Void

Снег... Он невидит его с тех пор, как оказался в этой дыре, давно-замёршем материке. Паренёк не знает, что произошло вокруг. Всё слишком становится тусклым. Либра... Устройвство Омеги Разума... Неужели он проиграл? Томокава плохо дышит, сердце бьётся ещё сильнее. В ушах томится каждый шаг этой психопатной девчушки. – Ты мог бы приоседенится к нам, – выдавливает невероятно спокойным тоном Либра, – ты бы стал самым лучшим воином. Но выбрал худшую участь... Норио лежит в потрёпаной, почти уничтоженой Пси-Дротиками броне, едва шевелится от парализации всего тела. Герой Альянса пал, не смог сдержать её. Союзные войска и дальше пробиваются к Южному Полюсу, с эпицентру всех событий, к которому не хватает её. Либра последний раз касается каблуком сапога его груди, наклоняется и проверяет, жив ли он? Однозначно, да... Или нет? Она и сама не могла определится, что хотела бы чувствовать; в ней нету того, что есть у всех свободных людей – души. Либра утомилась: бой с Норио её вывел из себя. Ей нужно ещё пару секунд, чтобы осознать мёртвое спокойвствие на вкус. Она сумашедшая... ... а он – дурак, герой, почти полудохлое сознание в изувеченном теле. Так ли он себе представлял вкус победы? Наверное, Норио подумал, что пусть бы поскорей она ушла; её ментальное присувствие давит, уничтожает, поедает чистый разум. – Дурак ты, Томокава, – голос звонкий, даже слишком. Но приятный. Очень не хотелось бы ему отказывать, убедительно звучал. Парень отказывается... сопротивлятся. Каждое его движение ломит кости, почти крошит скелет в пыль. Казалось, мозг наотрез отказывается обрабатывать информацию, поступающую от глаз, аки попытка запустить древние механизмы "Гаруды", на обслуживание которой давным-давно забили болт, всё равно не получается. Снег, снег, снег и снова снег. Норио провожает взглядом шагающую прочь Либру. Её серебристые, прямые волосы без шапочки куда более красивые. Спину не скрывает устройвство, а именно это серебро. Кажется, если она повернётся, он умрёт от её рубиновых глаз. Либра оставляет его одного, сражённого. Инстинктивно захотелось потереть глаза ладонями, может поможет согнать "мрак"? Девушка не чувствовала чужой боли, криков собственных клонов, их смерть, потому что их... ...больше нет. Казалось, есть только голова, часть туловища и все. Сделав несколько попыток подвигать руками или ногами, Томокава вздохнул бы от огорчения, но даже подобное мозг не смог обеспечить. Хотя какое-то шевеление рта вроде было. С осязанием были тоже серьёзные проблемы, если проще, то не было его никакого вообще. Утешало то, что попытка напрячь мозги, через зажмуривание глаз и изменения положения головы кончилась удачно. Но ненадолго. Он вновь падает лицом в снега, замерзая. Не самое приятное и радостное воспоминание, пусть все прошло быстро и практически безболезненно. Боли, кстати, и сейчас не было, совсем. Норио закрывает глаза... – Таня... З-Зигфрид... я подвёл вас... * * * * * * * – – После активации Устройвства Омеги Разума. – – "Я был побеждён, сломан. Почему-то моё тело не изничтожено, в то время как разум – мёртв..." Сложно вообще сердится и волноваться, когда последнее что помнишь, это собственную смерть. Мороз всё также неприятно касается тела под "Гарудой" и термокостюмом Томокавы. Он не чувствует ничего. Вокруг слишком много солдат Эпсилон и танков. Кто-то верил, что он выжил. Пару летающих тарелок "Губитель" выпустили какой-то луч, хотя при парне не осталось вооружения совсем. Что говорить о его броне? "Затем, силы Юрия окружили меня, схватили и послали в какой-то тюремный лагерь. Ветер противный..." Норио ничего не видит, кроме как снежную пустыню из окна грузовика. Рядом с ним сидят какие-то техники Альянса, никто с ним не говорит. Все уже мысленно мертвы, только Томокава ощущает, что ещё не свободен от этого мира. "Я не мог сражатся. Это чувствуется... никак. Даже не смотря на то, что я не в себе. Нету чувств вообще." Томокава чувствует на себе оковы, а потом, перед глазами является колючий забор. Его осматривал чей-то злостный взгляд. Вариант с тем, что на самом деле он находится в некой вариации загробного мира был отброшен тут же. Слишком сомнительно… Пока ещё. Нужна информация, желательно исчерпывающая, а не "плавающие" силуэты. Мозг отказывается работать, будто его и вовсе выняли с головы. Но он ведь ещё шевелится, слышит, видит. – Мастер, что нужно сделать с этими заключёнными? Раан осматривает лагерь ещё пару раз; техники просто идеально сгодятся для генетических эксперементов. Супер-солдат Штаба Эпсилон медленно шагал вперёд. – Отлично! Замечатально, – грубым и довольным