Коррида по-вегански

Когда Тимур проснулся, за окном уже шумел утренний город — пролетали мимо с треском и пыхтением минижабли, чирикали вовсю птицы и слышался снизу монотонный бубнёж нескольких сот глоток, ставший уже привычным «белым» шумом для этой местности. Ещё несколько минут Тимур, не открывая глаз, лежал в ворохе одеял, не веря тому, что всё завершилось. Казалось, ещё вчера они прятались в грязных траншеях, пытаясь слиться с природой подальше от зорких глаз военных. Но это было не вчера — почти месяц назад. Целый лунный цикл! И сейчас их жизнь была спокойна и чиста. Тимур вытянул заднюю лапу, нарушая целостность комочка, в который свернулся ещё ночью, и неуверенно нащупал соседнее одеяло. Никиты уже не было — впрочем, ничего другого ожидать не следовало: бывший военный был «жаворонком» и вставал раньше будильника. То, чего Тимуру, при всей его настороженности, не хватало — вставать и резко идти по делам. Он всегда долго раскачивался поутру, даже в худшие года своей жизни, что уж говорить про теперь. Но вставать пришлось. Солнечные лучи били по морде сквозь прореху в шторах, а пустота в желудке и не думала рассеиваться. Никита не раз предлагал ему сходить в врачу, но Тимур пока не был готов встретить свой страх в белом халате. От любой белой одежды его начинало трясти и мутить, а остро-колючие предметы в руках и лапах вызывали сильнейший приступ паники. Никита был уверен, что когда-нибудь это пройдёт, но Тимур не был в этом уверен. Годы, проведённые в лаборатории, всё ещё тревожили его по ночам, и этим воспоминаниям не было конца. Спустившись на пол — лапы тотчас утонули в пушистом ковре, который Никита хотел выкинуть, но Тимур не дал ему это сделать, так как ковёр напоминал ему траву, — ушастый потопал на кухню, замирая перед каждым дверным проёмом. Общага, где им выделили комнату, молчала, отсвечивая лишь уже известным «белым» шумом. Общажники, утомлённые ночными тусовками и ночными же рабочими сменами, дрыхли в комнатах — тихо или громко, но этот шум успокаивал. Тимур на цыпочках пробрался на кухню и тотчас открыл морозильную камеру, в которой, естественно, ничего не было, кроме одной пожухлой морковки. Сжевав её вместе с ботвой, Тимур вышел на балкон и осмотрелся. Никита обнаружился снизу, в маленьком придомовом дворе. Занимался он непосредственно «заведением дружеских связей между представителями разных видов». Тимур назвал бы это проще — знакомством с соседями по общаге. Что поделать — Никита часто усложнял не требующие излишней кропотливости фразы, а его сухой деловой тон отпугивал многих собеседников. Но не эту корову — заметьте, не обзывательство, а всего-лишь принадлежность к виду! Развешивая бельё на верёвках во дворике, она с удовольствием просвещала Никиту о чём-то — Тимур не отличался хорошим слухом и не смог разобрать невнятный бубнёж. — Не могли бы вы подвинуться? — Толстое пузо слегка вдавило его в перила балкона. Тимур вздрогнул и пугливо отшатнулся в сторону. Огромный бык смерил его рассеянно-равнодушным взглядом и отвернулся, принявшись рыться в холодильнике. Тимур бочком пробрался на кухню и поскорее слинял в комнату. На данном этапе жизни он практически ничего не делал, отъедаясь на бесплатной жратве, которую приносил Никита, и спя по двенадцать часов в день. Такая жизнь постепенно угнетала его, хоть и казалась райской — слишком много спокойствия после годов ужаса приносили напряжение. Иногда Тимуру казалось, что над ним проводят очередной эксперимент, и это его пугало до трясучки. — Проснулся? — Никита замер в проёме, внимательно рассматривая его. Тимур уже знал, что тот сканирует его своим кибер-глазом — в этом уже не было никакой необходимости, но козерог продолжал делать это с неизменным упорством. — Да… — Тимур закопался в одеяло, оставив снаружи только уши, и голос его прозвучал слегка невнятно. Кровать