Угомони свой недотрах

— Я просто хочу, чтоб ты трахнул меня. — Надвисая сверху второго парня, первый сжимал белую простынь на уровне чужой головы. — А я просто хочу, чтоб ты ещё помучался, Казу. — Та самая улыбка, которую упомянутый так ненавидит. но одновременно любит, потому что после неё всегда начинается жёсткая долбиловка, после которой Казуха утром не сядет. — Не доводи меня! — Пытаясь показаться серьёзным, белобрысый сел на чужой живот, сложив руки на груди. — А то что? — Скарамучча ухмыльнулся. — Сам меня трахнешь? Ну попробуй, я весь твой. — Это был запрещённый приём. — Ты довыёбывался. — Презрительно сверля взглядом, алоглазый слез с голубоглазого. Лёг к стене, отвернувшись. Всё. Никакого секса. Но тот прекрасно знал, что поебаться здесь хочется не только ему.       Брюнет подвинулся к Каэдэхаре, положив руку на талию. Ну и не надо. Посмотрим, как быстро ты сдашься. А тот ощущал дыхание тёмноволосого сзади на шее. Гад. — Пойми, что ты делаешь хуже себе больше, чем мне. — Он ещё и улыбается! Вот же…злодей британец. Красноглазый нехотя признавал, что тот прав. И трогает ещё его! Это возмутительно! — Не трогай меня. — Казу хотел показаться обиженным, но никогда не выходило специально это делать. — А я и не трогаю, ты что? — «Какой же я пидорас, у-у-у, не могу с себя!» — Трогаешь, я же чувствую! — Казуха понимал, что Скарамучча легонько водил по его бёдрам, а за секунду до замечания переставал. — Докажи. — Казуха притих. Короткие вздохи – уснул что-ли? Скарамучча продолжил начатое, как вдруг внезапно его руку схватила чужая: «попался!»       Казуха повернулся лицом к парню, чтобы разглядеть чужое лицо строгим и жгучим взглядом. — Ну не злись на меня, — голубоглазый заигрывающе прищурился. — Хочешь, я извинюсь, как следует? — Господи, ещё немного пошлости и цвет кожи Казухи сравняется с цветом глаз и выделяющейся пряди волос. — Чего молчишь? Ну ничего, скоро заговоришь, думаю. Да, Каэдэхара Ка-зу-ха? — Упомянутый закрыл глаза, чтобы ему было легче улавливать звуки и чувствовать холодок, тем самым понимать, что делает Скар. Сердце бьётся бешено, отдаваясь пульсации в ушах, Чёрт! Резко открывает глаза: над ним Скарамучча, смотрит, нет, трахает взглядом, заставляя не дышать от напряжения. — Ты так уязвим с закрытыми глазами, знаешь?       Он что-то не договаривает, по лицу видно. Что-то пошлое, от чего Казуха покраснеет за долю секунды. — Связал бы тебе глазки и трахнул. — Чёрт поганый, постыдился бы маленько. Или сделал вид для приличия хотя-бы. Но блин, Казуха так этого хочет, чёрт возьми, согласен с любым его условием. Главное не дать в этом убедиться на все сто Скарамучче. — И вообще, я обижен… — Скарамучча припал к чужой выпуклости на пижамных штанах. — Сейчас мы это исправим. — Белокурый наблюдал, как брюнет расстёгивает ремень на своих уличных штанах, поскольку вернулся впервые так поздно и не успел сменить одежду. — Давай сюда ручки. — Зачем? — Чтобы ты не мешал мне извиняться. — Брюнет взял его руки в свои, начав фиксировать ремнём. — Не слишком туго, моя нежная принцесса? Извини, но я не буду так нежен, как ты. — Не тяни кота за яй… хвост. — Казуха удобнее сидя расположился, поскольку если будет лежать, то руки, завязанные сзади, точно вопьются в постель придавленным телом сверху. — Хочешь стать моим котиком? — Голубоглазый приблизился к чужому лицу, наблюдая лёгкий румянец, который не совсем успел пропасть.       Губы на чужих губах. Нежно и страстно Скарамучча целовал, словно боясь разбить эти пухленькие фарфоровые губки или оставить на них новые трещинки. Парень слегка покусывал нижнюю, после зализывая маленькие трещинки, что сам Казуха и образовал, ибо часто кусал губы в разных ситуациях, иногда до крови.       