Одно пламя

— Мы снова встретились, Фарагонда, — маг опустился на одну из башен, нахально оглядывая директрису. Валтора изрядно позабавил внешний вид его ровесницы, но в отличии от него самого — уже старухи. Из-под строгого лилового пиджака прямого кроя кокетливо выглядывала комбинация белого шелка с голубоватым отливом. Пожалуй, будь она моложе лет на тридцать, тень отвращения не коснулась бы его лица так явно. И все же, тон его голоса был игривым — На этот раз вы одни, без своих бешеных культистов. — Вы заколдовали девочек из Облачной башни! — Я всегда умел убеждать, — Валтор расплылся в учтивой улыбке и вежливо поклонился — Ничего личного, мне нужны ваши формулы и свитки, и никто не пострадает. — Нет! — увы, его обаяние бессильно перед директрисой. Фарагонда не задумываясь атакует мага светящимся зелёным шаром, но чуда не происходит. Валтор обращает его в исполинских размеров пузырь и направляет на Фарагонду. — Должен сказать, солнечные ванны в Домино не пошли вам на пользу, — старая фея неловко старается уничтожить хрупкий прозрачный, как стекло, объект, но не справляется, вскоре оказавшись внутри — Вы постарели. Чего не могу сказать о себе. Будет немного больно… Однако Валтор директрису Алфеи недооценил. Пузырь взрывается и фея взмывает в воздух, окутывая светловолосого мага облаком пыли: — Нет! Никогда! Вы меня слышите?! Эта фраза угрожающе гремит в тишине ночного неба трижды. Где-то внизу феи сражаются с ведьмами, Гризельда сетует на недостаточную дисциплину, поют сверчки, безразличные до боев за Алфею… Ультрамариновая полоса неба окрашивается то в неоновый синий, то в экзотический зелёный от летящих отовсюду заклинаний. Фарагонда старается. Но тело ей едва поддаётся. Колени скрипят, спина уже не та, нет той ловкости, цепкости, и пусть магия почти так же сильна, оболочка больше не отличается выносливостью и гибкостью. В своём поединке они все дальше и дальше отходят от Алфеи. Директриса не может отделаться от чувства: её ведут на казнь. Что же, она знала, что рано или поздно это может произойти. Фарагонда не останавливается. Она продолжает сражаться с магом, несмотря на боль и на незначительное ранение, коим уже успел одарить её противник. Мелькают золотые вспышки — магия света должна охладить его пыл, но Валтор действительно слишком молод, и ничто не может его остановить. В воздухе раздаётся запах пепла, дождя и… жжёной карамели, обрамлённой табаком, удом и полынью. Фарагонде хорошо знаком этот запах. Ещё с тех времён, когда её, глупую и неопытную фею, огненный маг заметил на празднике роз. Тогда она была другой. Свежая, как весенний цветок, с нежной, фарфоровой кожей и лёгким лиловым румянцем, тонкая и изящная, как стеклянная ваза. В тот день Валтор и Фарагонда оказались на вечернем маскараде в зале Конгресса. Он, облачённый в багровый бархатный фрак и золотую драконью маску, скрывавшую его прекрасное лицо, в образе жреца мелодийского культа, и она — Керис, одна из первых нимф-хранительниц, в строгом закрытом платье с воланами и роскошным атласным корсетом. Её маска была сделана из белой керамики и украшена золотыми цветами. В те далекие времена Команда Света уже лишилась своего влияния. То, чем долгие годы промышлял культ, теперь стало вне закона. Средства массовой информации заполонила социальная реклама, где феи жмут руки и обнимают ведьм, темные маги запросто учатся у светлых и наоборот, а половина королевского двора каждой планеты составляют существа, лишенные магических сил. Тошнотворная толерантность разливается на все сферы жизни, наглухо противореча традициям древних, а новая чета Домино, похоже, решила объявить себя теми самыми Королем и Королевой Золотого Века из пророчества. Они без чужого позволения, без совета Волшебного Измерения просто раскололи Галактику надвое, позволив Ведьмам спокойно занять половину без боя, официально разрешили Темную магию во всем Магиксе и теперь самодовольно укрепили своё положение за счёт новых союзников. «Стоит посмотреть правде