***
Тарталья берет свои слова назад: он искренне ненавидит психологию и все, что с ней связано. Все, кроме Чжун Ли, конечно же. Этого прекрасного человека Аякс просто обожает. Еще бы он не давал ему дополнительных заданий по своему предмету, и было бы вообще замечательно. — Преобразующая энтропия… — в очередной раз зачитывает Чайльд с экрана своего ноутбука, прежде чем издать особенно громкий вздох. — Преобразующая энтропия включает в себя две возможности жизни с неопределенностью, — слова в статье кажутся Тарталье непонятными и смытыми. Складывается впечатление, что чем больше он сидит над рефератом, тем страннее и хуже тот получается. В голове заваривается самая настоящая каша, и Чайльд в самом деле не знает, как будет ее расхлебывать. Он настолько сильно погружается в работу, что не замечает подошедшего со спины Чжун Ли. В их квартире не так уж и много комнат — небольшая гостиная, совмещенная с кухней, кабинет Чжун Ли и спальня, в которой теперь стоит стол для ноутбука Тартальи. Именно здесь он и делает свою домашнюю работу. Когда Чжун Ли кладет ладони ему на плечи, Чайльд вздрагивает. — Аякс, — мягкий голос мужчины не идет ни в какое сравнение с тем, что Тарталье приходится выслушивать в университете. На работе Чжун Ли — отстраненный, строгий преподаватель, дома же он похож на большого милого кота, который постоянно просится на ручки (если, конечно, не отвлекать его от работы). — Ты так громко вздыхаешь. Не пора ли отдохнуть? — Чжун Ли сжимает плечи Чайльда, начиная нежно массировать их. Тот тихо стонет в ответ. — И из-за кого я, позвольте узнать, теперь громко вздыхаю? — ворчит он, поднимая голову наверх. Тарталья упирается макушкой в живот Чжун Ли, чтобы заглянуть в янтарные глаза. Мужчина уже смыл подводку и распустил волосы — в принципе, его внешний вид можно охарактеризовать как домашний. — Из-за самого себя, родной, — Чжун Ли проводит ладонью выше, пальцами проходясь по открытой шее прямо к рыжим волосам. — Если бы ты слушал мою лекцию с самого начала, ничего бы не случилось, — практически мурчит он, аккуратно пропуская кудри сквозь свои пальцы. — Вот сдалась тебе эта энтропия, — Аякс уже звучит не так обиженно, и Чжун Ли решает, что это хороший знак. Быстро наклонившись к его лицу, он чмокает того в губы. — М-м, не отвлекай меня. Я и так не могу сосредоточиться, — Тарталья хмурится, однако, вопреки собственным словам, никак не отталкивает Чжун Ли. Тот хмыкает. — Хочешь совместить приятное с полезным? — он целует Чайльда в нос, заставляя того немного поморщиться. — Обычно подобные твои предложения заканчиваются сексом, — остроумно замечает Тарталья. Чжун Ли низко смеется. — Что ж, это включает в себя секс, — он спускается поцелуями к виску, затем к уху, языком обводя ушную раковину. — Я знаю, о чем ты думал на занятии, Аякс. Я знаю каждую грязную мысль, которая только есть в твоей голове, — горячо шепчет Чжун Ли, обжигая кожу за ухом. Чайльд шумно выдыхает через нос. — Еще бы ты не знал, о чем я думаю. У нас не было секса целую вечность, — Тарталья прикрывает глаза, позволяя себе растаять в ласках со стороны партнера. Кажется, у него уже стоит. — Всего лишь неделю, родной, — замечает Чжун Ли, прикусывая мочку уха. — Так что, ты согласен выслушать, в чем заключается мое предложение? — он задает вопрос своим охуительно низким голосом. И разве Аякс имеет настолько сильную волю, чтобы противостоять ему? — Рассказывай, — сдается он, кладя руку к себе на член, чтобы помассировать его сквозь ткань штанов. — Какой же ты все-таки нетерпеливый, — Чжун Ли внезапно отстраняется, заставляя Чайльда испустить разочарованный вздох. — Для начала тебе придется слушать все, что я говорю, подчиняться любым моим словам. Иначе это не сработает. Ты согласен? — он, вернув руки на его плечи, продолжает своеобразный массаж. — А что мне за это будет? — подозрительно интересуется Аякс, приоткрывая глаза. Чжун Ли усмехается. — Если ты справишься с моим заданием, я не только засчитаю тебе реферат, но и награжу тебя. Как тебе такое, родной? — он говорит так соблазнительно, так складно, что Тарталья просто не может отказаться. — Ладно. Что мне нужно делать?***
Он начинает жалеть о том, что согласился на это предложение, когда оказывается прикованным к кровати специальными наручниками. Чайльд прекрасно знает, к чему приведет вся эта игра с подчинением. Он совсем не против быть ведомым в их сексе — Аякс в принципе не против всего, что касается Чжун Ли, однако порой это заставляет нервничать. Чжун Ли старше его на десять лет — на самом деле, не такая уж и большая разница, но это очень явно проявляется именно в их сексуальной жизни. Если Тарталья еще толком не знает, что ему нравится в постели, то Чжун Ли точно может сказать, какие именно практики доставляют ему больше всего удовольствия. Он не давит на Чайльда с принятием его «правил игры», не заставляет постоянно трахаться в наручниках и с повязкой на глазах. Мужчина лишь иногда сам просит Аякса позволить ему «вечер доминирования» — так они назвали этот феномен в их отношениях. Если быть полностью откровенным, Тарталье нравится подчиняться Чжун Ли. Он тоже кайфует от процесса полного доверия, боли и власти партнера над ним, однако по какой-то причине это