***
Оливия впервые за долгое время успела уловить заветную тишину. Не было ни звона в ушах, ни громких разговоров Брайна и Ботана — лишь собственное дыхание и бесконечно прокручивающиеся мысли. Девушка медленно приходила в себя. С трудом поднялась с пола, делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы окончательно расслабиться. Подошла к столу, чтобы посмотреться в маленькое зеркало. Лицо опухшее, глаза красные, щеки влажные, но она привыкла видеть себя такой после приступов. — Ненавижу, ненавижу… — фыркала, подавляя желание треснуть кулаком по собственному отражению. Она опять проявилась перед друзьями не так, как зарекомендовала себя изначально. Чертовы порывы страха стали появляться всё чаще и неконтролируемо воздействовали на мозг. Кто знал? Оливия думала, что если сходит в магазин, то ничего страшного не случится: купит любимой еды и с чистой совестью вернётся домой. Стоило ей зайти в магазин — кровь в жилах застыла, а к горлу подкатил неприятный комок. Она уже думала уйти, пока не поздно, но ноги онемели, горло словно обволакивали колючие стебли с шипами, как у алых роз. Мозг на миг отключился, но девушка успела понять, что ей — пиздец. Так и очутилась дома: без еды и нервов. Зато снова словила паническую атаку. Стар ненавидела то, что с ней происходит, но был ли выбор? Черноволосая вышла из комнаты под вечер, потому что успела задремать от недостатка сил. Оливия вышла на кухню выпить воды, заодно посмотреть, нет ли чего-нибудь вкусненького. К её несчастью, рядом оказался Брайн, который заваривал чай. Видеть никого не хотелось. — Сделать тебе чай? — Мапс, как всегда, старался дружелюбно обращаться с сожительницей. Поймав слабый кивок, он улыбнулся и стал заваривать любимый смородиновый чай девушки. Они смеялись над ней всегда. Оливия проходила мимо, а они стояли с мерзкими рожами, тыкали пальцем, унижали, оскорбляли, унижали, обесценивали, плевались ядом и не давали жить. Всё время девушка находилась в вакууме негативных чувств, подпитываясь плохими воспоминаниями из прошлого. Они не отпускали и тянули к себе, заставляя утопать в горести, трусости и встревоженности… Оливия встряхнула головой. Сейчас всё её внимание должно уйти на еду, так как она не ела больше полудня. Главное — чтобы Мапс не заикнулся про сегодняшнее. А он точно заикнётся, потому что это Брайн, у него не бывает по-другому. Это тот человек, который хочет помочь каждому нуждающимся, дорожит людьми и старается внести в каждую душу тепло и счастье. Оливия игнорировала его старания — просто не считала нужным подвергаться поддержке. Зачем кому-то тратить силы на её проблемы? К чёрту глупости. — Я доставку недавно заказал, тебе тоже еды оставил. В холодильнике, — сказал блогер, ставя большую кружку чая на стол. — С чего такой джентельмен сегодня? — хрипло спросила Оливия, усмехаясь, будто не понимала, почему сожитель сегодня такой вежливый. — Я всегда им был, между прочим. Так что кушай и пей чай. В морозилке ещё мороженое, специально для тебя. — Для меня? Мапс, у тебя крыша что ли полетела? — Стар скрестила руки на груди, внимательно всматриваясь в Брайна. — Что за херня с тобой творится? — Это что с тобой за херня творится, Оливия! — не выдержал тот. — Что с тобой происходит? Что за непонятные нервные срывы? Почему ты дрожишь? Почему ты… плачешь! Сумбурные вопросы сыпались невпопад. Оливия зажмурилась и отошла на два шага назад, умоляя Всевышнего, чтобы резкий укол головной боли оказался паранойей, а не вторым кругом мучений. — Тебе не кажется, что это не твоё дело? — произнесла Стар как можно мягче, прикрывая глаза на пару секунд. — Я не собираюсь разговаривать с тобой о личных вещах. Брайн удивленно вздернул бровь, кусал губы и хотел подойти поближе, чтобы схватить за плечи, хорошенько потрясти и крикнуть, что она делала большую ошибку. Оливия помнила, как пыталась поговорить о переживаниях с матерью — в итоге на теле появилось множество ран, ссадин, царапин и кровоподтеков. Потому что, по мнению родного человека, она «выдумывала всякую ерунду, чтобы привлечь внимание». Если раньше это имело смысл, то сейчас, будучи в другом городе, за тысячи километров от матери, она продолжала страдать от той же проблемы, на которую пыталась пожаловаться. Они не любили её. Они считали, что она не достойна даже слова