жалобно заскрипела, когда козерог опустился на неё. Гулко вздохнув, он положил тяжёлую ладонь на зайца, безошибочно определив, где в ворохе одеяла была его спина, и рассеянно произнёс: — Познакомился с Дорой. Она… копытная. Послушал… про корриду. Звучит интересно. — Про корриду? — Тимур напряг память. Нет, в его воспоминаниях ничего подобного не было. — А что это? — уточнил он, зажмурившись: ладонь козерога мягко гладила его по спине, слегка сминая шерсть, и это было по-прежнему приятно. — Состязание. Участвуют люди и копытные. Раньше допускались только быки, но недавно правила сменили, и теперь туда можно всем с рогами. Коррида — силовое состязание, в котором человек и копытный соревнуются в силе, ловкости и сноровке. Раньше копытные часто гибли, но сейчас с этим, вроде как, не так печально. Хотя это до сих пор очень травмоопасный спорт. — Да уж, — пробормотал Тимур. Спорт его интересовал, но ровно в той мере, в которой не нужно было калечиться. Спорт с вероятностью травмы был за гранью заячьего понимания. Типа… а зачем он такой? Неужто кто-то серьёзно участвует в подобном, зачем? — Полагаю, участников так много, потому что за это хорошо платят, — невозмутимо произнёс Никита, точно угадав невысказанный вопрос. — Деньги не стоят жизни, — категорично отрезал Тимур, внутренне насторожившись. Что это за новые нотки в голосе Никиты прорезались? — Ты же не собираешься… — начал он, осенённый одной мыслью, которая ему очень не понравилась. — Нет, — категорично качнул головой Никита. — Меня не интересует подобное. Тимур облегчённо выдохнул. Как бы то ни было, а терять друга — даже больше, чем друга, — ему не хотелось. Выглянув из-под одеяла, он поймал взгляд Никиты и ободряюще мурлыкнул. А что вы удивляетесь, зайцы — вполне себе мурлыки! Но позволяют они себе это только тогда, когда находятся в компании тех, кого по-настоящему любят. Никита чуть склонил голову. Из-за особенностей строения он делал это несколько рвано, но Тимур знал, что он не пытался напугать его. Чуть склонившись, козерог обхватил его за щёки и легонько поцеловал в нос. Тимур зажмурился, глупо улыбаясь. Такие моменты ему очень нравились, и он даже готов был простить утру то, что то было довольно скучным. Козерог продолжал задумчиво целовать его, поглаживая большими пальцами шерстяные завитушки на заячьих скулах. Тимур и сам не заметил, как, мурлыкая, перебрался на обтянутые позолоченной кожей колени. Осознав это, и заяц, и козерог прекратили церемониться. Их секс всегда был спонтанен и долог. И он отличался от привычного перепиха, которым часто баловались влюблённые люди. Из-за особенностей строения Никита не мог возбудиться просто так, ему всегда требовалась поддержка тёплого рта или тёплой же ладони. Тимур, в свою очередь, не возбуждался вовсе. Ему нравилось получать поцелуи и даже трахаться, но у него никогда ничего не «вставало». Кастрация и жестокое обращение после привело к тому, что возбуждение навсегда покинуло его тело, а про оргазм он даже не догадывался. Однако ему нравилось доводить Никиту до разрядки. За окном разливалось солнечное тепло. Тимур сидел на коленях перед кроватью и, причмокивая, вылизывал член Никиты, неосознанно перебирая рыжую шерсть на чужом лобке. Козерог расслабленно развалился на краю кровати. Прикрыв глаза, он сладостно постанывал, накручивая на палец кончик заячьего уха. Вообще, Тимур не любил, когда трогали его уши — что поделать, они были довольно чувствительным местом. Но Никита никогда не причинял ему боли, и он был единственным, кому Тимур мог это позволить. В этот раз козерог кончил довольно быстро. Отдышавшись, он подхватил Тимура подмышки и упал спиной на матрас, оставив зайца лежать на тяжело вздымающемся животе. Впрочем, Тимур совсем не растерялся; вытянувшись, он дотронулся носом до чужой морды и лизнул влажную от пота