— i'll wait here.

прекрасный вид. этажи на табло лифта сменяются с феноменальной скоростью, но тэён не смотрит на них, наслаждаясь раскинувшейся под ногами инфраструктурой дубая: парк, высотки, шоссе, высотки, высотки — вроде бы всё как и во всех мегаполисах, но ощущается как-то иначе. лифт замедляется, и мужчина с некоторым сожалением поворачивается к дверям: прогуляться всё равно не получится, какой бы хорошей не была погода. охрана у входа в основной коридор провожает его вежливым басистым "welcome", стоит лишь показать пропуск, выданный на ресепшн, и заодно мелькнуть взглядом по нему самому, жестом руки показывая, что справиться самостоятельно, без дополнительной раздражающей помощи: итак еле держится, чтобы не разнести тут всё от перенапряжения. номер 1011, 1010, 1009 — тенденция последовательности чисел удивительно напоминает стремительное уменьшение количества здоровых нервных клеток в мозге тэёна во время сдачи последнего проекта. губы трогает нервная улыбка — надо прекратить думать о работе, это уже невыносимо. он быстро стучит в дверь костяшками пальцев, хотя уверен, что жителю уже доложили о его приезде, и заходит в номер. портфель остаётся одиноко висеть на крючке на вешалке, у тэёна все ещё хватает самоконтроля, чтобы не разорвать на себе одежду и не свалиться в нирвану любыми способами, хоть накуренным, хоть заплаканным, а ненавистные лакированные ботинки остаются стоять под ним. мужчина наконец может размять пальцы и ступни, сейчас даже не ощущая мягкости ковров — настолько всё занемело. все развешанные по стенам картины, узорчатые двери в спальню и ванную подернуты в глазах противными мушками, тэён даже сожалеет, что остатки сил (а может, это уже привычка) поддерживают его на ногах и не дают свалиться прямо на пол. пахнет чистотой, никаких дополнительных ароматов, благовония убрали из номера ещё задолго до его предположительного прихода, вероятно, ещё ночью, сразу когда они заселились, и замечательно — ничего лишнего не давит на мозги. — я жду закат. давай вместе? — тэн подаёт голос, как только тэён появляется в зоне слышимости его внутреннего чутья. он был слишком странным, создавал чрезвычайно сильный резонанс с привычной жизнью старшего, и тот сначала непроизвольно отвлекался, а после начал осознано искать этого отвлечения, другого видения жизни в случайно дарованном ему судьбой невероятном существе. тэён каждый день устаёт от шума людей, своего собственного голоса, себя в принципе, так что возможность сейчас согласиться на "всё готовое", поддаться кому-то в повеление, кажется спасительным кругом для его загруженной головы, и он обхватывает чужое тело со спины, позволяя себе обмякнуть частично, уложив голову на плечо. по-прежнему белое солнце сияет розовым светом (объяснимо с точки зрения физики, но поразительно со стороны эстетики), и тэн словно бы открывает старшему глаза на эту естественную красоту, которая просто есть, была и будет, которая абсолютно восхитительно не зависит ни от кого из людей и потому возвышается над ними на целую голову. прелестно, голова снова улетает в мысли, но какие-то очень пустые, без четкого содержания, такие расплывчатые для понимания, стремящиеся к солнцу своим розовым светом, а оно их отвергает и всего мужчину тоже, настойчиво меняя цвет и атмосферу вокруг последовательно, прохладный ветерок пролетает по коже грубых рук, не скрытых строгими рукавами рубашки, напоминая о близящихся сумерках, которые поглотят мягкий очищающий розово-красный свет, зальют пустое сознание первичной, абсолютно черной материей и предоставят место для нового информационного мусора. хорошо, что тэн спасает тэёна от этого холода (этой чернильности), уводя за руку в комнату и зашторивая окна. — сходи в душ и переоденься. я жду тут. — и просьба, и приказ, и обещание — всё в одном, и мужчина не смеет ослушаться, ведь тэн точно-точно знает как лучше. его самоощущение в этом мире, связь с действительностью обрывается резко, все картинки нелепых поисков чистого белья (хорошо, что хотя бы халаты всегда висят около дверей ванных комнат) пропадают в небытие как исключительно не важные, мурашки по коже от слишком холодной воды исчезают в вечном беге времени тотчас же, утягивая за собой все его мысли и заботы, скрывая поглубже. тэён бы, возможно, вообще остался в ванной навсегда (ему так-то без разницы, где остаться, где кинуть свои кости для отдыха от этого бега), но тэн ждёт его, ждёт не потому, что тот должен ему какие-то отчёты, ждёт не потому, что нужно подписать договор, а креативного директора нет на месте, он просто... ждёт. ему словно бы не важен результат, он сосредоточен на процессе, нет смысла в положительном или негативном окончании, и вообще всё это субъективно и его не колышет никак. тэн как обычно заостряет внимание на неважных мелочах, улыбается открыто, когда замечает раскрасневшееся лицо тэёна (снова принял слишком горячий душ), и распахивает одеяло на его стороне кровати. мужчина слушается беспрекословно, падая рядом, подчиняясь этому большому и важному ничего, хлипкому равновесию гармонии и хаоса в их совместном времяпровождении. и как хорошо, что эта хлипкость не зависит ни от кого, она не является причиной или следствием какой-то нервозности, на неё невозможно повлиять. она просто существует и всегда даёт возможность осознать это, а дальше ты сам принимаешь независимое решение; она существует сама по себе, и в этом с ней даже коты не сравнятся. так что единственное, в чем тэён уверен всегда, это в банальной очевидности того факта, что тэн хоть и похож на большого кота, но ни в одной из вселенных им не является.