Когда в груди зияет дыра.

Он не такой как все, отличен от окружающего общества. Его присутствие отвратно людям, а мысли и слова в корне непонятны. Также всё окружение было неподвластно его пониманию. Вызывало неприязнь, глубоко сокрытую на самом дне сердца. И это чувство постепенно поднималось на поверхность, как ком, что подкатывает к горлу совместно с отчаянными и горькими слезами. В его сердце посеяла свои семена и неукротимо прорастала ненависть. Никогда ранее не было знакомо ему это чувство. Ему казалось, что "ненависть" лишь книжное слово, искусственное, выдуманное мастерами пера для гранения образа героев. Но, как это любит случаться, он пребывал в заблуждении из-за собственных предрассудков. Ненависть - настоящее чувство, которое обжигает душу, как костёр обжигает и плавит снег. Это было чувство, разбивающее целостность, охлаждающее взгляд, делающее его непроницаемым, презрительным, всеуничтожающим. Он становился не он. Чужой. Озлобленный. Чёрный. И от этого страх проникал в каждую клеточку. Становилось очень страшно. Он боялся всего и всех. Каждого встречного. Потому что они вызывали те странные, болезненные ощущения, возникающие при виде отвратных оскалов на лицах, при достижении его ушей мерзкого шёпота, исполненного жестокими словами, при ощущении на себе косых, мертвенных взглядов стеклянных глаз. От развратного, грязного, низменно-человеческ­ого вокруг было больно. Где-то в груди нарывала воспалённая язва. Ковыряло и плавило отравленным ножом. И он чувствовал себя диким зверем, загнанным в угол. Он находился в этом мире, словно в тесной клетке. Ни шагу вперёд, ни шагу назад, ни шагу в сторону. Нет ни выхода, ни выбора. "Ты либо идёшь по кем-нибудь проложенному пути, либо сидишь серой мышью в пыльной норке, не смея показаться наружу, не смея потревожить течения отходов по сточным каналам, не смея выбраться в русла кристально чистых рек, чтобы выйти в открытое море и отправиться в великое плавание." - думал он, проваливаясь в пучины отчаяния. О, это чувство безысходности! Оно давило. Долго. Жестоко. Непреклонно. Давило в совокупности с ненавистью ко всему живому, болью от мира людей и страхом вновь и вновь ощущать эту боль. Изо дня в день чередовались эти три чувства, становясь сильнее. Ненависть. Страх. Боль. Перенести было непомерно трудно. И однажды...он сломался. Позволил страху сожрать себя, позволил боли заполнить своё нутро. И пламя ненависти, яд страха, кровоточащие шрамы испепеляли его, разрушая на составные части. Руки переставали тянуться вперёд и более не цеплялись за спасательные нити надежд, которые с каждой минутой казались всё более маленькими, какими-то лживыми, мимолётными и ужасно непрочными. Ноги прекращали своё безустанное движение по тропе, указанной судьбой. Всё тело будто бы пребывало в предсмертном оцепенении. Он закрывал глаза. Он был готов распрощаться с дрянной жизнью. Пустота и тьма укрывали своими ласковыми крыльями, сотканными из иссиня-черных перьев. Пришёл конец. По крайней мере так казалось. Что, как ни смерть может окутывать этой пеленой из Великого Ничего? Но, спустя бесконечное мгновение, свинцовые веки поднимались. И что же? Вокруг струился свет: живой, звонкий, непринуждённый. Свежий воздух отрезвляюще бил в лицо. Нескончаемая лазурь неба, в котором было где развернуться крыльям и лёгкий шелест озорницы жизни между листьями трав и деревьев. Прекрасно. Это было прекрасно. И он должен был наслаждаться светом. Должен был парить в бесконечности неба. Нестись наперегонки с ветром, наперегонки со временем. Но сердце стало чёрным. И он весь был соткан из недавно окутывавшего его мрака. Пусть мир вокруг был неимоверно исполнен красками и свободой - он смотрел на этот мир отрешённо, не испытывая тех нежных чувств, которые до последних моментов считал неразделимыми с собой. Просто и холодно. Смотрел, зная, что когда-то был таким же, как прекрасный мир, в котором пребывает. Смотрел, зная, что были за спиной два сильных крыла, изворотливая муза и нескончаемое счастье. "Теперь всё иначе. В этом мире поселился живой мертвец. Монстр, недостойный искры чистого мира. Монстр, который не будет более светлым." Да. Он стал этим монстром. Веря, что со всем добрым в его душе поконченно, он вновь ошибался. Что с того, что и тело, и душа сотканы из беспросветной темноты? Что с того, что чувства погружены в мёртвую безысходность? Обращаясь к самому грязному вокруг, он сам покрывался грязью. Сбегая от серости будней, он сам раскрашивал своё небо в серые тона. Запоминая злобу людей и презирая их за это, он забыл о самом главном. Забыл о Сердце. О тёплом, нежном, добром, чувствительном Сердце, которое не просто лежит в основе всего. Забыл о Сердце, которое буквально находилось в его руках. В руках, которые на мгновение совсем опустились. Забыл, что ради этого Сердца готов сиять в кромешной тьме. Забыл, что вместе с Ним не иссякнут силы к борьбе со всепоглощающей пустотой. В суете дней он забыл данную некогда клятву. Клятву лететь. Вместе. Несмотря ни на что. И пусть шаг в пропасть был сделан, и в какой-то момент угнетённые крылья сложились, а всё окрасилось в чёрный... Ради бьющегося в руках Сердца, испускающего свет надежды, он готов пройти сквозь любой мрак. Лишь бы не потухло светлое начало, лишь бы вверенное ему сохранилось до самого конца. "Я буду беречь это Сердце, ведь оно доверено мне. И нет ничего ценнее и важнее, нет ничего для моего собственного Сердца дороже."