И куда тебя привело это ночное интервью?

После "горячей" душевой встречи я лежала в наглухо закрытой комнате, боясь вылезти. Меня очень прельщала вся ситуация, особенно то, что я смогла застать Глеба в уязвимой обстановке, без надетого на него привычного хитинового панциря. А бороться с мыслью о том, что я с радостью повторила бы какую-нибудь двоякую обстановку, оказалось тяжелой задачей. Но страх был вызван скорее эмоцией смущения. Я попросту боялась той неизвестности, что будет дальше. Хотя, возможно, я слишком много значения придавала произошедшему. За дверью раздался громкий хлопок, а после шаги по лестнице. Кажется, он ушел. На телефон приходит уведомление. "Если что, я в студии, пригоняй" Макс все это время был там и ждал меня. А я тут стриптиз рассматривала. Ну, ладно, почти стриптиз. Вот черт. Я пулей вылетела из комнаты, направляясь к выходу на задний двор и обращая внимание на мокрые следы на полу. Развел же болото, а. Студия оказалась буквально такая же, как и у Яниса, только перед входом в обитую изоляцией комнату, было что-то типа прихожей, где висело зеркало и стоял небольшой шкафчик для обуви и одежды. Внутри свет был приглушен. Макс увлеченно печатал что-то на клавиатуре, а Глеб раскинулся на диване рядом со столом, уткнувшись в телефон. Я вообще думала, что мы будем одни. Немного помявшись у косяка двери, я аккуратно присела на край дивана, ожидая освобождения брюнета и продавливая весом обивку, из-за чего нога Голубина слегка съехала в сторону. - Так, ты здесь, отлично! - Макс прокрутился на кресле и улыбнулся мне, - Будем пробовать работать вдвоем. Мне было интересно, где сейчас виновник моей околоклубной истерики? Он вообще собирается принимать участие в деятельности? Или он приехал сюда доставить мне еще проблем в жизни? Но видеть его, если прям по чесноку, желания не было абсолютно. Я дружелюбно киваю Максу, а парень освобождает мне место. Кресло как-будто было ортопедическим. В нем было очень комфортно сидеть! Вся эта аппаратура вокруг внушала искренние эмоции восхищения. Надеюсь, я смогу когда-нибудь полностью разобраться во всем, что сейчас меня окружало. Мой темноволосый друг, заметив мое восхищение, понимающе заулыбался, слегка показывая белую полоску зубов, а после открыл привычную программу и мы принялись работать. Не знаю, сколько прошло времени, но шло оно явно со сверхзвуковой скоростью. Все это занятие начало потихоньку снимать занавес стеснения с меня и Макса, потому что, через какое-то время, мы без какого-либо чувства неловкости смеялись, шутили и болтали, параллельно пробуя сочетать звуки в секвенсоре между собой. Парень оказался душой компании, если находится в его близком круге, а его сегодняшнее раскрытие передо мной значило лишь одно: я влилась в круг его приближенных. Во всяком случае на какой-то процент точно. Он то садился на край дивана, опираясь на ручки стула, то вставал и присаживался на край стола, чтоб полностью контролировать процесс, не выпуская ни единой детали из виду в этом важном механизме. Первое, что слышит слушатель - это бит, потому его нужно сделать качественно. Но вид бедолаги Макса, мечущегося с места на место, пытаясь занять удобное положение, меня ставил в угол неудобства. Почему мне комфортно, а ему нет? В очередной раз парень встал с дивана и, заложив руки в замок на затылке, качал головой в бит, кое-где просив включить по новой, я не выдержала. - Макс, блин, я так не могу уже, - он непонимающе уставился на меня, а лежавший позади нас Глеб искоса перевел взгляд на меня, задержав большой палец на экране смартфона. Я не уверена, что этот белокурый товарищ сейчас здесь был нужен. Он молчал все это время, только пространство занимал, создавалось впечатление, что его тут вообще нет. Симпатия