Смена страсти

Когда я пришла работать в солидное место после разных детских лагерей и заводских столовок, я была порядком заёбана сковородками и всеми возможными продуктами, а также людьми, начиная от мала и заканчивая пока ноги носят до заведения общепита. Но нужны были деньги и пришлось согласиться на адский график и с дуба рухнувшее начальство. А после того, как был сделан ремонт и построена дача, я уже настолько сильно привыкла к коллективу, что и уходить не особо хотелось. Хоть и были разные ссоры и недомолвки, но всё же они мои родные животные, и без них будет скучно. В итоге осталась я, да и кто бы меня отпустил с такой текучкой кадров: шеф-повар самолично порвала три моих заявления на увольнение и запретила увольняться, обещая отпустить меня в отпуск в скором времени; до сих пор отпускает. Есть ещё одна причина — мой наставник, по совместительству су-шеф Евгений, который меня многому научил, когда я только пришла. Весёлый и активный мужчина тридцати трёх лет, полжизни прослужил, полжизни посвятил общепиту, понял, что это его призвание, и остался в этой сфере, вот уже восемь лет не может нарадоваться. Душа всей кухни и первый суетолог в заведении, который и создаёт всю атмосферу, сглаживает углы и разрешает конфликты. Всё бы ничего, но с недавних пор начала замечать за собой к нему интерес уже как к мужчине. Был он достаточно симпатичным брюнетом с карим хитрым прищуром, улыбка никогда не сходила с его лица, да и общего у нас с ним много, кроме готовки, конечно. Но в одну из смен он мне очень грубо дал понять, что в отношениях не заинтересован и одному ему жить интереснее, и перевёл меня в смену другого су-шефа. С чего он так поступил, я не понимала. Что он этим пытался добиться? Или решил перестраховаться? Но расчёт его с треском провалился: я начала желать его ещё больше, вплоть до того, что пыталась по максимуму попадать с ним в смены и фантазировала во снах разные сцены с ним. А после каждого психического загона бежала за советом к лучшей подруге, которая, зная, какой разговор предстоит, предварительно закупала вискарь с колой, а своего медведя выпинывала на ночные смены. Я так благодарна ей за стальные нервы и поддержку в такой нелёгкий для меня период, когда предмет твоего обожания ходит перед тобой, а прикоснуться ты к нему не можешь. Ну, хоть его присутствием я могла насладиться сейчас, так как второй су-шефа ушёл в отпуск на две недели и кинул коллегу самым подлым образом, свалив с женой на море в Турцию отпраздновать годовщину свадьбы и переслав ему в первую очередь фотки, тот, конечно, погрустил, но делать-то нечего. Правда, для меня это обернулось в худшую сторону, ведь от каждого его действия я испытывала небывалое возбуждение, которое граничило с грязной похотью, и сколько бы его я ни приглушала, оно только нарастало и порой доходило до абсурда, и приходилось отпрашиваться со смены. Тело переставало слушаться и хотело его, горело от ломки, хотя до этого даже на десятки парней с сайтов знакомств и порно-видео не реагировало, помня, чем для него обернулся мой первый «незабываемый» опыт. Но при виде су-шефа ноги сами расходились в стороны, а тело начинало потряхивать, как в автобусе на кочках по маршруту Центр — Автовокзал в час пик. И, честно, я начала уже путаться в желаниях: отношений я с ним хочу или трахнуть его где-нибудь в курилке и успокоиться; хотя нагнуть эту двухметровую шпалу надо ещё постараться. Даже учитывая, что я не Дюймовочка, он всё равно в силе превосходит, в особенности это чувствуется, если он не сутулится и напрягает руки, например, когда обрабатывает и маринует мясо, — эти проступающие вены по всей длине кисти, длинные пальцы, которыми он ловко насаживает мясо на шампур, или твёрдый и непробиваемый бицепс, виднеющийся, когда он разбирает контейнеры с продуктами из машины. Трогать его в этот момент одно удовольствие, хоть и в шутку при этом бесоёбить