желание подчиниться внутри пугает его, отталкивает от себя. Чжун Ли как-то упоминал, что тоже проходил принятие себя в сексуальном плане и что в этом нет ничего такого. Они могут преодолеть его стыд за свои пристрастия и кинки, если он сам того захочет, и мужчина всегда будет рядом, чтобы поддержать его. Аякс ценит это и честно старается работать над собой. У него даже почти всегда получается. Удивительно, но прежде чем отойти в соседнюю комнату Чжун Ли не надевает на Тарталью повязку, поэтому тот может видеть абсолютно все. За пять минут до этого его парень приказывает ему раздеться и лечь на кровать, так что сейчас по коже проходятся мурашки — где-то в квартире открыто окно. Чайльд соврал бы, если бы сказал, что не находится в предвкушении их «игры»: стоящий колом член в любом случае говорит сам за себя. Ему нестерпимо хочется коснуться его, провести ладонью по всей длине, довести себя до оргазма, но наручники, сковывающие руки, не позволяют этого сделать (конечно же, при желании их довольно легко снять, однако Чжун Ли четко дал команду «жди», а Тарталья не смеет ослушаться его слов). Аякс может лишь догадываться о подробностях предстоящего секса. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Последнее, что им сейчас нужно — это его опавший от волнения член. Когда Чжун Ли вновь входит в комнату, на нем больше нет официальной одежды. Мужчина был одет лишь в свой любимый халат кофейного цвета. Тарталья уверен: под ним больше ничего нет. — Что ж, Чайльд, ты готов к небольшому опросу по теме «Энтропия в психологии человека»? — хищно усмехнувшись, он присаживается на край кровати и проводит ладонью по груди Аякса, заставляя того рвано выдохнуть. Он, блять, знал, что на предложение Чжун Ли нельзя соглашаться. Этот старый садист собирается опрашивать его по теме, из-за которой все и началось. Подобный ход настолько в характере Чжун Ли, что Тарталья даже не удивляется. — Давай я объясню правила нашей небольшой игры, — предлагает тот, будто бы у Чайльда есть иной выбор, кроме как слушать его. Отметив, что парень весь во внимании, Чжун Ли пускается в объяснения, продолжая водить ладонью по направлению от сосков к головке члена, уже касающейся живота Аякса. — Я буду задавать тебе вопросы, которые, так или иначе, касаются психической энтропии. Твоя задача отвечать на них. За правильный ответ ты будешь получать награду, «пряник», — в качестве демонстрации Чжун Ли опускает руку на его член и быстро проводит ей вверх-вниз, выбивая из Тартальи глухой стон. — За неправильный же ответ, я буду наказывать тебя «кнутом», — пощечина оказывается больше внезапной, нежели болезненной, но Аякс все равно вскрикивает. Горящая щека отдается небольшим дискомфортом — это лишь сильнее заводит его. — Примерно так. Ты согласен? — Чжун Ли спрашивает на полном серьезе, оставляя Чайльду реальные пути отступления. Тот знает, что мужчина не сделает ничего против его воли или ему во вред — весь процесс должен быть целиком построен на взаимном доверии, уважении. Именно это Чжун Ли не раз подчеркивал во время обсуждения их сексуальных предпочтений. — Согласен. Но бей не по лицу, пожалуйста. Оно мне еще нужно, — хмыкает Аякс, подозревая, что при сильном ударе на щеках могут остаться вполне заметные следы. В случае получения особо примечательного повреждения завтрашнюю прогулку с Кэйей определенно пришлось бы отменить. — Договорились, — Чжун Ли кивает. — В таком случае, начнем наш опрос, — сказав это, он достает из коробки, стоящей на полу, стек. Чайльд и не заметил, когда тот успел вытащить ее из-под кровати. В янтарных глазах мелькает намек на опасность. Тарталья, будучи не в силах отвести взгляд от мужчины, сглатывает накопившуюся во рту слюну. И на что он снова подписался? — Пожалуй, начнем с простого, — «Для меня все в этой ебанутой науке — сраный пиздец, даже не пытайся». — Объясни мне значение слова «энтропия» в психологии, — Чжун Ли говорит, не переставая трогать Чайльда везде, где только можно. Как парень понимает: таким образом мужчина пытается приободрить его. Однако именно касания играют с ним злую шутку — мысли перемешиваются даже от простых прикосновений к бедрам, не позволяя сосредоточиться на ускользающей мысли. — М-м, психическая энтропия — это вроде бы что-то, связанное с хаосом? — неуверенно начинает отвечать Тарталья хриплым от возбуждения голосом. Он быстро облизывает губы, когда чувствует, что Чжун Ли останавливает свои поглаживания. — Подробнее, Чайльд. Я хочу подробностей, — он убирает руку с бедра. По всей видимости, так и начинаются пытки — с постепенного лишения. — Ну, энтропия связана с беспорядком в сознании, когда человек не может сконцентрироваться на своей цели, постоянно отвлекаясь на что-то другое, — быстро тараторит Аякс будто бы заученный наизусть текст, сам поражаясь тому, как смог это запомнить. Чжун Ли удовлетворенно хмыкает. — Молодец. Хороший мальчик. Вопрос был несложный, но ты все равно заслужил небольшой приз, — сказав это, он вновь кладет ладонь на член Тартальи и начинает надрачивать его, заставляя того протяжно застонать. — Давай попробуем что-нибудь посложнее, — Чжун Ли продолжает ласкать своего парня, от чего тот совершенно перестает соображать. — Скажи мне, — тот говорит