***
Ночью спор повторился… — Опять ананасовое мороженное? — смотря на меня своим прожигающим взглядом, начала миссис Нильсен. — Я же просила взять мороженное! Почему ты купил это? — указывая на баночку с замороженным десертом, спросила она. — Мин кэра, ты читать не умеешь? Написано же: «мороженное». — Ты невыносимый! Скажи, тебе нравится меня бесить или ты просто меня не любишь? — так, это что такое… Слезы? Каменная леди плачет? Не-е-т! Это запретный прием! — У нас даже в спальне на прикроватной тумбе ананас стоит, — выкрикнула она. — Ты обо мне так не заботишься как о них! Нильсен, да ты даже пальму пытался посадить дома. В Швеции! Серьезно? А как не получилось, выкупил оранжерею и выращиваешь их там. Это не нормально, Александр, пойми ты это! — Каттен, ты же знаешь, что я тебя тоже очень люблю, — начал я, но меня прервали. — Тоже?! — она была злая — это факт. — Тоже, Алекс? Что значит тоже? То есть не «Агата, ты самая любимая девушка на планете, я люблю только тебя», а тоже?! А может ты мне изменяешь? А может и не любил никогда? Ну и кто она? Секретарша, да? Я так и знала! Ну и вали к ней, придурок, — напоследок выкрикнула она, вставая с дивана. Да уж, всё чудесатее и чудесатее… — Стоять! — уже не выдержал я. — Ты можешь меня обвинять в чем угодно, но только не в измене, ясно? — Не ясно, — прошипела она. — Делай, что хочешь, но я подаю на развод! А ты можешь хоть к своей Венди бежать, хоть в Индию лететь и на ананасовой пальме женится, у них разрешено это. Мне уже всё равно. — Так, по хорошему ты не хочешь, ну хорошо, котенок… Я быстрым шагом последовал за девушкой в спальню, а она даже не обернулась. Дверь перед лицом захлопнуть не успела, так как я предусмотрительно придержал ее ногой. Резко схватил Агату за запястье, разворачивая к себе лицом. Она пыталась вырваться, но хватка была крепкой. Я заглянул прямо в зелёные глаза, опускаясь все ниже и ниже. Прошелся по губам и тонкой шее, ключицам, цепляясь взглядом за светлый край пижамы. Немного подергавшись, она успокоилась и устало выдохнула. С вызовом приняла мою заинтересованность и смотрела точно так же. — Запомни, каттен, ты можешь часами оскорблять мои любимые ананасы, говорить какие отвратительные я блюда из них готовлю, и удивляться, как же их можно есть. Но ты не смеешь говорить, что я тебе изменил, — слова лились из уст потоком, но это не помогало выразить весь мой ужас по поводу сказанного девушкой. — Я бы никогда не смог тебе изменить, ты же знаешь. Агата неловко кивнула, обращая взгляд в пол. Вероятно, жалела о своем внезапном импульсе. — Ты же сможешь меня простить? — внезапный вопрос, прозвучавший c, на удивление, хитрым выражением лица. Я сразу понял, к чему она клонит. — Конечно, мин кэра, но наказание никто не отменял, — я медленно провел свободной рукой вдоль талии Агаты, поднимай тонкую ткань и прошептал: — Хочешь узнать, что тебя ждёт? Она нервно сглотнула, с интересом глядя на меня снизу вверх. Сколько бы времени не прошло, наш секс не становится хуже или скучнее. Каждый раз кто-то привносит нотку интриги и разнообразия. Как было и в этот день. Я оставил девушку одну на пару минут и зашёл в гардеробную. В этой комнате была одна-единственная закрытая полка, в которую не удастся заглянуть случайно вошедшим гостям. Там лежала моя выверенная годами, неповторимая коллекция БДСМ принадлежностей. БДСМ я любил не меньше, чем ананасы, поэтому с лёгкостью заполнил бы всю гардеробную только этими вещичками. Если бы не педантичность Агаты. В этот раз выбрал надёжную веревку шибари, которая была одной из любимых составляющих шкафа. Уверенной походкой направился в спальню, резко дёргая за ручку и распахивая дверь. На кровати лежала совершенно голая Агата, и, как ни в чем не бывало, печатала что-то в телефоне. Это слегка удивило, потому что ещё десять минут назад она была готова меня убить. Я медленно подошёл к кровати, пока девушка так и не отрывалась от смартфона. Словно хищник, пытаясь быть не замеченным, подобрался вплотную и опустил руки на округлые бедра. Лавандовую, любимого цвета Агаты, веревку, предварительно