о себе. — Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить, но послушай, я не собираюсь сделать плохо… Оливия не боялась Брайна. Брайн — хороший друг. Смешной и весёлый парень, занимающийся творчеством. Он никогда не желал девушке зла. Бывали ссоры, скандалы, но без них не было бы их крепкой дружбы, сплочённой прочным канатом пятилетней давности. Доверять ему, безусловно, можно, но какой ценой? — Я могу дать совет и поддержать, Оливия. То, что тебе временами грустно — это нормально. Для того и нужны друзья, чтобы помогать в трудный период. Я и Ботан… мы готовы быть рядом с тобой. — Не впутывай очкастого, — перебила Стар, обхватив кружку, мелкими глотками наслаждаясь чаем. — У него случалось дерьмо и похуже. Ему самому помощь нужна в первую очередь. Не обсуждай с ним вот это, окей? — Ты волнуешься за него? — Волнуюсь. Он каждый день на учебу с дрожью в коленках уходит. Думаешь, нормально? Он еще в обморок падал во время пар. Из-за стресса и волнения. Он даже таблетки пьет какие-то, — девушка покачала головой, облокачиваясь на столешницу. — Поэтому пусть Ботан разберется в себе, покопается в мозгах, уничтожит всю ненужную херь и вдохнёт спокойно. А я справлюсь самостоятельно. Брайн медленно подошел к ней, сьёжился под ее тяжелым взглядом. Его действительно удивило, что Оливия так тонко прочувствовала ранимую натуру Ботана, его загоны и бзики. На это способен не каждый человек. — Допустим, — осторожно проронил, — но есть же я, слышишь? Я живу с вами и хочу, чтобы вы доверяли мне и полагались на мою поддержку. После твоих срывов я не могу выбросить из головы десятки догадок, размышлять, думать, но каждый раз прихожу в один и тот же тупик. Не могу я так, Оливия. Расскажи мне, что с тобой. Он мягко взял ее за руку, стиснул хрупкие пальцы. Опустив голову, нежно поглаживал большим пальцем тыльную сторону, боясь спугнуть. Он не знал, что ещё может сделать. Теперь через мягкие и тёплые прикосновения Мапс старался доказать свою искренность. Оливия же смотрела ему в глаза, чувствуя, как дыхание перехватывает. Сколько времени Брайн пытался добиться от неё правды — лучше не считать. Он расспрашивал, она молчала. Он доказывал, она игнорировала. Он любил, она отвергала. Накатывающее волнение отдалось колкими мурашками по спине. Оливия вздрогнула непроизвольно, как от электрического разряда, затем задержала дыхание и постаралась сосчитать до десяти, унимая беспокойство и головокружение. Стар понимала, что друг не отстанет от неё, и если продолжать отвергать его дальше, оба доведут себя до критической точки. — Да че ты вообще паникуешь? Может я любимый сериал недавно пересмотрела, вот, истерики ловлю. — Я даже задумываться не буду, как долго у тебя длятся эти истерики из-за «любимого сериала», — закатил глаза блогер, скрещивая руки на груди. — Хватит врать, я серьезно. Молчание. Девушка стояла, мялась с ноги на ногу, нервно отхлёбывала чай и бегала глазами туда-сюда, думая, какую отговорку можно придумать, чтобы злополучного разговора не состоялось. Но на ум ничего толкового не приходило, поэтому она, кусая губы до крови, продолжала сверлить взглядом стенку. — Оли… — Окей. Давай потом, — протараторила Оливия. — Я расскажу, но не сегодня. Сегодня я задолбалась сильно, поэтому хочу спать. — Давай завтра? Её игнор не послужил удовлетворительным ответом для Мапса, но что он мог сделать? Насильно держать за локти, брызгать слюной и требовать что-то — не в его приоритетах. Он добровольно отпустил её в комнату, заметив, что девушка так и не притронулась к еде. Нужно действовать. Но действовать осторожно.***
— Мам, в последнее время я стала чувствовать себя намного хуже, — девчонка лет четырнадцати сидела за кухонным столом, пока черноволосая женщина рядом пригубила очередную стопку водки. — У меня болит голова, я не могу сосредоточиться, страх появляется из ниоткуда. Что со мной? — Вот значит, как, — пьяно усмехнулась родительница, даже не взглянув на дочь, — напридумывала себе проблем, теперь мозги мне обработать хочешь? — Нет, мне просто плохо, и я подумала… — О чём ты подумала? — зарычала грозно мать. Такие разговоры её совсем не устраивали, особенно когда она хотела расслабился, в тишине осушать бутылку за бутылкой и ни о чём не думать. — Тебе сколько лет, мерзавка, чтоб жаловаться на такую