вкрадчиво и четко, дабы Чайльд смог уловить общий смысл его слов, — кто из ученых первым предложил применять законы физического сохранения энергии к человеческой психике? — вопрос кажется чересчур мудреным и слишком сложным для Тартальи, потерявшемся в океане наслаждения. Сначала он думает применить тактику отмалчивания: может, Чжун Ли не обратит на это внимания и просто продолжит ласкать его, — однако тот сразу же раскусывает его план и начинает постепенно снижать скорость движения руки, больше дразня, нежели лаская. — Молчание будет считаться неправильным ответом, Чайльд, — тянет Чжун Ли, задевая головку большим пальцем. — Советую начать говорить, — в его тоне проскальзывают угрожающие нотки: это заставляет Тарталью завестись лишь сильнее. — Не знаю. Может, Фрейд? — все фамилии великих ученых в области психологии, конечно же, вмиг покидают его голову. Будем честны, тот факт, что он верно ответил на самый первый вопрос — это уже достижение. — Неверно, — Чжун Ли окончательно убирает руку с его члена. — Попробуй еще раз. — Эриксон? — Чайльд точно помнит, что на одном из занятий мужчина упоминал эту фамилию. Тарталье она показалась забавной, и его мозг, по всей видимости, решил запомнить ее. К большому сожалению, разум не всегда закрепляет в себе нужную нам информацию. — Неверно, — улыбка Чжун Ли постепенно превращается в оскал. — Еще одна попытка, Чайльд. Аякс не знает, что его ждет после этой самой попытки, но понимает — определенно ничего хорошего. «Попытка — не пытка», — думает он, прежде чем открыть рот в очередной раз. — Маслоу? — его голос звучит уже не так уверенно, как прежде. По виду Тартальи легко можно сделать вывод, что тот нервничает: искусанные губы и бегающий взгляд сдают его с потрохами. Чжун Ли укоризненно качает головой. — Ты все-таки был плохим мальчиком, Чайльд. Совсем не слушал меня на занятии, — удар приходится по ребрам, ровно под соском. Вскрикнув, Аякс немного выгибается в спине. — Тебе стоит обращать на меня больше внимания. Неужели тебе совсем не интересно? — второй удар касается чувствительной кожи живота. — Ты совсем не хочешь быть хорошим мальчиком, Аякс? «Вот же», — раздосадовано думает Тарталья, ощущая новую волну возбуждения, накрывающую его с головой. Ему нравится быть наказанным, быть плохим мальчиком, но он ни за что не признается в этом вслух. Само собой, Чжун Ли и сам все прекрасно понимает, поэтому следующий шлепок приходится ровно на левый сосок. Чайльд всхлипывает. — Не делай вид, что не знаешь, Аякс. Я говорил об этом на занятии. Попробуй еще раз, — Чжун Ли больше не гладит парня по телу ладонью — лишь проводит стеком туда-сюда, обводя недавние следы от ударов. — Но я правда не знаю ответ, — раздраженно откликается Чайльд, чувствуя, как запястья начинают затекать. Чжун Ли разочарованно качает головой. — Неверно, — на этот раз под удар попадают бедра: мужчина не скупится на удары, с каждым разом увеличивая их количество и силу. Очевидно, это делается для того, чтобы Тарталья лучше усвоил урок, однако он реально больше не может вспомнить ни одного из этих блядских психологов. — Подумай лучше, Аякс. Чайльд всхлипывает: ему больно и физически дискомфортно от собственного положения, но отчего-то возбуждение, охватившее его еще в самом начале «игры», становится лишь сильнее, заставляя Тарталью непроизвольно потянуться к Чжун Ли в надежде на прикосновение. Мужчина сразу же предугадывает его действия и намеренно отодвигается подальше, чтобы случайно не задеть того голой кожей. — Нет, Чайльд. Я прикоснусь к тебе, только когда ты дашь мне правильный ответ, — услышав тихий скулеж со стороны Аякса, Чжун Ли усмехается. — Думай, родной. Желание внутри Тартальи набирает обороты, и он не может сдержать стона, когда Чжун Ли, так и не дождавшись ответа, вновь бьет его по раскрасневшейся коже. — Возможно, я слишком нежен с тобой, — задумчиво произносит он, прикусывая нижнюю губу. Аякс зависает на этом действии, не до конца улавливая смысл слов Чжун Ли. Когда дело касается секса, у него довольно быстро сносит крышу: все-таки Чайльд еще слишком молод, не обучен терпению, хочет всего и сразу. В этом плане он является полной противоположностью Чжун Ли, который предпочитает затяжную, но зато чертовски сладкую прелюдию, чтобы ближе к концу наслаждение было в разы больше обычного. Мужчина понимает: Тарталья уже не совсем осознает происходящее вокруг, больше отдаваясь порыву, — однако все равно намеревается получить от него верный ответ. — Мы сменим тактику. Переворачивайся на живот. Аякс не сразу догоняет, чего от него хотят. Он непонятливо хмурит брови, как бы настаивая на повторении приказа, но Чжун Ли не намерен просить дважды. Хлесткая боль разливается в районе ключицы, когда до Чайльда, наконец, доходит суть его слов. Цепь на наручниках довольно длинная и позволяет беспрепятственно перевернуться со спины на живот, что Тарталья в итоге и делает. Не самое удобное положение для рук, но смысл сего действия ведь заключается явно не в комфорте. — Приподними бедра и выгнись в спине, — Чжун Ли продолжает говорить властным тоном, не предпринимая никаких попыток, чтобы помочь Аяксу. Тот послушно выполняет сказанное, стараясь принять наиболее адекватную позу, при этом не свалившись