и пытаясь из башки выбить противные мысли. Была очень скучная смена. Зима свирепствовала на улице, и мало кто хотел выбираться в какой-либо общепит, учитывая, что только закончились праздники, большая часть населения сидела без денег, потратившись перед этим на шампанское и мандарины. Ваня и Слава, лучшие эксперты у нас по мясу и рыбе, два неразделимых предводителя тусовок, скомкали из фольги шарик и сковородками его перекидывали, да орали так, что Шарапова нервно курит в сторонке. Две женщины, лет пятидесяти, которые работают тут, наверно, со дня открытия и пережившие трёх шефов, образовали вязальный кружок, прибрав в рабы молодого поварёнка Димку, что держал на руках пряжу и спал; одна из женщин заматывала её в клубок, а вторая вязала, судя по всему, носки. Единственным человеком, который работал, была Гузель, которая нарезала рыбку на завтрашний предзаказ. До конца смены ещё четыре часа, а в зале шаром покати, и официанты и администратор с баром мхом поросли в ожидании гостей. И тут неожиданно из кондитерского цеха вышел Женя и поставил на линию раздачи противень с тёмным тортом, от которого пахло малиной с шоколадом. — Налетайте, готово, — присвистнул мужчина и, прокрутив в воздухе нож, несколькими чёткими движениями разделал кондитерское изделие на ровные куски. Опять сплавляет запасы варенья и джема, привезённые родителями с дачи. Интересно, с чем будет следующий: с вишней или яблоками. А Димка чуть не сбил с ног всех, кто попадался ему на пути, чтобы поставить греться чайник, хотя ещё две минуты назад храпака на всю кухню давал. Женя осмотрелся и отобрал у Гузель рыбу, подсунув кусок чизкейка на тарелке. — Это божественно, твоей маме случаем муж или любовник не нужен? — спросил Славик. — Нет, зять не помешал бы, — усмехнулся Женя, скрещивая руки на груди, и тут его собеседник начал жевать кусок тщательнее. — Но у тебя же нет сестёр? — Так и знал, что я тебя не привлекаю, — расстроился театрально су-шеф, полкухни пало ржать. А мне на плечо приземлился локоть мужчины. — А ты чего не пробуешь? — На диете, — фыркнула я, не оборачиваясь, после чего мужчина облокотился на меня, немного опуская голову. — Заканчивай с этой бредятиной, а то и посмотреть не на что будет, — съехидничал Женя, я обернулась, собираясь треснуть тому по шее, но остановилась и скрестила руки на груди, понимая, что он легко увернётся от руки. Женя продолжал лыбиться и подсовывать закусочную тарелку с красивым кусочком торта. — Самый вкусный и сладкий, специально для тебя. Ещё и издевается подла*. Но я быстро остыла и съела предложенную сладость, смотря на то, как Женя угорает с Димкой и отбивается лопаткой от его посягательств на свой кусок торта. А эта одежда ему гораздо больше идёт, наконец-то появился нормальный пиар-менеджер. Чёрная форма со вставками яркого бардо и такая же бандана, в которую он укладывал свою тёмную гриву, была больше в тему учитывая, то, что у него была достаточно смуглая кожа. Теперь понятно, почему шеф выбрала его лицом рекламы в соцсетях. — Что-то не так? — спросил Женя. Я тут же пришла в себя, оторвав от него похотливый взгляд и пошла к Гузель, помогать обрабатывать рыбу. — Кстати, ребятишки, вы не забыли про корпоратив в эти выходные? Явка всех обязательна. Только этого мне не хватало! Не хочу, но ведь шеф обидится. Кто вообще этот праздник придумал… — Настя, всё в порядке? — спросила Гузель, а я и не заметила, как нарезала тунца в труху. Я схватилась за голову, вспоминая весь сборник русского мата. Конец дня был морально выматывающим. Приведя себя в порядок, коллектив разъехался по домам, а я отправилась ныть в жилетку своей лучшей подруге, которая, видимо, шестым чувством знала и припасла виски. И после третьего бокала коктейля меня начало кидать из крайности в крайность. Оксана же, почесав затылок, призадумалась и сказала сидеть в комнате, а сама отправилась звонить своему ненаглядному