херню?! — Мама, не злись, я просто рассказала тебе то, что я чувствую! — Меня ни грамма не волнуют твои чувства. Не беси меня, Оливия. Не беси, я сказала. Уйди прочь с моих глаз, пока не поздно. Иначе по заднице ремнём получишь! Стар тяжело вздохнула, покорно вышла с кухни, насилу сдерживая слезы горечи, накопившейся за время проживания в этом ужасном месте. Здесь её никогда не поддерживали, не выслушивали, не обнимали и не давали советов. Здесь учили ненавидеть и решать конфликты кулаками. Здесь учили выживать самостоятельно с малого возраста и не просить помощи. Оливии было сложно. Спустя время, когда она покинула родной дом насильственным путём, она на время почувствовала заветную свободу, глоток чистого воздуха. Брайн приютил и находился рядом — это помогло начать новый этап жизни, надеясь, что все болячки с детства навсегда оставили её в покое. Девушка не думала, что это начнётся вновь. Не тогда, когда тебе девятнадцать лет, имеется два прекрасных друга за плечами и хорошее местожительство. Что это и почему всё пошло не так? — Твою же мать! — Оливия дёрнулась с громким вдохом, открыла глаза и увидела перед собой сплошную темноту. Кошмарные сны снились нечасто, но зато очень реалистичные и пугающие до дрожи. Едва сообразив, что сейчас происходит, где она находится и почему в голове услышала голос пьяной матери, облегченно выдохнула. Всему произошедшему объяснение было: просто приснился плохой сон. Но какого черта она вспомнила именно этот фрагмент из своей жизни — Стар понятия не имела. Заснуть после тревожного сна не удалось. Оливия решила полистать социальные сети, отвлечься на видео в Ютубе и позалипать в скачанных играх, чтобы скоротать время. Под утро она заснула на небольшой промежуток времени, но полноценно провалиться в царство Морфея так и не получилось. — Оливия, хватит лежать, завтрак уже привезли, идём кушать, — рядом с дверью послышался голос Брайна, который давно начал свой день и был полон сил и решительно настроен. Оливия открыла глаза, простонала недовольно, замученно встала с кровати, чего делать совершенно не хотелось, и поплелась из комнаты в коридор, чтобы привести себя в порядок в ванной комнате. Как бы ни хотелось не видеть сейчас своих друзей, они всё равно живут вместе, и спрятаться от всего мира у нее никак не получится.***
— Что делать будем? — спросил Брайн, кидая пустую пластиковую коробочку в мусорку. Ботаник давно ушел на учебу, поэтому на кухне находились только Оливия и Мапс, плотно позавтракавшие блинчиками. — Как обычно, — пожала плечами, — смотреть фильмы, жрать, потом снова смотреть фильмы, спать, есть, валяться в кровати, сидеть в телефоне… — …Может погулять сходим? — перебил парень список планов, вопросительно изогнув бровь. — Нет. Точно нет, — отрезала Стар. Для неё это исключено. — Ты не выходишь на улицу месяцами, Оливия, а так может подышим свежим воздухом, в кафе сходим, развеемся… — Сам иди на свои прогулки, меня не впутывай, — фыркнула Оливия и уже думала уйти, чтобы не начинать утреннюю ссору, но Брайн не позволил. — Подожди! Я просто не понимаю причины, почему ты не хочешь. В недалеком прошлом ты обожала гулять! Тебя домой невозможно было затащить. Так что сейчас не так? — Всё так, просто… Они могли сделать хуже. Они могли заставить почувствовать себя ничтожеством и конченным существом. — …С-сегодня погода уж больно плохая! — На улице плюс пятнадцать. Не холодно, не жарко. Я сегодня уже ходил по делам. Ты любишь такую погоду, Оливия. Поэтому я предлагаю не сидеть дома и отвлечься на природу. «Больно нужна мне твоя природа, Брайн, блять, тупая твоя голова!» Отказываться она не решилась, по крайней мере из-за того, что почему-то Мапса обижать не хотелось. Он же заботится о здоровье, всё-таки. Оливия рассчитывала на удачу, что не словит приступ. В голове есть заготовленный план, придуманный на скорую руку: в случае чего она сразу побежит к дому или, ещё хуже, если ситуация будет совершенно отчаянной, скажет обо всём парню, а дальше что-нибудь придумают. Спустя какое-то время пара всё же вышла прогуляться по летним улицам Петербурга. На дворе стоял будний день, отчего людей вокруг находилось раза в три меньше. «Нужно успеть погулять до пяти часов вечера», — прокручивала в голове Стар каждый раз, когда взгляд невольно падал на мимо проходящих