в глаза, — думала Фарагонда тем вечером, оперевшись на колонну и робко созерцая остальной зал — Они добились процветания. Добились стабильности… пусть и такой ценой». Она ерзала, то ли от холода, то ли от лёгкого, едва осязаемого страха, ведь этот маскарад был первым мероприятием, куда её, молодую и ещё совсем зелёную фею с недюжинной силой, пригласили как одну из лучших выпускниц Алфеи. Разумеется, последние несколько лет, Фарагонда толком там не появлялась. Ещё на третьем курсе она, как одна из самых способных учениц, была завербована Командой Света и проходила обучение в одном из лагерей организации. Приложившим руку к этому торжественному балу этот факт, разумеется, был известен. Фарагонда была убеждённой сторонницей демократии. Как истинное дитя своего государства, все эти пережитки царизма были ей глубоко отвратительны. Но, если так решил Совет, имеет ли она право голоса? С каждым новым днём погружаясь в политическую жизнь, она находила там все больше противоречий и её принципы постепенно утопали в этом море из лжи… — Вы всегда предпочитаете держаться в стороне от остального мира, как беспристрастный наблюдатель над человеческой трагедией? — песчаные змеи локонов пронеслись мимо девушки. Мягкий бархатистый голос грубо выбил её из раздумий. — Вы же, как шакал, рассматривающий свою добычу, — любезно ответила Фарагонда, обнажив бледные зубы. Тёмная энергетика мужчины, стоящего напротив, занимала собой все пространство вокруг, но фея была не из пугливых. И пусть лицо его было скрыто под маской, Фарагонда отчего-то сомневалась, что гость явился сюда по приглашению. Блондин успел прихватить пару бокалов с огненным спаркским шампанским чёрного перца и подал один мадмуазели. Фарагонда отблагодарила его искренней улыбкой и сделала пару глотков. Темная жидкость бронзовым солнцем засияла внутри, обожгла до кончиков пальцев. От неожиданности фея едва не уронила бокал. — Вы прежде не пили её, верно? — Никогда… — честно призналась девушка — Это было относительно приятно. Мне раньше не доводилось попробовать спаркского… — Считайте, что вы воспользовались моментом… Спаркское огненное шампанское до сих пор хранилось у Фарагонды в кабинете. Когда ей бывало особенно грустно, директриса откупоривала бутылку и вспоминала себя молодой. И вспоминала его глаза. Валтор старался вызвать у неё симпатию, но Фара с первого взгляда почувствовала от его присутствия ещё большее напряжение. Антипатия, возникшая тогда, там, смешалась с каким-то другим чувством, но его фея предпочла проигнорировать. «Не лезь, убьёт, » — красноречиво выразилось тогда её бессознательное, и, зная свою отлично развитую интуицию, Фара покорилась ей. — Я не собирался убивать вас, дорогая, я милосерден, — начал он, когда пара, наконец, остановилась на опушке близ Школы. — Вы должны оказаться в забвении, вы абсолютное зло! — Боюсь, не все разделяют вашу точку зрения, мисс, иначе, почему я все ещё на свободе… — Зло! В лесу показались красные очертания давно забытого, но знакомого ей знака. Фарагонда попыталась взлететь, но ниоткуда взявшейся кобальтовый вихрь подхватил её и мгновенно пригвоздил к земле. — Знаете, почему я не люблю спорить с культистами? — начал Валтор, опустившись рядом и наблюдая, как плавно кожа Фарагонды окрашивается в несвойственный ей кофейный цвет — Вам, как правило, нечем подкрепить свою убогую точку зрения. Но сколько энтузиазма… — Вы… — успела только произнести директриса, застыв на месте. Из её рук проросли маленькие зеленоватые росточки. — То-то же. Валтор посмотрел на дерево с чувством грустного превосходства. Ему не был до конца понятен мотив Команды Света, после его раскола. Власть? Деньги? Быть может, страх? Он знал каждого, кто сражался и принадлежал к ней поименно, и все же, полноценной картины не складывалось. Он печально устроился под деревом, бывшим некогда директрисой Алфеи, и прикрыл глаза. Последнее, что ощутила Фарагонда от его присутствия — лёгкий шлейф жжёной карамели, табака, уда и полыни…