Такие глаза, как эти

Когда Михаил возникла на тёмной крыше, Лигур уже её поджидал; прежде чем чопорно усесться рядом с ним, она с ворчанием выдернула из кармана пиджака и аккуратно расстелила носовой платок. Она проигнорировала тихий смешок демона и вздохнула, вытащив из волос несколько шпилек и позволив янтарным локонам свободно рассыпаться по плечам. Застонала от облегчения и тряхнула головой, чтобы ещё больше распустить волосы, потом откинулась на локти и посмотрела на Лигура, который наблюдал за ней с весёлой усмешкой. Его глаза, сейчас насыщенно-зелёные, искрились лукавством. — Что? Он покачал головой, потянулся за спину и достал принесённую с собой бутылку. Воткнул демонский коготь в пробку и с хлопком её выдернул. — Да ничего. Хотел сказать, что выглядишь устало, но ты, пожалуй, мне за это голову откусишь, поэтому… вина? Михаил прищурилась, но решила не отвечать на его замечание. Конечно, она устала, но проницательность Лигура ей не понравилась. Её макияж всегда был свеж, а волосы безупречно уложены, так как же, черт возьми, кто-то мог заметить её усталость? Вот только Лигур почти никогда не ошибался. Его странные глаза, казалось, смотрели под новым углом каждый раз, когда меняли цвет. Она с досадой вздохнула и выхватила у него вино, отхлебнула, осторожно вытерла нижнюю губу золотистым наманикюренным ногтем и отдала бутылку обратно. Лигур принял её и тоже сделал глоток. Никто из них и не подумал вытереть горлышко — они делились корпоративными секретами, что уж говорить о паре капель слюны. Он постучал по стеклу и окинул взглядом Париж; при виде Нотр-Дама его глаза вспыхнули ярко-красным. — Судя по этой церкви, Всевышняя кое-что компенсирует, — буркнул он, на что Михаил шлепнула его по руке. — Не груби. И не вздумай выпить всё в одиночку, болван. Лигур усмехнулся и, передав вино, наклонился и положил руки на колени. — Я тоже устал, — рассеянно произнес он, внезапно помрачнев. Михаил молча слушала, деля внимание между приятелем-демоном и бутылкой восхитительного Мерло. — Слишком много бумажной работы, вечно эти бумаги. Такое ощущение, что они — часть моей кары. Проклятие и всё прочее, ну, да ты в курсе. Но у вас ведь и своих бумаг полным-полно. И, сдается мне, неважно, кровью ты их подписываешь или золотом, работа есть работа, так? Михаил поежилась. Скользнувший вдоль позвоночника холодок заставил её отхлебнуть ещё вина. — Мне кажется, что-то приближается. Я чувствую это. Перемены… — пробормотал Лигур, потирая предплечье и слегка вздрагивая. Михаил протянула ему бутылку. Она тоже это чувствовала. Близилось нечто грандиозное — время воплощения Великого Плана, время наконец-то выяснить, кто восторжествует — добро или зло. Михаил, со своей стороны, надеялась, что это будет зло. В последний раз, когда на Небесах шла война, ей пришлось сразить очень близкого друга. Тогда она поклялась, что больше не допустит подобного. Подобные мысли становились чересчур болезненными. Следовало сменить тему. — Ставлю три бутылки на то, что вон тот человек внизу принадлежит Небесам, — сказала она, указывая на молодого мужчину, который одиноко брёл по тускло освещенной улице, засунув руки в карманы пальто. Лигур наклонился, чтобы посмотреть на смертного, затем повернулся к Михаил с ухмылкой в сияющих золотом глазах. — Спорим. Михаил улыбнулась, выпрямилась и чудесным образом вытащила бумажник из женской сумочки, бросив его на тротуар мужчине под ноги. Два эфирно-оккультных существа, затаив дыхание (которое слабо отдавало красным вином), наблюдали, как мужчина остановился и уставился на бумажник, затем оглядел почти пустую улицу. Он поднял свою находку и просмотрел личные документы владелицы. Осмотрелся по сторонам, узнал её, потом снова перевёл взгляд на бумажник. — Он его вернёт, — уверенно произнесла Михаил, отпивая вино. Лигур фыркнул и выхватил бутылку почти у нее изо рта. — Наверняка украдёт. Глянь на одежду: ботинки изношены, пальто потрепано. А у неё сумочка из настоящей кожи, что ей какая-то пара фунтов. Да она небось и не заметит пропажи, а ему лишние деньги не помешают… Мужчина задумчиво повертел бумажник в руках. Потом со вздохом подошел к женщине, тронул её за плечо и протянул бумажник. — Вот ублюдок, — выругался Лигур, с досадой махнув рукой в сторону смертного, который поплёлся дальше по улице в своих потёртых ботинках. — Люди. Понятия не имеют, что для них лучше. — А такое впечатление, что имеют. Я, в свою очередь, уверена, что завтра босс повысит ему зарплату. — Эй, это жульничество! — рявкнул Лигур, и Михаил покраснела. — Я ангел. Я не жульничаю. — Пф, можно подумать, ангелы такие уж невинные ромашки. Я-то тебя слишком хорошо знаю, трясокрылочка, — поддразнил он, тыча пальцем в её запястье. Она оттолкнула его руку и улыбнулась, глядя на звезды — Рафаил определенно превзошел сам себя, когда творил их. И тут же подскочила, ощутив прикосновение Лигура. Он нежно намотал один из локонов Михаил на палец, а затем любовно перебросил ей через плечо. — Мне нравится, когда ты распускаешь волосы, Майки. Делай так почаще, — заметил он, его глаза приобрели глубокий оттенок морской волны, в них поблёскивали отражения звёзд. Пульс Михаил участился под его прикосновениями; кожу покалывало, когда он тёплой ладонью обхватил её шею, большим пальцем лаская местечко под ухом. — Лигур… — предупредила она, задыхаясь, и он усмехнулся, обводя рукой контур её челюсти. — Знаю, знаю. Никаких неоднозначных ситуаций. Грядет война. Он откинулся назад и допил остатки вина, потом сбросил бутылку с крыши; женщина внизу вскрикнула, когда стекло разбилось. — По крайней мере, когда всё закончится, один из нас наконец-то отдохнёт, а? Михаил судорожно вздохнула и подтвердила: — Да. Один из нас.