и что-то долго ему доказывала, а потом радостная прискакала в комнату. — Всё я договорилась, завтра мой мишка придёт и всё принесёт, а пока давай ещё намутим чего-нибудь интересного, — потирая руки, сказала она и принялась смешивать виски с колой и доставать лёд из формочек. Благо, на утро на работу не надо было, а то голова нещадно болела. И заботливый парень Оксаны принёс антипохмелин и ещё какую-то красную пачку, ставя их на стол. — Смотри не переборщи, — предостерёг он и пошёл ложиться спать, закрывая за собой двери. Я приподняла бровь и посмотрела на подругу, а та схватила коробочку и кинула мне в сумку. — Я знаю план, как тебе справиться с этим чёртом, — бровь в удивлении ползла всё выше и выше, — короче, если хочешь его трахнуть, то подсыпь ему в напиток и уведи в укромное место, если хочешь отомстить, подсыпь в напиток и убеги оттуда, пусть мучается со стояком и ищет шлюх в ближайших барах. Выбор за тобой. Конечно, не слабительное, но от внезапного стояка приятного тоже мало. Я сидела и смотрела на неё, как баран на новые ворота, а из комнаты выглянул помятый Мишка, пытаясь разлепить глаза. — Только не переборщи, а то всё закончится не постелью, а медкойкой с капельницей, — повторил он и вновь скрылся в комнате. А день корпоратива неумолимо приближался, и в свободный день незадолго до выходных я решила пройтись по магазинам с подругой, присмотреть что-нибудь новое из обуви, а то ничего приличного и не осталось с этой работой, а в старых туфлях, в которых я на выпускном была в учебке, стыдно на людях появляться. До глубокого вечера мы пробегали, спустив дофига денег, и средь кучи пакетов Оксаны с одеждой и косметикой скромно затесались мои розовые лакированные лодочки на высоком каблуке. И за день до праздника меня определили на банкетную кухню. Это меня не радовало: создалось противное чувство, что меня турнули с глаз долой. Но мнение су-шефа — святое, поэтому мы чисто бабским коллективом готовили блюда для корпората. Вот, как бы бухгалтерия ни пыталась оправдываться и экономить, но денег на корпоратив не жалели, а то может прилететь от владельца, который сам лично проверял их сметы на праздник. Так что праздновали с размахом, иногда даже с салютом, а хороший дорогой алкоголь был всегда, на виски и вино не скупились и закупали ящиками, один фиг большую часть шеф-повар выпьет, ведущий. Ну и обязателен хороший стол, который, правда, приходилось самим готовить и накрывать, но это мелочи. Женя иногда забегал проверить, всё ли у нас в порядке и уходил к кондитерам на помощь, ведь те каждый корпоратив прикуривали с тортами иль птифурами, уж что шеф выберет, то и готовили. Но мне кажется, они бы вообще ничего не хотели бы готовить, тем более, в таком количестве. Но больше раздражал Данил, один из четырёх администраторов зала, которого я и раньше не сильно любила, а после того, как он меня до нервного срыва довёл, так теперь мы даже в одном помещении стараемся не находиться. Была, правда, ещё одна причина: именно после стычки с ним меня накрыло симпатией к Жене. Случилось это с год назад, может, чуть больше. Был летний погожий день, что не сулило ничего хорошего, — народ шёл и шёл; плюс доставка неистово тупила, путавшись в заказах; на вечер было много брони столиков. Не хватало людей, кто-то трубку не брал, а кто-то был в отпуске, и пришлось рваться на части; зал злился и кричал, что гости недовольны, кухня уже молча их игнорировала. Данил метался из помещения в помещение, махая своими лапами, и давал всем пинка без разбору; шеф молча заперлась в кабинете, а Женя что-то решал на складе. И чёрт меня дёрнул побежать в холодильную камеру с маринадом — в итоге половина этого маринада оказалась на полу и частично попала на рабочую рубашку Данила, который появился как чёрт из табакерки. Что он вообще забыл в этом цеху?! Увидев расползающиеся пятна, он начал неистово причитать, махать руками