Скарамучча надавил рукой на пах Казухи, получив недовольный стон в поцелуй. — М-м, Скарамучча, сними их скорее, мне тесно… — Он выглядел так жалко, когда умолял о чём-то, любой бы умилялся этому. Но позволено на такое смотреть только голубоглазому. Парень снизу избегал взгляда в голубые глаза Скарамуччи, боясь увидеть в них себя. —…Пожалуйста? — И вправду котик. Такой маленький, беззащитный, как о ногу трётся в дождливый день, прося тепла. Как же отказать такому? — А ты попроси меня хорошенько. — какой же ты наглец, Скарамучча, бесстыдник. — Я обижусь. — Всё-всё, снимаю. — Парень поддел сразу две резинки, что заставляли ткань держаться на парне. — Ты помнишь, что я тебе говорил. — На это в ответ послужил слабый хнык, похоже после процесса Казуха будет сверхчувствительным и стонать даже над простым прикосновением на животе и чуть ниже.       Блять, да начинай уже. Чем быстрее начнётся, тем быстрее кончится. Брюнет толкнул белокурого за плечо, повалив на спину. Кажется, кто-то отдавит себе руки, но сейчас это не беспокоило их. — А– Ах… — «Скарамучча, что же ты делаешь со мной!» Потерянным взглядом он разглядывал все трещинки на потолке. — Казуха, сколько раз я говорил, что ты как котёнок? Такой маленький и ни на что не способный в таком положении, прям бери и делай, что хочешь. — А как он делает брови домиком и смущённо отводит взгляд, то Скарамучча забывает обо всём на свете. — такой хорошенький. — Ну прекращай. — Красноглазый отвернул голову направо к стене, чтобы случайно не встретиться взглядами, поскольку он ещё и не может скрыть нежно-красные пятна смущения на его лице. — Мх. — Чувствует, как чужие пальцы легли на головку, нежно водя круговыми движениями. Спускаясь ниже по длине, что вызывало множество эмоций, половину которых алоглазый подавлял прикусыванием губы. — Да куда ты кусаешь её, она же болеть будет потом, дурачок. — Скарамучча наклонился к лицу парня, положив свои губы на его. Не свою, так чужую. Белобрысый прикусил нижнюю голубоглазого, что продолжал двигать руками на чужом члене вверх-вниз. Рискует остаться без губы или с неудачным проколом.       В то время как Скарамучча ускорял темп, они всё ещё целовались. Взяв абсолютно всё в свои руки, брюнет уверенно водил языком по другому, лаская. Казуха старался отвечать, но язык предательски не поддавался и заплетался в чужом. Получив долгожданный стон в губки, Скарамучча отстранился. Всё же, завязать руки было лишним, который уже на сегодня раз Казуха убеждается в этом. Сжимает руки, ногтями впиваясь в кожу, чтобы отвлечься.       Вдруг неожиданно парень почувствовал ещё что-то на своём члене. Ах, блять, Скарамучче губы некуда свои деть или он специально хочет поиздеваться над бедным Казухой? Алые глаза расширились, которые он тут же сильно зажмурил, стараясь привести рваное дыхание в порядок. — Что такое, что случилось? Тебе слишком приятно, чтобы держать себя в руках? Бедняга какой, кто тебя так довёл? — Он слишком язвителен для этого мира, словно все частицы скопились именно в нём. Но он может нежно обнимать и целовать Казуху, заботиться о нём и делать приятно. Может быть не таким, как выглядит. Совсем. — Ты…гад. — Парень снизу почти расслабился, а после за него взялись намного упорнее. — Ах! — Я кто? Повтори погромче, тебя не слышно снизу, малыш. — Когда-нибудь Казуха наберётся смелости, чтобы самому трахнуть Скарамуччу… когда-нибудь… — Развяжи мои руки, на них давит, мне неудобно. — Брюнет взял белобрысика за шею сзади, ловко подняв тело. Всё, теперь он сидит и ничего не давит. — Так уж и быть, посмотришь