***
— Антошенька! — Женщина тискала его щёчки, пока Арс пытался сдерживать хихиканье и звуки умиления одновременно. Эта картина была действительно очаровательной. — Ну мам! — псевдо-недовольно протянул он, сам улыбаясь. — Что «мам»? Тут моё дитя первый раз после своего побега решило поведать семью! — громко воскликнула она, на что несколько пассажиров, только вышедших из поезда, удивлённо обернулись на звук. В конце фразы женщина щёлкнула Антона по носу. Арсений не сдержался и всё-таки издал смешок. Кулак, вовремя переместившийся ко рту, спасительно заглушил звук. — Я не сбежал, а в универ поступил, ну. — Антон наклонил голову вбок, что Арсу показалось нелегально обаятельным. Женщина махнула рукой на сына и, не сдержавшись, чмокнула в те же щёчки несколько раз подряд. На коже появился липкий след от губного блеска. Прямо как в детстве. — Так, молодёжь, — обратил на себя внимание папа Антона, — какие планы? Сначала к нам загляните? — Мы лучше прогуляемся. Арс, ты же не против? — он с надеждой посмотрел на Арсения. А тот успел потеряться в такой семейной обстановке. Кажется, даже забыл, что на самом деле присутствовал здесь, а не смотрел фильм о счастливой «амэрикан фэмили». — Я только за, — коротко отозвался он. Как хорошо, что застрявшее в горле: «С тобой, куда угодно» не озвучилось вслух. Иначе Арс б точно позорно сбежал. В незнакомом городе, где единственный знакомый — причина его побега, да. Всяко лучше, чем смотреть в зелёные глаза, что окончательно запутались в нём и его мыслях. Да Арсений сам себе напоминал клубок из нескольких десятков наушников. Нужно ли что-то говорить об окружающих? Родители задавали вопросы Антону про вещи, еду, кажется, ещё подкинуть куда-то предложили. Сошлись на том, что два чемодана на колёсиках те отвезут в квартиру, а парни с портфелями дойдут сами. И ещё они не голодны, а, если что, в магазин зайдут, не маленькие же уже, ну. Арс в разговор не вникал, но что-то отдалённо понял. Единственное, когда его уверенно схватили за запястье и начали куда-то тянуть, он почувствовал небольшой шок. Мягко говоря небольшой.***
— А жил он тут. Видишь вон то окно? — указал пальцем Антон. Его истории уже около двух часов непрерывным потоком вливались в уши Арсения. Он и не против. «Только за». У Антона, кстати, оказалось бурное детство. Знаете, многогранное. Во-о-он с той жёлтой клумбы маленький Антошка сорвал пару бутонов с благородной целью — порадовать маму. Но пожилая дама из частного дома, видимо, решила по-другому. Эта дама доброжелательно кинула в шкодливого мальчика тряпкой и послала тому в догонку пару ласковых. Он тогда бежал от неё так быстро, что почти все лепестки опали, а букет перестал выглядеть столь привлекательным. Что ж, маме всё равно понравилось. Если это, конечно, не была гениальная актёрская игра. А возле того гаража с цифрой «17» в корявом кружочке его компания раскуривала сигареты. Если что, Антон просто рядом стоял, ничего такого! Но веселье не в самом факте, а в том, что гараж-то оказался местного полицейского. Угадайте, кто приехал на своей нерабочей машине? Точное попадание! Так этого мало было, все ж единогласно решили, что мужик хороший приехал. Такой, кто сигаретку стрельнет и историю из жизни расскажет. Поэтому они, как компания юных гениев, остались дымить дешёвыми сигаретами и ждать, когда мужик выйдет из машины. Дождались. Люлей тогда все отхватили знатных. Кроме двух предателей, успевших сбежать. Антон до сих пор не смог определиться: те счастливчики или всё-таки редкостные иуды? Знаете, а Арсений запомнил каждую рассказанную сегодня историю. Даже с такими мелочами, как номер гаража. Диагноз — безнадёжно влюблён. — О, Арс, Арс! — по-ребячески