Она и Он...

Она была похожа на солнечный день. Гуляя по залитой солнцем набережной, я увидел ее впервые. Она была словно летний день в холодных лучах зимнего солнца. Рыжая, как пламя с сияющими зелеными глазами, кутаясь в полосатый шарф бело-зелёной расцветки, с сумкой, едва ли не больше нее, Она бежала к родителям, которые ждали ее, раскрыв объятия. Я не знаю, что заставило меня пойти за ней. Она и ее семья не могли меня видеть, но их видел я, этого было достаточно. Я наблюдал за ней. Я видел, как из непоседливого ребенка вырастает нескладный подросток. Она тогда предпочитала спортивный костюм милым платьям, дворовых мальчишек и футбол, вместо школьных подруг и девчачьих игр, собирала рыжие волосы в простой хвост, не заморачиваясь внешним видом. Это было легко, пока особой разницы между детьми не было. Она притягивала людей, словно магнитом, дружила со всеми, любила весь мир. О, сколько раз приходилось отговаривать ее прыгать с заборов, играть в опасные игры, сбегать из дома... Я видел,как подросток вырастает в юную леди. Я был с Ней, когда Она выбирала первые платья, я советовал Ей, что будет хорошо смотреться с любимыми теперь туфельками, которые мы тоже выбрали вместе. Я помогал Ей учиться, подсказывал на контрольных, хотя это и было нечестно. Слушал Ее разговоры с подругами, а потом и переживал первую влюбленность вместе с ней. В шестнадцать это казалось Ей такой трагедией, когда тот, кто нравится даже не смотрит на нее. Я помню и первые слезы, и крики, когда кажется, что весь мир против. Я шептал ей, что это не так. Что Она самая красивая, что она не одна, гладил по огненным волосам, хотя и знал, что она не почувствует. Именно я был рядом, когда первая любовь оказалась взаимной. Я переживал за Нее, за мое маленькое солнышко, но в глубине души, я был рад, что она выбрала именно Его. Он был хорошим мальчиком. Умным, воспитанным, упорным, таким же, как она. Я знал, что он серьезен. Потому и решил немного помочь. Я просто ЗНАЛ, что должен помочь, что не имею права оставить их... Они гуляли по набережной. Той самой набережной, на которой я впервые увидел Ее. И я несмело и тихо попросил его взять ее руку. И Он послушал. Он держал ее так осторожно, как можно прикасаться к любимому только в шестнадцать. Когда страх быть отвергнутым прочно сидит в самой глубине сердца. Тот страх, из-за которого первая влюбленность так и не перерастает в любовь. А Она крепче обхватила его ладонь и улыбнулась ему. Тогда же Они впервые поцеловались. Так мило, по-детски неловко. Люди так серьезно относятся к первой близости, что иногда это забавляет и умиляет, даже если это только поцелуй. ... Я уговаривал его быть терпеливым, я умолял его быть нежным, не навредить. В восемнадцать юноши такие не сдержанные. Но Она, после долгого свидания, решилась пригласить его домой, зная, чем все закончится. Снова зима, родители уехали в отпуск. Было довольно поздно, и прикосновения холодных ладоней заставляли Ее вздрагивать. Наверное, мне стоило уйти, но я не смог. Я скользнул за стену и тихо прислушивался к каждому шороху, просил Их быть осторожными. Я боялся, что он навредит ей, испугает. Не хотел, чтобы их история закончилась, так и не успев начаться. В первый раз всегда страшно, а Она такая хрупкая, такая беззащитная, вся в его руках... Уже утром, я стоял над Ними и смог признаться самому себе, что они стали дороги мне. Настолько дороги, что Их счастье для меня было важнее всего. Когда вернулись родители, Она познакомила Его с ними, а четыре месяца он сделал им подарок, который они не могли не принять. Теплая гостиная, семейный праздник в доме, в котором он уже давно желанный гость. Он часто отлучался в эти месяцы и Она была немного обижена, но я утешал ее, говорил, что сегодня она узнает, почему он вел себя немного отстраненно. И вот, шепнув короткое : "Пора", я с удовольствием наблюдал, как он, сидя перед ней на колене, протягивает маленький футляр. В футляре на красном бархате красивое кольцо с изумрудом. Мы выбрали его давно, он так красиво и точно повторял цвет наших любимых глаз. Ему пришлось потрудиться, чтобы заработать на это великолепие, но Ее улыбка и сияющие глаза того стоили. И Он готов был снова пережить эти напряженные четыре месяца, чтобы только видеть такую ее улыбку. Чтобы сделать ее счастливой. И он официально, в присутствии родителей, просит ее стать его женой. В этот момент, я гордился им. Он смог заслужить уважение в новой семье, доказать, что любит. Помолвку провели по всем правилам. Из гостей только друзья и родные. Даже Его родители прилетели издалека, чтобы поздравить сына. Но со свадьбой решили подождать. Им обоим нужно было учиться. Она мечтала стать врачом, как и ее родители, поэтому и согласилась. Сколько раз я отговаривал Их от глупостей, сколько раз останавливал на самом краю. Всего четыре года, говорил я Им, что это такое в сравнении со счастливой жизнью? Дети - это не только радость, но и проблемы, долгосрочные, первостепенные, те, что не решить нахрапом. Потому я умолял Их потерпеть. Эти хлопоты, пусть и приятные иногда, не стоили погубленной профессии. Только не дня моего солнышка, уже молодой девушки, не в меру деятельной и активной. Свадьба стала для Них самым долгожданным событием в жизни. И я ждал вместе с ними. ... В учёбе и работе, четыре года промелькнули незаметно. Они стали семьей, пусть и не официально пока, но приобрели свой уголок - квартирку, в которой