По ту сторону брака

На полу красуется комплект дорогого белья — видимо, сегодня влюблённым было совсем не до любования изысканным кружевом. Чувственный стон. Крепкая рука, обманывая своим маскулинным видом, совсем нежно касается бедёр и упругой груди, а затем уже действительно по-мужски сжимает грудь. Юное тело под ней извивается в сладкой истоме, а с алых губ срывается вздох за вздохом. Он двигается отрывисто, часто, входит глубоко и резко, но покидает её тело медленно и аккуратно. Её заводит именно такой секс — сочетающий в себе жесткость и внимательность вместе. Он переворачивает её на живот, подтягивает бедра к себе и вторгается вновь, когда она принимает коленно-локтевую. Так его хватка переносится с груди на ягодицы. Влажные шлепки. Стоны становятся все громче. — Бог мой, переключи это. Постельные сцены в фильмах до ужаса вульгарны, — мрачно проговаривает Ривай, не отрываясь от ноутбука. — Нереалистичны, к тому же, — присоединяется Микаса со вздохом, переключив канал телевизора. — Хочешь сказать, я тебя некачественно тра… Микаса разомкнула было губы, но её прервал телефонный звонок. Она приняла вызов с мрачным выражением, но, как только услышала голос звонившего, воссияла. — Привет, Эрен. Да, неплохо. Ты как? Как Хистория? Хм… дай подумать, — она прикрыла рукой трубку и обратилась к Риваю. — Мы на выходных свободны? — с нажимом спросила она. Ривай пожал плечами. Мол, что угодно, кроме семейного ужина. Микаса покосилась на него с укором. — Что? — спросил Ривай, вздернув брови. — Да, давай в субботу вечером, — уже в трубку сказала Микаса. — Отлично! Пока. Ривай наконец-то закрыл рабочий ноутбук и потер переносицу, устало вздохнув. — Когда ты прекратишь брать работу на дом? — спросила Микаса. — Однажды. Когда меня понизят в должности и возложат на меня меньше ответственности. Оцени вероятность. Ривай мрачно свел брови. — Так что, завтра нас ожидает встреча с счастливыми молодыми родителями? — Будущими счастливыми молодыми родителями, — поправила Аккерман, каждое прилагательное особенно выделяя. *** Поженились Микаса и Ривай всего каких-то два года назад. С тех пор их жизнь превратилась в рутину с периодическими проблесками в виде миссионерской под одеялком — или другой скучной классики. Бытовуха подкралась незаметно. Микаса то и дело вспоминает, как качественно он её трахал до того, как стал председателем правления этого чертового банка, а может, до того, как вообще устроился туда работать, а может, до… Размышлять можно было долго. Но глупой это было затеей, такой же, однако, глупой, как ревновать мужа к работе, благодаря которой она живет в центре мегаполиса в респектабельных апартаментах и имеет возможность заниматься творчеством в свое удовольствие. У Микасы потрясное свадебное ателье. Несколько весьма и еще несколько менее именитых персон уже имели счастье скрепить свой союз в ее авторских облачениях. Да, платья действительно великолепные, но в той же степени и дорогие. Наверное, Хистории, как недавней невесте, повезло иметь такую подругу. *** Иногда Ривая отправляли в командировки. Самая длительная была около трех недель. Целых три недели томительного ожидания. В моменты его длительного отсутствия Микаса изнывает от желания. Ее лицо покрывает румянец, когда она мельком замечает свое отражение в зеркале — она видит себя, абсолютно обнаженную, разгоряченную, на пике запретного эгоистичного наслаждения. Или не совсем эгоистичного, ведь в точке кипения она стонет его имя. Ривай. Микаса стесняется. Он не из тех, кто мог бы разговаривать о таких вещах, как секс — и не потому, что он стесняется тоже. Наверное, для него это не так важно. Или же… *** — Да, он иногда пинается… — смущенная излишним вниманием, Хистория поспешила сесть за стол, спрятав восьмимесячный животик. — Чудесно. Вы придумали ей имя? — спросила