Разомкнув Петлю

Итер не отходил от постели Люмин ни на минуту. Всю неделю он ухаживал за ней и ждал её пробуждения. Его сестра была серьёзно ранена, но больше её жизни ничего не угрожало. Они оба чувствовали, что отныне они будут вместе. Отныне они не разойдутся, как солнце и луна в небесном море. Паймон была рядом с Итером всё это время. Она помогала ему, как умела. Таскала не тяжёлые коробочки с лекарствами, давала умные советы и поддерживала, когда беспокойство накатывали на юношу, и страх того, что сестра не очнётся, охватывал его разум. Всё же Люмин проснулась. Паймон была счастлива за своего друга. Это было впервые за долгое время, когда она покинула его. Очень скоро она вернулась с мятным желе для троих. Кусочек для сестры Итера был украшен свежей мятой и посыпан нежной сладкой пудрой. Это был грустный момент истинны для Паймон и Итера. Люмин не видела Паймон. Она чувствовала чьё-то присутствие и слышала, как брат разговаривл с кем-то невидимым для её глаз. К тому невидимому существу обращались врачи и медсёстры. Когда почётного рыцаря Ордо Фавониуса навестила магистр Джинн, то она учтиво обращалась к той, кого звали Паймон. Для Люмин это было дико, будто все говорили с воздухом. Решение Паймон было смелым, думал Итер. Пока Люмин лежала в госпитале, маленькая подруга была рядом, но молчала. Она берегла душевное спокойствие сестра своего лучшего друга. Итер всегда беспокоился о сестре, Паймон знала все его переживания о Люмин. Ещё Паймон знала Люмин до встречи с ней, ведь Итер с любовью рассказывал истории, которые происходили по вине дерзкого нрава сестрицы. Но сейчас эти истории не приносили ей никакой радости. – Что случилось? – спросил Итер, когда нашёл её сидящей на балконе и грустно смотрящей на тонущее в закате солнце. – Ты говорил, что Паймон тебе как маленькая сестричка. И что для Люмин Паймон тоже будет- Паймон всхлипнула. Она поднялась в воздух и топнула ножкой. – Но она даже не видит Паймон! Как она может полюбить то, что не видно?! Итер улыбнулся и притянул малютку к себе. Он осторожно гладил её по голове. – Ей очень понравилось твоё мятное желе. Вскоре они стали путешествовать по Тейвату втроём. Люмин дралась лучше брата, полностью отдавалась битве. Отточенные движения искусного война и грация прелестной девушки приводили в восторг и трепет сердце тех, кто видел её боевое искусство в деле. – Она похожа на раскалённую до бела комету! – Заметила, пребывая в восхищении Паймон. – Такая быстрая и прекрасная! Как красиво извивается её шарф, когда она просто бежит. – Твой шарф тоже прелестно развивается. – Улыбнулся Итер и откинулся к корням дерева, чтобы наконец отдохнуть после изнурительной битвы с похитителями сокровищ. – Спасибо, Итер. – Сухо ответила Люмин. Она немного расстроилась, что не могла передать свою любовь к брату с помощью слов. Затем она поймала его растерянный взгляд. – Ах, это она сказала. – Неловко сказала Люмин и отвернулась. Паймон грустно поникла головой. Итер утешающей погладил её по макушке. – Ладно, живая консерва, пора в путь! – Решил он разбавить ситуацию невинной шуткой. – Не зови меня так! – Надула щёчки Паймон, но она не была глубоко оскорблена. Она понимала, что в этом прозвище не было злого умысла задеть её. Люмин встала и почти шёпотом им сказала. – Да, поторопитесь вы оба. Итер окинул её недовольным взглядом, ведь их отдых подходил к концу, а он толком не отдохнул. – Почему ты так уверена, что "живая консерва" - это не ты? – Где ты видел такие большие консервы? – Откуда тебе знать, что Паймон маленькая? Люмин достала рисунок Альбедо, на которой была нарисована в профиль парящая над Итером малютка. На Люмин безмолвно уставились её путники. Они потеряли дар речи. – У неё милый костюмчик. – С еле скрываемым смущением добавила Люмин, так как чувствовала, что ситуация приняла ещё больше неловкий поворот. – Всё. Пора идти. Хватит отдыхать. Она убежала вперёд. Итер усмехнулся и попытался встать, но Паймон с бешеной скоростью летала вокруг него, как спутник вокруг планеты. – Сестренка Люмин знает, как Паймон выглядит! – Не было её радости предела.