к нему никуда не делась, но сильно осела, как песок на дне речки, благодаря его поведению в мою сторону. Сперва из-за него меня не отпускало напряжение, мне не хотелось накосячить перед ним, а в процессе нашего с Максом общения я и забыла, что кто-то, кажется, уже пустил корни в диван. А на нем, между прочим, мог сидеть мой изнеможенный друг. - Может, я уступлю тебе или мы возьмем еще один стул? - продолжаю я. Брюнет опешил, было видно, но вместо фразы о том, что ему и так нормально или предложения сходить в дом за еще одним местом для сидения, парень сдвинул рукав толстовки, посмотрел на часы и сказал: - Мне вообще кажется, что на сегодня хватит, у тебя уже капилляры в глазах полопались, - черт, а ведь время то и правда позднее, да и в глаза будто песок просыпали, - Погнали, чаю навернем перед сном, - Лазин вышел из студии, а я стала выключать аппаратуру и компьютер. - Не гаси все, мне оставь, - Глеб внезапно встает с дивана и касается рукой моего плеча. Я выпрямилась и наши взгляды оказались практически на одном уровне. Эта постоянная близость начала натурально пугать, слишком уж часто мы остаемся в таких неоднозначных ситуациях. Счет можно начать с момента у тачки, где виновником стала я. Потом сцена в моей постели, но жаль не постельная, где инициатором уже был Глеб. Душ в счет не берем, стечение обстоятельств. И вот сейчас, снова его инициатива. Пока 2:1. И не в мою пользу. Признаюсь честно, мне бы очень хотелось, чтоб таких моментов было больше, но устраивать их самой - значит сдать все свои чувства ему, а взаимностью здесь не пахнет и я просто стану очередной запавшей на него девочкой. Обидно и злостно одновременно. Катя, ты не заслуживаешь такого отношения с его стороны, сбавь свои обороты наконец и вернись в реальность. Может, стоить обратить внимание на Макса. Комната освещалась слабым светом от гаснущего экрана, который я, все-же, успела выключить. Блондин слегка улыбнулся и сказал то, что я совершенно не ожидала слышать от него, ну, в ближайшие годы точно. - У тебя хорошо получается, Катя, - он обогнул меня и плюхнулся в кресло, заново запуская всю систему. То есть, сперва мне говорят, что я бездарность, просят свалить, а теперь так спокойно преподносят комплименты? Минутой назад я размышляла о том, что пора спуститься со своего еле живого воздушного замка, а теперь мне кидают намек надежды. Издевательство. Сказав робкое спасибо, я медленно выползла за дверь. Макс заботливо разливал чай по кружкам, стукаясь носиком об стекло. Мы разговаривали практически обо всем, словно давние друзья. Я и понятия не имела, что этот вечер нас так сблизит. Конечно, мысли о том, что моя Салтыковская персона ему может быть симпатична, я не отгоняла, но старалась думать, что он просто хороший друг. - У нас концерт скоро, в курсе? - брюнет допивает чай и ставит кружку в посудомоечную машину. - О, что-то слышала, да, - единожды, когда сам Макс об этом и сказал, прервав наш кроватный диалог с Глебом. Проводи я больше времени в соцсетях, как раньше, то явно бы увидела новые записи и рекламу в их сообществе. - Будете с Анваром на сцене, рядом со звукарями, посмотрите, как работает все изнутри, - Макс закрывает ладонью рот, зевая, и трёт уставшие от компьютерного света глаза. А я в шоке смотрю на него, переваривая его предложение. Господи, конечно да! Тут даже думать нечего! Парень замечает мой бодрый взгляд, но сам бодрым вообще не выглядит. - Я спать потопал, до завтра, - музыкант поднялся по лестнице наверх и скрылся на втором этаже. Выключив весь свет, я стояла у двери, ведущей на задний двор и допивала остатки чая, пока комната еле освещалась через материал стекла с улицы. С неё же послышалось копошение, а потом возникла лохматая потягивающаяся тень, которая