залепетал Антон, сжав чужую ладонь. По Арсовой коже пробежал морозок. Отчего такая реакция времени думать не было. Может, от прохлады колец, а, может, от мимолетной нежности прикосновений. Но… ладонь отпускать не хотелось. — Тут место такое классное есть, тебе точно понравится! А слов в ответ и не было. Лишь пальцы плотнее переплелись, чтобы случайно не отцепиться. Именно поэтому. — Так, аккуратно, нам нужно сюда протиснуться, — разорвав сплетённые руки, Антон первым сел на корточки и аккуратно пополз. Это было небольшое расстояние между двумя жилыми домами, но верх зарос плющом, которого не стригли лет десять. Было похоже, что отверстие внизу сделали собаки. Раньше же этим занимались любопытные дети, в том числе и Антон. Немного подождав, Арсений полез следом. Вокруг царила такая пыль и грязь, что брезгливый Арсений непроизвольно поморщился. Но интерес победил. Да и лезущий впереди парень так светился, когда говорил об этом месте, что как тут возможно отказать? В один момент физиономия Антона пропала с поля зрения. Он сразу почувствовал себя незащищённым, маленьким и ненужным. Буквально на пару секунд, ведь затем раздался знакомый голос, пропитанный счастьем: — Я уже тут, лезь сюда! — Лезу, лезу, — кряхтя, пробормотал Арс. Не прошло и минуты, как яркий свет солнца попал в глаза, заставив зажмуриться. А перед лицом появилась рука, увешанная металлом. Поняв намёк, он схватился за неё и с усилиями встал на ноги. Спорт явно не его конёк. Пока Арсений стряхивал мусор с одежды, Антон опять вёл его, обхватив запястье. Что ж, он к этому, на удивление, быстро привык.***
— Оторвись от чистки, у нас тут препятствия, — предупредил Антон. Говорил он про старые ступеньки, ведущие в захламленное заброшенное здание. — Мы серьёзно идём в заброшку? — Ага. — Класс, — выдохнул Арсений, приняв свою судьбу. Идея остаться в чистом аутфите резко отпала и показалась слишком бессмысленной. Поднялись они на этаж третий, бесцеремонно сминая весь хлам ногами. Хоть без крыс обошлось, уже радует. — Почти дошли! — Как Антон до сих пор сохранял такой энтузиазм, Арсений не понимал. Это в нём и завораживало, но он сам уже потерял любые положительные эмоции. Особенно, когда вонь наполнила лёгкие, хоть носом он старался не дышать. Заброшка же, что тут скажешь. — Взгляни-и! Они перешагнули порог условной комнаты и… — Вау. Я ожидал худшего, — честно признался Арсений, оглядывая помещение. Тут было значительно чище, чем во всех остальных «комнатах» заброшенного здания. На стенах висело огромное количество плакатов: с AC/DC, черепашками ниндзя, чёрным плащом. Также различные фотографии машин и байков из журналов — всё максимально пацанское и суровое. Пустого пространства на стенах практически не наблюдалось. Кроме тех мест, где плакаты намокли или обдёрлись от погодных условий, животных и рисковых подростков. Ну, или бомжей. Но был ещё один уголок в этом помещении, совершенно крошечный. Он сильно выделялся и приковывал к себе взгляд. На нём были аккуратно вывешены вкладыши из жвачек «Love is». И это почему-то так тепло смотрелось. Словно максимально клишированный мачо из подростковых фильмов. Тот самый, который со всеми суровый, всегда в чёрном, альфа-самец и вообще «холодный, как айсберг в океане». А вот с ней (ним?) превращался в сладкую булочку, что только-только достали из-под печи. Арсений совсем не смотрел такие фильмы, просто… ну, знал и всё. Голубые глаза быстро бегали по ёмким фразам, а сердце давало отклик в каждом из них. А казалось бы, простые жвачки…«Любовь это…
… когда находишься наедине друг с другом».
Наедине. Находились. Прямо тут, прямо сейчас.«Любовь это…
… дорожить каждой минутой, проведённой вместе».
