Модные веяния

— Что тут происходит? — Гинтоки в ужасе закрыл лицо руками. Перед глазами пронеслись десятки образов недавнего кошмара. Первой подсознание нарисовало Отаэ. Сегодня утром она нагрянула в их контору, чтобы сообщить важнейшую новость. "Этот мир напоминает мне старую хромую собаку, — говорила она. — Хоть она всё еще отчаянно цепляется за жизнь, но понимает, что неполноценна. Маленькая несмышленая девочка, которой я была пару лет назад, накормила бы собаку из жалости, но не теперь. Теперь я понимаю, что величайшая милость для бедного животного — раз и навсегда избавить его от мучений. Убить. Уничтожить. Уничтожить этот прогнивший мир". При обычных обстоятельствах Гинтоки бы отнесся к такой проповеди с философским пофигизмом, но внешний вид Отаэ напоминал ему кое-кого весьма неприятного. А в совокупности со словами ощущение только усилилось. — Что это на тебе за одежда? — трезво решив, что лучший способ прояснить ситуацию — спросить обо всем прямым текстом, Гинтоки пошел в наступление. Отаэ недоуменно заморгала, но всё-же ответила: — Последний писк моды. Я с детства мечтала о такой красивой юката. — А бинты на лице? — Прибавляет колоритности образу. — А трубка? Ты же не куришь. — Теперь курю. Но не тот вонючий табак, а специальные лечебные травы с соседней галактики. Они не только помогают поддерживать метаболизм и гладкость кожи, но и удивительно проясняют мысли. К тому-же, это совершенно безвредно. Чем дальше говорила Отаэ, тем больше Гинтоки уверялся, что что-то здесь не так. Впрочем, ему не привыкать, потому что в Кабуки-чо постоянно что-то было не так. — Наверняка дело в этих лечебных травах, — ощущения, что он близок к разгадке внезапного отакасуживания Отаэ, заставили его подняться с дивана и куда-то пойти. Куда именно, он пока не знал, но для начала нужно было хотя-бы спуститься на первый этаж. Гинтоки тогда не знал, что это только самая малость, всего-лишь вишенка на вершине огромного шоколадного торта. Но теперь Гинтоки знает. Знает, но всё равно не может остановиться, чтобы не проматывать в уме все события последних двух часов. Внизу его ждало кое-что похуже Отаэ с выпученным глазом и в одежде Такасуги. Внизу его ждала старая карга с выпученным глазом и в одежде Такасуги. И Катерина с выпученным глазом и в одежде Такасуги. Даже Таму не обошла эта напасть. — А? — пожалуй, это самое большое, на что сейчас был способен Гинтоки. — Спустился всё-таки, — привычно проворчала Отосе. — Я уж думала, что опять весь день на заднице просидеть собрался. Гинтоки даже не вслушивался, что именно она говорит, а только нервно спросил: — Эта одежда... Писк моды, да? — Даже на старости лет женщина остается женщиной и обязана следить за своим внешним видом. Но также женщина не должна забывать о куда более важном, о внутреннем. Это как наш мир. Он чем-то напоминает протухшее яйцо — пока скорлупа цела, то и не подумаешь, что с ним что-то не так. Но стоит только появиться хотя-бы одной трещинке, как наружу начинает просачиваться его истинная вонь, весь смрад этого мира. Яйцо в таких случаях обычно выбрасывают, но что делать с миром? Остается только один выход — уничтожить. Последнее слово за Отосе повторили и Катерина с Тамой. Это начинало действительно пугать. — Тама, — но оставаться в неведении Гинтоки не хотел, поэтому пришлось побороть очень сильное желание удрать. — А что ты куришь? Мысль, что это могут оказаться те же лечебные травы, что и у Отаэ, немного успокаивала. По крайней мере, тогда будет известно причину происходящего кошмара. — Табак. — Обычный табак? — Табак обыкновенный, семейство Паслёновые. Внутри Гинтоки что-то с грохотом обрушилось — наверное, это была надежда. В мозгу что-то щелкнуло и уже через пару мгновений он бежал по улице в неизвестном направлении. Воспоминания напоминали испорченную киноплёнку — они сами неторопливо проносились перед глазами Гинтоки, заставляя его вновь пережить не самые приятные моменты. На пустынной