обратно на живот. — Молодец, — от короткой похвалы со стороны Чжун Ли у Тартальи дергается член, что, конечно же, не остается незамеченным. — Тебе же нравится, когда тебя хвалят, Аякс. Так почему же ты никак не можешь вспомнить нужную фамилию? — Потому что я ее не знаю. Чтобы вспомнить что-либо, нужно это знать, — даже в подобном положении Чайльд умудряется язвить. Конечно же, его голос звучит довольно глухо, однако Чжун Ли все равно умудряется его расслышать. — Ты знаешь. Я говорил об этом на занятии. При должном усердии ты наверняка вспомнишь о нем. Тебе просто не хватает немного терпения, Аякс, — его голос звучит уверенно и тихо, что вводит Тарталью в ложное состояние спокойствия. — Тебе нужно чуть больше дисциплинированности, родной. Не переживай, вместе мы ее добьемся, — произнеся это, Чжун Ли наотмашь бьет стеком по правой ягодице. Чайльд, не ожидавший удара, вскрикивает. — К каждому «прянику» идет свой «кнут», — его голос не меняется ни на йоту, и Аякс не может предсказать, когда прилетит следующий удар. Что ж, в эффекте неожиданности тоже есть нечто возбуждающее. — Раз ты не можешь вспомнить его фамилию без постоянной мотивации, я легко тебе ее организую. Прежде, чем Чайльд успевает спросить, что это значит, Чжун Ли принимается за дело. Слова застревают в горле, превращаясь в протяжный стон, когда мужчина начинает без перерыва осыпать шлепками его задницу. Он действует резко и четко, не давая Аяксу и шанса на передых. Тарталья не уверен, сколько времени проходит: безумная пытка длится будто вечность. Между ударами практически нет пауз, и Чайльд, уже не сдерживаясь, кричит в полный голос, срывая свое горло. Наверняка завтра он не сможет нормально разговаривать. А еще, возможно, сидеть. Где-то между вскриками проскальзывают стоны. Член, изнывающий от недостатка прикосновений, периодически бьется о живот, марая его выделяющейся смазкой. К глазам подступают слезы, но Тарталья усердно сдерживает рыдания, сжимая руки в кулаки. Ладони начинают болеть от того, как сильно он впивается ногтями в кожу. Чжун Ли хмыкает вновь. — А ты из трудных студентов, Аякс. Как думаешь, нам стоит использовать твою спину? — невозмутимо спрашивает он, приостанавливая свою пытку. От внезапного прекращения ударов Чайльд теряется. Кожа на ягодицах, ярко покрасневшая от шлепков, начинает ощутимо гореть, добавляя к старым чувствам порцию новых. — Спину? В смысле? — Тарталья не сразу понимает вопрос и на секунду замирает, пытаясь отыскать в море из боли и наслаждения здравый смысл. Когда до него доходит, становится слишком поздно. — Погоди, нет, ах-х, — его прерывает громкий звук шлепка и неприятное ощущение в районе спины. Ох, Чжун Ли прекрасно знает о слабом месте Тартальи. Чувствительная кожа спины, являясь эрогенной зоной парня, намного более остро отзывается на боль, заставляя того сильно выгнуться и окончательно потерять голос. Теперь выкрики звучат хрипло и сдавленно — горло начинает саднить, а во рту ужасно пересыхает. Наверно, завтра вся его спина и задница станут похожи на… он даже не может придумать достойного сравнения, но на них наверняка не найдется и живого места. Очередной удар заставляет его сорваться в рыдания. Горячие слезы обжигающе скатываются по щекам — недавний след на одной из них начинает щипать, напоминая о себе. Аякс бессильно скулит. — Ч-Чжун Ли, — едва слышно хрипит он, пытаясь отстраниться. — Послушай… — Что такое? Ты вспомнил фамилию, родной? — Чжун Ли в самом деле останавливает порку, однако отстраниться парню не дает, едва придерживая его свободной рукой за бедра. Больше попыток Тарталья не предпринимает. — Я… не знаю фамилии, Чжун Ли. Мы не можем пропустить, — всхлип, — этот вопрос? — слезы беспрерывно катятся по его щекам, заставляя лицо Аякса покраснеть еще сильнее. Если бы Чжун Ли знал Чайльда немного хуже, то наверняка посчитал бы, что тому очень плохо. Однако мужчина в курсе, как Тарталье на самом деле сейчас хорошо. В любом случае, тот знает кодовое слово. — Не можем, золотце. В чем же будет смысл нашего обучения, если ты так ничего и не усвоишь, м? — нараспев отвечает Чжун Ли, замахиваясь стеком для очередного удара. Внезапно Чайльда озаряет. — Подожди! — восклицает он. Мужчина замирает вновь. — Я слушаю, Аякс, — терпеливо произносит тот, опуская руку со стеком. — Э-это Франкл? — с запинками спрашивает Тарталья, уже не зная, чего можно ожидать. Чжун Ли отрицательно мотает головой. Конечно же, Аякс не может этого увидеть, однако нутром чувствует собственную ошибку. — К сожалению, это неверный ответ. Но, поскольку в этот раз ты сделал хоть какое-то предположение, — Чжун Ли откладывает стек и улыбается уголком губ, — я ударю тебя ладонью. Аякс не успевает ничего ответить: мужчина практически сразу приступает к наказанию. Шлепок кожа о кожу оказывается гораздо громче предыдущих — хлесткий звук приятно отдается в ушах, заставляя Чжун Ли возбудиться еще сильнее. Чайльд громко стонет от разницы в ощущениях и непроизвольно поддается назад, однако мужчина останавливает его. — Возможно, нам стоит усилить процесс наказания. Твоя память уже начала работать — это добрый знак. Значит вспомнить фамилию психолога — более реальная задача, чем ты предполагал, — стек, отложенный в