Ветер в листве

Раннее лето. На улице потеплело, но мысль о том, что все экзамены позади и впереди еще целых три месяца отдыха, греет сильнее солнца. А еще греет своим присутствием в этой картине лежащий рядом Минхо. Он прикрыл глаза и жмурится, когда яркие лучи настойчиво пробиваются сквозь листву высокого дерева и светят в лицо. Шелестящий, пробирающийся среди веток легкий ветерок приятен для слуха, и парень наслаждается атмосферой летнего дня и компанией. Чан сидит возле головы Минхо и с улыбкой смотрит. Борется с желанием потрепать светлые волосы и оставить нежный поцелуй на лбу друга. Друга. Чан даже не заметил, как ему перестало нравиться это слово. Чан с Минхо учатся в одном классе уже давно, но так крепко сдружились в этом году, найдя общий язык сразу же, как только их посадили за одну парту. Чан тут же понравился Минхо, и младший стал делиться с ним всеми своими увлечениями, за что старший был ему бесконечно благодарен, ведь симпатия с его стороны, к сожалению, была гораздо сильнее. Проще говоря, Чан влюбился. Он долго это отрицал, но Минхо был с ним так мил, что ему ничего не оставалось, кроме как признать, что Минхо ему нравится больше, чем друг. Рука Чана тянется к чужим прядям волос, поблескивающим на солнце, как вдруг Минхо открывает глаза. — Что ты делаешь? — нарушает тишину он, глядя своими огромными глазами, кажется, прямо в душу Чана. — Я? — тот, растерявшись, одергивает руку. — Ничего, поправить хотел, думал, может, мешают... — Правда мешают, спасибо, — Минхо улыбается, убирает со лба растрепавшиеся волосы и, глубоко вздохнув, снова закрывает глаза. И Чан снова смотрит. И снова улыбается теплым мыслям. Его взгляд скользит по волосам, спускается к ровным бровям, подрагивающим ресницам; он представляет, как вместо того, чтобы просто смотреть, он водит по коже кончиками пальцев, гладит щеки, осторожно дотрагивается до губ или даже мельком целует кончик носа, а Минхо улыбается. — Чан, хватит, — Минхо смеется, и его голос возвращает Чана в реальность. — Раздражаешь. — Что? — Не смотри так пристально, это пугает, — он улыбается, глядя на замешательство Чана. — Я даже с закрытыми глазами это чувствую. — Прости, — старший мимолетно приподнимает уголки губ и отводит взгляд. Снова наступает тишина. Чан слушает, как ветер шелестит в свежей листве, как переливаются голоса птиц, как где-то вдалеке заливается чей-то неугомонный пес, как изредка проходящие по дорожке мимо них люди говорят о чем-то своем, и понимает, что даже больше завораживающего птичьего пения хочет слышать голос друга. — Какие планы на лето? — спрашивает Чан, поглядывая на Минхо, и перебирает пальцами край школьной рубашки. — Ну... Я хотел попробовать кое с кем встречаться... — уши Минхо розовеют, и Чан улыбается этому почти незаметному изменению во внешности младшего. — Тебе нравится кто-то? Наступает недолгое молчание, но за это короткое время в голове Чана успевает пронестись куча тревожащих мыслей. — Нравится, — тихо отвечает Минхо. — Понятно, — старший грустно усмехается и опускает взгляд. — Мне тоже, но я уверен, что это невзаимно. — Было бы классно провести лето с тобой, — Минхо продолжает предыдущую тему. — С тобой мне комфортно и интересно. Чан чувствует тепло от слов друга и старается сдержать улыбку. — Мне с тобой тоже. Они снова замолкают. Каждый думает о своем. Чан думает о Минхо. Думает, что будь у него возможность, то он бы подарил Минхо весь мир, и начал бы, определенно, с этого дерева, где они сидят вдвоем и скрываются от жарких лучей летнего солнца, которое он бы тоже подарил Минхо, и ветер в кроне подарил бы, и свежую яркую траву, и свою любовь. — Ты целовался когда-нибудь? — сердце пропускает удар, когда вопрос, нарушив тишину, виснет в воздухе, и Чан резко поворачивается к Минхо. Тот продолжает так же лежать, как ни в чем не бывало. Успокойся, Чан, он просто спросил. — Нет, а ты? — Я тоже нет. Вдруг появляется ужасное желание поцеловать Минхо, когда