ещё больше и говорить, какая же я бестолочь, и что ему придётся стираться вечером. Я пыталась его вразумить, но его, казалось, это только больше злило. Руки начали трястись, и я не заметила, как уже начала стоять и всхлипывать, пытаясь хотя бы в откровенную не зарыдать перед толпой коллег. — Долго вы будете такими медленными и криворукими, блядь, гости ждут, а вы хернёй маетесь! И неожиданно почувствовалась хватка на плече, и кто-то сильно дёрнул; я подумала, что Данил начал к действиям переходить, но, когда носом уткнулась в серый китель су-шефа, немного успокоилась, чувствуя, как грудная клетка под щекой сильно вздымается и опадает, и как мужчина переступает с ноги на ногу, немного отстраняя меня в сторону от неадеквата. И я впала в ступор: раньше за меня особо никто не заступался, в особенности мужчины, приходилось самой давать отпор, а тут будто за каменной стеной. Раньше я не знала, каково это, и теперь поняла, насколько это незабываемое чувство слабости и ощущение мужской силы. — Если меня нет на кухне, это не значит, что ты имеешь право что-то делать с моими поварами. Иди командуй и воспитывай зальных, — очень уж спокойно сказал Женя, хотя доля раздражения в голосе улавливалась. Администратор не унимался: — Не нарывайся, я не с тобой беседу веду, Кедров… — Тихо, перестань себя вести, как истерик, хватит тявкать на более слабых. В мужика эволюционируй наконец-то. Мне-то слабо высказать что-то?! И, видимо, оказался прав: не сразу, но буян затих и перестал смотреть на меня и пугать красной мордой. А потом меня за руку забрала Гузель, и Женя не сразу, но разжал хватку, похлопывая по спине. — Пусть мужики сами разбираются. Чуть позже вернувшись из зала, он поставил мне чайник мятного чая, спросил, как я и всё ли в порядке, тиская за щёки, пытаясь рассмешить. И впервые за долгие полтора года мужские прикосновения вызывали мурашки по коже, а тело откликалось, учитывая то, как подло поступил предыдущий предмет обожания. — Крылова, Крылова, блядь, ты меня слышишь? — щёлкал пальцами перед моим носом администратор. Что-то я совсем пропустила его речь мимо ушей. — Я не помешал? — будто призрак явился Женя с контейнером птифур за спиной у мужчины, тот чуть тарелку не выронил, заходясь воплем с заиканием. — Будь ты проклят, кусок придурка. Официанты смылись в банкет-зал, а кухня зашлась женским смехом. Ближе к девяти последних посетителей официанты выпроводили, потирая руки перед праздником, а повара, вымыв и заклеив кухню плёнкой для завтрашней дезинфекции от разных бактерий и нежданных усатых гостей, побежали прихорашиваться. В огромном красно-золотом зале царил аншлаг, кто-то накинулся на еду, другие — на выпивку, несколько девчонок фоткались у фотозоны с изысканной плетёной стенкой с цветами и птицами. Ведущий что-то крутил на установках и настраивал экран для показа фото и видео, некоторые, разгорячённые виски, уже штурмовали танцпол. За шоколадку я попросила Ленку поменять местами меня и Лидию, мою коллегу с кухни, и села я прямо возле Жени. Даже не смущало то, что там была уже чисто мужская компания из поваров. Хоть бы Ленка диатез не заработала после таких махинаций с местами. Минут сорок я сидела, поджидала хорошего момента и не обращала внимание на то, что происходило рядом и уговоры Виктора с ним потанцевать. И когда Женя вышел за компанию с мужиками покурить, я взяла его бокал и дрожащими руками достала из сумочки лекарство. Вроде не пила, но перед глазами двоится, и успокоиться невозможно, и чувство одолевает такое гнетущее и отвратительное, что поступаю, как тварь и так отвратительно плачу за всё, что он для меня сделал, когда я только пришла сюда, но две таблетки всё же упали в минеральную воду, слегка зашипели и растворились в напитке. Медленно я отставила бокал и продолжила дальше ковыряться в салате, сама себе завидуя, как вкусно получилось. Мужчины вернулись и дальше продолжили