шерсть. Когда-то их предки считали важным вылизывание друг друга. Это был жест доверия и любви. И хоть сейчас подобное делали всё реже и реже, Тимуру нравилось думать, что таким образом он проявлял нежность по отношению к другу. — Ты когда-нибудь пробовал испанскую кухню? — поинтересовался Никита, не открывая глаз. В этом были все они — у них не было особых тем после секса, и даже во время него они могли спокойно обсуждать абсолютно повседневные вещи. — Не-а, — честно признался Тимур. — А что? — Думаю угостить тебя чем-нибудь. Там же должно быть что-то веганское. Заяц издал неопределённый хмык и вновь вернулся к чужой шерсти. — Что угодно, если там есть морковь. — Принято. Далее они просто молча лежали рядом, слушая ссорящихся с утра пораньше соседей. Тимур, устав от бесконечного противостояния мужского-женского, задремал, и во сне ему вновь чудилось что-то странное. Будто он сидел в каком-то крытом зале, похожем на древнюю арену — такие часто изображали на упаковке с его любимой маринованной морковью. Вокруг было много людей и существообразных. Все они веселились, размахивали разноцветными флажками и радовались жизни. Зайцу даже стало не по себе среди всей этой беснующейся толпы. Он попытался улизнуть, но осознанные сновидения не были его коньком. А толпа тем временем рассосалась по местам, и Тимур оказался впихнут в мягкое сидение между незнакомыми зверями. На арене собрались человеческие мужчины — настоящие маскулинные качки, от которых так и разило самцами, — и различные рогатые. Кажется, это была подготовка к той самой корриде, о которой упоминал Никита. Толпа встречала каждое новое имя овациями и свистом, и от шума у Тимура разболелась голова. Он вновь попытался улизнуть, но в этот момент громоподобный голос объявил того, кого заяц вообще не ожидал здесь увидеть. Тимур моментально приковал своё внимание на арену, всё его тело напряглось, как струна, а глаза расширились. — Козерог! Да, это был он. Сверкая начищенной позолотой, он вышел на арену, заложив руки за спины, и выглядел таким величественным, что у Тимура спёрло дыхание. Свет солнца отражался от козерожьих рогов, и казалось, будто Никита и был каким-то солнечным божеством. Кивая головой зрителям, он занял место среди участников, а Тимур, забыв о всём, заорал во всю мощь своих лёгких: — НЕ-Е-ЕТ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! — Не делать чего? — раздался рядом сонный голос. Тимур встрепенулся и чуть было не скатился с кровати. Мощная лапа придержала его. Золотистые глаза Никиты блестели недоумением, а в голосе звучало едва скрытое напряжение: — Что-то случилось? Тебе страшно? «Нет!» — хотел сказать Тимур, но потом понял, что это глупо. Никита наверняка уже просканировал его насквозь и почувствовал его паническое состояние. — Да, — шепнул он, и козерог тотчас заключил его в свои объятия. — Не бойся. Я рядом, — прогудел он, и Тимур, прикрыв глаза, доверчиво уткнулся в его грудь. — Они уже в шахтах и не причинят тебе вреда. Тимур вздохнул. Никита подумал, что он впал в панику из-за воспоминаний. Что ж, пусть будет так — тем более, что эти воспоминания всё же были частой причиной его панических атак. В следующий раз он проснулся уже к вечеру. Никиты опять не было. Отчаянно зевая, будто не он спал весь день до этого, Тимур выполз из-под одеяла и отправился на его поиски. Утренний разговор почему-то не шёл из головы, хотя был довольно обыденным. Тимур чувствовал смутную тревогу, источник которой не мог определить, и это его нервировало даже во снах. Недаром они все были связаны с этой пресловутой корридой, которую он в глаза не видел! Никиты нигде не было видно, зато обнаружился тот самый бык, которого Тимур встретил на балконе. Попивая томатный сок, он задумчиво тягал миниатюрную штангу, не отрывая глаз от мерцающего монитора гало-телевизора. Тимур даже