прохожих. В час пик ей не выжить — умрёт прямо на месте от удушья. Благо, Брайн рассчитывал на короткую прогулку, как девушка выяснила позже. Взгляд направлен в асфальт, руки в кармане — всё, как всегда, когда Оливия выходила на улицу. Парень, идущий рядом, заметил это, да и не в первый раз, к слову, наблюдал такую картину. Просто не считал нужным подробно размышлять о поведении подруги. Сейчас же он цеплялся за каждую мелочь и деталь, которую ловил при контакте. — Всё в порядке? — спросил Брайн, оглаживая локоть Оливии, будто расслабляя. — В полном, а че? Мы же гуляем. Вот, наслаждаюсь, — переживала. По голосу слышно, как она переживала из-за чего-то. Но чего именно — Мапс не понимал. Казалось, ответ крылся на поверхности, просто он ещё слишком мало докопался до сути. — Ты погрустнела. Что-то произошло? Быть может, не стоило соглашаться. Действительно — настроение Оливии упало ниже плинтуса, потому что они его испортили. Скомкали, как ненужный лист бумаги и бесчеловечно сожгли на костре. — Сделай одолжение: не доставай меня этими вопросами. Ты хотел, чтобы я пошла с тобой. Так что ещё нужно-то? Наслаждайся воздухом, — грубо ответила Оливия, отвернув голову в скрежете зубов. — Понял, — кивнул сам себе блогер, отвлекаясь, чтобы сбавить обороты и попробовать направить диалог в иное русло. Они гуляли в основном молча, изредка обмениваясь словами и разговаривали ни о чём, когда подступал повод. Оливия благодарила себя, что пока не срывалась на истерики, а покорно и довольно спокойно проводила время с другом, не обращая внимания на других. Друзья даже в кафе зашли, покушать и поболтать на уютных диванах. В целом, девушка ожидала худшего, а поэтому думала, что прогулка ей не понравится, как и все предыдущие, но сегодняшний день прям удивил. Возможно, дело в Брайне — в том человеке, который находил подход ко всем и бессовестно заглядывал в души, чтобы вонзить туда гормоны умиротворения и позитива. Стар любила таких людей, но понимала, что им самим иногда бывает тяжело: они поддерживают, успокаивают, вселяют веру в мечты, тратят силы и моральные ресурсы на других, а затем остаются пустыми. С ничем внутри. Потому что у них нет таких же светлых лучиков, которые могли бы помочь — они сами за себя. От того и грустно, что Брайн старался ради Оливии абсолютно напрасно. Она знала, что ей ничем не помочь. Но девушка не начинала об этом разговор, даже заикаться не будет, потому что тогда станет слишком всё понятно. Часы летели со скоростью света: Брайну и Оливии таки удалось разговориться на определённые темы, которые они бурно и активно обсуждали, запивая речи чашками горячих кофе. Такая идиллия понравилось обоим. Они не замечали вокруг никого, кроме друг друга, их озорного смеха и искренних улыбок. Оливия с уверенностью могла сказать, что они — это не про её Брайна. Она не собиралась объясняться перед собой, почему так считала. Так надо и так нужно. После кафе друзья неспешным шагом прогуливались вдоль Невского проспекта. Блогер рассказывал о своих будущих съёмках, новом скетче, сценарии, о том, как много разработано планов. Оливия внимательно слушала, запоминала и кивала, давая обратную связь в виде некоторых советов насчёт съёмок и прочего. И ей самой, и Брайну впервые за долгое время стало по-особенному хорошо. Оливия всё ниже и ниже опускала голову вниз, пока парень прижимался ближе и неожиданно взял ее за руку, тепло одарив улыбкой. Отпускать не хотелось — хотелось идти именно так, крепко сжимая ладони. В какой-то мере так было даже легче для самой Оливии. Один прохожий на пути. Два. Три. Десять. Они приказали ей поднять взгляд и поочередно изучить каждого, кто сталкивался напротив. Стар внутреннее волнение не понравилось, попыталась вдохнуть полной грудь и закашлялась — стало совсем страшно. Девушка остановилась и мёртвой хваткой вцепилась в Брайна, не прекращая рассматривать людей, целенаправлено идущих по своим делам. Она ненавидела, когда мозг предпочитал думать, что они смотрели только на неё, в её глаза, пожирая мысли и здравый смысл. — Оливия? Ты чего? Голос Мапса отразился в ушах ультразвуком, шумным гулом и масштабным звоном — Стар совершенно не расслышала, что тот сказал, поэтому проигнорировала, нервно стараясь втягивать воздух в лёгкие. Дрожь. На Оливию накатила волна сильной