шла к дому. Глеб открыл дверь, даже не посмотрев в мою сторону и улёгся на диван. Странно, даже в комнату не поднялся. Неужели так сильно устал? Гипотеза подтвердилась, потому что через пару минут было слышно сопение. Я тихонько поставила пустую кружку в раковину и повернулась к блондину. Он лежал на боку, подложив руки под диванную подушку. Майка съехала в непонятное положение, полностью оголив бок, который сегодня я уже видела. Рот слегка приоткрыт. Может, у него проблемы с носовым дыханием? Немного подумав, я поднялась наверх в его комнату и стянула плед с кровати. И, осторожно, спустилась обратно, подходя на цыпочках к дивану. Глеб все так же спал. Расправив ткань в руках, я мягко опустила покрывало на лежащего парня, после проверив, что последний точно укрыт полностью. Удостоверившись, что Голубин точно не проснулся, ноги тихонечко побрели в сторону спальни второго этажа. - Спасибо. Тихий сонный голос донёсся до моих ушей и вызвал тёплую улыбку на лице. Перед сном я лежала и как обычно раздумывала о том, как выпутываться из допросов Глеба и Макса, хотя на удивление они были спокойны сегодня. Может, им что-то сказал Анвар? По-моему, самым лучшим вариантом будет поговорить с ним самим, как только мы встретимся. Только назначать встречу самой не хотелось. Он вечно притягивает какие-то неприятности к себе, а мне в жизни их уже предостаточно. Пусть Анвар сам объясняется перед Глебом и Максом, почему они меня пытают, а не его? Вот и решено. Если снова устроят допрос, а кто-то с особым пристрастием, то я смахну все на нарко-товарища. Шторка даже не колыхалась от ветра с приоткрытой форточки. Одинокий полумесяц мог заглядывать в окошко, будь комната на пару этажей выше. Теплая и спокойная летняя ночь. За каким-то чертом я раскрыла глаза в пол восьмого утра. Солнце во всю билось в окно, а через приоткрытую вчера форточку в комнату проникал уже легкий ветерок. От недавнего "похмелья" не осталось и следа. Я приподнялась на локтях, смотря на улицу за окном и прищурившись от солнца. Хороший день. А ещё было приятно услышать вчера пару добрых фраз от Глеба. Только его эмоциональные качели меня как-то настораживали. Слишком бурная смена настроений в мою сторону. Решив больше не валяться, я побрела в ванную, у входа в которую было слышно, что внизу уже кто-то был. Глеб лежал на том же месте, что и вчера, но уже в иной одежде, а плед стопкой был сложен и перекинут через спинку дивана. После душа и зубной пасты было невероятно свежо и хорошо телу, да и настроение, в общем и целом, шло в ногу с ним же. Завидев меня, Глеб оторвался от ежедневника, в котором что-то записывал и поздоровался. - Доброе, - я улыбнулась. Вчерашняя кружка была вымыта, а в заварнике на стенках красовался конденсат. Он совсем недавно заварен, значит Глеб только что проснулся. - Ты завтракал? - я оперлась на кухонный гарнитур спиной, чувствуя холодный материал через тонкую ткань пижамы. Глеб поднял голову и помотал ею из стороны в сторону. Я хочу попытаться развить что-нибудь хорошее из всего, что есть сейчас и лучше варианта, чем приготовить завтрак, найдено не было. Не важно, что на самом деле скрывается под его внезапными переменами в моем отношении, но можно попробовать сыграть этим себе же на руку. - Я что-нибудь сделаю, - и к тому же, мне хочется просто показать, что я не нахлебница, и чувство долга мне знакомо. - Не стоит, доставка сейчас уже приедет, - Глеб встаёт с дивана и направляется к гарнитурному ящику, доставая приборы на двоих. Заметив мое удивление, парень усмехается. - Ты не будешь, что ли? - Буду, просто не ожидала, что.. - Что я о тебе подумаю? - он наливал чай в кружки и относил их на стол, кладя к вилкам и тарелкам. - Ну.. в общем то да. - Я схожу к курьеру, а ты