Солнышко

Что я там говорила о иконах? «Не дождусь и примчусь раньше»? Конечно. Снова приступ какой-то тоски. Я взяла две маленьких иконы — с вашим именем и с моим — и отнесла их в почтовый ящик съёмной квартиры. Потом решила сходить в родительскую. Заглянув в окошко первого этажа, я столкнулась с вами взглядом. Помните, что сделали? Нахмурились, развели руками и зашторили окна. Я несколько минут неподвижно простояла, пытаясь привести мысли в порядок. Было страшно и горько. Я тогда подумала, что вы, наверное, переехали. Снова дошла до съемной квартиры, достала иконы и хотела отнести вам. По пути мы встретились. Я молча сунула вам свёрток. — Это что? Я не ответила и прошла мимо. Не хотела провожать, ибо вам это не нравится. Но обернулась. Вы красиво удалялись, говоря с кем-то по телефону. С силой царапнула запястье. Ещё и ещё. Полуосознанно. Хотелось заглушить внутреннюю боль, сделать её более осязаемой. Я быстрым шагом направилась за вами. Вы не спешили, мне даже пришлось чуть замедлиться, чтобы не попасться. Но, перейдя дорогу, вы неожиданно остановились, чтобы поговорить со знакомым мужчиной. И заметили меня. Я неловко мялась на тротуаре, но какой-то водитель решил меня пропустить. Я встала за вашей спиной. Закончив разговор, вы подошли ко мне. Хотя могли пойти другой дорогой, покороче. Спасибо. — Как у тебя дела? Я усмехнулась и показала капли крови на запястьях. Вы присвистнули: — Ничего себе! Это ты сама расчесала? Зачем? Это же больно. «Внутри больнее», — хотела сказать я, но промолчала. Мы шли и разговаривали. Обо мне, о вас, о деревне и квартире. Потом вы неожиданно резко сказали: — Это первое. И второй момент… Пауза. Вы нервничали. А я уже поняла, о чём пойдёт речь. Выдохнув, вы выпалили: — Ты лесбиянка? — Нет, — твёрдо ответила я, и вам стало заметно легче. — Просто то, что ты пишешь… Я была озадачена! Это очень неприятные откровения, мне было неловко всё это читать. Мы встали на светофоре. Вы уверенно посмотрели на меня и спросили таким тоном, будто хотели удостовериться, выучила ли я правило: — Как ты ко мне относишься? — Как к сестре, — уверенно ответила я. — Я вам уже говорила. Вы медленно кивнули, оглядывая моё лицо. Сомневаетесь. Не стоит. Мы перешли дорогу и сели на остановке: вы устали. С трудом верю, ибо дом у вас от остановки метрах в десяти — могли бы дойти. А вы просто хотели поговорить. — Как мне к этому относиться? — Как к запискам актрисы. — Нет, я, конечно, тоже люблю примерять разные роли, но не в этом ключе. С этим играть опасно. Вы помолчали. Мне, признаться, было стыдно взглянуть вам в глаза, поэтому я просто глядела на проезжающие мимо автобусы. — Я могу дать тебе один совет, — медленно начали вы. — Если ты относишься ко мне как к сестре, то и пиши соответствующе. А не так вот… Да, в моих стихах много откровений. Может, и неприятных. Но, по-моему, вы всё-таки слишком многое себе придумали сами. Ну да, вы же привыкли делать филологический анализ всего на свете. Но не нужно выдумывать то, чего нет. Про вас там не так много. Нет, вам посвящено больше половины стихов, но, насколько я помню, там только один откровенно пошлый. И то я не это имела в виду, там есть вполне логичное объяснение. А остальные либо от лица мужчины, либо посвящены другим людям. Да, девушкам, но, простите, вам что до них дела? Видите же, что там совсем не про вас!.. Мы долго сидели на остановке. Потом подошли к двери подъезда. Пускать внутрь вы меня не хотели, а я обещала себе не касаться вас. Обе не сдержались… Я гладила ваши руки, плечи и спину, щекотала дыханием шею и щёки. Вы позволяли. Какой-то мужчина, мельком оглядев нас, открыл дверь — мы вошли следом, но остановились почти на входе, куда даже свет лампочки едва попадал. Может, мне показалось, но во взгляде мужчины я почувствовала недопонимание и даже некоторое отвращение. Я крепко обнимала вас, что было не очень удобно: стоя на каблуках, вы заметно меня выше. Вы всхлипывали и, видимо, тоже жалели, что не можете уткнуться носом мне в плечо. Я говорила, что однажды всё будет хорошо. Да, я действительно верю в это. И я хочу дожить до этого дня вместе. Не знаю, получится ли… — Я, знаете, иногда представляю, что было бы, если бы меня не было… — страшно, но, пожалуй, самое время сказать эту фразу. — Но потом представляю, что вы бы, наверное, расстроились… — Ещё бы! Спасибо. За то, что всё-таки доверяете. За то, что всё ещё любите. Пожалуйста, показывайте это чаще… Вы хотели уйти и уже вызвали лифт. Я подошла, положила руку вам на плечо: — Не уходите от меня. Прошу… Вы, подумав, вздохнули: — Не уйду. Только ты тоже должна понять, что это всё нездорово. Вы имели в виду расцарапанные запястья, а не стихи. Вы ушли, скованно помахав рукой. Я улыбнулась. Мы никогда не прощались, но отпускать вас безумно тяжело. Хотелось снова наброситься вам на шею. …А иконы вам понравились. Ну хоть так они помогают встретиться…