паники, знакомая самой девушке достаточно много времени. Её душил каждый неосторожный взгляд незнакомцев, которые пытались понять, в чём причина такой странной реакции. Если бы она могла что-то произнести, то уже бы закричала, что есть мочи, постаравшись вырвать из себя черную гниль под названием «паническая атака». — Тише, тише… Оливия, твою мать, всё хорошо!.. — занервничал парень, увидев выступающие слёзы в покрасневших глазах подруги. Солёные ручьи, как всегда, были обильными и обдавали щеки неприятным жаром и колкостью. «Я хочу умереть.» — Иди ко мне. Иди сюда. Брайн, уже не зная, что и думать, прижал Стар к себе, крепко обняв. Она стояла, не сдвинувшись, не делая ничего — была в полной потерянности. Он торопило заправил мешающие локоны ей за ухо, а сам всматривался в Оливию, большим пальцем смахивая кристальные текущие слёзы. Оливия чувствовала прикосновения, но глядела перед собой, в пустоту. Взор размыт. Дыхания катастрофически не хватало. Всхлипы увеличивались в геометрической прогрессии. Бросало в жар и лёгкий тремор. Ей плохо. Ей до рвоты мерзко и противно находится среди них и быть частью социального общества. Она боролась с собой, как могла, пока Брайн ласково лепетал над ухом, успокаивал, тихо поговаривал «чшш» и поглаживал макушку. Тьма отступать не хотела, но под гнётом тёплых объятий и успокаивающих слов она рассеялась туманом перед глазами. Оставалось только прийти в себя. Мапс, тем временем, повел девушку в сторону дома. Не будет же он игнорировать состояние Оливии. От силы нужно идти минут десять, так что парень, подхватив подругу за плечо, повел медленными шагами за собой. Оливии было стыдно. Она ненавидела в себе это настолько, насколько возможно ненавидеть в принципе. Почему из-за таких косяков Брайн обязан лишать себя прогулок, которых не так много в его жизни из-за нескончаемой работы? Какого черта она всегда всё делала только хуже? Стар ещё долго возвращалась в сознание: даже тогда, когда пришла домой, девушка села на желтый диван, дрожащими руками обхватив себя за плечи. Слёзы высохли липкими дорожками и больше не появлялись. Блогер ходил из стороны в сторону, поставив стакан воды на столик рядом, не спускал с сожительницы глаз и старался мыслить рационально. Он понимал, что сам ничего не добьётся, если вновь попытается нагло выпытывать из Оливии правду. Нервные всхлипы кончились, и наконец черноволосая смогла сделать нетерпеливый глубокий вдох, а после расслаблено улыбнуться и откинуться назад, прикрывая глаза. Тело ломило, до сих пор трясло, но она чувствовала, что тяжёлый мешающий груз упал. Жутко захотелось поспать. — …Ты как? — произнёс Брайн, оперевшись локтями на фанеру дивана, смотря на Оливию украдкой, проведя ладонью ласкающим движением по её макушке. — Закончилось? — Закончилось, — ответила хрипло в подтверждение, шмыгая носом. — Попей водички, сходи умойся, а я чай заварю. Он отошёл от Оливии и принялся заниматься своими делами, что немного удивило. Брайн не будет ничего расспрашивать? Не похоже на правду. Но девушка также сделала всё, что нужно, затем увидела в любимой кружке горячий чай и схватилась за нее, нуждаясь в приторном напитке прямо сейчас. Блогер сидел в телефоне. Парень что-то искал, листал какие-то заметки, потом находил ссылки в интернете, нажимал на сайты и прочее. Оливия лишь лениво проследила за этим, но ничего не сказала, утопая в небытие, не забывая отпивать чай. Говорить о том, что нашёл Оливии хорошего психолога, у которого сам не раз консультировался, Брайн не стал. Девушка наверняка начнёт возмущаться и выступать против этой затеи, так как ещё не отошла от шока, да и привыкла, наверное, налаживать отношения с внутренней собой собственноручно. Мапс видел, что это — не помогает. Ей нужна другая помощь, действенная по всем фронтам. — Спасибо, что помог, — произнесла тихо Оливия, глядя на друга, и еле улыбнулась краешком губ от всего абсурда. — Не за что, — кивнул сдержанно, — я всегда рядом. Щеки порозовели, приятные мурашки защекотали спину, жгучее тепло разлилось в каждую раненую клеточку тела. Слова плотно впились в голову, пульсируя голосом любимого Брайна. Я всегда рядом. — Не утруждайся. Это… единичный случай. Брайн вздохнул, отложил телефон в сторону и, взглянув на подругу, поошел к ней поближе. Вот зачем она такое