Микаса с нескрываемым умилением, которое Ривая, кстати, не слишком воодушевило. Он молча сделал глоток вина. — Имир, — уверенно ответила та. — О, в честь…гхм… — миссис Аккерман замялась. — Да, да. Я заметила, что стала совсем другой во время беременности, такой всплеск гормонов. — Да ладно, ты бы сама не заметила, если бы я тебе не сказал, — отметил Эрен. — Мои мысли теперь только о будущем ребёнке… не терпится уже как следует обставить детскую, выбирать игрушки. Боже… — лепетала та. — А как протекает беременность? — осторожно спросила Микаса. — О, очень легко! Меня тошнило первые месяцы практически каждый день, правда. Но вскоре все встало на свои места, и теперь я не чувствую ничего, кроме приятного предвкушения! — Ты опускаешь пикантные подробности, — встрял Эрен. — Например тот случай, когда тебе внезапно захотелось морепродуктов со взбитыми сливками. Ривай, до этого краешком сознания внимая разговору, а другим находясь в рабочих мыслях, сейчас, кажется, вернулся на землю и только одно микродвижение выдало его приступ брезгливости: брови на секунду сдвинулись к переносице. Хистория засмеялась. Эрен с Риваем вскоре удалились из-за стола, чтобы покурить снаружи. — Я знаю, что сейчас задам банальный вопрос, но… вы планируете… ну… — начала Хистория, когда они остались наедине с Микасой. — Нет, нет, — сразу поспешно ответила она. — Я думаю… мм… если честно, я стала замечать некоторые проблемы. — Что? Неужели… — Вроде бы все хорошо…-- Микаса смущенно ковырялась в тарелке с недоеденной пастой. — Но все-таки… Как поговорить с ним о… Хистория кивнула, но затем продолжила так, будто совершенно ее не слушала. — А у нас все хорошо. То есть, да, даже сейчас, когда я в положении. — Что? А разве можно? — Микаса сначала слегка изумилась, затем попыталась поддержать разговор вновь. — Врач разрешил, даже сказал, что полезно, — Хистория пожала плечами. — Как только мы узнали о моем положении, все действительно изменилось. Он стал беречь меня как зеницу ока. Будто бы по-настоящему разглядел во мне женщину. Я уверена, что отныне мы будем в таких отношениях и это не пропадет после того, как я рожу. Понимаешь, ребёнок это будто клей для нас. До этого мы были отличной парой. Половинками друг друга. Но чтобы эти половинки сердца не разломились, их нужно склеить… Микаса просто молча слушала. Хистория совершенно ушла от темы и продолжала о своем: — Теперь… да, это совершенно другой уровень. Это больше любви, больше внимания, больше осознанности… ответственности. Микаса через миг перестала слушать. Ее сознание устремилось куда-то далеко, от этого стола, от этого ресторана. В их квартиру. Сразу пронеслись в ее сознании те намеки, которыми она осыпала мужа в надежде на то, что он однажды ее хорошенько отшлепает. — Плохая девочка, — его грубый голос и громкий хлопок по ее ягодицам. Затем ещё один. Еще. Да… плохая… И вновь вернулась мыслями сюда, в ресторан. Прикусила губу. Помялась. — Хистория, я, пожалуй, тоже покурю, — сказала Микаса, вставая из-за стола. Хистория продолжила. — В общем, я бы советовала тебе… ох. Хорошо. Да, иди. *** Микаса парой взмахов ножками сняла туфли на шпильках, даже не наклоняясь. Пальто и шарф отправились на вешалку, шпильки, держащие прическу, тоже сразу были сняты. Тёмные волосы свободно упали на плечи. Она устало вздохнула и босиком прошла в спальню, попутно расстегивая платье. — О чем вы говорили с Эреном? — Ммм… да так. — Расстегни лифчик, пожалуйста. И все же? — спросила Аккерман. Аккерман ответил: — Он говорил о том, как наладились их отношения с Хисторией после ее беременности. Полагаю, она говорила тебе о том же. — И какой же вывод ты сделал? — немного помолчав, спросила та. Ривай расстегнул её лифчик и, когда она повернулась, снял его. Аккерман заглянул в глаза жене. — Ребенок — это не клей.