Арсений искренне дорожил. В глубине души каждой-каждой. В том числе, когда он лез по узкому, пыльному пути, когда заходил в заброшенное здание и когда почувствовал, что отвратительный аромат пропитал каждую его клетку. Внешне ему было неприятно и гадко, но стоило взглянуть на Антона — всё ставало неважно. Этот парень заряжал своей энергией, словно лучик весеннего солнца. Опалял кожу тогда, когда холод пронзал всех и каждого.«Любовь это…
… когда серьёзно готовишься к важному свиданию».
Хоть свиданий, как таковых, ещё не было, но готовился Арсений долго. Одну лишь одежду он подбирал часа два, если не три. Антон не ценитель подобного, но выглядеть перед ним хотелось хорошо. Совершенно не важно, что сейчас его долго подбиравшийся — не съедобный! — лук беспощадно испачкан.«Любовь это…
… иногда быть хорошим слушателем».
Сегодня Антона он слушал весь день. И слушал бы всю жизнь.«Любовь это…
… знать, что твоё сердце в надёжных руках».
Кажется, руки у него действительно надёжные. Особенно после сегодняшних прикосновений, мёртвых хваток в этом сомневаться невозможно. Они чувствовались такими крепкими и сильными, что даже ноги непроизвольно подгибались. Хоть авторы жвачки, наверное, имели ввиду совсем другое. — Арс, я… — непривычно тихо отозвался Антон. Арсений последний раз взглянул на объяснения, что же такое любовь. А затем повернулся к тому лицом, уверенно посмотрев в глаза. Только… они были опущены. Рукой Антон сминал рукав кофты. Дыхание слышалось как-то сбито. Он волновался? С чего бы? Арс уже и не помнил, когда тот так переживал. В поезде от нетерпения — явно другое. А чтобы так, наверное, только в первый день в университете. Или перед сессией. Но даже тогда он выглядел спокойнее! Арсений впервые запутался не в себе, а… в Антоне? Это даже звучало неправильно. Он — мистер веселье, энтузиазм, очарование, но волнение в этот список никогда не входило. Лишь сейчас. — В детстве… — неуверенно продолжил тот. Антон серьёзно хотел рассказать очередную историю? Нет, Арсений всегда был за, но это не могло вызывать таких эмоций. Или могло? — Наша компания парней создала это место. И у нас была… традиция. Если кто-то хотел… ну, провести время с девочкой, то он приводил её сюда. — Он упрямо рассматривал свои ботинки, хоть старался говорить громче и внятнее. Выходило скверно, но Арс всё понял. Почти всё. — И зачем ты мне это рассказал? — кроме этого. Собственный голос перешёл на шёпот, сам того не понимая. Щёки заалели. Глаза смотрели прямо на Антоново лицо, ни на секунду не отводя взгляд. Будто приклеился. — Тут мальчики обычно признавались в любви. Тишина. Глаза Арса увеличились в пару раз. Мозг поплыл. Он же правильно понял? — Ты сейчас?.. — нелепо уточнил он, боясь моргать, дышать и издавать лишние звуки. — Арс… я люблю тебя. Три слова. Избитых, звучащих из всех сторон, слишком ванильных. Но ноги почему-то подкосились. Губы почему-то распахнулись. Вокруг почему-то стало настолько жарко, что захотелось раздеться. — Я тебя правильно?.. — не в состоянии договорить вопрос, прошептал Арсений. И так всё кристально понятно. — Да. И, кажется, всё. Если это всё не происходило во сне, то Арсений поверил в чудеса. Чудеса, происходящие на заброшках. — Я тоже… Боже, я тоже тебя люблю. Антон резко оторвался от очень увлекательных ботинок и пересекся с голубыми глазами. На лицах медленно появились улыбки. В животе почувствовался «заворот кишок», как Антон называл ощущение после активного отдыха на качелях. — Ещё… — Антон набрал побольше воздуха в лёгкие. — Мальчики в этом месте предлагали девочкам встречаться. — Девочка согласна, — тихо хихикнул Арсений, а на глазах появилась влага. Слёзы счастья. Самые сладкие слёзы.***
В Воронеже многое произошло, многое оставило сильное впечатление, про многое хотелось побыстрее забыть. А про что-то забывать никогда не хотелось.