говорит? Чтобы… что? Перестать за неё волноваться? Чёрта с два. — Мы прекрасно знаем, что нет, поэтому, при последующих случаях, я постараюсь помочь, как смогу, — начал Мапс, не разрывая зрительный контакт, замечая, что заплаканные глаза Оливии приобрели ещё более глубокий карий оттенок, чем прежде. Она хлопала ресницами, вздёрнула голову вверх, пытаясь понять, почему он находился так близко. Всё стало ещё запутаннее, когда Брайн обхватил разгоряченную щёку девушки, нежно и медленно водя большим пальцем из стороны в сторону. Стар успела лишь взбудораженно выдохнуть и приоткрыть рот. — Не нравятся мне твои эмоциональные качели, Оливия. Не хочу, чтобы это продолжалось. Так что не говори глупостей, пей чай и успокаивайся, хорошо? Его движения настолько приводили в смущение, что Оливия в ответ чуть ли не пискнула, но сдержалась, продолжая бегло рассматривать лицо Брайна, который старался вложить в в свой взгляд нескрываемую любовь. Да и зачем её скрывать, чёрт побери? Зачем лишние заморочки, когда можно показать, что ты чувствуешь в эту секунду? Мапс не был эмоционально вымотан, поэтому, в отличие от Оливии, спокойно мог распоряжаться ощущениями и чувствами в своей голове. Он хотел того, чего Стар не могла достичь самостоятельно. Парень поклялся, что обязательно сделает всё для спокойствия Оливии, и по сегодняшний момент сдерживал свои надёжные слова. — Зачем всё это?.. — прошептала девушка, незаметно толкнувшись в тёплую ладонь в ожидании дополнительной ласки. Брайн улыбнулся, погладив её, затем подошел вплотную и трепетно поцеловал в лоб, не отвечая на вопрос. Отошёл в сторону комнаты, пока Оливия силилась понять, что сейчас произошло. Тесная связь с Брайном манила, притягивала и будоражила, как что-то неизведанное и прекрасное. Она хотела этого. Хотела поцелуев, объятий и любви. Но они превратили Оливию в чудовище, и поверить в то, что Мапс чувствовал к ней что-то большее, Стар не могла из-за собственной блокировки внутри. Оливия наконец улыбнулась, наконец прочувствовав горячий поцелуй целиком, напитанный надеждой на лучшее. Выдохнула, осознавая, что жить на какой-то момент стало чуть-чуть легче.***
— Я не пойду туда, Брайн! Не пойду! — Оливия вырвала руку из хватки парня, затем отошла на несколько шагов назад, выбегая из коридора. — Мы только вчера были на улице. — Мы идём не гулять, Оливия. Я уже объяснял, что это очень важно для твоего ментального здоровья. — Со мной всё нормально. — Я понимаю, но давай ты всё-таки меня послушаешь и поедешь со мной. Такси приедет через пять минут. — Я не буду лежать в психушке — это раз, — затараторила она, — мне не нужна помощь — это два. Оливия видела, как рушила образ помогающего Мапса на глазах. Он тускнел, взгляд становился грустным, отчаянным. Девушка думала, что в его мимике присутствовала манипуляция, но даже если так, то смотреть на такую картину было чертовски больно и неприятно. — Да пойду я, сукин сын, не зареви только, — выплюнула Стар грубо, затем вернулась, чтобы надеть кроссовки и накинуть на плечи джинсовую куртку. Брайн промолчал, но улыбку скрыть не смог. После того, как они были готовы, он закрыл квартиру, затем повел Оливию к выходу. Ехали они минут двадцать, остановившись у большого медицинского здания. Черноволосая фыркала, материлась, не желала туда идти, бурча что-то себе под нос, пока блогер кое-как довёл её до дверей, где на регистратуре их ожидала невысокая женщина с приветливым взглядом. — Здравствуйте, мы записаны на двенадцать к Алене Алексеевне, — кивнул Брайн, пока сотрудница кликнула на иконку в компьютере, рассматривая запись. — Этаж третий, кабинет четыреста пятьдесят. Шли Брайн и Оливия молча. Девушка сильно волновалась, нервничала, хотела спрятаться и не видеть незнакомых людей уже который по счёту день. Оказавшись у цели, Мапс развернул подругу к себе лицом. — Она тебе поможет, — Брайн тяжело вздохнул, смотря в бегающие глаза Стар, и успокаивающе погладил по плечам. — Если что, звони мне. — Стоп, как… т-ты не пойдёшь со мной? — Оливия не ожидала этого услышать — думала, что блогер послужит ей хоть какой-то опорой на стабильное состояние. — Не пойду, а что? — …Я без тебя ни шагу не сделаю. В поле зрения друзей появилась знакомая Брайну женщина лет тридцати, с прямыми каштановыми волосами, яркими голубыми