Горячий шоколад и шахматы

Ей где-то шесть. Голова часто болит, множество голосов фоном и, не смотря на большое количество одеял, по ночам холодно. У мамы новый муж, которого следует называть «папой», и горячий шоколад, который готовит няня — самый вкусный на свете напиток. Ей ровно восемь, но, наверное, больше, а «мама» предлагает для неё до этого, кажется, невозможное. «Давай приготовлю тебе горячий шоколад» — звучит, как приговор. Легко понять, что эта женщина кто-то другой. Ей десять. Новая подруга зовёт её причудливо на французский манер «Шарли», а она и не против. Это даже немного забавно, хотя и странно, потому что она сама называет подругу просто «Рей». Под домом оказывается есть бункер. Ей четырнадцать. Голова уже не трещит, голоса стали тише, в руках книга по биологии, а Рейвен приготовила шоколад и просит что-нибудь почитать. Мать против увлечения наукой и суёт в руки ноты, скрипку и, кажется, пуанты, повторяя, как мантру: «Чарли, ты же девочка, ты должна быть женственнее». Женщина и до этого пыталась провернуть подобное, но дочь продолжает играть в шахматы вместе с подругой, приносит откуда-то все новые и новые книги о генетике и психологии, и терпеть платья не может, впрочем, как и туфли на высоком каблуке. Ей шестнадцать. Она мечтает, чтобы заявку на поступление в Оксфорд приняли и получить в будущем докторскую степень не за красивые глаза, а за свои исследования. Рейвен уговаривает примерить новое платьице, а мать и отчим пытаются убедить пойти с ними на какой-то светский приём. Чарли же хочет сжечь платье, приглашение и скрипку с нотами и продолжить играть с Рей в шахматы, поддаться искушению сыграть в карты и попробовать алкоголь. Ей двадцать, и горячий шоколад заменил виски, прислуга распущена, а напротив неё в пустом огромном, до безобразия, доме сидит Рейвен. Теперь особняк только их, и он пуст как никогда. Голова давно не болит, голоса почти затихли, а Рей уже который год блондинка. Они давно не играют в шахматы, скрипка с нотами соженна, а с Шарли что-то ещё не так, её что-то ещё отделяет от нормы, и это напрягает только её. Чарли Ксавье двадцать шесть, у неё есть лучшая подруга и сводная сестра Рейвен, особняк в Вестчестере и несколько докторских. Теперь любимый напиток точно виски, потому что чужих мыслей не слышно. Рейвен морщит нос от запаха выкуренной травки и радуется чужому успеху, хмурит брови, когда Шарли с кем-то заигрывает, и меняет свою внешность, стоя перед зеркалом, с завидной регулярностью, хоть и продолжает на улице ходить блондинкой. Становится интересно кто такой этот Шоу. Ей двадцать восемь, чужим разумом легко управлять, а мысли читаются, как открытая книга, людям нечем её удивить, всё стало как-то просто, а новое прозвище от Рей приятно до неприличия. «Профессор» звучит слишком престижно и льстиво даже для Чарли Ксавье, наверное. Ей всё ещё двадцать восемь, она вытаскивает из воды мужчину чуть старше возрастом, а юбки и платья бесят до невозможного, брючные костюмы ей нравятся больше. Чарли старается не лезть в чужую голову, радуется, когда видит того мужчину снова, но старается не подавать виду, особенно перед ревнивой, порой слишком, Рейвен. На удивление, Эрик хорошо играет в шахматы, а Чарли партии с ним помогают отвлечься. Ей так же двадцать восемь, и она снова в родном доме. Эрик язвит, Рей настольгирует и хочет всё всем показать, а Чарли почему-то, если что-нибудь скажет, расплачется точно. Она рассказывает про причуды отчима и его паранойу, показывает бункер, а потом приходит в свою старую комнату и осматривается. В голову лезут непрошенные воспоминания, дом кажется слишком пустым, а увиденное в чужой памяти смешивается с её чувствами в адскую смесь. Кажется, такое виски не запьешь и травкой не выкуришь. Не поможет. Голова, впервые за очень долгое время, болит. Шарли позабыла про этот побочный эффект, и может быть Эрику не стоило помогать? Это ведь была плохая идея — искать хорошее воспоминание, потому что плохих слишком много в чужой голове, а она, Чарли, как и всегда, чужое несчастье через себя пропускает. Ей хочется горячего шоколада, который готовила няня, почитать что-нибудь Рейвен, как в старые добрые, и сжечь скрипку повторно. Плевать, что Ксавье было восемь двадцать лет назад. Плевать, что Рейвен всегда походила на мать Чарли больше, чем сама Шарли. Плевать, что она завидовала Рей по этому поводу. Плевать, что виски помогает успокоиться гораздо лучше, чем что-то другое, тем более горячий шоколад и поджог несчастной скрипки. Плевать, что шахматные партии с Эриком стали новым успокоительным и зависимостью одновременно. Жаль, что Чарли заметила, поняла это слишком поздно. Что ж.. Чарли Ксавье двадцать восемь, Рей, её лучшая подруга и самый дорогой человек в одном лице, ушла вместе с Эриком, который понимал всё слишком хорошо, на языке кровь смешалась с виски и горячим шоколадом, а она не чувствует ног. Теперь Шарли сожалеет о многом..