руках. И для всей его не очень многочисленной команды учёных это значило лишь одно — у него появилась новая идея.
— Я знаю, по каким принципам мы можем оценивать состояние Найт Вэйла.
— Ты имеешь в виду… всего Найт Вэйла? — уточнила Хелен, отставив свою кружку с кофе (не содержащим пшеницу и продукты на её основе) подальше.
— Всего. И всех происходящих аномалий, — Карлос выглядел настолько довольным собой и взбудораженным, что ни у кого не осталось наглости не проявить внимание. Ну, чуть-чуть было у Джима, очень занятого пиццей (не содержащей пшеницу и продукты на её основе), но и его Хелен незаметно ткнула в бок, чтобы прислушался.
А Карлос, видя повышенное внимание, торжественно произнёс:
— Энтропия. Все знают, что это? — и, не дожидаясь ни ответа, ни паузы, в которую господа учёную начнут вспоминать университетские курсы лекций, Карлос продолжил: — Энтропия — это концепция термодинамики, согласно которой все системы склонны к хаосу и беспорядку.
— Некоторые, видимо, чуть больше, чем все остальные, — едва слышно пробормотал Джим, потирая пострадавшие рёбра.
— А также энтропия — мера измерения степени неопределённости в изолированной системе.
— Но, Карлос… ты уверен, что Найт Вэйл можно отнести к изолированной системе — уточнил Лиам. — Насколько я помню, таких систем в природе не существует вообще, только в теории.
— Вот именно! Я почти уверен, что мы можем доказать, что Найт Вэйл — изолированная система! Это могло бы объяснить всё, что здесь происходит. Если это замкнутая система, то энтропия в ней не убывает, а так как все происходящие здесь явления стремятся к хаосу и изменениям, значит, возрастает и энтропия, а это значит, что…
— Карлос, я не уверена, что Найт Вэйл можно объяснить с помощью явлений термодинамики, — с сомнением прервала его мысль Хелен, которая быстрее всех вспомнила, наконец, те самые лекции по второму закону термодинамики. — В смысле… Обычная физика не совсем работает здесь. Мы же все видели внутренности здешних часов, да? Даже обычная механика здесь… работает не так, как должна работать нормальная механика. А ещё Найт Вэйл слишком… большая и совсем не термодинамическая система для подобных теорий, и точно не может быть изолированной, ведь она обменивается веществом. Как минимум, мы и есть вещество из внешней системы, которое попало в Найт Вэйл.
— По сути, насколько я помню, энтропия — это просто-напросто то, что у нас нет информации об изменениях микросостояния в системе, — подала голос молчавшая до этого момента Мэй. — Если какие-то параметры изменились, то появилось больше вариантов дальнейших изменений. Любое случайное изменение и дальнейшие изменения ведут к возрастанию энтропии, или понятным языком — мы ничего не знали, а дальше будем не знать ещё больше.
— Но ты всё равно можешь рассмотреть эту теорию, — видя, как Карлос стушевался и крепко задумался над критикой коллег, решил поддержать его Луис. — В конце концов, это Найт Вэйл. Я почти уверен — если где и происходит невозможное, которое возможно объяснить теорией, несостоятельной в нормальных условиях, то только здесь.
Но поддержка Луиса, видимо, имела ровно обратный эффект. Карлос ещё раз скептически взглянул на планшет, пробормотал что-то о необходимости пересмотреть информацию и быстро исчез за дверью. В смысле, скрылся за ней как за материальным объектом, а не испарился в воздухе, будто его и не было — после произошедшего с Бернардом все они строго следили за тем, чтобы не думать о том, что люди, выходящие из их поля зрения, исчезают.
И все как один вспомнили, что следовало сначала напомнить Карлосу пообедать, проследить, чтобы он пообедал, а потом только разносить в пух и прах его теорию. И всем стало очень за себя стыдно.