глазами и мягкой улыбкой. Он кашлянул, заставляя Оливию обратить внимание на неё — Ох, молодые люди. Чего же вы стоите около двери и не заходите? — Алёна Алексеевна открыла дверь, разрешая пройти внутрь первыми. — Я просто отходила по делам. Понадеялась, что вы уже здесь, будете ждать меня. — Простите, Алёна, — парень позволял обращаться к женщине именно так, поскольку был знаком с ней достаточно, чтобы перейти на иной уровень общения. Оливия молчала, не зная, что сказать в своё оправдание, поджав плечи, хмуро рассматривая помещение. Кабинет отличался от мутной больницы ярко-зелёными обоями, цветочками в маленьких горшочках, стоящими на подоконнике, и восхитительными картинами, которые висели на стенах. Ей сказали «присаживайся», и Стар села в удобное кожаное кресло рядом с белым столом специалиста, до конца не понимая, что забыла здесь. — Я… пойду? — не унимался Брайн, глядя на свою подругу. — Нет. Никуда ты не пойдёшь. Я не буду просиживать свою задницу здесь, без тебя. Сиди рядом. — Брайн, Оливии так будет легче. Останься здесь, — кивнула женщина, всё это время наблюдавшая за ними. — Вы знаете моё имя? — удивленно произнесла черноволосая. — И кто вы, чёрт побери? — Меня зовут Алёна Алексеевна. Я — психолог, который основывается на помощи разборов личных проблем, поддержке ментального здоровья, укрепления внутренних амбиций и уверенности в себе. Не нужно боятся лечения собственной души, Оливия. Тебе это поможет почувствовать себя свободным человеком, имеющим доступ ко всем закрытым дверям разума. — Звучит… интересно, — сглотнула девушка, быстро моргая глазами, стараясь переварить сказанную информацию. Она по-прежнему волновалась, не могла найти себе места, ерзала на кресле и то и дело вздрагивала. Мапс положил ладонь на её коленку, гладя из стороны в сторону и сжимая, помогая расслабиться. — Давай мы немного поговорим о твоих интересах, мечтах и желаниях. Ты можешь рассказывать мне всё, что захочешь. Оливию трудно было разговорить — она не привыкла, что кто-то, помимо Брайна и Ботана, интересуется её жизнью и хочет узнать какие-то подробности. Стар отвечала не сразу, раздумывая над ответами, боясь сболтнуть лишнего, тогда Алёна вела диалог по специальной тактике, чтобы у девушки не было возможности молчать так долго. Брайн слушал разговор девушек, думая, что всё вполне могло быть и хуже. Парень до конца не верил, что Оливия согласилась прийти на пробное занятие с психологом (хотя, если честно, он до конца не говорил, куда хочет её отвезти, из-за чего та мало что поняла). Для неё это, должно быть, сложно — перебороть саму себя, переступить через зоны комфорта и поговорить с незнакомцем о себе. Однако Алёна подбирала нужные слова, в результате которых у Оливии на мгновение появлялась смущённая улыбка, сменяющаяся на неподдельный интерес к какому-то психологическому факту о людях. — И-извините, мне нужно отойти, — прервал речь психолога Брайн, увидев входящий звонок на телефоне. Оливия посмотрела на парня, поджала губу, затем осторожно выдохнула: — Возвращайся поскорей. В кабинете остались только Оливия и Алёна Алексеевна. Сделав непринуждённый вид, женщина продолжила говорить, завлекая Стар картинками, тестами на бумаге, вопросами и прочим. — Из твоих рассказов я понимаю, что ты ценишь друзей, находящиеся рядом с тобой. Почему ты не говоришь о родителях? — Что мне говорить о родителях? — усмехнулась Оливия, рассматривая декоративный кактус на столе. — Отца я никогда в жизни не видела, а мать… Вдох-выдох. Она не хотела говорить об этом. — С мамой проблемы были? — Ещё какие. Она ж алкоголичка со стажем. Вот и… весёленькое детство у меня выдалось. Меня били каждый день, ругали ни о чём, даже просили покупать алкоголь… мне было десять, представляете? За непослушание доставалось конкретно так, но поделать я ничего не могла. Этот диалог казался напряжённым и сложным для Оливии, хотя та покорно отвечала на вопросы, пусть и не сразу. Алёна Алексеевна записывала себе в блокнот мысли насчёт долгого монолога пациентки, давая девушке советы, как можно позабыть об этих воспоминаний на время, или же воспринимать их не так ранимо. Столько всего всплыло наружу. Насилие со стороны матери, извращённые деяния со стороны её собутыльников, буллинг в школе, ненависть учителей, ненависть людей. — Я? Я ненавижу