сторону, вновь берется в руки, но Чжун Ли больше не намерен им пользоваться. Аякс не может сказать, что именно происходит за его спиной, однако отчетливо слышит звук перебирания каких-то предметов. Это заставляет его внутренне напрячься. Еще никогда они не заходили в их «игре» так далеко, и Чайльд едва ли в состоянии предсказать, что станет его следующим наказанием. Пока Чжун Ли продолжает шуршать чем-то в своей коробке, Тарталья успевает немного прийти в себя и в самом деле подумать над ответом на вопрос. Если тот произносил фамилию этого чертового психолога на паре, значит, Аякс наверняка записал ее в тетрадь. «Ну же, думай, вспоминай. Подключай зрительную память», — он зажмуривается в попытках воссоздать собственный конспект в голове, однако это ни к чему не приводит. Звук открывающегося колпачка выводит его из транса, заставляя вернуться в реальность. — Что это было? — полушепотом интересуется Чайльд, ощущая отвратительный дискомфорт в горле. Слезы на щеках уже высохли, оставаясь на коже неприятным осадком, а тело отдается ломотой из-за долгого нахождения в одном положении. Все эти вещи за неимением другого триггера начинают постепенно проявлять себя, вызывая внутри Тартальи не самые лучшие чувства. — Начало твоего следующего наказания, Аякс. Смазка, — прямо отвечает Чжун Ли, выдавливая из тюбика прохладную субстанцию. Они никогда не говорили об этом вслух, но Тарталья очень трепетно относится к своей анальной девственности. Быть может, дело в стереотипах, навязанных ему родителями, или в других психологических вещах, однако Чайльд еще ни разу за время их отношений не позволял Чжун Ли трахнуть себя. Не то чтобы тот стремился к этому — мужчина беспрепятственно мог доминировать, находясь в пассивной роли. Тем не менее, такого опыта у них еще не было. Чжун Ли, понаблюдав за поведением Тартальи, сделал для себя вывод о том, что находиться в пассивной роли — это нечто унизительное для Аякса, а значит, подобное наказание будет вполне эффективно. Все-таки садизм заключается в причинении не только физической боли, так что ситуация отлично укладывается в рамки их «игры». — Ты… только не говори мне, что ты собираешься, — Тарталье вновь не дают договорить — на этот раз Чжун Ли прерывает его введением первого пальца в анус. Тот останавливается лишь на секунду на случай, если прозвучит кодовое слово. Аякс же сохраняет молчание, сжимая губы в тонкую полоску от неприятного ощущения сзади. Чжун Ли вновь оказывается прав — пусть Чайльду не нравится, когда его имеют, ему определенно доставляет удовольствие ощущать унижение, которое мужчина провоцирует своими действиями. Тарталья старается издавать как можно меньше звуков: это разительно отличается от его поведения во время порки. Как бы Чжун Ли не двигал пальцем внутри него, тот продолжает лишь тихо скулить, более никак не выдавая своих чувств. «Какой упертый», — с ухмылкой думает Чжун Ли, вводя в Чайльда второй палец. В ответ доносится негромкое шипение и звон цепей — Тарталья все еще пытается держать себя в руках. — Ты всегда можешь дать мне правильный ответ на вопрос, Аякс. Я обязательно награжу тебя после этого, — практически мурчит Чжун Ли, двигая пальцами внутри него в попытках найти простату. Пусть Чайльд не демонстрирует этого голосом, тело прекрасно говорит за него: спина выгибается сильнее, помогая Чжун Ли проникать глубже, член дергается, выделяя смазку при каждом движении, а стенки внутри сжимаются, так и прося ввести что-то побольше простых пальцев. Когда мужчина, наконец, находит простату, Тарталья, до этого державшийся лишь на собственной силе воли, не выдерживает и протяжно стонет. Получается не так громко — сорванное горло едва ли способствует повышению голоса, однако все равно достаточно слышно, чтобы Чжун Ли ухмыльнулся. — Тебе хорошо, родной? — он замечает, что при всем физическом наслаждении ситуацией Чайльд внутренне напряжен. Это заставляет член под кофейным халатом дернуться. — Твоему телу определенно хорошо. — П-помолчи, — скулит Аякс, уже практически самостоятельно насаживаясь на его пальцы. Чжун Ли осуждающе цокает языком. — Нет-нет, дорогой. Цель нашего занятия заключается не в доставлении тебе удовольствия. Мне нужен ответ. Ну же, Чайльд, — произносит он вкрадчивым голосом, нарочно избегая простаты. Конечно же, это тоже является частью его своеобразного «кнута»: мало того, что Тарталья стыдится своего положения — он также не может получить от него полного спектра удовольствия. Настоящая пытка. — Я-я не помню, — всхлипывает тот, не зная, куда деться от такого большого количества чувств. Не закрыться, не сбежать — только принять правила «игры», полностью раствориться в ней, позволить Чжун Ли издеваться над ним, как ему заблагорассудится. — Что ж, в таком случае, я должен применить более действенный способ мотивации, — когда пальцы покидают его задницу, Чайльд не может сказать, что испытывает: облегчение, разочарование или страх. Если Чжун Ли решит трахнуть его своим членом, это будет не так уж плохо, на самом деле, но именно по этой причине он этого и не сделает. Как он уже говорил, цель сего действа не в доставлении удовольствия, и Тарталье страшно представить, что еще придумает этот садист для продления его страданий. Когда