Подмена

До его дома я добираюсь еще быстрее, чем планировала. Пару минут трачу на то, чтобы дотянуться пальцем до домофона, но в остальном справляюсь быстро. Все же нужно было меньше продуктов покупать в магазине, рук уже не чувствую. Когда двери квартиры открываются, я залетаю внутрь и опускаю два больших пакета на пол. Егор удивленно смотрит на меня, но ничего не говорит. Трясу кистями, постепенно прихожу в себя и с осуждением смотрю на парня. — Ты почему не сказал, что все же заразился? — ворчу я. Беру пакеты и двигаюсь в сторону кухни. Точнее в сторону комнаты, в которой горит свет и из которой пахнет фруктовым чаем. — Я не заразился. — А как ты тогда объяснишь свой наряд, человек-одеяло? — усмехаюсь я. Егор тихо ругается и идет за мной. Он все еще укутан в темно-синий плед, крепко держит его на своих плечах. Нос парня красный, глаза немного слезятся да и сам он выглядит неважно. — Мне просто… немного нехорошо. Отмахиваюсь от его слов и ставлю пакеты на столешницу. Из одного достаю небольшой пакет из аптеки, расставляю все перед Егором. Ловлю на себе его любопытный взгляд, но ничего не говорю. Убираю продукты в холодильник, нарезаю лимон и засыпаю его тремя ложками сахара (как бабушка всегда говорила), снова включаю чайник. — Насморк? — когда Егор не отвечает, я снова повторяю вопрос. — Есть. — Горло першит? Болит? — Ага. — Кашель? Сухой или мокрый? — Сухой. — Температура? — Не измерял, — пожимает он плечами и скучающим взглядом осматривает комнату. Нахожу в пакете, который принесла из аптеки, градусник и пихаю его парню. Тот ворчит, но измеряет температуру. Я в это время делаю для него новый чай, бросаю в напиток дольку лимона, пол-ложки малинового варенья. Пахнет вкусно. Себе делаю такой же коктейль, для солидарности и профилактики. — Пей, — командую я и протягиваю Егору кружку, от которой приятно пахнет лимоном. — и без возражений. Просто пей. Он послушно делает глотой и протягивает мне градусник. Он горячий и температура почти достигает тридцати восьми. Как любила говорить одна моя учительница — дело дрянь. Отодвигаю кружку с чаем и внимательно рассматриваю коробочки с лекарствами, которые принесла. Все раскладываю в порядке, которые пока известен только мне. Заканчиваю, поднимаю голову и смотрю на Егора. По одному лишь его взгляду понимаю, что он, в отличие от меня, ничего не понимает. — Значит так, человек-сильный-иммунитет, это в нос пшик-пшик, — говорю я и по очереди показываю на нужные упаковки. — это выпить через пять минут, это рассасывать по три таблетки в деть, а это выпить сразу же после еды. Ужина. Понял? Кивни, если понял. Замечаю его недоумение и тихо ругаюсь. Осматриваю комнату в поиске чего-нибудь, где можно записать и нахожу липкие стикеры с огурчиками на холодильнике. Отрываю один и перечисляю все то, что уже говорила, в письменной форме. — Почему так много всего? — удивляется Егор, не сводя с меня взгляда своих карих глаз. — Потому что у тебя головная боль. Кашель и насморк. Еще горло болит, — поднимаюсь и наклоняюсь через стол, вытягиваю руку и касаюсь ладонью лба парня. — и ты горишь, как духовка. — Как духовка? — переспрашивает Егор, но я не отвечаю. Слишком занята записью приема лекарств. — Вот. Здесь все подробно изложено. По пунктикам. — По пунктикам? — Да. По им самым. А теперь бегом в кровать, а то доктор Ржевская придет в бешенство. — Доктор Ржевская? — переспрашивает Егор, чем начинает меня раздражать. Ну неужели у него такой сильный жар, что он ничегошеньки не понимает? — В кровать! — думаю, парню не понравился мой грубый приказной тон. Именно поэтому он разворачивается, опускает голову и уходит в свою комнату. Я хотела уйти сразу после прихода. Отдать лекарства, а потом испариться, будто меня тут и не было. Но не смогла. Как увидела Егорушку в пледе, его взъерошенные волосы, это бледное лицо с красными глазами, так и не сердце дрогнуло. Все таки правильно мама говорила, слабая я. Именно поэтому я начинаю медленно убираться сначала в кухне, а потом и в других комнатах, но спальню Родина обхожу стороной. Пока он спит, перед этим выпив все таблетки, я вытираю пыль с полок, просматриваю семейные фотографии, несколько книг с лирикой серебряного века, статуэтки с лошадками и ангелами. Квартира Егора ничем не отличается от большинства тех, в которых я была, но почему-то здесь я чувствую себя хорошо. Будто дома.