улице их было двое — Гинтоки и Зура с выпученным глазом в одежде Такасуги. — Только не говори мне, что и ты... — удивляться или устраивать истерики уже не было никаких сил — у Гинтоки не изменилось даже выражение лица. — Гинтоки!.. - начал Кацура своим обычным тоном, но был безжалостно прерван: — Ты чего так вырядился? Нет, я не удивлен, но в последнее время эти желтые бабочки стали слегка действовать на нервы. Кацура, очевидно, недопонял сути вопроса, потому-что затараторил что-то совершенно левое. — Я не девочка-подросток, которая стесняется своего наряда из-за того, что её знакомая пришла на вечеринку в таком-же платье. И мне действительно плевать, что такую же юката носит Такасуги, — судя по тому, с каким видом он это сказал — его это обстоятельство изрядно смущало. — Если хочешь идти в светлое будущее, то необходимо сначала не отставать от настоящего. Этот наряд стал действительно очень популярен в Эдо — самый писк моды. Тот факт, что подобное аляпистое тряпье сейчас в ходу, говорит об одном — этот мир уже не спасти. Они продвигают в масы тонкие юката с огромным вырезом на груди, тем самым нарушая веками соблюдавшиеся понятия этики и морали. Они поощряют курение. Они... Они должны быть уничтожены. Только уничтожив их, мы сможем построить новый мир, девственный и чистый. Но сначала нужно уничтожить!.. Уничтожить! — последнее слово сопровождалось воистину злодейским хохотом. Задерживаться здесь больше совершенно не хотелось. — Хорошо, я понял — выпученный глаз сейчас тоже в моде, — под взглядом нескольких десятков мужиков в ненавистных юката с бабочками Гинтоки чувствовал себя немного неуютно. — Данна, вы выглядите странно, — Окита пристально его рассматривал, будто на месте Гинтоки был огромный тентаклевидный монстр. — Это вы выглядите странно. С каких пор Шинсенгуми следуют модным тенденциям? — всё-таки нервы — штука отнюдь не железная. — Кондо-сан, — Окита сказал это таким тоном, что всё стало понятно и дальнейших объяснений не потребовалось. — Уничтожить? — А? — последний вопрос показался несколько внезапным. — ...этот прогнивший мир! — Уничтожить! Уничтожить! Уничтожить! — когда это начал скандировать весь отряд, Гинтоки понял — пора бежать. Окончательно осознал всю глубину трагедии Гинтоки только тогда, когда увидел остальной состав Йорозуи. Стоит ли говорить, как именно выглядели Шинпачи, Кагура и даже Садахару. Пожалуй, такой мир действительно следовало бы уничтожить. Впрочем, сдаться без попытки что-то исправить было не в его принципах. Гинтоки как можно более шире выпучил глаза, улыбнулся своей самой зловещей лыбой и прошипел в пустоту: — Пора ввести новую моду. Моду на спортивную форму планеты Зуборан. — Шинске-сама, смотрите, они все одеты так-же, как и вы! Даже повязки такие-же! — Матако восхищенно осматривала многолюдную толпу, полностью состоящую из людей и аманто в фиолетовых юката. Бансай же смотрел на всё это с искренним недоумением: — Это очень странно, полагаю. Когда я последний раз был в Эдо, то ничего такого не наблюдал. Шинске, что ты?.. Вопросу так и не было суждено быть заданным, поскольку в поле зрения появились Камуи с Абуто, прибывшие в Эдо пару дней назад. Оба нарядились в те же одежды, что и остальная фиолетовая толпа. — О, а мы вас ждали. Знаете, тут в Эдо такие интересные новые модные веяния, что я просто не смог не поддаться соблазну. Самурай-сан, вижу, вы тоже, — Камуи не улыбался, но выглядел предельно доброжелательно. — Да он издевается, — не особо тихо прошептала Матако, но на нее никто не обратил внимания. — Самурай-сан, похоже, не просто последователь моды — он её законодатель. В данном конкретном случае, — на эти слова Абуто Матако довольно закивала. Почти все воспринимали происходящее, как должное, и единственный, кто не понимал, где же логика, всё же задал свой вопрос: — Шинске, что ты сделал? Что происходит? Тот глубокомысленно затянулся, медленно выдохнул струю дыма и ответил: — Понятия не имею.