могли быть только вдвоем. Скоро яих мечта должна была осуществиться. Университетские друзья поздравляли Их, напрашивались на свадьбу, шутили. Но за день до вручения дипломов, сразу после экзаменов Им сообщили страшные вести. Авиакатастрофа... Я видел ее погасшие глаза, слезы, истерики. Она любила родителей. Они были для нее больше, чем семья - самые близкие и родные люди, друзья. Свадьбу снова пришлось отложить. Он все понимал, и поддерживал ее. Теперь Он гладил Ее волосы, Он шептал Ей, что все будет хорошо. Ее родители были врачами, у них была своя маленькая больница, и ее нельзя было бросать. Она захотела продолжить их дело, а Он поддержал. И у Них появилось дело, в которое Они укладывали всю душу. Личные проблемы отошли на второй план. Они погрузились в работу, а я не терял надежды, что они справятся и будут счастливы. Я помогал им чем мог, но ни лечить и вести дела в больнице меня не учили. Потому я просто говорил им каждый вечер, что они самые сильные, что все наладится, все будет хорошо. И Они слушали меня и верили... Когда дела в клинике пошли на лад, все вздохнули легче, я подумал, что пора снова вмешаться. Я знал, что мне скоро нужно будет исчезнуть из Их жизни. Они умные, успешные, потому, я буду Им уже не нужен. Это больно, но закономерно... Однажды, после напряженного рабочего дня, Он зашел в свой кабинет, где на самом видном месте, я оставил маленький красный футляр, к котором хранилось то самое кольцо с изумрудом, которое мы так любовно выбирали, ради которого Он столько трудился. Снова теплая гостиная, снова праздник. Но на этот раз в честь новой помолвки. Он снова на коленях с кольцом в руках, снова просит Ее стать Его женой. А я из-за его плеча снова вижу, как Ее глаза вновь наполняются счастьем. Впервые за долгое время я позволил себе улыбнуться. Наладив дела в клинике, Они подготовились к свадьбе со всей основательностью. В самый счастливый день жизни, рядом было много народу, но Они видели друг друга. Они улыбались так прекрасно, обменявшись клятвами в вечной любви, а я, стоя за спиной священника, мог только радоваться на Них. Желать им быть всегда такими счастливыми. И жалеть. Как же в тот момент я желал, чтобы Они, хоть на мгновение, увидели меня, посмотрели так же радостно только для меня... ... Рождение первенца всегда волнительно, а если из двое, то еще и страшно. Выносить двоих сложнее, чем одного ребеночка, поэтому Она провела последние две недели в больнице. Он был словно на иголках. Не мог работать нормально, не спал ночами и даже ел через раз. Мне приходилось все чаще шептать ему страшные вещи, чтобы заставить поесть и немного отвлечься. И вот... Долгожданный звонок от доктора: "Ваша жена рожает. Немного раньше срока, но это нормально..." За неполные восемь месяцев, доктор стал для Них добрым другом, потому, за детей я не беспокоился. Она сильная, здоровая, Она сделает все правильно. Я наблюдал за ней. Когда начались схватки, слышал, как она кричала, чтобы было легче, как смеялась над акушерами, когда те подбадривали ее и шутили. Да, она сможет родить здоровых детей, я уверен. Он примчался, когда все уже закончилось. Им позволили увидеться ненадолго. Уже ночью, когда Родители насмотрелись на своих малюток, когда Его, счастливого до зубного скрежета, выпроводили домой, праздновать рождение близнецов в компании друзей, когда ее, уставшую но счастливую, уложили спать, я осмелился прикоснуться губами к двум маленьким лобикам. - Вы будите самыми счастливыми... - первые слова, что я сказал этим детям - двум очаровательным мальчикам. Наверное, я слишком расслабился, думая что меня невозможно увидеть. Потому что, когда в палате зажегся свет, я даже не шелохнулся. А Она смотрела мне прямо в глаза. И я понял, что больше не увижу Их. Они - мои дети, я видел, как они растут, помогал им быть счастливыми, радовался и грустил с ними. Я искренне полюбил Их и Их детей, а теперь, мне дали шанс попрощаться. Мы долго молчали, пока я не начал исчезать из Их жизни. Я понял, что улыбаюсь Ей. Я постарался показать этой улыбкой всю любовь и тоску, жившие во мне, и Она улыбнулась мне в ответ. Улыбнулась так, как улыбалась тогда, когда была по-настоящему счастлива. Мое рыжее солнышко... - Спасибо, что был с нами, - последнее, что я услышал, уходя. ... Я не знаю, сколько прошло лет, я не приближался к Ним, не смотрел, не вмешивался, старался даже не думать. Но однажды, сердце, которого, как я считал, у меня не должно быть, сжалось от тоски. А через пару дней я оказался снова в больнице. - Привет, - сказала мне Она, такая же, какой я Ее увидел впервые. Растрепанная, рыжая девочка семи лет, похожая на куколку, с горящими изумрудами глаз, в зелёном пальто, закутанная в нелепый полосатый шарф. - Я жду Его уже два дня. Он обещал... На больничной кровати, в окружении семьи, лежал седой мужчина. Лицо и руки его покрывала сеть морщин, когда-то лукавые глаза наверняка уже ничего не видели, но Он улыбался и шутил. И Его дети, внуки и правнуки сквозь слезы улыбались ему в ответ. Он умер быстро, с улыбкой на лице. Он жил и умер счастливым. Она дождалась его - такого же ребенка, с растрёпанными черными волосами и улыбкой в глазах, одетого в пеструю курточку и резиновые сапоги. Он выглядел взъерошенным воробышком, от того вызывал улыбку. Такие счастливые. - Мы будем вместе. Как ты и сказал, - гордо сообщил он, и они оба исчезли. Ушли туда, куда мне хода нет... Прощайте, Лили, Акихиро...