Как бы Карлос ни пытался повернуть свою термодинамическую теорию и так, и эдак, а после коллективного неодобрения она больше не вписывалась в картинку так идеально, как Карлосу казалось. Наверное, ему всё-таки стоило поспать хотя бы шесть часов где-то среди этих 38 часов бодрствования, чтобы окинуть работу критичным взглядом ученого, каким он должен быть. Но он, кажется, заигрался.
Идея энтропии как способа научно описать Найт Вэйл его так увлекла, что он предпочел игнорировать такие очевидные несостыковки, и это было непростительно для науки, рациональной и точной. Она требовала неумолимо-грубых фактов и трезвых рассуждений. Карлос просто не мог поверить, что допустил ошибку техасского стрелка, беря во внимание только те данные, которые его интересуют, и игнорируя те, что противоречат его теории. Конечно же, в таком случае теория даже не имеет смысла.
И он устало ткнулся лбом в планшет, в котором теория НЕ была записана, ведь у него НЕТ никаких пишущих принадлежностей, потому что пишущие принадлежности были запрещены в Найт Вэйле с бокалами для «Маргариты» и сканерами штрих-кодов, и за этим пристально следила Тайная Полиция.
Но он всё равно не мог просто взять и спустить на тормоза взаимосвязь энтропии и Найт Вэйла. Хотя бы для себя. Не то чтобы она указала бы на то, как бороться с возникновением аномалий. Или свести их к минимуму. Карлос приехал их изучать, а не устранять. Побочным стало то, что он информирует об этих аномалиях жителей Найт Вэйла через радио и Сесила, чтобы свести к минимуму их, то есть аномалий, смертоносность. Но в то же время… что до всего остального мира аномалия, то для Найт Вэйла обычный вторник. Можно ли тогда считать это аномалией? Если бы Найт Вэйл правда был системой, эти явления — это обычные, бытовые колебания в пределах средней величины или всё-таки первозданный хаос, стремящийся к бесконечному числу последствий и увеличению энтропии?
В конце концов, Карлос решил, что в одиночку он это всё равно не осилит. Ему нужен был взгляд со стороны. Взгляд человека, который знает Найт Вэйл, который прожил здесь жизнь и сможет рассказать, что здесь нормально, а что очень далеко от этой самой нормы.
Карлос слушал его эфиры. С самого первого дня пребывания здесь, и поначалу это было одним из самых странных проявлений этого города. В смысле, Карлос не то чтобы страдал от отсутствия внимания (он совсем не страдал от отсутствия внимания), но когда радиоведущий с предыханием говорит на городской эфир, что твои волосы — самое прекрасное, что происходило с этим городом, ты немного… не воспринимаешь это всерьёз. На третий раз это казалось чем-то вроде устоявшейся шутки. А потом Карлос встретился с ним лично и… Он стал ни в чем не уверен. Сесил выглядел очень странно для всего остального мира и очень характерно для Найт Вэйла. Он, пожалуй, выглядел именно так, как должен выглядеть ведущий радиоэфира в фантасмагорическом городе посреди пустыни. И он был… объективно… привлекательный. Что должно было окончательно убедить Карлоса, что его повышенное внимание к учёному просто шутка. Но поведение Сесила поколебало его выводы. Это был… большой контраст с его уверенностью на радио. Карлос никогда бы не подумал, что в человеке с таким спокойным и вкрадчивым голосом может быть столько нервозности, и что он может смотреть на Карлоса таким искренним, смущенным и увлечённым взглядом с искрами интереса. И Карлос позорно быстро сбежал, успев только взять его номер, уловив на прощание тень разочарования в глазах невозможного оттенка фиолетового, когда сказал, что ему нужно идти и зафиксировать показания приборов. Поэтому… да, его отношение к Сесилу было довольно… запутанным. Но все из местных жителей, с кем он успел пообщаться, как бы мимоходом, словно чувствуя его сомнения, уверяли, что Сесил отличный парень, и Карлосу непременно нужно звонить ему чаще. На его коллег Сесил тоже произвел приятное впечатление. Настолько приятное, что Карлос предпочитал не присутствовать с ними в одной комнате, когда включено радио, потому что неизбежно слышал хихиканье и чувствовал затылком смущающие его пристальные взгляды.