отмечать. Я, посидев ещё минут двадцать, проследив за Женей, как его наш шеф утянула в горячие танцы, смылась на банкетную кухню. Праздник праздником, а кухню без повара никто не закроет, да и надо было всё в плёнку замотать перед травлей от всяких бактерий и усатых друганов. Хотя делать на каблуках это было тяжеловато. Пол скользкий, лодочки скользкие, а это значит, фигурное катание обеспечено. Посмотрев на всё, я сама себя похвалила и пошла в камеру хранения, посмотреть перепись продуктов и наконец-то пойти домой, радуясь целым двум дням выходных. Скоро двенадцать ночи, а это значит, что будут запускать салют, и начнётся дебош, в чём я не хотела принимать участие. Выбравшись, наконец, из морозилки на дрожащих ногах, я отчихалась и вышла на кухню, где подавилась матерными словами, поняв, что закон подлости применяется исключительно ко мне. На стуле за столом сидел Женя и пил виски, которые остались после готовки, и были припасены до лучших времён. Ударив себя по лбу, я прошла вперёд. — Ты меня напугал. — Прости, — хрипло ответил Кедров. — А ты чего тут забыл, вроде праздник в зале? — пыталась я его выпроводить из кухни. Он обернулся, смотря на меня странным стеклянным взглядом. — Мне плохо. — И поэтому хлещешь виски?! — чёрт бы драл мою любопытность: мужчина поднялся, и, оперевшись на стол, скрестил руки на груди. А я себя почувствовала в ловушке, ибо бежать некуда, сзади камера, а на ногах каблуки, которые меня далеко не унесут. — Ты куда-то собираешься? — не очень довольно спросил Женя, я кивнула. — Домой, я сильно устала, у меня утюг дома не выключен, кот не глажен, китель не стиран, — я уже откровенно несла бред, лишь бы незаметно прошмыгнуть мимо. — И даже не обнимешь коллегу на прощание? — спросил с интересом Женя, всё понижая интонацию, до приторной и возбуждающей. Я посмотрела на выход, на спасительные двери, которые были так близко, и, решив, что справлюсь с подступающими сексуальными феромонами, которые витали в воздухе, пошла в его объятья. Тут же попадая в горячий капкан сильного мужчины, который сильно прижал к своему телу, как никогда. Впервые меня обнимали так, как будто боялись потерять. Но это в мои планы не входило, и я похлопала мужчину по спине, но ответа не последовало. — Женя, мне пора. — Нет, не отпущу, — зарылся он в мои волосы, жадно цепляя меня в объятья, когда я постаралась выбраться, — ты такая тёплая. Помнишь, как ты меня учила танцевать? Я не забыл, и не против ещё нескольких уроков, только вести буду я, эта роль мне привычнее. — Женя, — начала я брыкаться, пытаясь вразумить, что у меня даже получилось, правда, я не удержалась на каблуках и врезалась в стол, стоящий неподалёку, успев схватится за шкафчики. Долго отдышаться мне не дали: мужчина молча подошёл и положил руки по две стороны от моего тела, загоняя меня в безвыходное положение, и меня прорвало, терять-то мне было нечего. Женя с удивлением смотрел на меня и слушал мои признания, а потом перехватил одну мою ладонь и заткнул поцелуем, удерживая моё лицо, надавливая на затылок. Очень странное ощущение, когда тебя трясёт от возбуждения и злости, два настолько противоречивых чувства, что пошла кругом голова. Воздуха не хватало, и я постаралась отстраниться, но долго мне отдыхать не дали и, подсадив меня на стол, окончательно лишили путей отступления. Рот снова оказался занят им, и на этот раз он пустил в ход более тяжёлую артиллерию, лаская меня языком, который я несильно прикусила, но бить по спине перестала. Я просто уткнулась лицом ему в грудь, начиная всхлипывать от… да я даже не могу разобраться, от чего. Видимо, эмоции захлестнули. — Ты же сам сказал, что я тебе не ровня и что ты во мне даже любовницу не видишь! Будешь отрицать или на ходу переобуваться? А теперь целуешь и обнимаешь, какой же ты двуличный подонок. Женя всё молча выслушал, обнимая крепче и слегка поглаживая затылок. — Потому