Звезды

Феанор обернулся, заслышав стук в дверь. Дверное кольцо несколько раз глухо ударилась о деревянную поверхность двери, и стук затих. Феанор спроводил отца и всех сыновей ко сну, сам же до поздней ночи оставался в мастерской. Он усердно работал все последние дни, семья безмолвно волновалась о нем. Феанор лишь пару раз спустился из мастерской, чтобы достать кувшин с вином. Затем еще один. Пока он был свободен от чужих взглядов, Феанор мог позволить их себе. Этой ночью в Форменосе лишь в его мастерской слабо горели свечи. Взяв одну из них, Феанор спустился вниз за кувшином. Услышав стук, под тяжестью усталости, под сонной негой и небольшим количеством крепкого вина он не задался вопросом, что могло понадобиться гостю в такой час. А потому, нехотя приблизился к двери и снял цепь с замка, отворяя ее. Удивление настигло Феанора в момент, когда он оглядел гостя и узнал в нем Мелькора. Но не улыбающегося, не умиротворенного, боле он не походил на своего светлого брата. Мелькор выглядел устало и даже несколько подавленно, если, конечно способен был испытывать нечто подобное. — Мятежный? — воскликнул Феанор. — Что ты делаешь здесь в такой час? Мелькор, казалось, некоторое время раздумывал над ответом. Действительно, как объяснить столь поздний визит? — Приветствую вас, принц, — он слабо качнул головой. Черные пряди спустились на его лицо. — Поймите, я заприметил свет в окне, когда понял, что это ваша мастерская, я подумал... — Почему так поздно? — продолжил он мысль Мелькора. — Я люблю работать в тишине. На это Мелькор понимающе кивнул и улыбнулся. Эта улыбка порой раздражала Феанора, а теперь, изгнанный, он не хотел замечать ничего, что было бы похоже на Валар, в частности на Короля Арды. А Мелькор был похож. Оттого в Феаноре вспыхнуло раздражение. — Ну а что ты, Мятежный, делал в ночь так близко к моему дому, что смог заметить огонь свечи? — он недобро уставился на Мелькора. Тот в ответ одарил его взглядом серых глаз, что отражали сейчас свет Телпериона, вспихивая холодным серебром. Мелькор спрятал руки в рукава, как всегда любил делать, будто бы в рукавах находилась вещь, что поможет ему. Феанор раз за разом удивлялся этой его привычке. Столь отстраненный, несколько мрачный и гордый на вид Вала был озабочен чем-то настолько, что готов был скрыться за темной тканью. Тем временем Мелькор отвечал, лаская слух Феанора мелодичными переливами в голосе. — Я совершал прогулку, — проговорил он и, не дожидаясь встречного вопроса, добавил. — Тоже люблю тишину. На это Феанор усмехнулся и, оставив дверь приоткрытой, развернулся к Мелькору спиной, свечой освещая себе путь. Феанор ожидал услышать шаги следом, однако вдруг понял, что их нет. Он обернулся назад и, как оказалось, Мелькор все еще стоит на пороге. — Вы, — тихо начал Мелькор. — Пригласите меня войти, мой принц? Лишь одно ваше слово — и я тут же удалюсь... — Что? — перебил его Феанор. — Я не захлопнул дверь перед твоим носом — вот твое приглашение. Скажи, правда ли ты не можешь войти, пока не разрешат, Мятежный? — Я не в праве, — улыбнулся Мелькор, переступая порог. Будто бы услышав возмущение Феанора, он убрал с лица блаженную улыбку, заменив ее лукавым изгибом губ. В нем чувствовалось присущее только ему ехидство, только его тонкие губы могли столь о многом рассказать, только его игривый взгляд мог так украшать бледное лицо, обрамленное чернеющими прядями шелковых волос. Не Манвэ. Больше не похож. Феанор, заметив это, облегченно выдохнул. — Спасибо, — нехотя произнес он. — Больше не делай так в моем доме. — А? — Мелькор, наверняка назло, сделал вид, что не понимает, о чем речь. Далее они лишь молча прошли по витееватой лестнице наверх, к мастерской. Феанор решил вернуться к работе, не обращая боле внимание на присутствие этого совершенного существа рядом с собой. Старался не замечать, как грациозно двигается Мелькор, как поднимает тонкие бледные руки к шелковым прядям, изящными пальцами вплетаясь в них и заправляя за аккуратное рельефное ухо. Должно быть, Мелькор посчитал это нужным, а, быть