Чжун Ли вновь берет что-то из коробки и подставляет к анусу Аякса, тот замирает. Если это не его член, значит… — Что ты собрался в меня засунуть?! — от количества паники, которой его окатывает, у Чайльда даже прорезается голос. Он старается отползти от дилдо немного вперед, однако Чжун Ли сразу же прерывает его попытку побега, безапелляционно начиная вводить резиновый член внутрь Тартальи. Слова с очередной мольбой остановиться застревают в горле — Аякс буквально захлебывается в собственном стоне. Чжун Ли не торопится вводить дилдо целиком, делая это дразняще, небольшими толчками. Вид сверху кажется ему чертовски восхитительным: раскрасневшиеся задница и спина, руки, скованные наручниками, и постоянно сжимающийся анус, принимающий в себя резиновый член. Будь они в иной ситуации, Чжун Ли не отказался бы трахнуть Чайльда самостоятельно, однако сейчас ему необходимо довести свое дело до конца. Фаллос оказывается не слишком большим — это Аякс понимает по тому, как быстро Чжун Ли вводит его до упора. Головка члена упирается прямо в простату, и Тарталье приходится приложить все свои силы, чтобы не начать самостоятельно подмахивать бедрами. «Все?» — облегченно думает тот, громко выдыхая через нос, когда Чжун Ли больше не предпринимает никаких действий. Сильная вибрация, в первую очередь задевшая его простату, быстро дает понять, что пытки только начинаются. Наслаждение, волнами распространяющееся по телу, вынуждает Чайльда со стоном поддаться назад. По щекам вновь начинают бежать слезы — на этот раз от нестерпимого желания, которое все сильнее поглощает парня изнутри. Возбужденный член, оставленный на долгое время без внимания, начинает болезненно ныть. Нужда в разрядке полностью поглощает Тарталью: он пытается опустить бедра, чтобы потереться ими о простыни, однако Чжун Ли крепко его держит, не позволяя двинуться куда-либо. — Ч-Чжун Ли, пожалуйста, — он громко всхлипывает, чувствуя собственное бессилие. — Дотронься до меня. Я хочу кончить, — голос Аякса все больше похож на мольбу — это именно то, чего добивался Чжун Ли. Внутри разливается приятное чувство удовлетворения: его мальчик на пределе. — А я хочу получить верный ответ, Чайльд. Дай мне его, и я позволю тебе кончить, — обещает Чжун Ли, любуясь страданиями Тартальи. — Не могу вспомнить, — отчаянно стонет Аякс, не зная, куда деться от бесконечного наслаждения, окружающего его с разных сторон. — Пожалуйста, — вновь просит он скулящим голосом. — Ну, раз ты так просишь, — Чжун Ли ухмыляется. Ощутив, как вибрация внутри него усиливается, Чайльд моментально осознает: только что он самостоятельно вырыл себе могилу. — Ах-х, Чжун Ли, — Тарталья вновь начинает рыдать, абсолютно теряясь в ощущении бесконечной стимуляции изнутри. Ему хочется так много и сразу: дотронуться до своего члена, сползти с этого проклятого дилдо, а еще попить водички, — однако все, что он может сейчас делать, это стонать на пределе сил, отдаваясь нескончаемому чувству удовольствия. — Ты готов сказать мне ответ? — спокойно спрашивает Чжун Ли, невозмутимо наблюдающий за чертовски возбуждающей картиной перед своими глазами. Единственное, что выдает его собственное вожделение — это тяжелый взгляд и едва заметный под полами халата бугорок. — Э-это Юнг, — хрипит Чайльд на пределе своих сил, даже не надеясь на правильность ответа. К своему большому удивлению он чувствует, как на его член ложится ладонь Чжун Ли. — Правильно. Ты молодец, Аякс, — произнеся это, мужчина начинает быстро двигать рукой, заставляя Тарталью практически моментально кончить. Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного: оргазм с головой накрывает его, принося огромнейшее чувство облегчения вперемешку с восхитительным наслаждением, заполнившим все его тело. Пожалуй, Чайльд мог бы практически сразу уснуть после настолько насыщенного секса, однако вибрирующий дилдо в заднице, все еще стимулирующий его простату, говорит о том, что это еще не конец. Чжун Ли вновь проводит ладонью по чрезмерно чувствительному члену, заставляя Аякса дернуться. — У меня остался последний вопрос. «Ну, конечно же», — раздраженно думает Тарталья, ощущая, как лишь недавно отступившее возбуждение вновь набирает обороты, заставляя член твердеть. — Назови мне несколько действенных способов, благодаря которым можно свести психическую энтропию к минимуму, — Чжун Ли по-прежнему звучит слишком серьезно для человека, который буквально терзает своего партнера разнообразными пытками, но это отчего-то лишь подстегивает вожделение, постепенно возвращающееся в тело Чайльда. — М-м, — Аякс ненадолго задумывается: на самом деле, по сравнению с предыдущим вопросом этот оказывается чертовски простым. В конце концов, он готовил реферат по подобной теме. — Ну, во-первых, человеку нужно правильно планировать свое время, — начинает отвечать Тарталья, ощущая, как пальцы на ногах подгибаются от тянущего ощущения внизу живота. Чжун Ли немного убавляет вибрацию дилдо, делая ее более приятной, а пальцы, ласкающие его член, справляются так восхитительно, что полностью твердое состояние возвращается к Чайльду буквально в считанные минуты. — Хорошо. Еще что-нибудь? — Чжун Ли поощряюще проводит большим пальцем по головке, от чего Аякс издает тихий