на меня сверху вниз. — Ой-ой, как будто это впервые. — Как же недовольно это прозвучало. Казуха и недовольный красив. И Скарамучча готов в этом убеждаться каждый раз. — Ты прав, часто такое бывает, когда ты сидишь на моём члене. А как ты косишься на меня, я готов смотреть на это вечно. — Язык скользнул по головке, смачно смазывая слюной. Нога алоглазого дёрнулась от такого, после чего была прижата к стене рукой тёмноволосого, а другую он слегка поглаживал. — Чёрт, Скарамучча, я тебя настолько ненавижу,… — Сколько много ошибок в слове “люблю”, не стыдно? — Ты снова не дал мне договорить. — Всё-всё, расслабься.       Язык двигался круговыми движениями по головке, плавно переходя вниз. Этими движениями Скар заставлял Казуху откидывать голову и закатывать глаза, нежно и прирывисто постанывая. В этих сладостных стонах иногда проскальзывало имя голубоглазого.       А тем временем он отсасывал ему, словно готовился к этому грандиозному моменту всю жизнь. Местами задевал пульсирущие венки, получая стоны слегка громче, чем обычно. Казуха толкнулся в него, а затем извинился. Сзади рука нащупала ткань, которую можно было сжать, что парень и сделал. «главное не кашлянуть, главное не кашлянуть…» – молился Скар.       Как только дело начало подходить к завершению, Казуха сильно напрягся. Именно по этому Скарамучча и понял, что тот близится к разрядке. Брюнет стал более нежным: уже не прижимал чужую ногу к стене, чем воспользовался обладатель, положив её на спину Скарамучче, а выше колена опиралась она на его плечо. Но голубоглазый не переставал поглаживать другую, как-бы успокаивая и приводя в порядок обрывистые частые стоны.       Последний заход во всю длину, после чего Казуха кончил, не успев предупредить. — Всё хорошо, не забыл как дышать? — Скарамучча никак не мог откашляться от ощущения чужого семени во рту. — Развяжи меня… — Казуха упал на спину, тяжело дыша, не в силах и повернуться набок. Скарамучча сделал это за него, подняв тело и положив на себя. Освободил запястья от ремня, что уже успел двести раз надоесть. Казуха тут же потёр красные следы, чтобы стало легче. Легче не стало.       Он нежно куснул шею партнёра, пока тот оглаживал дрожащие бока и спину. Охватывает кончиками пальцев каждый сантиметр кожи, получая на это томные вздохи. — А… спать. — так и уснул в полусидячем положении, сваливая все дела на Скарамуччу. А он свалил на… да ни на кого, но тоже уснул крепким сном, обнимая Казуху.

***

— Скарамучча, проснись… — Парни были совсем в другом положении. Лежали на боку, а сзади голубоглазого обнимал Казуха, уткнувшись лбом меж лопаток. — Скара-а, пожалуйста. — Чего тебе надобно, спал бы себе спокойно. — Парень почувствовал, как к нему прижались сильнее. И стояк, блять. — Хочу почувствовать тебя в себе… Прошу. — Услышал чужой глубокий вздох. — Что мне с тобой делать. Растяни себя, я через пару минут окончательно проснусь. — Хорошо, хозяин. — Слышит, как тот тянется к столу у постели, на ком был бутылёк смазки. Стоит там с того момента, как Скар вернулся примерно в двенадцать, а сейчас уже под три. —…Как ты меня назвал? — Ответа не последовало, посколько Казуха был занят другим. Бесшумно открывает и берёт двумя пальцами холодное содержимое. Слегка распределив по фалангам. Спустив с себя трусы, что были надеты с того инцидента наоборот (а ещё это не его трусы, похоже), алоглазый притронулся подушечками пальцев к кольцу мышц, постепенно входя одним пальцем, затем сразу же другим, не успев закончить с первым. — Мх… — Парень не сказал бы, что это приятно делать самим. Чем быстрее трахнет себя пальцами, тем лучше. Белобрысый стал быстрее двигать ими, не издавая ни звука. — Ты какой-то тихий, дай покажу, как нужно. — Скарамучча не выдержал и мигом пробудился. Сел в позе лотоса, зовя рукой к себе Казу. Брюнету тоже пришлось взять немного смазки, поэтому всё пойдет как по маслу. Только по смазке.       