отложил в сторону. — Что ты там смотришь, красавица? — нежно протянул, поднимаясь руками все выше. Когда достигнул желанной цели и сжал пальцами соски, девушка резко дернулась. — На сообщение отвечала, — в ее взгляде читался вызов, а я всегда отвечаю на вызовы. — А ты что принес? Агата повернула голову к лежащей на простынях веревке и, сама того не контролируя, закусила губу. Этот жест отозвался внутри меня яркой вспышкой, а возбуждение только возрастало. Я резко выхватил телефон из ее руки, откладывая подальше, на тумбочку. После набросился на пухлые губы, терзая и покусывая их нежную кожу. Девушка запускала руки в мои волосы, отвечая с ещё большей страстью и углубляя поцелуй. Ее пальцы успели исследовать крепкую грудь и торс сквозь футболку, а секундой позже уже и этой части гардероба на мне не было. Но дальше продолжать ей управлять ситуацией я позволить не мог. Ведь, в таком случае, это бы ни капли не было наказанием. Поэтому я быстро скооперировался и скинул ее руки с себя. Пока девушка не успела осознать, что произошло, я усадил ее в удобную для себя позу и взял веревку. Заученными наизусть движениями начал обвязывать хрупкое тело. Агата внимательно наблюдала за моими действиями, нетерпеливо ёрзая на кровати. А я же протянул веревку от плеч к груди и завязал узел. За спиной ещё один. Опустившись немного ниже, пропустил веревку между ног и закрепил за спиной очередным узлом. Сильно натягивать не стоило, поэтому оставил всю конструкцию немного расслабленной. Дальше следовало скрепить запястья, тоже сзади, чтобы Агата наблюдала за всем процессом и не отвлекала меня своими жгучими касаниями. Сделав последний штрих, двумя пальцами схватил девушку за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Она всем своим видом показывала раскаяние и двигалась ближе ко мне, насколько это позволяло положение. Я нежно провел по вздымающийся груди, очерчивая контур ареол. Раздвинул ее ноги, провоцируя стон. Еле-еле дотронулся пальцем к клитору, немного отодвигая уже мокрую от смазки верёвку в сторону. — Алекс, я… — как только Агата собиралась выразить свою просьбу, я вошёл сразу двумя пальцами внутрь, и комнату заполнил громкий звук. — Может, уже достаточно с меня мучений? Я хочу тебя сильнее всего на свете. На это заявление я лишь хмыкнул, продолжая свое размеренное движение пальцами. — Нет, каттен, не так надо просить. Ты же помнишь, за что я тебя наказываю? Она кивнула, набирая воздух, которого катастрофически не хватало, для того, чтобы ответить. — Извини за то, что я поставила под сомнение твою, — жадный вдох от нарочито глубокого проникновения, — верность. Я очень люблю тебя и знаю, что это чувство взаимно, — под конец она быстро протараторила, почувствовав, как сильнее обхватил тело бандаж. На извинение я молча поцеловал ее в ключицу, доставая пальцы с горячего лона. Тут же слизал сладкую смазку языком, глядя прямо на сидящую Агату. Но возбуждение достигло пика не только у нее. С этой причины я быстро скинул с себя брюки и так же расправился с боксерами. Большой признак моего возбуждения завоевал внимание девушки, которая с нескрываемым обожанием смотрела прямо перед собой. Но долго полюбоваться я ей не дал и резко перевернул лицом вниз, пристраивая коленями на кровать. Сразу же вошёл до упора, придерживая тонкую фигуру и вызывая бесконечный поток стонов. Одна ладонь опускалась на упругие ягодицы громкими шлепками, а вторая легла на плоский животик, нежно поглаживая кожу. Когда до оргазма оставались считанные секунды, я крепче ухватился за верёвку, заставляя Агату выгнуться. Тесные стенки влагалища сократились, что помогло мне в тот же миг разлиться внутри ярким фонтаном. Аккуратно уложив Агату на кровать, я начал разматывать веревку, паралельно массируя затекшее тело. Закончив с этим, я лег на соседнюю подушку, а она положила свою голову мне на плечо. — Если ты меня всегда будешь так наказывать, то я готова подавать на развод каждый день, — проговорила она эти слова куда-то мне в шею. Усмехнувшись и притянув её ближе к себе, я провалился в сон.***