садись, - парень надевает тапочки и скрывается за входной дверью. Сказать, что я в шоке, это не сказать ничего. Откуда эта обходительность? Может, я тоже начинаю ему нравится? Из мыслей меня вынул хлопок двери и довольная мордаха Глеба, несущего пакеты с нашим завтраком. Судя по запаху, это были какие-то пироги. Он поставил их на стол, освободив от целлофана и картонных коробок, и принялся нарезать. Я могла лишь выкинуть порванные пакетики и не мешать парню работать с ножом. Даже сидеть рядом с ним и просто кушать было неловко. Я украдкой посматривала, как он смахивает большим пальцем крошки с уголков рта на тарелку или топит дольку лимона на дне стакана. Спустя несколько минут обоюдного причмокивания и хлюпанья чаем, Глеб поднял на меня взгляд. - Почему ты вчера меня укрыла? - я на секунду перестала жевать и посмотрела на него в ответ. - Ты.. Мне показалось, что ты мог замерзнуть, еще и дышал через рот, - я потупила взгляд в кружку, которую принялась опустошать. Он приподнял бровь в непонимании, а после пожал плечами и продолжил трапезничать дальше. Мне очень хотелось поговорить с ним, только вот тем не находилось. Пораскинув мозгами, на ум пришло всего пара вариантов: Анвар, вчерашний душ, концерт и проблема в виде внезапно свалившейся популярности. Самыми адекватными казались последние два. Конечно, об этом можно было поговорить и с Максом, он мне бы с радостью помог, но, пока есть возможность, ею нужно пользоваться. - Глеб, можно спросить? - он повернулся на звук своего имени, продолжая жевать и кивнул. - Я.. Мне в общем соцсети обрывают.. Кто-то выложил запись в популярной группе про нас с Анваром, - по-моему, адекватность речи стала платной, потому что какого черта у меня так дрожит голос?! Он проглотил еще кусочек и задумался. Явно вспоминал себя в начале пути, когда на него свалилась популярность. - Единственное, что могу посоветовать - забить хуй, чем дальше - тем этого всего больше, - эта фраза прозвучала твердо, но сочувственно. Ему всяко за столько лет надоела огромная медийность. Хотя может и нет, черт его знает. Я легонько улыбнулась и кивнула, благодаря за ответ. - Ты меня извини за слова про койку, ляпнул, - клянусь, если бы я не доела пирог минутой назад, подавилась бы и умерла к чертям собачьим. Он извиняется? Глеб закрывал коробку с оставшимися Максу кусочками и аккуратно собирал тарелки. Разумеется, это хотела сделать я, еще когда он доставал приборы из ящика. Так сказать, Голубин накрыл, а Салтыкова уберет, но в этот момент я попросту выпала из реальности. - Да я уже не обижаюсь, - зуб ставлю, если он продолжит себя так вести, то я снова, как несколько месяцев назад, буду замирать с воздыханием, слыша лишь его голос. Глеб, сложив вилки на стопку из двух тарелок и кружек сверху, широко улыбнулся. Все. Тушите свет. Я хлопаю глазами и улыбаюсь в ответ, хотя явно выгляжу как умалишенная. Пожалуйста, пусть он спишет это на мою неуверенность, от меня же ею за километр несет! - Доброе утро! - Макс заходит в кухню, держа на плече белую футболку. Глеб кидает обыденное "здорова" и ставит посуду в посудомойку. Я хотела тоже поздороваться, но забываю, потому как парень стоял лишь в одних шортах. Широкие плечи и руки расположились в растяжении, пока Лазин с удовольствием потягивался, прикрыв глаза. Я срезаю взгляд в стол и смыкаю губы в напряжении. Глеб, давно закинув стекло в моющую машину, замечает комичность ситуации и начинает посмеиваться. - Брат, надень верх, не смущай девочку, - брюнет сперва не понял, о чем речь, а потом, сообразив, сиюминутно напялил футболку. - Блин, Катя, я забыл, что ты у нас осталась, - я, все так же смотря в стол, посмеиваюсь в кулак, а Глеб, закусив губу, по максимуму сдерживает смешки. И почему-то так хорошо стало от