что я понимаю, что у нас ничего не сможет получиться. Зачем тебе сдался такой старый мужчина? Я тебя старше на десять лет, вечно на работе, к тому же, я не хотел повторять предыдущий опыт. Когда-то здесь работал администратор, мы встречались некоторое время, а потом всё закончилось изменами и сплетнями, а ребёнок, которого я так ждал, оказался не моим. И ведь я сказал, что я не вижу в тебе любовницу лишь потому, что серьёзно отношусь к тебе, и мне совесть не позволила бы воспользоваться девушкой, которая мне понравилась. Я подняла взгляд и удивлённо посмотрела на Женю, а того качало, был он явно подавлен и растерян, а между ног чувствовалось его возбуждение: как твёрдый стояк вжимается в меня и трётся о тонкую ткань джинсов и кружевного белья. И, находясь под впечатлением от его признания, я не сдержалась и обняла его за шею, подтягиваясь выше. — Женя, ты тупее сибаса, какой же ты дурак, Кедров, — прошептала я и сама поцеловала его, сдаваясь ему в объятья. А следом погас свет на кухне, а Женя убирал пальцы с панельки. — Тут камеры, можем попасться, — прошептал он, отстраняясь и покрывая шею быстрыми поцелуями. — Какой же ты тупой Женя, я от тебя не ожидала, — всё больше увязая в пучине желания, шептала я ему, сдавливая его бёдрами и пробираясь руками под свитер. — Да, я дурак, согласен, я тупее чугунной сковородки, но я твой дурак, твой, который радуется каждой твоей улыбке и взгляду. Я думал, увести тебя со своей смены, но ты бы знала, как корил потом себя, — шептал он тихо и прерывисто, иногда накрывая мои губы во влажном и пошлом поцелуе, от которого всё так сводило внизу живота, что уже самой невозможно было терпеть. —Чёрт, я сейчас кончу, пиздец, не ожидал от себя. — Я тоже хочу тебя, пожалуйста, я больше не могу, — простонала я ему в шею, запрокидывая голову. — У тебя ключи с собой? — неожиданно спросил он, я потрясла в руках связкой ключей, которые звонко брякнули, и в следующую минуту меня стащили со стола и повели на выход. Помню, как-то дед сказал мне: «Если мужик хочет женщину, мозг отключается, если мозг не отключился, то он её не хочет», только не помню, говорил он там что-то про виагру или нет. Долго, правда, на эту тему мне рассуждать не дали и затащили в мужскую раздевалку. Женя аккуратно прикрыл двери и, взяв за руку довёл меня до четырёх банкеток, которые стояли прям посередине помещения, и присел, зазывая к себе. Ухмыляясь, я сняла розовые лодочки и уместилась удобнее на Жене, после чего его ладони сошлись у меня на ягодицах, с такой силой, что я невольно вскрикнула от дискомфорта и неожиданности. — Опять тебя саботировали на сигареты, найду — морковкой рот забью им, — выругалась я, учуяв сейчас запах никотина от его свитера. Хотя, как я знала, курил он только при сильном стрессе, и мог неделями обходиться без вейпов и тому подобной херни. Винить его за эту привычку я не могла: страшно представить, что ему пришлось пережить, когда их кинули в горячую точку в Чечне, когда велась битва за Шатой. Правда, он про это никогда не рассказывал и лишь мельком упоминал про службу там. — Так будет лучше, — ответил тихо Женя и снял его, оставаясь в одной белоснежной рубашке, которую он тоже собирался снять, но успел только расстегнуть. Конечно, каменной кладки на пузе у него не было, но был он достаточно стройный и с крепкими мышцами, которые были напряжены до предела; держаться за них — одно сплошное удовольствие. — А не рановато ли для чулков? — спросил Женя, проводя пальцами по подтяжкам и голой коже на ногах, пока пальцы другой руки расстегнули воротник и замок на платье, дёргая резко ткань вниз. Я не растерялась и в отместку расстегнула пояс и ширинку его брюк. Но не успела я провести интересующие меня манипуляции, Женя оказался быстрее, и его пальцы начали шаловливо поглаживать сквозь ткань кружевного белья, вырывая из меня резкие и скомканные вздохи, заставляя хвататься за его