Карлос был немного сбит с толку от того, сколько человек были заинтересованы в его личной жизни.
— Карлос! Я очень рад твоему звонку. У нас как раз сейчас погода. Могу ли я надеяться, что после неё смогу порадовать жителей Найт Вэйла новостями из мира науки? — голос Сесила по телефону звучал почти так же, как на его эфирах, и Карлос всё же склонялся к тому, что это такая положительная профдеформация. Плюс, по телефону ему совсем не нужно искать, куда деть руки, или смотреть Карлосу в глаза, поэтому он почти мог быть уверен, что не налажает.
— Привет, Сесил. Эм… не совсем. Мне нужно кое-что с тобой обсудить. Ты свободен после эфира?
— Ты хочешь обсудить что-то научное? Со мной?
Карлос мог слышать в его голосе сияние. Как он мог слышать в голосе сияние?
— Да, гм, что-то… что-то вроде того. Просто… пытаюсь найти подтверждение или окончательно опровергнуть довольно глупую идею. И ты очень поможешь, если ответишь на некоторые вопросы о Найт Вэйле, но я не уверен, что это телефонный разговор, потому что я не знаю, запрещена ли здесь обычная физика.
— О, Карлос, — Сесил негромко рассмеялся, будто находил чувство юмора Карлоса уморительным. И учёному было немного неловко, потому что он, вроде как, не старался шутить. — Ты всегда поднимаешь в своих исследованиях такие неожиданные темы. В смысле, физика. Все мы верили в неё, когда были в младших классах, так ведь?
Карлос на секунду онемел. Даже усталость пары дней без сна на этот момент ушла, придавая ему бодрость от праведного негодования. Но Карлос учёный. Он должен был взять себя в руки.
— Сесил, физика, как и горы, существует! Нельзя просто в неё не верить! — но его «взял себя в руки» звучало больше как возмущённый писк, которого он тут же устыдился. — Так… ты свободен сегодня?
— Конечно! Я с удовольствием поговорю с тобой о физике!
— Тогда я заберу тебя с работы и мы поедем в лабораторию, хорошо? — Карлос немного нервничал приглашать Сесила к себе домой, и точно не хотел, чтобы этот разговор состоялся в общественном месте. Но сегодня он как глава этой исследовательской группы мог отпустить всех домой пораньше, и никто не мешал бы ему задавать даже самые глупые вопросы.
Но Сесил в этот момент думал совсем о другом. Казалось, он забыл, как дышать.
— К тебе в лабораторию? — переспросил он с трепетом, и господи, Сесил. Это не должно так звучать.
— Ко мне в лабораторию. Ты… имеешь что-то против, или…
— Конечно нет! Просто я никогда раньше не был в твоей лаборатории, и я счастлив, что ты меня наконец-то пригласил! Это, это было бы чудн… Это было бы отлично.
Карлос был немного смущен его искренним энтузиазмом, и невольно обвёл взглядом не достойное такого восхищения помещение. И особенно задержался взглядом на неоттирающимся пятне на столе, которое осталось от попытки нейтрализовать часы. Он просто очень не хотел называть это убийством, но в то же время Карлос был практически уверен, что та субстанция дышала и подёргивалась. До… нейтрализации, да.
— Эм… я рад. Тогда набери меня, когда будешь свободен, пожалуйста. До вечера?
— До вечера, Карлос. До вечера.
— Чудненько, — в конце концов, всё-таки не удержался Карлос. И он мог поклясться, что прежде, чем закончить вызов, он услышал в своём динамике до глубины души смущенный вдох Сесила.