может, просто ошибся, сделав собственные уши длиннее и острее тех, что были у обычных эльдар. Должно быть, таким отличительным знаком обладали лишь Тэлери, но не было похоже, что Мелькору хочется иметь с ними хоть что-то общее. Феанор пожирал взглядом каждое плавное движение Мелькора, что сейчас осматривал его мастерскую. — Вы ночуете здесь, мой принц? — спросил он, кивая в сторону низкой деревянной кровати. — В редких случаях, — отвечал Феанор, сожалея, что не привел мастерскую в порядок до прихода гостя. Хотя, с другой стороны, и не должен был. Какой гость зайдет в такое время, да и кому бы Феанор позволил посетить мастерскую, да еще и во время своей работы? Но Мелькор пришел. Мелькору позволил. Мелькора впустил. Феанор не стал предлагать ему присесть, ведь, Мелькор сядет, как только захочет и для того ничье разрешение или запрет ему не нужны. Феанор принялся за работу, очерчивая контуры будущего изделия тонким стержнем пера. Он увлеченно наблюдал за его траекторией, однако на спине непрестанно чувствовал чужой игривый взгляд. Мелькор неслышно беззлобно усмехнулся такому вниманию со стороны Феанора, и, оставаясь за его спиной, медленными тихими шагами подошел к окну. Опустив изящные пальцы на подоконник, он мечтательно уставился куда-то вдаль, казалось, мысленно оказываясь там. Феанору не нравилось это, однако он нехотя признал, что грациозный силуэт Мелькора в свете Телпериона, его тонкие черты, шелковые волосы, даже простые темные одеяний, что он непрестанно носил создавали прекраснейшую картину, от взгляда на которую Феанор не удержался. — Вы знаете, принц, — начал Мелькор, и голос его звучал чарующе, еле слышно, так, что походил на ласковый шепот. — Кто создал звезды? Он поднял тонкую руку, указывая ею на яркие звезды в небе. — А как же, — слегка озадаченно произнес Феанор. — Их создала Владычица Варда. — Да, — вздохнул Мелькор. — Варда. Горячо любимая мною, прекрасная Варда воплотила себя в своих творения. Феанору показалось, что у Мелькора сбилось дыхание, а трепетный шепот наполнится тоской. — Не вздумай мечтать о ней, Мятежный, — как-то неуверенно произнес Феанор. — Мечтать? Что вы, принц, — Мелькор с грустью улыбнулся. — Я не мечтаю. Не о ней. Я мечтаю о лучшем мире. Он опустил взгляд на свои руки и самозабвенно продолжил, казалось, не обращая внимания на озадаченного Феанора. — Я гуляю каждую ночь, я не сплю. Я выхожу под открытое небо и остаюсь там созерцать звезды до того времени, когда свет Телпериона поугаснет, а Лаурелин еще не проснется. В эти мгновения свет звезд особенно прекрасен. — говорил он с придыханием. — Я сожалению, что Свет Древ затмевает их. Феанор не знал, что ему ответить. Однако, казалось, Мелькор и не нуждался в ответе, казалось, говорил сам с собой. На Феанора он обратил внимание лишь тогда, когда тот подошел со спину и протянул ему кубок с вином. Мелькор с благодарностью принял его, одарив Феанора взглядом своих мудрых глаз. Феанор встал рядом, оглядывая звездное небо, замечая причудливые фигуры и образы, что складывались из бесконечных ярких точек на нем. — Ты ведь не любишь свет, — обратился он к Мелькору. — И то, что звезды его источают тебе тоже не нравится. Так что заставляет тебя вновь и вновь смотреть на них? Мелькор опустил глаза, что сейчас сияли не хуже звезд Варды. Феанор невольно присмотрелся к ним. — Потому что, мой принц, они напоминают мне о ней. Напоминают о днях моего счастья, — тихо проговорил он, возвращаясь к своему обычному нейтральному тону, казалось, без следа того трепета, с которым говорил мгновением ранее. Феанору это не понравилось. — В скором времени, — нарушил он тишину. — Я примусь за величайшую работу. Моему изделия не будет равных во всем мире. Мелькор вопросительно посмотрел на него, отставляя кубок в сторону. — Скажи, Мятежный, — Феанор запнулся. Голос подвел. — Скажи... Будешь ли ты также взирать на труды моих рук? Будешь ли также вспоминать их создателя? И сердце Феанора пропустило удар, когда тонкие губы, невесомо покрытые вином, изогнулись в улыбке. — Конечно, мой принц.