он по привычке кусает губы, и они краснеют, становясь ярче. Красиво, но невольно появляется мысль, что было бы куда красивее, если бы они краснели из-за Чана: от сильных поцелуев и от мягких укусов. Что-то заставляет старшего податься в сторону Минхо. Глаза того все еще закрыты, чему Чан бесконечно рад, потому что иначе он бы сгорел со стыда. Он нависает над младшим так, что прямо перед глазами оказывается чужая шея, до которой так сильно хочется дотронуться. — «Ты явно собираешься сделать глупость», — думает Чан, когда склоняется чуть ниже и замечает, как напряжен Минхо, чувствуя такую близость Чана: он замер и, кажется, вовсе перестал дышать. Сердце начинает стучать громче и быстрее, стоит только их губам легко коснуться друг друга. Минхо подается вверх всего на пару миллиметров, и старший тут же осознает, насколько сильно дрожит от волнения. Внезапно, почувствовав сильный стыд, Чан вскакивает на ноги и закрывает лицо руками. Он громко и часто дышит. Щеки горят, в ушах стоит гул, а руки дрожат. — Чан, — тихо зовет Минхо, открыв глаза. — Чан. — Да? — пытается успокоиться, но выходит плохо. Чан слышит, как Минхо встает и подходит к нему. Он осторожно берет его запястья и убирает в стороны. Взгляд старшего взволнованно бегает по лицу Минхо. — Извини, — тихо произносит Чан. — Я просто... — Влюблен в меня? — прерывает Минхо и с надеждой смотрит. — Да? Чан колеблется, глядя на друга. Он опускает взгляд. — Крис, ответь! — Да. Ты мне нравишься, — выдыхает Чан. — Сильно и давно. Еще до того, как мы стали общаться. Наверное, класса с восьмого. Я никогда не мог решиться с тобой заговорить, а тут нас вместе посадили, и я не мог упустить такую возможность. Чан усмехается, смотря в глаза друга. — А сейчас ты сказал, что хотел бы провести со мной лето, и я почему-то... Неважно, забудь, — махнув рукой, он вздыхает и улыбается. — Извини, мне, наверное, лучше уйти. — Стой! — Чан действительно хочет развернуться, но Минхо хватает его за локоть; старший замечает, каким взволнованным выглядит Ли. — Если уйдешь, то не узнаешь, как сильно ты мне нравишься. Чан замирает. Он внимательно наблюдает за Минхо, пытается понять, не шутка ли это. А Минхо продолжает: — Если бы ты не заговорил со мной, я бы точно не решился, — он смеется. — Ты мне не так давно нравишься, но тоже очень сильно. Поэтому если ты сейчас уйдешь, то я, наверное, буду плакать. Минхо тепло улыбается, глядя на застывшего Чана. А тот мысленно молится, лишь бы это не оказалось сном, и хочет продлить этот момент. Или опять поцеловать Минхо. — Не уходи, Чан, — тихо говорит младший, отпуская руку, которая тут же оказывается на его шее и осторожно притягивает ближе. — Не уйду, — шепчет Чан и, наконец, нежно целует, зная, что ему ответят взаимностью. Он чувствует себя самым счастливым человеком в мире, сидя прислонившись спиной к дереву. Минхо уложил голову ему на колени, но Чан совсем не против. Он даже за. Он все еще чувствует вкус чужих губ, и ему все еще не верится, что он теперь может поцеловать Минхо когда угодно. — Эй, Чан, — зовет младший с улыбкой и садится. — Ты будешь со мной встречаться? — Конечно, — без раздумий отвечает Чан и даже кивает для придачи уверенности своему ответу, хотя знает, что Минхо и так все поймет. — Вот видишь, половина планов на лето уже выполнена, — Ли смеется и виснет на шее Чана. — А вторая половина? — тот шутливо хмурится и обнимает Минхо. — Провести все лето вместе с тобой? — Минхо делает вид, будто задумался, а затем чмокает Чана в щеку. — Будет тяжело, но, думаю, я справлюсь. Оба смеются, и Чан притягивает Минхо ближе к себе. Они могут не знать, что их ждет в следующем году или через много лет, но они уверены, что впереди долгое и, пожалуй, самое лучшее лето в их жизни, которое они проведут вместе. А пока они сидят в обнимку, чувствуя, что тяжелый груз боязни невзаимности с их плечей, наконец, рухнул, и слушают, как прохладный ветерок шелестит листвой над их головами.