Нитка жемчуга - сразу все цвета

Черный жемчуг - страсть. Эстебан не сдерживает себя - что в Лаик, где порой не различал желание ударить и впиться в губы отчаянным болезненным поцелуем, что сейчас, в комнате дешевой гостиницы, где короткими, резкими, как укол шпагой, движениями бедер вбивает в скрипящую кровать заходящегося довольными стонами Ричарда. Плечи саднит от царапин, оставленных нетерпеливыми пальцами, на шее расцветают алые отметины, которые потом придется старательно прятать под шейным платком. Впрочем, не только Эстебану. Зеленый жемчуг - умиротворение. Оно приходит, растекаясь по телу тягучим мёдом наслаждения, мгновение назад слепящего яркой вспышкой и сливающего воедино. Обессиленные, они замирают, не желая пока даже разъединяется, вслушиваясь в частый перестук сердец, дыша друг другом. Ричард пахнет дымом и вереском, Эстебан никогда не видел вереска, но теперь уверен, что узнает, едва увидев. Он улыбается, чувствуя, как Ричард зарывается лицом в его влажные от пота волосы, глубоко дыша, стараясь уловить сладкий, смолистый волнующий запах. "Янтарь Эр-Сабве" - известнейшее благовоние Талига, но Эстебан теперь знает - так пахнет и в лесах Надора в редкие солнечные дни. Розовый жемчуг - нежность. Здесь и сейчас стесняться нечего. Перебирать пряди волос, ласкать нежно запрокинутую шею, перецеловывать пальцы один за другим, касаться губами запястья, ловя всё еще жарко бьющийся пульс - и понимать в который раз, что Ричард Окделл не знал нежности. Никогда. Не было ее среди холодных надорских скал и поучений матери. И сейчас Ричард тянется за этой нежностью, как за невероятным сокровищем, которого не заслуживал никогда, но сейчас получил - так много, что, чтобы не захлебнуться в ней, нужно вернуть назад хотя бы часть. Целуя, лаская нежную холеную кожу, шепча что-то глупое и, наверное, нескладное, но какая разница, если глаза напротив вспыхивают восторгом в ответ на нежное: "Эсте..." Синий жемчуг - счастье. Ричард не думал, не знал, что счастье бывает таким. Что ради короткой ночи можно забыть всё на свете. Слова матушки, Людей Чести, и даже Первого маршала, который при виде вернувшегося оруженосца лишь слегка приподнимет бровь, да блеснет понимающим огоньком в синих глазах. - Он знает, Эсте. Давно уже знает. - Тем лучше. Значит, тебе не придется его прятать, - Эстебан поймал руку Ричарда, снова поднес к губам, целуя чуть выше только что надетого браслета. Разноцветный жемчуг играл на запястье Окделла так, будто его только что извлекли из моря. - Посмотри, как они сияют. Хотят тебе понравиться. Жемчуг ведь тоже камень, верно? - Да, но море - другая стихия. Я не имею власти над жемчугом. Это скорее Придд... - Может быть, - мотнул головой Эстебан. - Но эти жемчужины хотят, чтобы их Повелителем был ты, а не Придд. Они хотят блестеть для тебя. Оберегать тебя. Напоминать обо мне. Неужели ты им откажешь? Ричард рассмеялся, разглядывая жемчужный браслет на запястье. Жемчужины тепло светились, будто в них таилась улыбка Эстебана. Она будет с ним, когда закончится ночь. Когда он вернется на улицу Мимоз. Когда отправится по очередному поручению своего эра... - Ох, Эстебан, конечно же, не откажу. Спасибо. - Дикон... - имя захлебнулось поцелуем. Руки сплетались в объятиях, заставляя жемчуг причудливо блеснуть. И, кажется, синяя жемчужина блеснула ярче всех прочих.