***

Итер вспоминал тот момент с превеликой радостью и спокойствием. Хоть вокруг него горели деревья, обрушались каменные дома и расходилась в стороны земля. Он придерживал раненную Люмин и виновато смотрел на заплаканную Паймон. – Нам надо уходить... – Со всей болью он вытолкал эту фразу из себя. – Паймон не может покинуть Тейвайт! – Закричала от безысходности малютка. Итер посмотрел на свою сестру. Он так долго её искал, а теперь мог легко потерять. Опять. Он направил лечащую магию на неё ещё раз. В этот раз она разлепила глаза и попробовала стоять, не опираясь на него. – Люмин... – Спасибо. Я переживу этот полёт. Люмин расправила крылья. – Люмин, лети ты первой. – Сказал с отчаянием в голосе Итер и повернулся к Паймон. – Я тебя догоню. – Нет. Ты знаешь, что я не могу улететь без тебя. – Она протянула ему руку. Он должен был взять её и тоже расправить крылья. Но он продолжал с жалостью смотреть на Паймон. – Тебе придётся сделать выбор. С этими словами горы Ли Юи раздвинулись. На прощание Итер обнял Паймон. И попросил прощения. Он улетел быстро, чтобы не мучаться над сделанным выбором, которого, по сути, и не существовало. С каждой новой высотой Люмин набирала скорость, а Итер тащил её вниз, стоило ему ещё раз обернутся. Сестра прикрыла глаза, признавая долю своей вины перед ним. – Прости, я пыталась это предотвратить. Ты решил ничего не менять. Паймон осталась среди руин. Белый мрамор чернел, соприкасаясь с алым огнём. Маленькая Паймон была как тот мрамор. Опора, которая всегда поддержит, но теперь брошенная среди огня разочарования. Она не плакала, а грустно и молча смотрела на исчезающие на небе крохотные точки, подходящие на удаляющиеся кометы. Она посмотрела на горящий Мондштадт позади. Итер оставил его так легко, когда дело коснулось спасения его сестры. Паймон он тоже бросил, с сожалением. Только его страдания не успокаивали малышку. Она осталась совершенно одна. Но это было ненадолго. Она обхватила пальцами свой венец и выставила перед собой. Она вновь хотела обернуть время вспять. Она проделывала этот трюк не первый раз. И она отпустила руку. Венец исчез. В нём больше не было нужды, он потерял свой смысл. Каждый раз она заводила дружбу с Итером, помогала ему в его путешествии, и каждый раз, как только он находил сестру, позволял миру погибнуть и убегал. Паймон уже сбилась со счёта. Конец всегда был одним и тем же. Иногда Паймон думала, что надо было помешать Итеру найти сестру. Что стоило познакомить его с ещё парочкой замечательных людей, чьи жизни будут обрушены из-за эгоизма близнецов. Но Паймон боялась так поступать. Этого хотела она, маленькая летающая консерва: холодная, острая, жёсткая от причиненной боли и жалкого одиночества. Эта была та её сторона, мечтавшая удержать друга и не дать ему уйти. Внутри этой консервы была живая, мягкая жизнь, с добрым сердцем, которая приходила в ужас от этих мыслей и не могла позволить так обидеть Итера. Но почему Итер каждый раз разрешал себе обижать Паймон? Почему каждый раз он бросал её? Она не понимала. И вновь призвала венец и в порыве ярости выбросила его в огонь. Она вновь изменила время, отныне навсегда и бесповоротно. Она определила, что у Итера больше никогда не будет шанса спасти этот мир. И что он больше никогда не увидит Паймон.