голосом говорит он, – испытайте на них всё. Они станут прекрасным дополнением к колекции наших Громил. Эти слабаки найдут место в рядах нашей армии. Кажется, Норио вздрогнул. Это будет одна из самых худших его участей. Хотя она уже происходит; каким-то образом он ещё жив. Мертвенно бледное лицо, впалые под огромными мешками глаза, едва ли не скелетная худоба, у кого-то начинается анорексия? Парень не хотел есть. – И кто же это? – видимо, к нему обратились, но Томокава не реагирует, – Павший герой, который тоже "сопротивляется"? Затуманенный взгляд Норио поднимается на силуэт Раана. У него слишком довольная и рассплывчастая усмешка. Смыть бы её к чертям собачим. – Тебе... лучше убить меня... пока есть шанс. – тут же рявкнул так громко, что сам удивился сидящий, после замолчал на секунду, пытаясь понять, не показалось ли. Силясь удержать грозную гримасу, Норио не сводит с него взгляд. Получилось очень плохо. – Какое сопротивление! Какой дух! – воскликает супер-солдат, хлопая польщённо грубыми ладонями друг об друга, – Сломать тебя будет одно удовольвствие. Последние слова буквально вылетели для ещё больше затрясшегося собеседника, снова обхватившего голову руками, видимо стараясь не дать ей взорваться. – Доправьте этого в штаб. Я поговорю с Мастером насчёт него. Хах, как хорошо. Он уже становится заинтересованной личностью. Норио никогда не был популярен среди лав Альянса, но здесь – прям становится от этого тошно. Парень вновь оказывается в грузовике. Глаза вновь непроизвольно закрываются... Опять перевозка туда-сюда. "Даже думая, что со мной покончили, тело постепенно отдавалось чужому контролю. Они собираются доправить меня к Либре. Моя судьба была куда-хуже смерти." Местный аэродром был куда-теплее, чем там, вглуби Антаркиды; виднеются льды. Что ж, на пару градусов теплее. Хотя бы. "Но что-то случилось, что освободило меня от отчаяния." Небо почему-то налилось кровью. Он уже встречал такое природное явление; когда Либра изничтожала его подчинённых и своих собственных сестёр-клонов. Только почему-то... стреляли они друг в друга. Норио вскакнул с грузовика на подлеченную вражескими медиками ногу. Он должен был прийти без единой царапины, к ней. И он почувствовал ужас. Головокружение ушло, сменившись этим восполняющим всё тело чувством. Кровь... Кровь была повсюду. Норио не мог понять, он ли это или всё небо в крови? На секунду чувства Томокавы снова отключились, кажется вместе с сознанием. Под бремя перестрелки между войсками Эпсилон, герой предпринимает единственное верное решение: бежать. Много работать не пришлось; это тебе не навернутые планеры Альянса, напичканые всякими кнопками. Всё легко, просто, и портатично. Самолёт набирает скорость, давит несколько солдат и поднимается ввысь. Кресло пилота было твёрдым; Норио сделал его мягче благодаря спасательному жилету. Топлива хватит, чтобы улететь с Антарктиды прочь... Несколько часов полёта, день сменяется на ночь. Дождь поднялся слишком сильный, а бак с ракетным топливом протекал. Норио шёл на снижение; какая-то богом забытая база Альянса все же была в руинах. Томокава тяжело вздохнул, начиная скрыватся в пустых барраках пехоты. Раньше там был хоть какой-то шум, а сейчас – притупленое пространством и безчувственностью молчание. Парень не знает, что ему сейчас делать. Никого нет. Живы ли Таня и Зигфрид? Тоже неизвестно. Похоже, он остался один. Тогда пришлось дейвствовать быстро. Норио досихпор напуган. Вернее, тело просто отзывалось дрожью, в голове вертелось описание этого чувства. Перед глазами тот самый хаос, который он увидел с небес. Не похоже на конфликт. Такое чувство, что что-то случилось по-всей планете сразу. Это закончилось в считаные минуты. Обдумывая увиденное, парень прилёг на койку, благо, ещё почему-то тёплую. Его разум становится более ясным; осознание того, что он ещё жив, делает это с трудом. Норио ещё не полностью проснулся от этих мерзких голосов в его голове. Что-то тревожит, понимание приходит тяжко. Они, союзники, побеждены. Это уже точно. Ни единого солдата не осталось за его спиной на Южном Полюсе. От этого становится чуть легче на застывшей камнем душе. Он один, не знает куда идти, что делать, искать ли ещё выживших. Норио чувствует одиночевство в этом наполненном ложью и злом мире. Жаль, что всё так кончилось. Больше никого нет... Хочется закричать что-нибудь, чтобы его услышали. Но никто не откликнется на сигнал помощи и голос. Теперь он понимает цену всего этого. Норио будто тонет. Никто больше не спасёт его. Добро не всегда побеждает зло... Но не все битвы и войны можно выиграть. Прийдёт время...