всей этой ситуации. Было в ней что-то такое простое, обыденное. Мы будто отличные друзья, которые провели ночевку вместе. Мне кажется, что я очень быстро привыкла к тому, что теперь они - мое общество. Хотя к Глебу стеснение никуда особо не девается, блять! - Садись хавать, пирог охуенный, горячий еще, - блондин наливает еще три кружки чая. Оказывается, он весьма заботлив. Я просто наблюдаю за тем, как парни садятся за стол, шутя и смеясь над чем-то своим, локальным. Плевать, что мне мало понятно, ведь сама атмосфера была по истине теплой. На телефон приходит уведомление от Яниса. Наконец-то! Меня целую вечность не было, а он только спохватился. Не то чтобы я специально ему не писала, не до этого было как-то. Просто почему-то хотелось, чтоб он за меня переживал. Хоть немного. Кстати о переживаниях, надо будет позвонить родителям. В сообщении было какое-то видео и приписочка сверху "Спустя время он достал их со дна и начал заниматься музыкой". Я включаю проигрыватель и смотрю. При одном только начале видео, смех Глеба резко прерывается и он рефлекторно поворачивается на источник звука. В видео блондин, еще совсем подростком, выбрасывает листочки из блокнота в речную воду, говоря что-то про тексты 6 класса. Голубин моментально вскакивает из-за стола и тянется к моим рукам, чтобы забрать телефон. Я буквально вылетаю, как пробка из шампанского под куранты, со стула и отхожу в противоположную от него сторону. - Отдай, че ты там, блять, смотришь!? - Глеб злится, опирается руками на углы стола, пока Макс сидит, замерев от шока, наблюдая за происходящим. - Видео, это просто видео! Из интернета! - я блокирую смартфон, спрятав его в карман пижамных штанов и задвинув собачку на молнии. - Дай мне, я посмотрю! - он медленно, перебирая руками по столу, движется, взгляд не сводит, словно африканский зверь из семейства кошачьих, готовящийся к прыжку. Я зеркально иду в противоположную сторону, повторяя все его движения. Мы огибаем стол и я становлюсь на место Глеба, а он на мое. - Ты же видел его! Стопроцентно видел! Про тебя куча сборников видео в интернете! - не знаю, зачем я это сказала, но внезапно он выпрямляется и странно смотрит на меня. А потом прищуривается, хитро улыбаясь. - Ты что-то про меня искала? - да черт подери твою задницу, Голубин! Вечно ты не те вопросы задаешь! Я бегаю глазами в панике, не зная, что ему ответить, пока Макс, медленно выползая со стула, держит руки в жесте "сдаюсь" и ретируется на улицу. Мол, сами тут разбирайтесь. Глеб опять идет по той же траектории, а я снова повторяю его движения, но уже без фокуса на происходящем. Трудно держать мысли на словах и на движениях одновременно. Он останавливается. Я следом. И зря. Голубин ставит руки на стол и запрыгивает ногами сверху, сокращая наше расстояние с каждой секундой. Несчастные кружки еле выдерживают эту встряску. В этот же момент мои глаза были готовы выкатится из своих орбит, а я не нахожу ничего лучше, чем развернуться и бежать. А куда бежать?! Я мешкаюсь, скользя стопами по полу, и резко уворачиваюсь, когда парень пытается схватить меня за руку. Выходит только за край пижамной футболки. Я дергаюсь вперед, к лестнице, слыша как ниточки, одна за другой, рвутся, оставляя после себя дырень. Вот же сволочь! Ткань выскальзывает из рук и он тормозит, понимая, что упустил. - И где твоя спортивная реакция!? Футболку должен будешь! - кажется, вся агрессия мира собралась сейчас на его лице в единую обитель зла. Эмоция выбивает его фокусировку на пару секунд. И правильно. Мое тело пользуется ситуацией и несется по лестнице вверх, слыша как позади отчетливо и звонко ложатся на ступени широкие шаги бывшего футболиста. Черт! Как же хуевит! Сердце вот-вот разорвется на части, а легкие, не привыкшие