После этого Карлос наконец широко и сладко зевнул, и снова окинул помещение тоскливым взглядом.
Пожалуй, ему всё-таки стоит вздремнуть пару часов, чтобы суметь объяснить Сесилу концепцию энтропии. Или хотя бы попытаться убедить в существовании физики. Для начала.
Конечно же, Карлос всё проспал прямо там, на кушетке. А никто его не разбудил и все разошлись раньше, чем он успел объявить, что им можно уйти пораньше. Наверное, руководитель из Карлоса всё-таки никакой. А проснулся он от навязчивой трели телефона и лучистого голоса Сесила, объявившего о конце своего рабочего дня.
И ничего не оставалось, кроме как ехать в том виде, в котором встал. Карлос предпочитал не смотреть в зеркало в этот момент, но всё равно уловил в отражении бокового зеркала своё лицо со следами от диванной подушки, всё ещё темными синяками под глазами и неряшливой щетиной, которую он поленился (а может, забыл) сбрить утром. И это не говоря уже о мятой одежде, ноющей от сна на узкой и неудобной кушетке спине и запахе изо рта.
Положительный момент здесь был только один. Если Сесил не попытается убежать при первой же возможности, то он действительно очень милый парень. Только этот «положительный момент» почему-то Карлоса совсем не радовал.
Рядом с Сесилом Карлос почувствовал свою неидеальность ещё более отчётливо. Сесил после своего рабочего дня все ещё выглядел весьма аккуратно. Может, разве что галстук на шее был расслаблен чуть больше, чем того требует деловой этикет, и жилет (черт возьми, Сесил, мы всё ещё в пустыне) был застегнут всего на одну пуговицу в середине, но ему эта расслабленная небрежность откровенно шла. И несмотря на то, что Карлос больше был похож на бомжа, чем на учёного, Сесил, открывая пассажирскую дверь и глядя на Карлоса, выглядел как самый счастливый и самый нервозный из ныне живущих. И Карлос, несмотря на стыд за свой неприглядный вид, почему-то успокоился и неловко улыбнулся радиоведущему.
— Как прошел день?
— А ты не слушал сегодняшний эфир? — полюбопытствовать Палмер, закрывая за собой дверь, и его голос был придельно вежливым и понимающим. — Ну, ты совсем не обязан, у тебя много важных дел…
— Прости, я с удовольствием прослушал бы, но я мало спал последние… наверное, пару дней, — мягко перебил Карлос, и скулы Сесила порозовели (с лёгким оттенком нежного фиолетового) в неподдельном удовольствии от знания, что Карлос пренебрег его эфиром только потому, что выключился на несколько часов от недосыпа. — Поэтому я хотел спросить, пропустил ли я что-нибудь важное.
— Ну, пожалуй, ничего необычного, — прочистив горло, Сесил, казалось, заговорил на пару тонов выше, всё ещё ощущая, как грудную клетку распирает от чувства нежности. — Школьный футбольный матч с парой-тройкой жертв, напоминание от дорогого мэра и Тайной Полиции не ходить в собачий парк, также напоминание о том, что Ангелов не существует, — Сесил смахнул с глаз слезы, и Карлос понимающе кивнул. — Также в город приезжал скупщик зубов. Как всегда бывает раз в год, он приехал из пустыни, собрал зубы у сирот и отдал им вампирские клыки взамен. Сара Барнс просила на день лишить её родителей и официально сделать её сиротой, чтобы она могла поменять зубы на вампирские, но наше правительство не поощряет увеличение количества вампиров. Их и так с каждым годом всё больше. Такими темпами банки крови перестанут справляться с тем, чтобы скрывать свои методы, — неодобрительно покачал головой Сесил.
Карлос увлеченно слушал, не перебивая. Найт Вэйл из окна машины, утопающий в вечерних сумерках, под мягкий и глубокий голос Сесила, который чувствовал себя в своей колее, пересказывая Карлосу сегодняшние новости. Не было ничего более естественного, чем это.