позавидовал этой почти Цезарской выправке — делать столько дел одновременно для него было довольно сложно. Замерев в темноте коридора, он настороженно вглядывался в недра кухни. — Заходи, — не отрываясь от просмотра и тренировки, прогудел бык, и заяц вздрогнул, пугливо прижал уши. — Рис в нановолновке. Помой за собой. Поглядывая на него, Тимур подошёл в указанном направлении и вытащил тарелку на свободу. Он не очень любил рис, но желудок уже начинал побаливать, грозясь перейти в куда более угрожающие стадии, а бык дышал так зло, что Тимуру не хотелось спорить. Жадно, но без особого энтузиазма он слизал ужин с тарелки и потащил её в мойку. Как подошёл бык, он даже не заметил. Это животное будто выросло за его спиной — ни звука, ни одного лишнего движения. Тимур узнал, насколько близко тот стал к нему, когда сильное копыто смяло его уши и потянуло назад. Заяц взбрыкнул, попытался вырваться, но это не увенчалось успехом. Бык неприятно хмыкнул, и его копыто проникло под пушистый заячий хвостик. — А-а-ах, нет! — Заяц вновь дёрнулся, вихляя задом, но чужое копыто лишь несколько раз ударило его по ягодицам. Бык невозмутимо пододвинулся ближе, и Тимур задохнулся, когда внушительное уплотнение прижалось к его анусу. Бык любовно отодвинул хвостик в сторону и принялся сильнее вдавливаться в мелкий заячий зад. — Нет! Нет!.. — Тимур сжал лапы, его тело безвольной куклой моталось под заигрываниями быка. Боль постепенно нарастала. Бык использовал лежащий на столике нарезанный маргарин. Взяв один из кусочков, он прислонил его к чужому заду и надавил. Тимур заверещал, когда холодная масса проникла внутрь. Бык фыркнул на ухо, обдав его пряным воздухом, и снова принялся натягивать. Не в силах терпеть боль, страх и унижение, от которого кожа под шерстью наверняка покраснела, Тимур резко извернулся в вцепился зубами… … в свою лапу. Бык продолжал сидеть на том же месте, где и сидел, только теперь всё его внимание было привлечено к зайцу. Увидев такое нетипичное для нормальных животных поведение, он округлил глаза и тихонько отставил томатный сок в сторону. — Всё хорошо? — обеспокоенно уточнил он, сверля Тимура взглядом. Кажется, он был готов стартовать в секунду, если заяц вновь начнёт себя калечить. Впрочем, этого не требовалось — боль отрезвила Тимура, и он с досадой понял, что это было очередное воспоминание. Валерий любил эксперименты в сексуальном поприще. Правда, он был барсуком, но разум — такая непредсказуемая штука… — Д-да… — Тимур взял салфетку и промокнул кровь. Поворачиваться спиной к быку, чтобы смыть кровь в раковине, он всё же не решился. Впрочем, его организм отошёл от шока и принялся спасать себя сам. — Ты партнёр Пресного? — спустя какое-то время осторожно поинтересовался бык. Видимо, его так и подмывало познакомиться со странным соседом, но он боялся, что тот отреагирует как-то неправильно. Тимур недоуменно посмотрел на него, и бык поспешно уточнил: — Ну, козла, который интересовался корридой. — Да, — напряжённо ответил Тимур. — Он о тебе рассказывал, — с видимым облегчением прогудел бык. — Я Освальд. Живу здесь уже какой год, а впервые вижу такой необычный… хм… союз. Обычно это бывают мимолётные связи, но я вижу, в вашем случае это надолго. Если, конечно, переживёте корриду, — он добродушно засмеялся, явно позабавленный своей фразой. Тимур почувствовал, как быстро забилось сердце, а в ушах застучала кровь. — О чём вы? — сипло уточнил он. Бык не успел ответить — он только открыл рот, как вдруг замолчал и приветливо кому-то кивнул. Тяжёлая ладонь опустилась на голову Тимура и нежно провела меж ушей в неком подобии поглаживания. — Что с твоей лапой? — послышался за спиной напряжённый голос Никиты. Тимур поднял голову и посмотрел в золотистые глаза. Козерог, не отрываясь, глядел на окровавленную салфетку, и его взгляд ожесточился. — Ничего