стон. — Можно также ограничить количество целей, чтобы не путаться в них. Делать все постепенно, — на самом деле, Чайльду довольно тяжело говорить: все те громкие звуки, которые он издавал на протяжении продолжительного времени, дают о себе знать, неприятно карябая горло каждый раз, когда тот произносит хоть что-то. Однако он усердно держится, наслаждаясь «пряником» после долгой череды наказаний. — Верно, — Чжун Ли немного ускоряет темп, тем самым создавая возбуждающе шлепающий звук: все-таки между ног у Тартальи теперь очень влажно из-за природной смазки от предыдущего оргазма. — И последний? — Медитации и постоянные физические нагрузки тоже могут способствовать минимизации психической энтропии, — произносит Чайльд на последнем издыхании, вдруг понимая, что не чувствует своих рук. Неужели они занимаются сексом настолько долго? — Хороший мальчик, Аякс, — похвала приятной волной отдается где-то в груди, опускаясь к члену, и Тарталья думает, какой же будет его последняя награда. Ему вновь дадут кончить? Звук отстегиваемых наручников и ощущение пустоты внутри быстро выводят его из собственных мыслей, заставляя недоуменно обернуться на Чжун Ли. Тот, улыбнувшись уголком губ, начинает развязывать свой халат. — Время для главного приза, Чайльд. Перевернись на спину, — когда Аякс выполняет сказанное и окидывает мужчину подозрительным взглядом, тот тихо смеется. — Ох, не переживай. Тебе не придется ничего делать, — Чжун Ли, откинув одежду в сторону, оказывается абсолютно обнаженным, и Тарталья не удерживается от того, чтобы вновь залюбоваться им (это происходит каждый раз, когда Чжун Ли оказывается голым — Аякс совершенно не устает от подобного). Мужчина усмехается. — Эта часть должна тебе понравиться. Когда с халатом было покончено, Чжун Ли грациозно заползает на кровать. Приблизившись к лицу Чайльда, он целует того в губы и, воспользовавшись приоткрытым ртом, проникает в него, полностью завладевая им. Аякс, потерявшийся в прекрасном ощущении сплетенных языков и горячего тела над ним, не сразу понимает, что на его член садятся. Сначала внутрь Чжун Ли проникает головка, затем, чтобы вобрать в себя весь член целиком, ему приходится отстраниться от желанных губ, выпрямившись в спине. Постепенное ощущение наполненности охватывает его, заставляя тихо простонать. Чайльд, наблюдающий за раскрасневшимся лицом, блестящими янтарными глазами и шелковистыми волосами, волнами спускающимися по плечам, снизу, не может не восхититься красотой своего парня в очередной раз. Чжун Ли, узкий, горячий и такой податливый, заставляет Аякса сбивчиво выдохнуть через нос. Он еще плохо контролирует свое тело и не может найти в себе сил толкнуться глубже самостоятельно, однако все равно кладет руки на бедра Чжун Ли. Тарталья знает, что вся власть здесь принадлежит не ему, но ладони, оглаживающие мягкую кожу мужчины, отчего-то доставляют Чайльду огромное удовольствие и без наличия фактической власти в сексе. Первый толчок заставляет Аякса потерять нить своих мыслей и целиком сосредоточиться на Чжун Ли: тот в попытках полностью принять член Тартальи в себя раскачивается на нем, совершая небольшие рывки. Он практически не держится за Аякса, справляясь посредством лишь собственных бедер, и Чайльд не может не восхититься его прекрасной силой. Чжун Ли без ума от ощущения члена Аякса внутри. Как только тот оказывается целиком в нем, мужчина замирает, дабы полностью прочувствовать этот момент. Верхом на Чайльде охуенно: тот смотрит так восхищенно, а внизу все пульсирует от желания. Чжун Ли кладет ладонь к себе на живот и склоняет голову набок. — Я хочу, чтобы ты заполнил меня до краев, Аякс, — возбужденно шепчет он. Это срывает Тарталье голову: подобные фразочки должны быть запрещены на законодательном уровне. Так ведь можно и кончить раньше времени. — Я хочу скакать на тебе до тех пор, пока твое семя не выльется прямо в меня. Мне так нравится, когда ты кончаешь внутрь, Чайльд, — на его имени Чжун Ли уже стонет своим прекрасным низким голосом. Если бы от слов можно было кончить, Тарталья бы уже наверняка так и сделал. Пожалуй, вторым по списку любимым занятием Чжун Ли в сексе после БДСМ темы является седлание партнера. Ему безумно нравится скакать на члене Аякса, слушать шлепки кожи о кожу, блаженно закидывая голову назад. Из горла доносятся стоны вперемешку с именем парня, а на глазах выступают небольшие слезинки наслаждения, когда член наконец-то касается простаты. — Еще, да! Ах-х, Аякс, — бессмысленно стонет Чжун Ли, не в силах сдерживать себя. Он ощущает себя на седьмом небе от счастья, когда Тарталья, так же целиком отдающийся процессу, издает едва слышный рык и, видимо собрав последние силы в кулак, приподнимает бедра, толкаясь в нутро Чжун Ли. Тот, правильно поняв его намерение, немного меняет угол, позволяя Тарталье перехватить контроль. Аякс, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться, берет самый быстрый темп из возможных, резко толкаясь бедрами вверх. Ему хочется сделать больше, сильнее, глубже, и он это получает. Их губы сталкиваются практически в зверином поцелуе: Аякс кусает Чжун Ли, а тот не может перестать стонать прямо в рот напротив. Пальцы на бедрах мужчины с силой сжимаются, и он понимает, что сейчас