Карлос сам не заметил, как они добрались до лаборатории. И только на пороге вспомнил, что хотел прибрать перед приездом Сесила.
— Там немного… рабочая обстановка, — виновато предупредил Карлос. — Там не очень-то часто бывает кто-то, кроме меня и других ученых. Да и мы постоянно выезжаем на место, чтобы исследовать аномалии, так что прости за беспорядок.
— Ну что ты, Карлос! Ты ведь уже бывал в моей студии. Там тоже редко бывает порядок, — пресёк его попытки оправдаться Сесил. — Особенно эти постоянно меняющие своё расположение помещения.
Карлос понятия не имел, насколько неудобно так работать, но понимающе кивал, пропуская Сесила вперёд.
Сесил был в восторге. Его глаза бегали от одного прибора к другому, и Карлос видел, как сложно ему держать руки при себе и не тянуть руки к колбочкам на столе. Он нерешительно замер почти в центре помещения, жадно рассматривая рабочее место учёных, и Карлос чувствовал какую-то непонятно откуда взявшуюся гордость за это далёкое от порядка помещение. А затем, присев на софу, мягко кивнул на место рядом с собой, приглашая Сесила присесть.
— Так… О чем же ты хотел со мной поговорить? Что-то о физике.
— Да. Ну. То есть не совсем. Ты ведь… знаешь, что вещи в Найт Вэйле ведут себя… не совсем так, как во всём остальном мире?
Сесил моргнул (Карлосу только показалось, что моргнул третий глаз у него на лбу, правда ведь?), явно пытаясь понять, о каких именно вещах говорит Карлос.
— Ну, знаешь. Только в Найт Вэйле есть телепортирующаяся невидимая башня с часами, не существующие здания, ангелы. Которых, конечно же, тоже не существует. Библиотекари в обычных библиотеках выдают книги, а не пытаются убить всех посетителей библиотеки. В парки для собак обычно приходят люди, чтобы погулять с собаками, и не исчезают за воротами таинственным образом. День Святого Валентина — просто день влюбленных, в который обычно не происходит ужасных и трагических событий, люди просто обмениваются картонными сердечками с милыми надписями и подарками. И нет «Дней Уборки», в которые надо прятаться дома и ни в коем случае не выходить. Такие вещи.
— Я… если честно, подозревал, — пораженно помолчав некоторое время, наконец выдавил Сесил, явно не очень справляясь с тем, чтобы переварить эту информацию за раз. Он выглядел в точности как Карлос, когда только приехал в Найт Вэйл и столкнулся со всеми его странностями. — Я думаю, некоторая изолированность Найт Вэйла от других городов повлияла на формирование культуры города.
— В том и дело, Сесил. Любое просто обособленное сообщество даже близко не похоже на то, что представляет из себя Найт Вэйл. То, что тут происходит, нарушает базовые представления о вселенной любого человека извне. И я, определённо, сошел бы с ума, если бы не был учёным, который заинтересован в изучении здешних экстраординарных явлений.
— Я очень рад, что ты не сошел с ума, — тепло отозвался Сесил, и Карлос промолчал, не зная, как правильно реагировать. — Так… как все эти вещи связаны между собой?
— Я подумал, ты можешь знать, почему Найт Вэйл такой странный. Может быть, вам рассказывали об этом в школе, или… ты ведь узнаешь о событиях сразу как они случаются, может быть, ты знаешь больше, чем другие. Так вот, что я хотел спросить: Найт Вэйл всегда был таким или, может, на твоей памяти ранее он был менее или более склонным к спонтанно возникающим событиям и угрожающим жизни ситуациям?
Вопрос серьёзно озадачил Сесила. Он хмурился, будто даже мысли об этом причиняли ему дискомфорт, и в конце концов несчастно и виновато покачал головой.