к такому драйву, вообще отказываются дышать. Где ебучее пресловутое второе дыхание?! Я дергаю ручку ванной и заношусь туда как угорелая, но закрыть двери не успевается. Блондин, как футбольный мяч на пенальти, влетает прямо за мной, сильно проехавшись боком по дверному косяку. Уши буквально слышат, как он шипит от боли в плече, когда следом за полетом валится на меня, а я в широкую треугольную ванную. Позвоночник сгибается в неестественном положении и, шоркаясь о ткань порванной футболки, бьется в материал ванной. Шторка, крепление, все возможные баночки и скляночки валятся сверху на нас. Боль пронзает как кинжал. Я в голос стону, пытаясь руками коснуться места удара, но не выходит из-за тяжелого тела парня сверху. Слезы прыскают из глаз, а я сжимаюсь в пружину, пытаясь стерпеть дичайшую пульсацию. Господи, лишь бы не перелом. Оба замираем. Плач сдерживать все труднее, грудная клетка дергается от напряжения. Лицо напрочь перекрывается блондинистыми прядями и чужим затылком, а в нос резко бьет запах какого-то мужского шампуня. Я вскидываю голову назад, пытаясь вдохнуть поглубже, чтобы только унять эту боль. Глеб не двигается. Он аккуратно поворачивает голову и смотрит на меня, подрагивающую в конвульсиях. - Господи.. - он закрывает глаза, осознавая, что случилось, - Тихо, погоди, сейчас, - он аккуратно поднимает руки и ставит их на края ванной, приподнимаясь и слезая с верхнего положения. Дышать становится легче. Я пытаюсь подняться следом, но руки ходуном ходят, как при Паркинсоне. Сил нет совсем. Их будто выбили вместе с моим падением. - Давай я помогу, - он тянет руки, а я тяну голову в противоположную сторону, понимая, что больно мне из-за него. Хотя, доля моей вины тут тоже не малая, - Не артачься, пошли сюда, вдруг сломала что-то, - Глеб берет меня под подмышки, как кота, и приподнимает. Мышцы на его плечах и предплечьях напрягаются, заставляя татуировки деформироваться, а хватка крепкая настолько, что, кажется, останутся еще одни синяки. Я, шипя от боли, ногами переступаю бортики ванной и опираюсь кистями на плечи Глеба, выравниваясь стопами на полу. - Сильно больно? - он слегка сгибается, пытаясь заглянуть мне в лицо, потому что моя голова склонена вниз. Я слегка киваю ею, одной рукой держась за спину, - Посмотри на меня, - он мешкается, не знает, как взять руками мое многострадальное лицо, чтоб его приподнять. Его пальцы ложатся на мой затылок, фаланги больших упираются в начало скул около ушей, и ладонями он, с небольшим нажимом, поднимает мою голову вверх к себе. В уголках моих глаз застыли кристаллики слез, кожа на щеках, лбу, носу была ярко розовая, а губы сжаты в тонкую полоску. А вот в зеленых глазах читалось огромное сожаление за то, что произошло. Он шумно дышит через нос, нервно сгрызает кожу на нижней губе зубами, всматриваясь в последствия пробежки на моей физиономии. - Прости, пожалуйста, - боль замирает где-то там, на фоне, когда я замечаю его взгляд на себе и слышу тихие слова, безумный страх и беспокойство плещется в этих болотного цвета блюдцах, он понимает, что натворил, и я понимаю, что спровоцировала. Оба виноваты. И оба в огромной близости друг от друга. Я бы многое отдала, чтобы оказаться вот так рядом, но не в таких условиях. В дверях появляется Макс, который застал нас, во второй уже раз, в крайне двояком положении. Он хлопает себя ладонью по лбу, увидев, что случилось с ванной. - Господи, вам что, по 12 лет?! - шумный выдох и разворот на 180 градусов, - Я за аптечкой. Макс скрывается из виду, а Глеб аккуратно отпускает из ладоней мое лицо, которое застыло в этом же положении. Так, Катя, голова немного отрезвела после падения. Давай, вспоминай занятия, проведи осмотр самой себя же. - Скажи, чем тебе помочь? - блондин