Проснувшись утром и увидев лежащие рядом со мной ноги, я ничуть не удивился — это моя жена. Ну, решила поиграть в летучую мышь, мне не привыкать. Спустившись вниз на кухню, я принялся готовить самый лучший завтрак в мире для себя и не очень вкусный для Агаты. А конкретнее: себе ананасовый смузи, а ей омлет. Приготовив пищу, которую сто процентов готовят в раю, я сделал первый глоток своего кулинарного шедевра и… Что это?! Почему так отвратительно? Пропал что ли? Не мог, мне его только вчера сорвали и привезли. Очень странно это всё. — Ой, милый, ты проснулся уже, — пришла Нильсен на кухню в моей рубашке. — Что готовишь? Пахнет вкусно, — и забрав у меня из рук бокал со смузи, сделала глоток. — М-м-м, это восхитительно! — Харрис, тебе плохо? Ты заболела? Может скорую? — что это с ней? А где фирменное «Алекс, фу!»? — В смысле? Говорю, спасибо тебе за вкусный завтрак, — мило улыбнувшись, она сделала ещё глоток. Что за сбой системы? Я ничего не могу понять. Он же ужасный на вкус, как она это пьет? Агата же ненавидит ананасы… — Каттен, а ты случаем не беременна? — поинтересовался я. Помню, однажды, зашел в комнату, а у неё стояли витамины для беременных на прикроватной тумбе. Тогда я и обрадовался, и испугался одновременно. А оказалось, что эта сумасшедшая просто послушала свою подругу, которая сказала, что после этих витамин улучшается кожа, волосы, зубы и всё в этом роде. — С чего бы это? Мне кажется, беременный тут ты. Это же твой любимый напиток, а ты так просто отдал его мне. — Вот именно! Это мои любимые ананасы, а ты их терпеть не можешь. Что за чертовщина?! — Да, представляешь, сама в шоке, — восторженно начала она. — Я их так сильно не любила, но сейчас проснулась и безумно сильно захотелось ананаса. Может приготовишь что-нибудь из них?***
— Да, мистер Дельд, представляете, вот не могу их есть и всё, что делать то? — взволнованно посмотрел я на него. Доктор лишь деловито поправил очки, вздохнул, сделал какие-то пометки себе в блокнот и начал: — Понимаете, мистер Нильсен, дело и вправду серьезное, — ну всё, это конец. — Не переживайте так, жить вы будете, всё не настолько ужасно. Вот в чем суть: у вас опасное заболевание, которое никак не лечится и из-за которого вы и потеряли свою способность. — Что за заболевание? Не томите! — волновался я. — У вас хронический «ананасонехочун». Он не заразен, жить с ним можно, поэтому сильно не расстраивайтесь. — А… Как? Откуда? Всё же было хорошо, мы жили с ананасом, не тужили. У нас была взаимная любовь. Почему? — Эта болезнь очень редкая, — поправив очки, он продолжил. —Передается половым путем. Тогда мой мир и рухнул… Это всё она.***
Прилетев домой и забегая в спальню, в которой сидела Агата и уплетала ананасовое печенье за обе щеки. Вот уже ровно неделя, семь часов и двадцать две минуты, как я потерял суперспосбность… Отвращение к ананасам не пропало, тогда то я и решил пойти к специалисту, чтобы разобраться с этим. — Так, Харрис, — входя в спальню объявил я. — Это всё ты! Ты во всем виновата. Так почему я должен страдать, когда ты тут чуть ли оргазм от наслаждения не получаешь? Где справедливость? — Эй, вообще-то я не Харрис, — поднимая руку и показывая кольцо на безымянном пальце, сказала она. — Что случилось то? И почему меня обвиняют во всех смертных грехах? — Раздевайся, — произнес я, снимая футболку. — Ты на солнце перегрелся или полез опять за белкой на дерево и упал? — изогнула бровь она. — Ага, за бобром побежал и споткнулся, вот голову отбило, — расправляясь с ремнем, прошипел я. — После нашего последнего секса я потерял способность и она досталась тебе, а врач сказал, что передается она половым путем. Так что меньше слов, больше дела.***
Проснувшись в холодном поту, я начал осматриваться по комнате. Стоп… Что это было? Быстро потянувшись к ананасу на тумбе и разрезав его, я услышал справа от себя: — Фу, Нильсен, убери! Спать мешаешь, — пробухтела Агата. Откусив небольшой кусочек тропического фрукта, я почувствовал наслаждение и только его. Это был всего лишь сон… Просто дурацкий кошмар… Всё хорошо, всё на своих местах.