страшного, — поспешно уточнил заяц. Стыдливо опустив уши, он проскользнул меж козерогом и стеной и выскочил в коридор. Никита не стал догонять его — видимо, почувствовал, что в этот момент Тимур хотел побыть один. Прислонившись лбом к холодной стене, заяц позволил себе несколько мгновений полной неподвижности. — Странный он у тебя, — послышалось с кухни. Тимур навострил уши. Конечно, подслушивать нехорошо, но будем честны — кто из нас не делал этого? К тому же речь шла о нём. Осторожно ступая мягкими лапами по каменному полу, он проскочил в небольшую нишу возле кухни — завхоз часто оставлял там свои рабочие принадлежности — и замер, чутко вслушиваясь. — У него есть на это причины, — спокойно ответствовал Никита. Судя по звукам, он ставил на плиту сковородку. Следом раздался журчащий звук воды. — Ладно, не трогай его. Лучше расскажи, где приобрести билет. — Билет? Ты всё-таки решил… — Да. Говорят, оно того стоит. — Стоит, стоит, — довольно пропыхтел бык. — Возможно, будет больно, но кто не рискует, тот рога не полирует. Что насчёт билета — посмотри у Родригеса. Это тут недалеко — за углом второе здание. Не заблудишься. Не забудь сказать, что это старина Освальд послал, он тебе скидку сделает. Тимур охнул. Неужели Никита собирался… на корриду? Он что, совсем больной?! Заяц вспомнил, как на них в лаборатории напал бык. Телохранитель был не самым сильным, так как до того момента, в основном, ловил мелких лабораторных нарушителей да конвоировал к кабинетам подопытных, среди которых самым крупным как раз таки и был Тимур. Тогда Никита здорово пострадал от копыт и рогов своего недруга. Лиса-знахарка, у которой они застряли на долгий месяц, едва вытащила его с того света. Неужто Никита настолько глуп, что решил вновь рискнуть своей жизнью? — Подслушивать нехорошо, — буркнул козерог, внезапно оказавшись за его спиной. Заяц взвился на месте от неожиданности. Виновато сложив уши, он, тем не менее, нашёл в себе силы и подозрительно глянул в честные золотистые глаза. — Ты же говорил, что тебя не интересуют всякие корриды, — недовольно заметил он. — Да, говорил. И не отказываюсь от своих слов. — Козерог сложил лапы на груди. — Ты мне не доверяешь? — прищурился он. Тимур вздохнул, плечи его поникли. — Доверяю, — прошептал он. — Просто… боюсь. Ты же говорил, что это очень опасно. — Да, — помолчав, мягко произнёс Никита. — Коррида, как и другие опасные виды спорта, создана для тех, кому не хватает адреналина. У меня его было с избытком, так что на данный момент моей жизни коррида меня не интересует. Пришлось Тимуру довольствоваться таким ответом. Хотя смутные подозрения всё его не покидали. О чём тогда они говорили на кухне? Нет, Тимур понимал, что у Никиты должны быть свои тайны, которые, как бы обидно это ни звучало, его не касались. Однако он сильно привязался к другу и не хотел терять его. Ночью Тимур ворочался и долго не мог заснуть. Никита храпел рядом, развалившись поверх одеял, а заяц, напротив, укутался в них так, что оставил снаружи только уши. Свернувшись в клубочек, он перекатывался с бока на бок, елозил, пытаясь найти подходящую для сна позу, но она всё никак не находилась. Тревоги придавала и смурая погода — по небу быстро плавали тучи, и из них то и дело прорывался противный тёплый дождик. Тимур снова перевернулся, пихая лапами одеяло. В следующий момент оно было с него содрано. Козерог сонно щурился, его шерсть была непривычно всклочена. — Не спится? — пробормотал он, зевая. — Не спится, — подтвердил Тимур, со вздохом вытянувшись во всю длину. Никита поднял копыто и, улыбаясь, взлохматил шерсть на его голове. — Боишься, что приснится коррида? — уточнил он. Тимур надулся и отвернулся. Сзади послышался долгий усталый вздох. — Что же ты такой параноик… — Козерог прижал его к своей груди, зарывшись носом в мягкую шерсть на загривке. — Не