говорит тихо, склонив голову в мою сторону, но взгляд устремлен чуть правее. Стыд. Никто не любит эту эмоцию. - Я сама, я умею, сейчас, меня учили, - он смотрит непонимающе. Аккуратно выгибая спину, я пытаюсь привести себя в физиологическое положение. Больно, но уже не так. Встаю ровно, а потом наклоняюсь в разные стороны, проверяя болезненность. Одно и то же. Судя по всему, раз уж подвижность сохранена, перелома нет. Но это не точно. - Думаю перелома нет, - Глеб оперся поясницей о раковину, а в дверном проеме показывается Макс, - Вероятно, я хотела сказать. - Это ты с чего решила? - блондин недоверчиво косится. - Она на врача учится, - Лазин открывает небольшой сундучок с красным крестом и спрашивает, что нужно открыть. А Глеб застывает с непонятными эмоциями на лице. Вот этого он точно не ожидал услышать. - Так, мне посмотреть надо, спину себе, кажется, я где-то содрала кожу, - не где-то, а, похоже, всю спину, ибо щипало неимоверно. Оба парня стояли и смотрели на меня, будто ожидая, что будет дальше. А я сама не знаю. Верчусь из стороны в сторону, как волчок, пытаясь в зеркале увидеть хоть что-нибудь. Мало того, что пижама мешает, точнее ее остатки, так еще и поворачиваться неприятно. Похоже, придется либо снимать пижаму и вертеться дальше, либо просить кого-то из этих двоих осмотреть. Так, Екатерина, ты будущий кардиолог. (Очень хотелось бы). Соберись, прежде всего, ты и они - люди. Разграничивай. Где твое холодное мышление? - Мне нужно, чтобы кто-то из вас посмотрел меня, - Глеб с Максом в удивлении смотрят друг на друга. Брюнет скрещивает руки на груди. - Глеб, ты заварил, вот теперь расхлебывай, - блондин кривится и зачесывает ладонью волосы со лба назад. Он всегда несет ответственность за свои поступки, но людей калечит он редко, чтобы потом еще и осмотры проводить. Глеб кивает, а Макс, хитро улыбаясь, медленно выплывает в коридор, закрывая за собой дверь. - Ну, ты говори мне, что делать только, я не хочу усугублять, - он сгибает руки в предплечьях и выставляет перед собой. А мне смешно. До глупости смешно. Что весь тот образ, который я видела у клуба, у бара, рассыпался в пух и прах. Он такой же человек, как и я. Со страхами, чувствами, переживаниями. Просто тщательно прячет спектр от всех, чтобы люди не ждали хорошего. Ведь если его делаешь, то потом его же и ждут. А он не хочет соответствовать ничьим ожиданиям. Всем не угодить. Хотя бы он свой господин. - Что смешного? - он будто запинается в слове, не зная, с какой интонацией говорить, вроде и наезд, но почему-то выходит следом полуулыбка. А я просто улыбаюсь в ответ и отвожу взгляд в сторону аптечки, пытаясь найти перекись. - Я сейчас повернусь спиной к тебе, уберу волосы на макушку, а тебе нужно будет приподнять футболку, точнее то, что от нее осталось, и посмотреть, в каком состоянии сейчас кожа на моем позвоночнике, - осознавая свои слова, мне тут же становится неловко. Черт. Ты врач, ты врач. Так нужно. - Эм, окей, - он снова мешкается, не зная как подступиться руками, пока я беру канцелярскую резинку, обматывающую вату, и снимаю ее с рулона, завязывая волосы в пальмочку на голове, - Обычно тишки девушкам я не для этого снимаю, - Глеб шипит это почти беззвучно, а я резко поворачиваю голову в его сторону. - Отвернись и смотри в стенку, - он злится и указательным пальцем тыкает мне в висок, заставляя вернуть голову в исходное положение. Глеб осторожно поддевает край пижамы и поднимает ее вверх, пока я руками придерживаю ткань спереди, чтобы она сильно не задиралась. Сердце ускоряет биение, от понимания что сейчас происходит. Да, это врачебные манипуляции, конечно! Все в чисто медицинских целях! - Ну, слушай.. - Что там? - Как бы так сказать-то.. - а нечего говорить. На позвоночнике красовался