густую и мягкую гриву чёрных волос, замечая длинную полоску шрама чуть выше резинки чёрных боксеров. Но очень быстро всё это выпало из головы, когда два пальца резко вошли внутрь и начали резкие движения, от чего я не сдержала стона и прижалась грудью к его, выдыхая в губы. — Не сдерживайся, пожалуйста, я хочу тебя, — смотря в его глаза и снова целуя, кусая губы, и лаская его язык, я чувствовала, как к животу прикасается горячая плоть. Как эта бандура в меня влезет? Но продолжить мне мысль не дали, за дверью раздался пьяный ржач и мужские разговоры. Мы переглянулись с Женей и тот, посмотрев по сторонам, поднял меня на руки, ухватившись удобнее за ягодицы, и зашёл в душевую кабинку, прикрывая дверь на шпингалет. Однако проблема оставалась: если включить свет, через неё все силуэты и изгибы было бы видно. Какой дурак до этого додумался?! В кабинке было темно и душно, ни черта не видно, кроме полоски света под дверью. Женя поставил меня на ноги, прижимая к стене своим телом и продолжая покрывать шею и открытые участки груди поцелуями, а потом выпрямился и подхватил одну ногу под коленку, вклиниваясь сильнее и потираясь стояком о низ живота, размазывая смазку по белью. Меня долбила дрожь, но далеко не от возбуждения теперь, а от дичайшего адреналина и страха, что кто-то нас заметит. — Блядь, опять главбух нажрался, как свинья, его же не одно такси не возьмёт, — присвистнул официант Вадик. — Отдай… — Отдай, там ещё немного есть, — кажется, это сопротивлялся главбух. — Да надень ты эту куртку, — просил Славик. — Смотри, не твои, случаем? — Чёрт, сумка с туфлями, — прошипела я в шею Жени. — Вы там долго будете ещё хернёй маяться? — грубо спросил Женя, хотя голос заметно дрожал. — Ой, шеф, а что ты там в темноте сидишь? — Выключатель не работает, приходится так. — Так вроде… — Два шага от включателя, иначе припомню твои опоздания за последние полгода, — рявкнул Женя, продолжая ласкать мою шею, и мять грудь, сквозь ткань лифа. Заминка. — Ой, и вправду не работает, ну мы, наверно, пойдём. Вадим, давай выводи его, мы уходим, — в спешке выкрикнул Славик, а за дверью продолжилась мышиная возня. — Прости, я больше не могу, — гортанно простонал мне над ухом Женя, насаживая на свои бёдра, я кусалась, пыталась спокойно дышать и сдержать слёзы, но из-за сильной разницы в росте и других параметрах, я не могла отстранится, даже когда встала на носочки и старалась поднять колено чуть выше, цепляясь за сильные плечи. — Женя… сильно глубоко. — Услышав мой скулёж, он подхватил меня на руки, ухватив под ягодицы, заставляя окольцевать ногами его талию, от этого действительно стало легче. Медлить он не собирался и в очень скором времени начал вбиваться размеренными и медленными движениями. — Ну, мы пошли, вставайте, Пётр Михайлович, — раздался ба-бам, потом лязг и двери в раздевалку закрылись под хохот главбуха. Женя выждал ещё немного и вышел со мной на руках, пересадив на стиральную машинку. — Смотри, — ответила я Жене, обхватывая его за щёки и немного его отстраняя: рядом на второй стиралке лежали два пакетика. Под действием этих треклятых таблеток мы оба совсем забыли про презервативы. Женя коварно усмехнулся. — Ладно, и сгоревший стейк тоже прощу, — очень хитро с прищуром ответил Женя, вытирая пот с лица и разрывая зубами фиолетовую обёртку, и я поняла, что Славику пиздец на следующей смене придёт, а мне, судя по всему, сейчас. И ведь не прогадала. Как только Женя расправился с латексом, он вжал меня со всей силой в стиралку и, ухватив в кулак подтяжки для чулков, не давал отползти и продохнуть. От быстрых движений сильных бёдер раздевалку наполнили до ужаса смущающие звуки, и я отдалась наслаждению, перестала цепляться за его локти и просто откинулась на машинку, подстраиваясь под его бешеный темп, но не ожидала, что он кончит настолько быстро, глуша стоны поцелуями. С пару секунд он стоял, упираясь лбом мне