людей, — откинулась на кресле, залипая голову вверх, смотря в потолок. — Они хоть и научили меня многому, но всё равно остаются гнилыми, ничтожными и бесчувственными тварями, живущими только ради своих потребностей и прихотей: на остальных им насрать. Так за что их любить-то? За что относиться нормально? Они испортили мне жизнь. Они… заставили вести себя вот так. Я как посмотрю на сборище скотов — меня в дрожь кидает, настолько сильно я терпеть не могу этих ублюдков. — А твои друзья? Ты тоже относишься к ним так? — Друзья есть друзья. Брайн и Ботан — не они. Мои пацаны хорошие, добрые, не знаю, нейтральные, в конце концов. Им можно доверять, так как я знаю, что они не сделают больно. Алёна Алексеевна покачала головой, чиркнув ручкой на бумаге, размышляя о таких откровениях. — Что ты чувствуешь, глядя на людей? Минутная пауза. — Я чувствую, что у меня скоро прекратится дыхание. Это… довольно больно. Что-то сковывает, душит, колит в грудь и не даёт передвигаться. Как бы держит на месте и заставляет смотреть на каждого человека, который пялиться только на тебя. А никто даже не пялиться! Я знаю, что накручиваю себя на такие мысли, но ничего с этим поделать не могу. Мне становится холодно и страшно. Порой я хочу умереть от этого, чтобы никогда больше не испытывать ужас. — Часто ли у тебя такое, Оливия? — Почти каждый раз, когда выхожу из дома. У меня по щелчку срабатывает страх и отвращение к обществу. Это неконтролируемо, понимаете? Словно так заложено в программе, которую никак не снести. — Но я же — незнакомый человек. Ты сидишь, не боишься, разговариваешь более уверенно, чем прежде. — Я научилась различать тварей от нормальных людей. Вы непохожи на них, следовательно, мне, по сути, не о чем беспокоиться, однако, если вы решите вытворить какую-то хрень, то это на мне обязательно скажется. Проверено. Психолог долго разговаривал с Оливией насчёт социальности вокруг неё. Приводил факты, аргументы, доказательства, что не все вокруг плохие и их не нужно постоянно остерегаться. Оливия отрицала, смеялась, махала рукой и даже не пыталась вникнуть в смысл её слов. Они научили не надеятся на лучшее. — Я вернулся, — вошедший Брайн неловко улыбнулся и подошел к девушкам. — Мы уже закончили, — Алёна Алексеевна улыбнулась, затем встала из-за стола, собирая стопку документов в отдельный файл. — Мне нужно с вами поговорить, Брайн. Оливию оставили одну в кабинете, под предлогом того, что она может расслабиться и побыть наедине со своими мыслями. — Много всего было. Плач, отрицание, гнев, искренность… — перечислял психолог, смотря на парня. — Я смогла разобраться, что не так. Но боюсь, путь для Оливии будет максимально сложным. Антропофобия — вещь гадкая, кроющаяся в подсознании слишком глубоко, одно-два занятия не помогут. Нужен специальный курс и приём таблеток. — Подождите, вы сказали, какая фобия? — У Оливии боязнь людей, общества и социальной жизни. В совокупности этих факторов вытекает одно общее значение — антропофобия. Неужели вы сами не заметили? Тут все признаки на лицо. Даже состояние во время прогулок или нахождения рядом с человеком давало вам понять, что тут не чисто. В любом случае — очень хорошо, что вы обратились ко мне, Брайн. Я не скажу, что вовремя… многое упущено. Придётся долго и упорно восстанавливать Оливию по кусочкам. — Я готов работать вместе с ней, Алёна. Я на всё готов, лишь бы она больше не страдала от этого. Скажите, что нужно делать, если требуется, моя помощь. — Конечно. Первым делом вам… Смех. Истерический, долгий, громкий смех в кабинете психолога отдался от стен убийственным эхом. Стар стояла возле двери, подслушивала их диалог и не сумела сдержать себя, услышав, какой абсурд они обсуждают. Оливия больна — больна до безумия в голове, до бледной кожи, до дрожи в ногах, до кровавых укусов собственных губ, до полумесяцев ногтей на ладонях. Она настолько пуста и разочарована, что пытаться что-то исправить для неё не имело никакого смысла. Мир, в котором она существовала — паршивый цирк, в который Оливия приобрела дешевый билет в один конец: выбраться из него уже никак не получалось. Представление будет идти вечно, пока они его не остановят. Они говорили, что будут с ней всю оставшуюся жизнь. Они шептали, что никуда не уйдут. Они знали, что доведут её до самоубийства.