огромный багровый синяк, а поверх него еще и содрана кожа. Кое где проступила сукровица, - Я куплю тебе новую пижаму, - усмехается. - Говори как есть, че уж.. - В общем, ты подержи рукой футболку, а я попробую обработать и как-то пластырем что-ли.. - Хорошо, только дай в зеркале взглянуть, - Глеб отходит от раковины и, держа ткань, позволяет посмотреть на мою спину. О господи. Лучше бы я этого не видела. - Жесть.. Ну ты и приложил меня, конечно, - губы скривились от осознания того, сколько это будет заживать. - Я же извинился.. - стыд вперемешку с возвращающейся хитиновой маской. У него, видимо, лимит на хорошие вещи. - Хорошо, я буду держать футболку, а ты обработай, в футболе же падал всяко, с этим легко справишься - он кивнул мне в отражении зеркала и взял ватный диск, предварительно смочив перекисью. Глеб аккуратно, закусив в процессе нижнюю губу, придавливал вату к мелким ранкам, сукровица в которых слегка пузырилась, после чего он осторожно смахивал ее, стараясь сильно не тереть и без того травмированную кожу. Каждое его касание, пусть и через слой ваты, отдавалось во мне искрами. Буквально. И больно и приятно. Последний раз Глеб касался меня, когда нес мое бессознательное тело на постель. А тут все по другому. Но так же заботливо и нежно. Почему он не может быть таким всегда? Ну чем я ему не угодила? Наслаждайся моментом, Катя, потом блондин снова вернется в режим "похуиста". Парень обновил ватный диск, смочив новой порцией перекиси, и снова приложил к позвоночнику. Черт, щипит. Я невольно дергаюсь, а после чувствую, как это место охлаждается под слабой струей холодного воздуха. Улыбаюсь. Мелочь. Это реально мелочь, но вы только вдумайтесь, сколько в этой мелочи смысла. - Постарайся не дергаться, я сам нервничать начинаю! - Это не на сцене петь, да? - он усмехается и чуть сильнее обычного придавливает вату, я шикаю от боли, - Черт, аккуратнее! - Так ты не дергайся! Ровно стой, - злится и свободную руку он кладет мне на бок, около края ребер. Держит, чтоб не мешалась. А я, в этот момент слышу, как пульс долбит в виски, а легкие утрачивают способность к дыханию. Я его задерживаю. Он сейчас чувствует абсолютно каждое движение межреберных мышц. Мое учащенное дыхание выдаст меня нахуй. Стараюсь выровнять вдох и выдох, а они получаются рваными. Будто после долгой истерики. Снова стопорюсь. Даже уже не чувствую, что на спине происходит. - Ты дышать собираешься вообще? Не хватало чтоб ты еще голову рассекла, падая в обморок, - все-таки заметил. Все, хватит. Поиграли в доктора. Я резко выскальзываю из его руки, и поворачиваюсь лицом. Он замирает с ватой в руке и непонимающе смотрит. - Все, спасибо, достаточно. - Я не закончил. - И этого хватит. Он кладет вату в аптечку и скрещивает руки на груди, выжидающе смотря. - Что? - я вроде поблагодарила. - Какого черта ты просто не дала мне посмотреть видео? - он сейчас серьезно? Вот он серьезно? Я тут стою вся потрепанная, а его волнует видео? Бессовестный. Злость подступает комком к горлу. - И вообще, о каких видео шла речь? Ты выискивала что-то про меня? - эгоист. Махровый эгоист. Одновременно и хороший и плохой. Инь и Янь. Добро и зло в единении. Что за допрос? Непонятный интерес ко мне и моим чувствам, которые должны оставаться в тени. Не нужно лезть куда не просят, Глеб! - Ни о каких! Не выискивала я тебя нигде, я тебя даже не слушаю! - так стоп, этого не планировалось, Катя, блять! Он резко меняется в лице. Вместо заботы и страха в глазах теперь плещется холод и отстраненность. Допизделась? Ты теперь к нему и на метр не подойдешь, дура. - Да что ты, блять, - встает, - Хорошо, - выходит за дверь, громко ею хлопая, оставляя меня в одиночестве, осмысливать то, насколько длинный и не к месту у меня язык.