— Прости, Карлос. Мне сложно представить, что ты подразумеваешь под этими словами. Но я бы сказал, что Найт Вэйл нельзя сравнивать с любыми другими феноменами из… как ты говоришь, «извне». Я бы… не сказал, что наш город странный. Он просто не похож на другие.
— Извини. Думаю, ты прав. Слово «странный» не совсем корректное, — кивнул Карлос, опустив глаза, будучи немного разочарованным. И тяжело вздохнул, откидываясь на спинку софы, и обреченно пробормотал: — Полагаю, тогда тему энтропию не стоит и затрагивать.
— Энтропии? А что с ней не так? — удивился Сесил. — Вроде бы всё как обычно.
— Ты знаешь, что такое энтропия? — встрепенулся Карлос, поднимая голову.
— Естественно. Карлос, как можно не знать, что такое энтропия? Мне же не пять лет, я ходил в школу, — фыркнул Палмер, скрещивая руки, будто Карлос усомнился в его умственных способностях. — Я снимаю показатели раз в неделю дома и в студии, громко и чётко заявляя о них, чтобы слышали люди из Тайной Полиции. Никто не хочет получать штрафы, знаешь ли.
— Какие штрафы? — Карлос совершенно запутался, о чём сейчас говорил Сесил.
— Конечно же, за низкие показатели энтропии. Ох, Карлос, ты правда не знаешь? — изумился Сесил. — В Найт Вэйле, если ты создаёшь вокруг себя порядок с низким уровнем вариативности происходящего, полагаются штрафы. Если всё в твоей жизни ты стремишься подчинить порядку и стабильности, при малейшем нарушении этой стабильности явление энтропии начинает действовать на тебя изнутри, приводя твои мысли и чувства к беспорядку. Это полный внутренний хаос. Карлос, тебе срочно нужно измерить энтропию вокруг и заявить Тайной Полиции!
— Погоди, Сесил, я чего-то не понимаю. Энтропия действительно действует на Найт Вэйл?
— Конечно же действует, — нервно заявил Сесил, внимательно вглядываясь в Карлоса — видимо, стараясь найти признаки влияния энтропии на его разум. — Всем необходим для жизни какой-то уровень порядка и предсказуемости. Этого нельзя избегать. Но нельзя и злоупотреблять. Ты же знаешь Стива Карлсберга. Этот придурок считает эти штрафы идиотской выдумкой правительства, и посмотри на него. Он абсолютно больной с этими его бредовыми идеями.
В голове Карлоса будто что-то щелкнуло. Он схватил руки Сесила и сжал их, заставив радиоведущего сдавленно, смущенно пискнуть, и румянец на его щеках всё так же отдавал лёгким, нежно-фиалковым оттенком.
— Сесил, мне нужно знать больше об энтропии и том, как она влияет на жителей. Я рассматриваю похожую теорию, но, может быть, я двигался в неправильном направлении. Ты не мог бы рассказать всё, что знаешь об этом?
Сесил растерянно смотрел на учёного, чувствуя, как пульс зашкаливает далеко за нормальные (даже для жителя Найт Вэйла) значения. Палмер прочистил горло и робко кивнул, млея от радостной улыбки, которую подарил ему Карлос, и чувствуя жар от прикосновения его ладоней.
— Но сначала мы снимем показатели, — строго заметил Сесил, но мгновенно растаял, когда Карлос активно закивал ему в ответ. — И… если честно, я ещё не ужинал.
— Ох, точно, — Карлос смутился, поняв, что вытащил Сесила с работы и даже не озаботился должным гостеприимством. Он коротко глянул в сторону комнаты отдыха, она же кухня, она же столовая, и прикинул, что там может быть в холодильнике. И тут же отмёл эту мысль в сторону. — Как ты относишься к китайской кухне?
Улыбка Сесила заставила его на секундочку забыть, как дышать, и вспомнить, что он всё ещё держит его руки в своих.
— Было бы замечательно.