нужны мне эти корриды. Да, есть у меня одно дельце… Но оно не связано с корридой. Потерпи до вечера, я хочу сделать тебе сюрприз. — Ладно… — вздохнул Тимур, и Никита любовно лизнул его в шею. Это был интимный и довольно редкий жест с его стороны, и заяц тотчас забыл о своих треволнениях, растворившись в нежности, которую нёс тёплый язык его партнёра. Козерог вылизывал его и мягко гладил по животу, сцепив лапы в надёжный замок. Дождик за окном перешёл в мерный клокочущий ливень. Тимура отчего-то успокаивали эти звуки, как и тихое, спокойное дыхание Никиты. Пригревшись в чужих лапах, он довольно замурлыкал, и взгляд его затуманился, как всегда у тех, кто находился на пороге сна. Он не помнил свою мать, но почему-то был уверен, что так же хорошо чувствовал себя в её объятиях. «Пусть лучше она, чем коррида», — подумал он расслабленно, прежде чем сон поглотил его. Наутро выспавшийся Тимур чувствовал себя просто прекрасно. Очистившиеся после дождя небеса радовали своей лазурностью, посвежевшие птицы пели с большей самоотдачей, а соседи практически в полном комплекте свалили на улицу, что ещё больше вдохновляло ушастого социофоба. Насвистывая прилипчивую мелодию, подслушанную по радио, заяц возился на кухне. Поставив на суп кастрюлю, он заметил, что некоторой зелени недоставало. Покачивая головой в такт мысленному ритму, он направился на балкон, где в горшках произрастали различные пряности, пользующиеся всеобщим спросом. Сорвав пару усиков лука, он уже собирался вернуться на кухню, как что-то снизу неосознанно привлекло его внимание. Выглянув из растительной поросли, он посмотрел вниз и увидел спешащего куда-то Никиту. Воровато озираясь, тот пересёк дорогу и направился к выходу со двора, держа путь к угловому зданию. Тимур тотчас вспомнил его разговор с Освальдом накануне. Нахмурившись, он проследил за ним взглядом до тех пор, пока высокая фигура Никиты не исчезла за поворотом. Разумеется, он не последовал за ним. Хотя очень хотелось. Вернувшись на кухню, Тимур продолжил готовку, но настроение пропало, будто его слизали тучки, вновь замаячившие на горизонте — погода на этом острове не отличалась стабильностью. — Снова напряжён, ушастый? — Освальд заглянул на кухню. Тимур звонко выдохнул, слегка испугавшись неожиданным и грубым вмешательством в свои размышления. Тотчас повернувшись к быку, он принял как можно более независимый вид и хмуро поинтересовался: — А что, нельзя? — Почему нельзя, можно. — Освальд ослепительно улыбнулся. Достал из холодильника томатный сок и участливо поинтересовался, склонив голову набок: — Как лапа? Тимур скрипнул зубами. — Замечательно, — буркнул он. — Ты не особо дружелюбен. В отличие от своего друга. Заяц предпочёл не отвечать на этот выпад. Как бы очевидно, что они не все одинаковы, и он имеет право не любить посторонних. И хоть этот бык никак не мучал его ранее, он всё равно Тимуру не нравился. С этим ничего нельзя было поделать. Сготовив суп, по пути сжевав пару морковок, найденных в недрах холодильника — видимо, кто-то притащил их в общагу, — Тимур отправился гулять по обезлюдевшим коридорам. Однако не успел он начать получать от прогулки особое одинокое наслаждение, как некто, подкравшийся сзади, прижал его к себе, прикрыл ладонью глаза. Заяц заверещал и на автомате лягнул назад, подобрав под себя задние лапы. Некто охнул, и Тимур замер, услышав знакомый голос. — Извини, — пробормотал Никита, крепко обнимая его, и в голосе его сквозила вина. — Я совсем забыл, что ты не любишь неожиданности. — Когти… Я не ранил тебя? — обеспокоился Тимур, когда сумел отдышаться. — Не-а, я же бронированный, — хмыкнул Никита. — У меня для тебя сюрприз. — В самом деле? — Тимур расслабился, позволив себе повиснуть на козероге — всё-равно тот сильный и может таскать его, как пушинку. В голосе его прорезались игривость