в шею, и, вновь разгорячившись, буквально за пару поглаживаний снова достиг напряжённого члена, ухватил мои ноги за лодыжки, закинул себе на плечи, пару раз проводя губами по икрам в капроне, и вновь ворвался в меня чётким и сильным движением, заставляя мышцы внутри сжиматься и обхватывать его крепче. Чрезмерное чувство наполненности выматывало сильнее, чем несколько банкетов подряд. И мне было плевать, что раздевалка открыта, я, да и Женя отдавались желанию. Слушать низкий, утробный хрип и глухие стоны мужчины было приятно, как и понимать, что ему нравится и он по-настоящему наслаждался, нуждался во мне, даже если я сама же это и допустила. «Не рой другому яму, самому в ней и придётся в итоге сидеть», — вспомнились ещё одни слова из детства. Вроде двадцать три года, а ума так и не нажила… Его дыхание где-то в районе виска, как он ластится щекой к моей; кажется, я схожу с ума. А тем временем Женя уже подходил к концу: пальцы с треском сжимали машинку, голос стал ещё грубее, а дышал он с трудом и прерывисто, толчки стали резче, казалось, из меня хотели выбить душу, от чего накатывали слёзы, а пальцы сильнее сжимали смуглые, влажные плечи. И последний раз войдя, он устало зарылся носом в мою влажную шею, опускаясь на меня всем телом. Ничего не оставалось, только зарыться пальцами в чёрную, чуть мокрую и взлохмаченную гриву, покрывая расслабленные плечи лёгкими поцелуями. Единственное огорчало, что кончить не смогла. Несмотря на отсутствие оргазма, в теле расползалось приятное тепло, и его забота, ласка, внимание стоили того. А также знание о том, что прячет су-шеф под поварским кителем. Я сидела на стиральной машинке, поправляя ворот платья, а Женя упал на банкетки в центре и дрожащими пальцами пытался застегнуть рубашку и пояс на брюках. — Блядь, я сам в шоке, два раза кончил и всё стоит, — хрипел су-шеф, вытирая полотенцем лицо и волосы, а потом с ухмылкой посмотрел на меня: — К тебе, ко мне? — Я думала, нужна тебе на один раз, — театрально фыркнула, я застёгивала цепочку на лодочках, сексуально закидывая ногу на ногу, видя, как его это злит и раззадоривает больше. Мужчина поднялся, направляясь в мою сторону, и, сгребая в охапку, зазывал во влажный и пошлый поцелуй, прорываясь сквозь зубы. — Какая же ты вредная, Насть, но ты и представить не можешь, как мне срывает башню. Я улыбнулась ему и схватила за лацканы. — Скажи мне это… — Насть, возвращайся в мои смены. Два дня я провела у Жени дома. Даже без лекарств он был неутомимым и очень чувственным. Почти всё время мы провели в кровати, хотя нет, вру — один раз сходили в магазин за продуктами и в аптеку. А сейчас я сижу на кухне, чищу креветки в своей законной смене, а Женя ходит и суетится со стажёром и показывает, как готовить галантин. Но, как только до юнца дошло, Женя оставил паренька, а сам пошёл терроризировать Славика. Обнял того по-дружески и похлопал по плечу, от чего того скрутило. — У меня к тебе дело, предлагаю договор: ты забываешь про белую сумку и розовые лодочки в мужской раздевалке, а я взамен тебе прощаю сгоревший стейк, опоздания за полгода и зелень, которая у тебя замёрзла в камере! Славик отскочил и начал бегло осматривать Женю, тот опирался на стол и улыбался ему с лёгким и немного злым оскалом. — А ты о чём? Какая сумка, какие туфли, я ничего не видел, не видел… — Вот и славно, мне нравится ход твоих мыслей, — ударил по плечу его Женя, и развернувшись, отправился на помощь к Гузель. Славик согнулся и пытался отдышаться, вытирая пот с лица от волнения, смотря по сторонам и, схватив доску с овощами, убежал в соседний цех. Я рассмеялась, прикрывая лицо, чтобы не было видно красных щёк от смущения, и посмотрела в сторону Жени, который веселился с коллегой. И, кажется, меня заметили: Кедров посмотрел в мою сторону, улыбаясь и беря меня за руку, которая была в перчатке, испачканной рассолом. — Всё в порядке? — Теперь — да!