Тарталья наполнит его. — Пожалуйста, — тихо хныкает Чжун Ли, непроизвольно сжимаясь вокруг члена Чайльда. — Заполни меня, Аякс. Это становится последней каплей: Тарталья с тихим стоном кончает прямо в Чжун Ли. Он прижимается к нему, замирая в неудобном положении. Волна наслаждения прошибает его так сильно, что какое-то время Чайльд не может сказать ни слова. Теплое ощущение между их телами, которое появляется спустя несколько секунд после, говорит о том, что Чжун Ли также доводит себя до разрядки. Полное чувство опустошенности накрывает их обоих, и Тарталья, поддавшись порыву, закрывает глаза, чтобы немного отдохнуть. Следующее, что он помнит — это руки, заботливо протирающие его влажной тряпкой, а затем нежно убирающие волосы от лица. Аякс не знает, сколько это продолжается, однако, когда он вновь открывает глаза, Чжун Ли уже успевает вновь надеть халат и заплести волосы. Тот сидит за ноутбуком Аякса, что-то оттуда читая. В попытке перевернуться на бок, Тарталья тихо охает, чем привлекает его внимание. На лице Чжун Ли быстро сменяются эмоции: легкая улыбка вдруг становится обеспокоенной. — Ты в порядке? Я не перестарался? — тот звучит таким взволнованным, что Аякс не может сдержать смешка. — Что? — недоуменно спрашивает Чжун Ли, пересаживаясь на кровать. — Все нормально. Пить только хочется, — хрипит Чайльд в ответ. Мужчина, будто бы заранее зная, что так будет, берет с прикроватного столика стакан воды и подает его Тарталье. — Тебя напоить? — заботливо уточняет он, наблюдая за тем, как Аякс пытается сесть, сопровождая каждое свое действие болезненными постанываниями. — Справлюсь, — фыркает тот и, подложив под спину подушку, все-таки находит более или менее приемлемое положение тела. Приняв воду из его рук, Тарталья залпом осушает стакан. Спасительная влага приятно охлаждает горло и дарит небольшое чувство облегчения. Чжун Ли, все это время внимательный наблюдающий за ним, кладет руку на бедро Чайльда, едва заметно сжимая его. Когда с водой было покончено, Аякс вновь обращает внимание на его беспокойство. — Я в порядке. Прекрати загоняться. — Но твое тело, — начинает говорить Чжун Ли, однако оказывается прерван. Когда дело касается обычной жизни, мужчина не всегда является уверенным доминантом — зачастую именно Тарталья принимает ведущую роль, успокаивая тревожность Чжун Ли. — Я сам согласился, — отвечает тот, закатывая глаза. — Вот ты слышал, как я говорю кодовое слово? — Нет, — Чжун Ли отрицательно мотает головой. — Значит все в порядке. Расслабься, — конечно же, Аякс вряд ли сможет встать в ближайшие полдня точно, однако не сказать, что этот интересный опыт ему не понравился. Возможно (только возможно) Чайльду даже немного понравилась психология. Они замолкают. Чжун Ли, взяв опустошенный стакан у Тартальи, ставит его обратно и немного хмурится. Аякс чувствует, что это еще не конец разговора, и оказывается прав (уже в который раз). — Я прочитал часть реферата, которую ты успел написать, — внезапная тема удивляет Чайльда, и он изумленно приподнимает брови. — И что? — Аякс в самом деле не знает, к чему ведет Чжун Ли, однако тот бы наверняка не начал подобный диалог просто так. — Он ужасен, Чайльд, — Тарталья так и замирает с возмущенно открытым ртом. Чжун Ли, будто не замечая этой эмоции, продолжает говорить: — Я не понимаю, как ты доучился до третьего курса, так и не научившись составлять нормальные рефераты. Это же база, — глубоко вздохнув, мужчина потирает переносицу двумя пальцами. Аякс, все-таки отмерев, оскорблено фыркает. — Ну, простите. Я технарь, а у нас составлять рефераты по психологии — это последнее умение, какое нам вообще нужно, — произносит он в качестве оправдания, но мысленно стыдится. На самом деле, Тарталья и правда уделял довольно мало времени этой части учебы на других предметах, так что замечание Чжун Ли вполне обоснованно. Ему бы не впору обижаться на подобное, однако все, что касается психологии, для Аякса заведомо табу и оскорбление. Он хочет сказать что-то еще, но Чжун Ли прерывает поток его возмущений: — Даже несмотря на его отвратительность и общую неготовность, я его тебе зачту, — спокойно произносит мужчина, скрещивая руки на груди. Тарталья удивляется вновь. — С чего же такая щедрость? — Я же обещал. А ты ответил на вопросы, — тот ухмыляется. Чайльд, каким-то образом успевший позабыть об их «договоре» и «игре», заливается краской, на что Чжун Ли по-доброму смеется. — Ты правда, молодец, Аякс. Можно сказать, усвоил программу повышенного уровня. Я тобой горжусь, — его слова звучат как очевидная издевка, и Тарталья не может не цокнуть языком. — Ой, да отстань, — чтобы он еще хоть раз согласился сдавать рефераты по психологии подобным образом. Чтобы, блять, еще хоть раз. Да ни в жисть. (История умалчивает, какими именно способами, но Чайльд все-таки закрывает психологию, даже не оставшись на экзамен. Пожалуй, не стоит говорить о том, как часто наручники, стек и еще более интересные вещи использовались этими двумя в академических целях).***
— Ну что, как там реферат по энтропии? — с усмешкой спрашивает Кэйа на следующий день. — Завали ебало, Кэйа, — огрызается Чайльд, хмуро поедая свою картошку фри. «Никогда больше не забуду этого блядского Юнга. Никогда».