и то самое любопытство, которое сгубило уже не одного зайца: — И какой же? — Коррида. Услышав ненавистное уже слово, Тимур посмурнел. Вывернувшись из объятий, он замер напротив козерога и недовольно сложил лапы на груди. — Не смешно, — буркнул он. — Ты потешаешься надо мной. Ты же знаешь, я этого не люблю. — Я не потешаюсь над тобой. — Глаза Никиты были серьёзны и веселы одновременно. Тимур определённо не понимал, как тот это делал. Улыбнувшись, тот осторожно подошёл к зайцу и, вопросительно дотронувшись до его плеча, поцеловал. Тимур с готовностью ответил — он любил целоваться. — Пойдём в комнату, — предложил Никита, и заяц, не думая ни мгновения, кивнул. В комнате, едва за ними закрылись двери, оба зверя кинулись друг на друга. Сегодня они были особенно пылки. Козерог тотчас повалил зайца на кровать и, впившись в его губы требовательным поцелуем, принялся торопливо расстёгивать пуговицы рубашки. Тимур с готовностью изгибался, чтобы ему было легче, и не забывал также снимать тяжёлое козерожье облачение. Здесь, конечно, было посложнее, ведь, в отличие от зайца, который предпочитал лёгкие и свободные одежды, Никита всегда носил свой любимый военный китель, который, позолоченный и механизированный, был очень тяжёлым и трудноснимаемым. Впрочем, вскоре, откинув рубашку Тимура подальше, Никита выпрямился и сам по-быстрому разделся, оставшись в костюме Адама. Тимур несколько растерялся от напора, но, подумав, расслабился и позволил козерогу вести. Не то чтобы он нуждался в этом, но в сексе у него не было определённой раскладки — он вполне умел быть как активным, так и пассивным любовником. — Хороший сюрприз, — запыханно оценил он, когда козерог развалился рядом, сыто улыбаясь. Сегодня они нализались всласть, а потом заяц оседлал бёдра Никиты и сделал, пожалуй, лучший минет в своей жизни. По крайней мере, стонал козерог так, как никогда раньше, и в пылу возбуждения хватался за заячьи уши так сильно, что Тимура прошивало какое-то невиданное ранее ощущение. Оно отдавало тяжестью в пахе, и заяц сам постанывал, сжимая лапы. — Это ещё не всё, — тяжело дыша, прошептал Никита. Аккуратно пересадив Тимура на постель, он встал и, покачиваясь, отошёл к окну. Тимур сел на кровати и, пока Никита готовился, вытер мордочку. Вообще, можно было сходить в душ, но зайцу было слишком лениво вставать. — Ого, ты решил поесть в постели? — удивился он, когда козерог, хитро улыбаясь, поставил на кровать поднос. — Ну, я же обещал тебе испанскую кухню, — хмыкнул Никита, забираясь на одеяло. — Нормальных веганских блюд, к сожалению, не нашлось, поэтому я заказал особое блюдо. Надеюсь, тебе понравится. — Какое бы оно не было, оно мне уже нравится, — серьёзно произнёс Тимур и лизнул его в нос — высшая форма любви, которую можно получить от зайцев, наравне с мурлыканьем, которое у него не прекращалось. — Оно называется Белет «Коррида», — хитро посмотрев на него, фыркнул Никита, и Тимур замер, озадаченно наклонив вперёд морду. — Я, признаться, был в неком замешательстве, когда узнал о таком блюде. Никогда не думал, что в честь жестокого спорта назовут столько блюд! Белет — это, типа, салат с кучей различных ингредиентов. «Коррида» предполагает наличие рыбы или мяса, но я упросил Родригеса не использовать животных ингредиентов. Правда, он предупредил, чтобы ели осторожно — это блюдо весьма острое. Его даже в народе «Испанским огоньком» называют. — Так вот о какой корриде вы говорили! — понял Тимур, и облегчение навалилось на него вперемешку со стыдом — а он ещё сомневался в своём рогатом — и заботливом! — друге! Козерог кивнул. — Единственная коррида, которую я уважаю — та, что я могу разделить с тобой, — улыбнулся он. — Приятного аппетита, зайчонок. — Это лучший вечер в моей жизни, — серьёзно произнёс Тимур, и в этот раз его голос звучал вполне искренне. — Спасибо тебе.