Никаких прилюдий, он просто вошёл в него двумя пальцами, ища простату. Казуха обнимал сидячего за талию, положив голову на его плечо. А тот смотрел на оголённую спину и классную фигуру. Белоснежная кожа, светлые распущенные волосы и красная прядь под цвет глаз. Как фарфоровая куколка. Единственная в коллекции Скарамуччи, потому что больше ему никто не нужен. — Ах! — Кто ищет, тот найдёт. — Вот видишь, как надо? — Более нежно он добавил третий палец. — Я специально, чтоб тебя позлить. — Ах ты… — Он взял своего парня за подбородок, притянув ближе к своему лицу, вовлекая в мокрый поцелуй. Как же Казухе бошку сносит, когда Скар играется с ним языком. Хоть во рту, хоть на члене или в другой области кожи – это самые приятные ласки. — Любовь всей моей жизни. — Вообще, он хотел проколоть его, но то, что он даже говорить недели две не сможет совсем не привлекало. Он живёт, чёрт возьми, с Каэдэхарой Казухой. Если он не будет говорить ему пошлости, то он начнёт. А потом ещё трахнет стопудово, а Скарамучча не горит желанием терять своё место сверху. — И когда же ты так начал говорить, что важнее, как я упустил это? — Это всё ты виноват. — Чмокнул его под правый глаз. — Ты готов.       Казуха встал на колени, расцепив объятия для удобства Скарамуччи. закрыл глаза в ожидании. Скарамучча нанёс вещество с запахом малины на член, размазывая по длине. — Вхожу.       Казуха уселся на него глубже из-за медлительности Скарамуччи, выпуская очаровательный стон с губ. Первый держал второго за плечи, томно вздыхая. Брюнет начал немного двигаться в партнёре, а позже остановился, давая привыкнуть к ощущениям. У того брови слегка подрагивали от резкости. Неприятно и немного больно, но скоро это должно пройти. По чужому кивку Скар возобновил толчки, но слегка усерднее.       Словно орган через всё тело насквозь прошёл, доставая до лёгких, тем самым опустошая их от воздуха. Брюнет с новым толчком попал по простате, заставляя светловолосого сжаться, долго и звонко простонав. — Скарамучча, давай реще. — Двигаться на нём не давали руки, державшие бёдра. — Тебя не устраивает твоя способность сидеть? — М-м. — Затем ему зарыли пальцы в затылок, копоша волосы, спускаясь ниже к шее. Скарамучча прильнул к кадыку, проведя языком. — Я не слышу конкретного ответа, Казуха. — Не заставляй меня…Мх, повторя-ать. — Воспользовавшись тем, что Скарамучча убрал с его бёдер руки, парень начал сам двигаться вверх-вниз. — Я не разрешал так делать. — С мелкой, но в то же время милой агрессией начал покусывать чужие мягкие губки, понемногу оттягивая нижнюю, на что ему прося промычали. — Да я понял.       Он возобновил движение с большей скоростью, одновременно попадая по узлу нервов каждым вторым толчком. Каждый всё сильнее, как и стон, который Казуха и не смеет сдерживать.       За секунды до концовки парень ощутимо для второго задрожал поневоле всем телом, даже дыхание. Ему осталось лишь прижаться к груди Скарамуччи, постанывая от удовольствия. Чувствовал, как тот гладит его по спине, нервно вдыхая воздух. Другой рукой водит по боку.       Под протяжные стоны, что становились тише, парни кончили почти одновременно. Без единицы силы Казу свалился на Скара, успокаиваясь. Перевернулись вместе на бока, прижимаясь один к одному, хоть и жарко было невыносимо. И… грязно. Потом позаботятся о сперме белобрысика на собственных животах. Склеются – ничего страшного.